Автор: ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ

КОМАНДОР

Фото: Создатель грузинской «Альфы» Игорь Гиоргадзе. Сентябрь 2015 года. Фото Анны Ширяевой

Игорь Гиоргадзе, он же «Командор». Упоминание в Грузии этого человека мало кого оставляет равнодушным. И не удивительно — поскольку само грузинское общество, пережившее драму гражданской войны и государственных переворотов, остается разделенным.

Кадровый сотрудник КГБ СССР. Участник войны в Афганистане. Создатель грузинской «Альфы». Шеф госбезопасности независимой Грузии, бросивший вызов самому Белому Лису — Эдуарду Шеварднадзе.

Политический эмигрант, которого официальный Тбилиси разыскивал по линии Интерпола. Непримиримый противник Саакашвили. Лидер партии «Справедливость».

Таков гость «Спецназа России». Точнее — мы приехали к нему в гости. Разговор начался со статьи «Группа Гиоргадзе», опубликованной у нас в ноябре 2006 года. Она была посвящена грузинской «Альфе» и ее первому командиру — полковнику Котэ Шавишвили. Оказалось, Гиоргадзе знаком с тем материалом.

«АНЗОР, МЫ ЧТО, ОБХСС, ЧТО ЛИ?»

— 1992 год. В МГБ Грузии происходит разделение на две части. Вы были одним из активных участников тех событий. Игорь Пантелеймонович, что произошло?

— После распада СССР руководителем МГБ был назначен Анзор Майсурадзе. Это мой коллега с опытом работы в КГБ СССР. Перед развалом Союза мы с ним были на равных позициях: он возглавлял пятую линию, а я — вторую. Пятая линия соприкасалась с лидерами неформальных организаций. Он всю свою сознательную оперативную жизнь проработал с интеллигенцией, студентами. А я занимался чистой контрразведкой. Начинал в разведке, также как и он, только он за рубежом поработал, через небольшое время вернулся. Майсурадзе постарше меня по возрасту, в зрелые годы пришел в органы. Ничего не предвещало плохих отношений.

Происходит военный переворот, начавшийся с событий 22 декабря в Тбилиси. Его назвали потом Тбилисской войной. Закончился он 6 января бегством из страны первого президента Грузии Звиада Гамсахурдия. Пришла новая власть, те, кто делал переворот: «Мхедриони» (военизированная организация, созданная в 1989 году — П. Е.) во главе с Джабой Иоселиани и Тенгиз Китовани, который стоял во главе Гвардии. А политическим лидером был Тенгиз Сигуа, ставший премьером.

Переворот завершился 6 января, и в те же дни Майсурадзе был назначен главой МГБ. Так получилось, что новый премьер, с которым я не был до этого знаком, поручил мне мероприятия по розыску Звиада Гамсахурдия. Данные поступали разноречивые — то ли ушел в Армению, то ли перебрался в Абхазию или Чечню. Кто-то «видел» его в западной Грузии. Я возглавил группу, которой было поручено установить, где на самом деле находится Гамсахурдия. По этой причине я часто отсутствовал в Тбилиси, занимался розыском в прямом и агентурно-оперативном смысле. Так получилось, что несколько заседаний Коллегии МГБ прошли без меня.

Когда я стал больше находиться в Тбилиси и чаще присутствовать на совещаниях, проводимых Майсурадзе, я понял, что он ведет МГБ не в том направлении. Приоритетными стали ранее не свойственные органам безопасности функции… Например, контроль завоза «левого» масла, сахара и другого товара в магазины, рестораны и объекты торговли. Стало ясно, что идет «ОБХССзация» МГБ. Я сделал свое замечание Майсурадзе в дружеской беседе. Мы ведь были коллегами на протяжении долгого времени, обращались друг к другу на «ты», участвовали в одних застольях. Говорю: «Анзор, мы что, ОБХСС, что ли?» — «Ты не понимаешь задачи продовольственной безопасности… Это важно!»

Потом я увидел, что органы безопасности переходят на подмену функций МВД, вторгаются в низовую экономику. Не с точки зрения глобальной безопасности, а… банально заходят в ларьки.

— Даже на таком уровне?

— Районные отделы МГБ начали переходить на такой уровень. И я сильно повздорил с Майсурадзе. Пошел к премьер-министру и состоялся следующий разговор: «Вы знаете, давайте я уйду из органов безопасности, найдите мне другое применение, не могу сработаться». — «Ну, если министр и первый заместитель не могут найти общий язык…» — «Какой первый заместитель?» — «Как какой? Мы же тебя назначили первым замом… и не сейчас, а больше чем полмесяца назад».

