Автор: ОЛЬГА ЕГОРОВА

ШОЛОХОВ ГЛАЗАМИ РАЗВЕДЧИКА

Знакомство с таким неординарным человеком, каким был генерал-полковник Виктор Грушко, запоминается на всю жизнь. И, конечно, не по факту его принадлежности к элите страны. Пусть и прежней — советской… Настоящая элита всегда остается элитой по своему духу и месту в обществе.

Эрудированный, с широким кругозором, обаятельный — таким мне запомнился Виктор Фёдорович Грушко, радушно принимавший нас, меня и главного редактора газеты «Спецназ России» Павла Евдокимова, в своей квартире осенью 1999 года.

Уроженец Таганрога. Кадровый дипломат в начале пути. Резидент КГБ в Осло (Норвегия). Первый заместитель Председателя КГБ СССР и руководитель контрразведки. Член ЦК КПСС. Один из обвиняемых по делу ГКЧП, оказавшийся в «Матросской тишине» и перенесший там два инфаркта. Автор книги «Судьба разведчика» (1997 год).

А еще — друг Михаила Шолохова.

Находясь в тюрьме, генерал Грушко еще раз перечитал «Тихий Дон» — одну из самых любимых его книг. С самим Шолоховым судьба свела его на норвежской земле, в 1957 году, и эта встреча молодого советского дипломата и всемирно известного писателя стала отправной точкой их многолетних дружеских отношений.

«СЫНОК, РАЗДОБУДЬ МНЕ ГРОШЕЙ»

— Расскажите, пожалуйста, Виктор Фёдорович, когда Вы впервые встретились с Шолоховым?

— После окончания МГИМО в 1954 году я был направлен в МИД, а оттуда — на работу в советское посольство в Норвегии, в Осло, где я исполнял обязанности атташе по культуре. И как-то летом 1957 года телеграмма из Москвы известила нас о том, что Шолохов вместе с супругой Марией Петровной прибывает в Норвегию на две-три недели. В послании содержалась просьба оказать всевозможное содействие писателю во время его пребывания за границей. Так я впервые встретил любимого мною со школьных лет автора. Тогда я еще был «чистым» дипломатом, то есть не работал на разведку, но это к слову.

Самыми близкими моему сердцу произведениями останутся «Тихий Дон» и «Судьба человека». Я читал эти книги еще юношей, а в Норвегии вновь перечитывал их. Читал и в тюрьме, где оказался после попытки ГКЧП предотвратить развал союзного государства. Шолоховские книги всегда были и остаются со мной. Даже в тюрьме…

— Каким Вам запомнился Шолохов?

— Простым, скромным, обаятельным человеком. Сразу перешел на «ты» и стал звать меня по-отцовски «сынок». Так позднее ко мне обращался и Ю. В. Андропов, напоминая М. А. Шолохова. И первым делом, чтобы, как он объяснил, «не было скучно», попросил «раздобыть грошей». Я направился к директору издательства «Тиден» и попросил выделить некую сумму из положенных Шолохову гонораров за выпуск его книг в Норвегии, вежливо пояснив, что писателю нужно купить много подарков родственникам и друзьям. В резиденцию посольства я вернулся с чеком на сорок тысяч крон, что по меркам 1957 года было астрономической суммой.

— Наверное, Вам пришлось немало потрудиться, составляя программу пребывания Шолохова в Осло?

— Специально ничего не придумывали. Он обратился ко мне с просьбой, чтобы было как можно меньше пресс-конференций, потому что «довольно утомительно отвечать на глупые вопросы». Но сказал, что с удовольствием встретится с каким-нибудь молодым писателем и «они серьезно поговорят».

— Такая встреча состоялась?

— Да. И я считаю, что отдушиной для Михаила Александровича стала встреча с молодым норвежским писателем Гуннаром Сетером, который был выходцем из норвежских крестьян, что тем более интересно для Шолохова — жителя станицы Вёшенской. Сетер пожаловался Михаилу Александровичу на отсутствие тем, которые могли бы увлечь норвежского читателя. Шолохов воскликнул: «В такой стране, как Норвегия, трудно найти интересные темы? Я о ней практически ничего не знаю… Но ты мне только что рассказал о муже и жене, которые живут на маленьком хуторе и все делают своими руками — пашут землю, выращивают овец. Из трех сыновей — двое уехали в город. Родители стареют, но и младший сын не проявляет особого интереса к крестьянской работе. Ты можешь себе представить, какие чувства переполняют стариков?! На таком материале можно написать роман, от которого ком к горлу подкатит». Эта реакция была типична для Шолохова.

