Автор: ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ

КАСКАДЁРЫ И СПЕЦНАЗ

«РУБИНОВАЯ СТРЕЛА» ВАЛЕРИЯ ДЕРКАЧА

Профессия каскадера в особом представлении не нуждается. Она овеяна ореолом экстремальной романтики и успеха. Однако, как обстоят дела на практике? И что общего между каскадерами и бойцами спецназа? Об этом рассказывает один из руководителей «Профсоюза каскадеров» России Валерий Иванович Деркач.

РОЖДЕНИЕ ПРОФЕССИИ

— Каскадеры — это, на Ваш взгляд, экстремальное ремесло, профессия, состояние души?

— Ну, то что не профессия, это точно. Профессия уже потом «приклеивается» к социальной группе. Мы так шутим, состояние души. Также, скажем, как альпинисты. Нет же профессии альпинист, правильно? Есть спортсмен, а профессии — нет. А они есть, люди эти.

— Которые не могут жить без гор?

— Мы не то чтобы не можем жить без своей работы, хотя у нас, конечно, есть люди, которые своим лозунгом провозглашали: «Ни дня без трюка». Может, на таких романтиках мы и держимся. Но это… не совсем правильно. Была даже такая шутка: «Он даже бреется опасной бритвой». Потому что бриться обычной бритвой — это не комильфо. А так тут хотя бы риск каждый день.

Это шутка! Если серьезно, то работа каскадера — это, скорее всего, все-таки ремесло. Я ремесленником, на самом деле, называю человека правильного, достигшего в своем деле высокого уровня. Так что мы — ремесленники, избравшие свое ремесло по состоянию души. Профессия, к сожалению, пока только зарождается. Мы профессионалы, но непонятно чего.

— Если это профессия, то как получилось, что она не прописана юридически? Люди есть, а профессии — нет, не существует официально.

— На протяжении всей истории советского кино профессия каскадера — исполнителя кинотрюков — отсутствовала в Едином тарифно-квалификационном справочнике рабочих и служащих СССР. Думаю, никто не хотел этого делать специально. Так получилось. На Западе эта профессия появилась практически одновременно с кинематографом. Изначально, в том числе и в России, кинематограф был зрелищем, развлечением. Люди не боялись назвать его аттракционом. У нас же потом кинематограф качнулся в сторону политического и воспитательного вида искусства, и это тоже правильно. И что получилось… режиссер, актер, оператор — это да, профессия. А кто такой каскадер, что он делает в кино? Бегает, прыгает… Возьмем спортсмена. И до какого-то момента не возникало необходимости в этой профессии. Никто не считал, что она ущербная и «позорит высокое звание советского человека». Нужды не было, мы не снимали экшен-фильмы. А те, что снимались, там справлялись спортсмены.

Кстати, мой отец, генерал Деркач Иван Петрович, начинал службу военным кавалеристом. Была такая картина «Сильные духом». К ним приехали и сказали, что для массовых сцен нужно будет проскакать на лошадях и шашками помахать. Это и были тогдашние каскадеры — военные, спортсмены, они со всем этим прекрасно справлялись.

— И когда же ситуация изменилась?

— Когда мы стали снимать экшен-фильмы. Вот тогда чистые спортсмены перестали справляться с новыми режиссерскими задачами. Появилась нужда в людях, которые, будучи физически подготовлены, еще и понимают, что такое кино и умеют работать в кадре.

— То есть усложнение задачи и вызвало к жизни профессию каскадера?

— Конечно. Пришла пора делать профессию. Наше кино сильно проигрывало западным образцам, а мы уже пытались нечто подобное снимать — «Пираты двадцатого века», «Экипаж», не буду перечислять. На этих картинах уже работали профессиональные, по сути, каскадеры, но таковыми они не назывались. Еще раз скажу: никогда специально нашу профессию не «задвигал». Просто не было нужды.

— Выходит, только в «новой России» стала закладываться юридическая база профессии каскадера?