При мне премьер Тенгиз Сигуа вызывает секретаря и просит принести копию приказа. Оказывается, что я уже полмесяца являлся первым заместителем главы МГБ, а сам тем временем бегаю в горах с автоматом наперевес.

Возвращаюсь от премьер-министра, прихожу к Майсурадзе: «Что за ребячество? Я что, твой первый зам?» — «Ты мой первый зам, только после того, как я по ведомству проведу этот приказ». Мы расстались очень плохо. Я в своей биографии не помню, чтобы я так выходил из себя.

К этому времени наше старое здание, в котором располагалось КГБ Грузинской ССР, сгорело в результате боевых действий, и мы вынуждены были перейти в здание Тбилисского горкома партии. В 1930-х — 1940-х это было зданием ЦК компартии Грузии, и разговор этот происходил в кабинете Берии. Там двойные двери… и уходя, я хлопнул двойной дверью так, что она перекосилась. Люди, что сидели в приемной, говорили, что такого громкого разговора со «специфической лексикой» еще не слышали.

К этому времени у нас уже состоялось знакомство с министром обороны Тенгизом Китовани. Он мне сразу предложил: «Забирай своих хороших ребят из МГБ и давай в Министерство обороны. Я не вмешиваюсь в твою работу, создавай структуру, вот тебе 10-этажное здание в центре Тбилиси». Это было бывшее здание Тбилисского артиллерийского училища со всей инфраструктурой. Я, не задумываясь, собрал коллег и позвал с собой.

— И сколько с Вами ушло?

— Такие кардинальные предложения сразу не воспринимаются… Со мной ушли пять человек, и не все из моего управления, и мы начали работать. Единственное, что я забрал из МГБ — это штабной кунг. С этой пятерки началась наша эпопея.

ПОЕЗДКА В МОСКВУ

— Как Вы назвали новую структуру?

— Поскольку грамотных, подготовленных военных у нас в оборонном ведомстве не было, я сказал, называйте нас оперативным управлением. Вообще, таковое в Министерстве обороны занимается разработкой планов, то есть это правая рука Генерального штаба.

Моей же целью было создать настоящую спецслужбу. Тем временем 8 марта 1992 года в Тбилиси приземлился самолет с Шеварднадзе. По дороге из аэропорта домой он заехал в церковь — покрестился на 68-ом году жизни, решил стать православным. Шеварднадзе тоже не понравился стиль работы Майсурадзе, и он его сменил. Но сменил на еще более неудачную кандидатуру: полный непрофессионал. Это была креатура самого Джабы Иоселиани. Он был в близких отношениях с родственницей этого руководителя. Человек с улицы, который никогда не работал в госучреждениях, не имел подчиненных и сам не был подчиненным. И с улицы сразу туда хлынуло много случайного народу — и наркоманы, бывшие и действующие «мхедрионовцы».

— Нечто подобное тому, что сейчас происходит в СБУ на Украине, куда после Майдана рекрутируются кадры бандеровцев…

— Совершенно верно. Я почему говорю, что когда задают вопросы о том, что происходит на Украине, это зеркальная ситуация с Грузией. В других масштабах, в других немножко вариациях.

После того, как в МГБ сменился руководитель, в наше оперативное управление потянулись люди — те, кто раньше служил в КГБ, те, кто пришел на исходе Советского Союза, прошедшие нормальную оперативную подготовку. То есть кадры пошли, вплоть до того, что бывшее Седьмое управление (наружное наблюдение) почти целиком перешло к нам, оперативно-техническое управление — тоже. Также работники ведущих подразделений контрразведки перешли к нам.

Все это происходило на фоне гражданской войны. Я не мог сидеть в кабинете — я был вовлечен в это. С первого же дня, как я ушел под крышу Министерства обороны, я понимал, что силовая структура востребована. То, что представляли отдельно «Мхедриони», отдельно Гвардия — они не могли стать государственной структурой. И не было вокруг людей, которые понимали бы, как это надо создавать.

Я взял на себя инициативу, без всякого объявления. Просто делал все сам, молча. Время было такое, которое позволяло проявлять инициативу. Ни бюджета сформированного, ничего, все было на ходу, впопыхах. Очень помог Китовани, он дал полный карт-бланш. Он увидел, что рядом со мной формируется настоящая государственная структура, а не боевики… Все видели, что я не полевой командир, который пришел, пальцы веером, навешал на себя автоматов.