Эйнар Герхардсен, премьер-министр, и его супруга Верна, — с ними у меня к тому времени сложились дружеские отношения, — очень обрадовались его приезду. Был организован обед в честь писателя, на котором присутствовало все норвежское правительство. По просьбе Герхардсенов я заранее не сказал Михаилу Александровичу о составе гостей. И он был удивлен и растроган оказанной ему честью, хотя в нашей стране привык к этому.

— Это были дань приличиям, уважение к сильному соседу или подлинный интерес к его личности, его творчеству?

— «Русский Хемингуэй», как называли Шолохова, пользовался в Норвегии большой популярностью, в первую очередь из-за «Тихого Дона» и «Судьбы человека». «Тихий Дон» продавался в Осло даже во время войны! А к России норвежцы всегда испытывали чувство особой симпатии, потому что люди не забывают советского воина-освободителя.

— Что Вам больше всего запомнилось в Шолохове? Например, в его манере общения?

— Ему требовалось всего лишь несколько минут самого простого разговора, чтобы определить свое отношение к человеку — или доброе, или сдержанное. Ко мне, к моей большой радости, он всегда относился по-доброму. Может быть, он заметил в моих глазах восторженное отношение? Мне не надо было изображать почитателя его таланта, потому что я был таковым на самом деле. Я всегда любил Шолохова-писателя — его «Донские рассказы», «Тихий Дон», «Поднятую целину». И, конечно, «Судьбу человека».

— А как советская пресса отреагировала на появление «Судьбы человека»?

— В «Правде» или в «Известиях», не могу сейчас припомнить точно, повесть публиковалась маленькими главками каждый день, что по тем временам было редкостью. Пресса восхищалась созданием шедевра в защиту простого человека, страдающего от войны. Я полагаю, что именно «Судьба человека» больше всего повлияла на решение Нобелевского комитета, присудившего в 1965 году Шолохову эту самую престижную премию в мире.

У ШОЛОХОВА «ДРУГАЯ ИДЕОЛОГИЯ»

— Кто был, по Вашему мнению, для Шолохова авторитетом в литературе?

— Я пытался несколько раз обсудить с ним эту тему, предполагая, что он скажет о Толстом или каком-нибудь другом классике, но такой разговор никогда не получался. Хотя иногда он упоминал в разговорах о Серафимовиче, — правда, не давал никаких оценок. Но как к личности, к авторитетному в то время в Союзе писателей человеку, я думаю, он относился хорошо. Он тепло отзывался о Фадееве, как о человеке, избегая опять же разговоров о нем, как о литераторе.

Видимо, Фадеев относился к нему по-другому, иначе он не стал бы в 1932 году, на заседании Комитета по Сталинским премиям выступать против присуждения Шолохову высокой награды. Объясняя свою точку зрения, автор «Разгрома» утверждал, что в «Тихом Доне» «не показана победа сталинского дела», что у Шолохова «другая идеология»…

— А как он работал, легко или трудно? Быть может, Шолохов рассказывал Вам об этом?

— Однажды Шолохов признался, как трудно ему было писать «Они сражались за Родину». Не потому что он не мог чего-то описать, а потому, что «очень трудно создать достоверную картину, нечетко представляя действительный ход войны». И в связи с этим Михаилу Александровичу были особенно важны присылаемые ему мемуары немецких генералов, оставшихся в живых после Второй Мировой войны. Если память мне не изменяет, он упоминал фельдмаршала Гудериана и еще кого-то.

— Он не считал оценку наших историков объективной?

— Да, это следует из разговора. Но при этом Шолохов упоминал, что большинство документов Генерального штаба, необходимых для работы, ему было своевременно предоставлено.

— В книге Вы написали, что «по своим политическим взглядам Шолохов весьма далек от Пастернака». В те времена роман «Доктор Живаго» уже обсуждали по всей стране как антисоветский. Тем не менее, в интервью одной из «буржуазных» французских газет, Шолохов заявил, что «надо было опубликовать книгу в Советском Союзе… вместо того, чтобы запрещать ее». Чем продиктовано, по Вашему мнению, такое отношение, явно расходящееся с официальной точкой зрения?