— В рамках перехода страны от перечня профессий к профессиональным стандартам. К нам обратилось Министерство культуры, мы напряглись и юридически описали то, как мы видим профессию каскадера. Утвердили в своем профессиональном кругу, отрегулировали, а затем отдали в Министерство труда. Мы, каскадеры, смогли ее описать, а юридически ее сформулировали наши друзья-юристы. Мы бы сами этого не сделали.

— Какая государственная структура все это утверждает?

— Мы ходим под Министерством культуры. Там посмотрели и дали свое положительное заключение. А утверждает, как я сказал, Министерство труда и социальной политики. Думаю, там не должно возникнуть проблем. Но это только часть проблемы, другая — кто и как будет учить профессии каскадеров, т. е. должен быть разработан еще и образовательный стандарт. Предстоит описать процедуру: кто, как и по каким правилам будет аттестовываться. Может, кафедра при ВГИКе будет создана. Потому что профессия киношная, она тесно переплетается и с актерской работой (ребята часто играют роли), и с безопасностью тех же актеров и операторов.

— Логично! Если актер хочет все-таки сам выполнять какие-то рискованные элементы, то кто его может обучить — только мастера-каскадеры, которые имеют государственную и корпоративную аттестацию.

— Желательно, чтобы было именно так. И если быть точным, то первый регламентирующий документ, когда пришла пора создавать профессию, появился еще в советский период. Вышел 220-й приказ Госкино СССР от 27 июня 1985 года, который не создавал профессию, но говорил: нужно делать вот так, так и так. Впервые была определена организация трюковых съемок в отечественном кинематографе. Появилось удостоверение единого образца «исполнителя трюковых съемок», хотя определение «каскадер» Госкино не приняло, а также положение об оплате труда.

— Получается, 1985 год — это дата рождения профессии?

— Практически, да. Государство сказало, что такие люди в стране нашей есть. Вот вам первый документ, регламентирующий вашу деятельность. Потом в стране случилась перестройка, а затем приказал долго жить сам Советский Союз, и стало не до нас. Было две волны аттестации, которую проводило Госкино. Мы все на «Мосфильме» сдавали экзамены, был так называемый трюковой отдел при Госкино.

«СБИВАТЬСЯ В КУЧУ»

— Валерий Иванович, как после катастрофического 1991 года развивались события в каскадерском цехе?

— После развала Советского Союза под эгидой Ассоциации каскадеров Александр Иванович Иншаков сделали описание профессии, и на этом дело застопорилось. И только сейчас, когда нужда заставила, мы пошли дальше.

— А в чем заключается нужда?

— Подавляющее число каскадеров — это люди профессиональные, грамотные. Но есть и такие, кто считает себя каскадером на том основании, что он в том или ином фильме на заднем плане совершил трюк, пробежался, кувыркнулся… И теперь он заявляет: «Я — каскадер!» Никто же не проверяет, продюсеры зачастую исходят из демпинговых цен. Да и как проверить, каскадер он или нет? Не заставишь же его показать, что он может. А документов единого образца нет, каждый показывает, что хочет. Хорошо, хватает ума позвонить нам и навести справки.

А сколько было случаев, когда и актеры разбивались, тот же Галкин, который прыгнул с полутора метров и сломал себе колено. И чуть без ноги не остался. Ему сделали неудачную операцию, потом увезли в Германию и только там сохранили ногу.

— Это было во время съемок «Спецназа»?

— Нет, уже потом. Пришел человек, отрекомендовался великим каскадером из Канады. Все! Я понимаю, что это случайность и никто не застрахован от травм. Но у великого каскадера не должно быть таких «случайностей».

— Я так понимаю, что после того, как Министерство труда одобрит разработанный документ, у вас появляются основания для проведения аттестации и, по ее итогам, выдачи удостоверений единого образца. Как это было после 220-го распоряжения Госкино СССР. Но, естественно, уже на принципиально другом уровне.

— Это будет первая аттестация для нынешней России, но третья для нашей профессии. Скорее всего, под эгидой Министерства культуры будет создана квалификационная комиссия, которая займется этими вопросами. Как попасть на эту комиссию — это следующий вопрос, этим мы сейчас занимаемся. Пока еще нет образовательного стандарта. Мы не можем учить, нет еще института, который бы учил на каскадера.