— А как он это увидел?

— Мы приехали в Москву просить оружие для моей структуры. Оговорюсь сразу, до этого Министерство обороны России в лице командующего и его заместителей в Закавказье передали Грузии в общей сложности до 30 тысяч единиц стрелкового оружия, около 120 танков и много другого вооружения и боеприпасов. То есть вооружения грузинским официальным властям после переворота было передано немало. Все это официально, по согласованию с руководством России. Но мы с Китовани приехали просить специфическую технику, требующуюся для спецподразделений — и то, что было необходимо нам на первых порах.

Тогда очень популярным был захват войсковых частей неизвестными (хотя всем было понятно, кто это делал). Часто это происходило с кровью, были жертвы среди тех, кто охранял — гибли ни в чем неповинные молодые ребята, россияне, призванные на срочную службу.

В один период мы почувствовали, что эта ситуация может выйти из-под контроля и любой неформальный лидер в районе расположения российских войск может это сделать. Возникла реальная опасность для огромного количества оружия, хранившегося в Ахалцизском пограничном отряде.

Руководителем Министерства безопасности России был Виктор Баранников. Когда Китовани уговаривал меня поехать, я ответил: «Езжай один, Баранникова я не знаю». Он был человеком из МВД. Однако я не пожалел, что приехал. От общения с этим человеком у меня остались самые добрые воспоминания. Я сказал ему: «Так или иначе, то, что там хранится, заберут так называемые «неформальные лидеры». Ценой большой крови, новой войны, вы, может быть, это и вывезете. Но чтобы этого не произошло — передайте нам, и будет гарантия, что из этого оружия не будут в вас стрелять». И Виктор Павлович принял такое решение. Сначала зашел разговор о цене, но я сразу сказал, что у нас нет денег. Это только если на честном слове передадите — хорошо!

Таким образом, у меня появились БТРы, оружие, боеприпасы, средства, необходимые для создания спецподразделения, без которых я не представлял МГБ. Я понимал, что рано или поздно, но именно мы будем Министерством госбезопасности, а не те уличные ребята, что временно находились в здании и назывались (по рекомендации американцев) Информационной службой.

РОЖДЕНИЕ «АЛЬФЫ»

— Как же родилась грузинская «Альфа»? Насколько я знаю, ей предшествовала группа VVV?

— Да! От латинского «Veni, vidi, vici» — «Пришел, увидел, победил».

— Откуда появилось такое название?

— Инициаторами были сами сотрудники. Я все создавал по образу и подобию Комитета госбезопасности Советского Союза. В его недрах вырос, хотя кроме Грузии нигде не служил. Миф, что я прислан из Москвы, был распространен еще при Гамсахурдия. Вот Анзор Майсурадзе, к слову, работал в Москве, как и первый заместитель Информационной службы Мурман Каландазе. Но я плоть от плоти грузинского КГБ. Нигде за пределами Грузии не служил, разве что, кроме Афганистана, где в составе спецподразделения КГБ СССР «Каскад» вместе с девятью сотрудниками КГБ Грузии в 1980-1981 гг. был в спецкомандировке в Кандагаре.

Так вот, я создавал именно «Альфу»! Это ребята на первых порах выбрали VVV, и я им не мешал. Наоборот, поддерживал. Лично подобрал первых пятьдесят человек. Было дано поручение кадровикам и оперативному составу… искать по определенным критериям.

— Каким?

— Молодежь. Только из Тбилиси. С высшим или неоконченным высшим образованием. По соответствующим морально-деловым, физическим и психологическим требованиям. Персональный отбор. С каждым я лично проводил собеседование. 80 % из них я прокрутил по программе, по которой прежде готовили нас в КГБ СССР. Их можно было построить в шеренгу, а рядом выстроить представителей другой структуры, перемешать… И все равно по внешнему виду сказали бы — вот это «альфовцы»! По типажу, по взгляду, по выражению лица.

Когда я стал руководителем Министерства безопасности, мне довелось объединить «Альфу», которую подготовил я, с ребятами, подобранными американцами. Их было пятьдесят человек… Тех, кого отобрали сами американцы и вывезли в Штаты. Полгода готовили, и они вернулись в Грузию с полным оснащением. Прекрасные ребята! Прекрасное спецподразделение. Но их выстроишь в ряд, и сразу видно: вот это — «Альфа», а это — «Омега» (так называлось подразделение, подготовленное в США)! Разные школы….