— Шолохов относился к Пастернаку с некоторой долей сочувствия. Он осуждал кампанию, затеянную против присуждения Нобелевской премии автору знаменитого романа. Мне импонировала эта точка зрения. Я всегда считал и считаю, что не надо было организовывать травлю Пастернака. Он — великий эстет, выдающийся писатель. Какая была необходимость подписывать «коллективные» письма, заявлять, что он «эмигрант» в собственной стране? В конце концов, это подрывало престиж Советского Союза. Если говорить об искусстве, то какие-либо «силовые» действия, продиктованные политической конъюнктурой, только разделяют общество.

— Даже если взгляды Пастернака на самом деле были бы антисоветскими?

— Его политические взгляды не были ярко выраженными антисоветскими. Он воспринимал действительность присущим ему взглядом художника. И это его действительность. На каком основании человеку отказывается в этом праве?

— В мемуарах Вы писали о совместном просмотре американской киноверсии «Доктора Живаго». Понравился ли Михаилу Александровичу фильм?

— Шолохов уклонился от прямых оценок увиденного, но сказал, что ни в театральной постановке, ни в книге, ни в кинофильме нельзя отобразить те ужасы гражданской войны, когда брат шел на брата, когда разрывались семьи и села на враждебные, непримиримые лагеря. Он рассказывал о тех событиях, которые легли в основу «Тихого Дона».

«Я ИЗМУЧЕН ЭТИМИ ДОМЫСЛАМИ…»

— Виктор Фёдорович, а как относились к писателю Ваши сверстники, однокашники?

— Я не встречал людей, отрицавших выдающийся характер шолоховских произведений. Но одни относились к нему трепетно, с восторгом, другие более сдержанно. С 1929 года не прекращаются домыслы об авторстве «Тихого Дона». Имеется несколько версий об истинных авторах романа. На почетное место претендуют писатель Фёдор Крюков, станичный атаман Громославский, известный донской атаман Краснов и некоторые другие. Не сами, конечно, претендуют, а посредством ленинградских и московских авторитетов от филологии.

— Как реагировал Михаил Александрович на обвинения в плагиате?

— Примерно этим же годом датируется опровержение. В «Московской правде» за 1992 год была опубликована статья Льва Колодного «Неизвестный Тихий Дон», в которой рассказывается о комиссии по разбору жалоб и серьезных конфликтов под председательством М. И. Ульяновой. В эту комиссию и приехал с черновиками своих рукописей М. А. Шолохов. Комиссия опровергла выдумки относительно плагиата. В своей книге я писал о том, что Михаил Александрович очень болезненно относился к этим слухам, жаловался мне, что бесконечно устал от нападок и не собирается даже высказываться на эту тему. «Я измучен этими домыслами… Никто, кроме меня, не мог бы написать мой «Тихий Дон»», — сказал он мне однажды.

— Был ли Шолохов убежденным сталинистом?

— Я попытался в книге показать, из чего складывалось отношение Шолохова к Сталину. Например, он мне рассказывал такой эпизод. В середине 1930-х годов Михаил Александрович был проездом в Москве. В то время он работал над «Тихим Доном», задуманным как большой роман в четырех книгах. Первая из них уже была издана. Во влиятельных литературных кругах она вызвала серьезную критику: советскому народу не нужны такие литературные «герои», как Мелехов, мечущиеся между красными и белыми.

С невеселыми мыслями Шолохов сидел в гостинице, и тут его вызвали в Кремль к Сталину. Он не ждал от приглашения ничего хорошего, чувствовал себя в опасности. Нервозность усилилась, когда Сталин в телефонном разговоре, приглашая его на встречу, произнес: «К вам приедет машина, и вас заберут». Может быть, он просто неудачно выразился?

Сталин принял Шолохова в Кремле и сразу перешел к делу: «Товарищ Шолохов, я внимательно слежу за вашей работой, и прочитал первую часть «Тихого Дона». Должен сказать, что в целом эта вещь мне нравится. Но как коммунист коммунисту я обязан сказать вам правду. А правда состоит в том, что для советского народа нельзя писать так, как пишете вы».

Далее Сталин пояснил, что генерал Корнилов описан Шолоховым с излишней симпатией. Михаил Александрович почувствовал, что тучи сгущаются, и предложил внести в роман коррективы. «Нет, — сказал Сталин, — написанное править не нужно. Но примите критику во внимание при работе над следующими книгами». Шолохов понял, что на этот раз пронесло и издание «Тихого Дона» не будет приостановлено.