Понимаете, комиссия — это финальный этап. Итоговый. Нельзя прийти с улицы и сказать: «Я хочу быть каскадером». И шлеп на стол пачку документов. Так не должно быть.

— Правильно ли я понимаю, что Министерство культуры обяжет все киностудии допускать до съемок каскадеров, имеющих соответствующий документ единого образца?

— Во всем мире — и у нас, думаю, будет так: если я частный продюсер, то меня никто обязать не может. Но рекомендовать — можно вполне. Рекомендация, она же указание. Ведь у нас почти все фильмы снимаются при поддержке Министерства культуры. И такие фильмы будут «автоматом» подпадать под это удостоверение каскадера. Но если ты, допустим, сам решил снять картину, то все равно будешь выполнять эту рекомендацию. Не дай Бог что-то случится на площадке и выяснится, что у каскадера не было такой бумажки, то это усугубит ситуацию.

Нормальный продюсер скажет: «Пусть эти люди стоят дороже, но у меня не будет дополнительной головной боли». На Западе дела обстоят именно так. Там никто жестко никого не обязывает. Но там есть профсоюз, который тебя нагнет, и продюсер заплатит штраф гораздо больший, нежели оплата профессиональных, а не самопальных каскадеров. Ну, допустим, проскочил… А если не проскочил? Тебя разорили. И ты, как кинокомпания, уже не будешь существовать. Лучше работать цивилизованно — это безопаснее, правильнее и в итоге дешевле.

— Как возникла идея создания Профсоюза каскадеров? И что она на данный момент из себя представляет?

— У нас была Ассоциация каскадеров, которая, к сожалению, потихоньку развалилась. Она объединяла только юридических лиц. Занималась правильными делами, снимала кино — в том числе «Крестоносца», «Бригаду». Была как продюсерский центр. Но когда кино прекратилось, то Ассоциация стала рассыпаться. В конечном счете, ее пришлось закрывать.

В этой ситуации мы собрались с товарищами и решили, что все равно нужно «сбиваться в кучу». Невозможно заниматься делами в одиночку, нужен какой-то социум. Поговорили, обсудили… И решили избрать формат профсоюза для защиты общих интересов каскадеров. Это было десять лет назад. Очень неплохо работали первое время, но потом, к сожалению, начался раздрай. У нас люди все амбициозные, яркие и способные. Все бывшие спортсмены, но чемпионами не ставшие. Собраться в монолит не удалось. Пока. Нет такого лидера, что ли, который бы собрал всех. Кто-то ушел, кто-то пришел.

Были успехи — да! Страховка каскадерская появилась. Это же проблема всегда была. До этого нас страховали как угодно, как спортсменов… Если ты получал травму, то должен был придумать, на каких соревнованиях она была получена, поехать в этот зал и получить бумажку. А сейчас все четко: травма была получена на съемках такого-то фильма. Я, как постановщик трюков, подписал и директор картины.

Подвижки были, суды выигранные… За эти годы часть людей из профсоюза ушла. Ушли преимущественно матерые, прожженные мастера, которые сами по себе хотят работать. Осталась, в основном, молодежь, которой нужно куда-то приткнуться. С ней мы работаем, проводим открытые тренировки на «Мосфильме».

Вообще профессия наша непростая. Поначалу кажется: шампанское, девочки, кинофестивали, а потом оказывается, что это тяжелый труд, образно говоря, лопата, гаечный ключ, веревка и так далее. Люди, которые к этому не готовы, уходят. Причем уходят перспективные ребята! Остаются трудяги. Они более чем ценные, нежели иной талантливый по своим данным человек, но не готовый к такому образу жизни.

— А сколько людей в Профсоюзе?

— Наш актив — человек шестьдесят, а так сто тринадцать.

— Как я понял, есть еще другая организация — Гильдия каскадеров.

— Гильдия тоже дело хорошее. Чем больше будет организаций, которые занимаются каскадерами, тем лучше. Здоровая конкуренция всегда полезна. Но, к сожалению, Гильдия пока занимается борьбой с Профсоюзом. Ну, это их право. Александр Иванович Иншаков является президентом и там, и там. Так получилось. Там еще без него никак не получается, он — лицо Гильдии. Мы-то уже зарекомендовали себя. Мы «сами лицо». Дай Бог, все будет хорошо.

ХОРОШИЙ КАСКАДЕР — ЭТО СТАРЫЙ КАСКАДЕР

— Расскажите, как Вы стали каскадером?

— Ну, про отца своего я уже рассказал. Видимо, это у меня наследственное. Если серьезно, то я боролся — самбо, дзюдо. Был такой тренер Харлампиев Аркадий Анатольевич, я тренировался у него. Он был руководителем клуба в МЭИ. А я в этом вузе учился. Когда решили делать фильм «Непобедимый», в котором Харлампиева играл Андрей Ростоцкий, они пришли к нам в зал… так я попал в массовку. Нужно было на заднем плане побороться.

Чем-то я приглянулся постановщику трюков Николаю Васильевичу Карпову, который потом стал заведующим кафедрой ГИТИСа. Он меня пригласил на следующую картину «И на камнях растут деревья». Викинги, лодки, бои… Советско-норвежский фильм.

— Добротный, хороший фильм!

— Там был голливудский подход к нашей профессии. Мы до этого месяца два интенсивно тренировались. Кстати, потом я такого лет десять не видел, работая в кино, чтобы перед картиной собирали каскадеров. Мы приезжали в зал, нам всем изготовили хорошие мечи, всем пошили индивидуальную одежду. Тренировались на ладьях… Такой подход сразу виден на экране.

Затем была третья картина, четвертая… Ну, а затем я вышел в самостоятельное плавание. Мне стало все это интересно. Я окончил МЭИ, ни дня не проработал инженером-механиком, сразу пошел в кино. В итоге получил заочное образование во ВГИКе. Как оператор. Понял, что не хватает образования — чтобы на одном языке говорить с режиссерами и операторами. Понимаешь, что такое декорация и как ее нужно строить.

Можно быть лихим каскадером, а можно — профессиональным. Хороший каскадер — это старый каскадер, сохранивший себя в профессии. С бесшабашным можно попробовать поработать на картине, но если он таким останется и на второй картине, то его нужно выгонять. Он либо сам травмируется, либо кого зацепит.

Что еще: лихие каскадеры через две-три картины надоедают. Ты предложи что-нибудь интересное. А предложить не можешь — образования не хватает. Как говорится, высшее образование дополнительных знаний не дает, но мозги упорядочивает. Умение мыслить, пользоваться справочной литературой. Хотя бы! Нужна сообразительная голова. Если одни мышцы, то они не спасут. Как и в спецназе.

— Вы служили срочную?

— В 1982-1984 годах. У меня была учебка в Отдельной бригаде противодействия диверсионным действиям. Нас готовили на Афган. Полгода отслужил в Калининградской области и потом попал в спортивную роту.

— Каждый ли каскадер может быть спецназовцем? И наоборот. Что общего? И в чем различия?

— Основное различие — спецназовец рискует жизнью больше и постоянно. Мы, каскадеры, сами себе придумываем неприятности, а потом выпутываемся. Здесь можно эффектно упасть, здесь можно горение сделать и так далее. А спецназовцы не хотят неприятностей, но в них попадают в силу своей работы.

Был такой разговор со спецами, что каскадерская киногруппа — это, по сути, готовый диверсионный отряд. По психологии, по складу характера мы близки… Насильно ни туда, ни туда не затащишь! Хорошие каскадеры умеют стрелять, взрывать, бороться, водить автотранспорт и скакать…Скажем, за годы своей работы я набрал массу навыков. Но нужны ли они в спецназе, где требуется специализация? Теоретически я могу быть спецназовцем, если меня переучить.

То же самое относится к бойцу спецназа, если он захочет стать каскадером. При условии: вот это ты оставь, а вот это забудь. Забудь, что это не похоже на правду, что в кино так из автомата не стреляют и люди так от попадания пуль не падают. Кино — это картинка, она другая, нежели реальные ситуации в боевой практике спецназа.