Рассказывая это, Михаил Александрович заметил, что в тот день он впервые проехался в московском метро, и его удивило, что на станции «Кировская» стоит бюст Сталина. Беседуя с вождем, он осмелился в вежливой форме сказать тому, что по русским традициям не принято ставить памятники живым. «Я понимаю, что вы имеете в виду, — произнес Сталин, — но русскому народу нужна башка».

— Уничижительная характеристика…

— Отношение писателя к Сталину было неоднозначным. С одной стороны, Шолохов был убежденным коммунистом, боровшимся за дело революции и продолжавшим борьбу за социализм в своем литературном творчестве. Победы социализма были для него, как и для всех, связаны с именем Сталина. С другой стороны, — он не мог не видеть и не опасаться диктаторских замашек вождя. В течение 1930-х годов Шолохов постоянно писал Сталину письма с критикой преследований простых людей и жестоких методов коллективизации, подвергая себя смертельной опасности.

«ЕСЛИ БЫ ТЫ ЗНАЛ, ВИТЯ, НАСКОЛЬКО МЫ ОДИНОКИ»

— Поговорим еще немного о личности Михаила Александровича. Не показалось ли Вам, что Шолохов был достаточно одиноким человеком? С одной стороны, признание на Родине и за границей, а с другой — одиночество, даже в его родных Вёшках, хотя односельчане очень гордились знаменитым земляком. И, может быть, те отношения, которые у него сложились с Вами, являлись отдушиной, возможностью выйти из этого круга?

— Я тоже так думаю. Не раз у нас случались разговоры «за жизнь». Он приглашал меня приехать в Вёшенскую вместе с женой, Валентиной Петровной. «Ты не можешь себе представить, как мы будем рады, — признавался Михаил Александрович. — Будет с кем поговорить. Ко мне все время приезжают официальные гости, но если бы ты знал, Витя, насколько мы одиноки».

…В начале нашей беседы Виктор Фёдорович упомянул, что в 1957 году Шолохова в Норвегию сопровождала его жена, Мария Петровна. Меня, конечно, интересовал и чисто «женский» вопрос: какой запомнилась Мария Петровна? Я обратилась к Валентине Петровне Грушко. Может быть, острый женский глаз супруги молодого тогда дипломата подметил что-то, неведомое мужчинам. Валентина Петровна улыбнулась:

— Мы проводили вместе довольно много времени. Она показалась мне настоящей русской женщиной, милой и простой. Женщиной, погруженной в своего мужа. Не каждому дано пронести любовь через всю жизнь.

— Я надеюсь, что какое-нибудь издательство наконец-то соберет воедино все воспоминания о Шолохове и издаст их отдельной книгой, — добавил Виктор Фёдорович, подвигая нам чай.

— Еще один вопрос: по Вашему мнению, Шолохов — современен?

— Безусловно. Мало кто из русских писателей мог так глубоко проникнуть в сущность человеческих страстей, интересов. Причем, показать это порой в одной-двух пронзительных строчках. Могущество и гениальность Шолохова состоит в удивительной способности связывать исторические события с судьбой конкретного человека.

В конце нашего разговора Виктор Фёдорович подчеркнул, что он не является специалистом «по Шолохову», просто ему было интересно рассказать о своих встречах с великим русским писателем:

— Нет уже Советского Союза, на дворе другая эпоха, но Шолохов, его книги остаются той постоянной величиной, которая является маяком среди безвременья.

…В гулкой тишине раздались шаги коридорного. Или это стукнуло сердце — один раз, другой… Хмурый осенний день заглядывал в камеру «Матросской тишины», где находился генерал, и вместе с ним листал страницы книги, лежавшей на застеленной койке.

Генерал читал: «Это было все, что осталось у него в жизни, что пока еще роднило его с землей и со всем этим огромным, сияющим под холодным солнцем миром».

Виктор Фёдорович Грушко скончался 20 ноября 2001 года. Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище. 

 

 

 

 

 

 

 

 

Газета «СПЕЦНАЗ РОССИИ» и журнал «РАЗВЕДЧИКЪ»

Ежедневно обновляемая группа в социальной сети «ВКонтакте».

Свыше 40 500 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!

 http://vk.com/specnazalpha