То есть теоретически мы, каскадеры и спецназовцы, взаимозаменяемы. До определенного возраста. Сейчас в свои пятьдесят пять я, конечно, вряд ли смогу соответствовать кондициям бойца спецназа (к тому же травм хватит на хоккейную команду). А спецназовец в пятьдесят пять может стать каскадером!

— Среди Ваших сотрудников, каскадеров, были бывшие спецназовцы?

— Ребята, которые прошли Чечню. И сейчас спецназовцы остались в параллельной группе. Вообще, что касается спецназовцев, мы часто с ними сотрудничаем в кино. Официально. Нам, скажем, нужен консультант, который объяснит, как захватить здание. Я не могу этого сделать. Когда он мне это расскажет, то я придумаю, как это показать в кино.

Соответственно, на всех картинах, которые связаны с этой спецификой, спецназовцы присутствуют. Часто дают консультанта или даже боевое подразделение. Мы учимся у них, проходим, что и как нужно делать — как бежать, как угол обходить или в дверь входить. И уже потом мы реализуем все на съемочной площадке. Пусть на экране наши действия будут выглядеть более картинно, но они не будут туфтой. В одном случае, сериалы для домохозяек, в другом, как пример, фильм «Август одиннадцатого».

Если кто-то из молодых спецназовцев, выйдя в отставку, хочет прийти к нам — милости просим! В качестве первого шага это может быть как хобби и подработка. Посмотреть, попробовать, поработать. Протестировать. Тем более, сейчас есть хорошая профессиональная защита для каскадеров, которая на 50 % снимает травматизм. Там, где в советский период мы нещадно бились, сейчас можно делать то же самое, и не почувствовать.

— Вы видели клип на песню «По высокой траве»? С Расторгуевым, «Любэ» и офицерами Группы «А» — Алексеем Филатовым и Геннадием Соколовым. Каково Ваше впечатление?

— Клип сделан правильно. Бывает, смотришь — одна нарезка красивых кадров. А тут… драматургия, профессионально сделан сценарий. За несколько минут рассказана целая жизнь. Монтаж, песня… Правильный выбор певца. Пел бы кто другой, клип не имел бы такого сильного воздействия. Плюс настоящая «Альфа». Короче, все сошлось. У ребят получилось. Крепко пожал бы им руку. Молодцы!

— В каждой профессии есть своя престижная корпоративная награда. Есть такая у каскадеров?

— Это очень важно в коллективе! Кто служил в армии, тот это понимает. Любой социум, я считаю, не может существовать без таких форм признания. Поэтому у нас есть идея — создать награду «Рубиновая Стрела» за постановку трюков. По номинациям. И абсолют. «Кубок Кубков». Планируется, что в дальнейшем это будет как фестиваль.

Мы, старые каскадеры, выросли в кино без общественного признания. К сожалению. А ведь всегда этого хотели. Делали вид, что нам не нужно, что мы и в титры не хотим попасть — друг друга знаем, кто и чего стоит по гамбургскому счету. Но всегда хотелось выйти и сказать: вот у меня есть высшая каскадерская награда за трюк в таком-то году. Признаемся себе в этом, дадим волю и сделаем.

 

 

 

Деркач Валерий Иванович, родился 6 января 1960 года во Владикавказе. Участвовал в съемках более двухсот картин в качестве каскадера и постановщика трюков. Постановка боев, высотные падения, авто- и мототрюки, а также трюки связанные с серьезной технической подготовкой.

В сорок два года поступил во ВГИК на операторский факультет, в мастерскую В.И. Юсова. Оператор трюковых съемок.

В 2004 году получил диплом признания достижений в области кинематографии за работу в фильме «72 метра». Специальный приз за лучшую трюковую работу в фильме «Святое дело». На фестивале в Лос-Анджелесе в 2010 году фильм «На игре» получил награду как лучший трюковой фильм.

 

Фото из архива Профсоюза каскадеров России. 

 

Газета «СПЕЦНАЗ РОССИИ» и журнал «РАЗВЕДЧИКЪ»

Ежедневно обновляемая группа в социальной сети «ВКонтакте».

Свыше 46 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!

 http://vk.com/specnazalpha