— Вам довелось взаимодействовать с Группой «А» КГБ СССР. Понятно, почему Вы решили назвать грузинский спецназ МГБ именно «Альфой». Подразделения с таким названием после 1991 года появились в Армении, Киргизии, Молдавии, Таджикистане…

— В 1983-м произошли известные события с захватом самолета («Кровавая свадьба» — П. Е.). Мы эту операцию в Тбилиси совместно проводили. Многих ребят я знал по Афгану. Где-то к концу 1992-го — началу 1993-го о нас уже заговорила Грузия. Весной 1993-го Шеварднадзе уже меня напрямую вызывал без посредников, ставил задачи. Основная задача была следующей: не допустить прорыва сил Гамсахурдия из западной Грузии в Тбилиси. Поэтому мы старались оттеснять их по всей «линии фронта», которая проходила и по моему родному городу Самтредиа.

МИНЫ ПОД «СОЮЗ НЕРУШИМЫХ»

— Как же так получилось, что в Грузии значительная часть населения проголосовала за откровенного нациста? То есть националиста в крайнем его проявлении, Звиада Гамсахурдия?

— Нельзя рассматривать события в Грузии в отрыве от того, что происходило в Москве и Союзе в целом, мы должны понимать, что с 1985 года у власти в Кремле находились люди, чьей прямой задачей было развалить СССР. Когда я слушаю эти сказки: «Михаил Сергеевич (Горбачёв) не хотел, не рассчитал…» Горбачёв, Яковлев, Шеварднадзе сознательно уничтожали СССР! Это я знаю не из архивов, а знаю из многократных бесед с Шеварднадзе. С 1985 года во главе Советского Союза стояли люди, целью которых был, как в беседе со мной выразился Шеварднадзе, «демонтаж системы». Ведь и термин подобрали-то какой — «демонтаж». Только умственно отсталому непонятно, что если ты «демонтируешь систему», на которой основана страна, то ты разваливаешь страну. Все они (перестройщики) прекрасно понимали….

Как сказал мне Шеварднадзе, они с Горбачёвым планировали, что на это уйдет двенадцать лет. А Союз развалился за шесть! То есть они надолго зарядились и даже не представляли, что так быстро все произойдет. Абсолютно не представляли себе и последствий. Никто не просчитывал, как это скажется на отдельных слоях населения, республиках. Задача стояла не просчитывать — демонтировать!

Перескажу случай, который бывший Председатель КГБ СССР Крючков рассказывал моему отцу: «Захожу к Горбачёву и докладываю, что у нас (у КГБ СССР) есть абсолютно достоверные данные, что Яковлев с 1958 года сотрудничает с ЦРУ. Что делать?» Ответ Горбачёва: «Ну, поговорите с ним»…

Сказать в 1987-1988 году, что Союз развалится — это было крамолой, однако я поспорил с ребятами, что именно так и произойдет. Почему я был в этом уверен? Потому что Горбачёв пропихнул региональный хозрасчет и самофинансирование. Ельцин это повторил циничнее: «Берите суверенитета столько, сколько проглотите». Весь Советский Союз был туго завязан, переплетен экономически — так, чтобы он не развалился. А Горбачёв сказал — каждый за себя. Что такое региональный хозрасчет? Я сам ем, пью, рассчитываю и не смотрю по сторонам. Вот тогда Союз экономически и затрещал по швам.

А вообще-то первая бомба под Союз была заложена еще Лениным в далеком 1922 году, когда при создании СССР он не согласился с проектом автономизации (идея, выдвинутая Сталиным и поддержанная Дзержинским, Чичериным, Орджоникидзе: все советские республики должны войти в состав РСФСР на правах автономий — П. Е.). Ленин сказал: «Ни в коем случае. Мы ущемляем права окраин. Надо соблюдать право наций на самоопределение… вплоть до отделения». Вот через 70 лет и отделились…..

Вторая бомба была заложена уже в 1956 году. Хрущёв забирает у КГБ «контроль за исполнением принимаемых партией и правительством решений», что автоматически предполагало запрет на агентурную работу в партийной среде. Хрущёв заявил, что выше партии никого не может быть. Как только он это сказал (кстати, это совпадает с приходом в комсомол Шеварднадзе), туда вся эта шобла типа горбачёвых, яковлевых и повалила. Хрущёв этим решением не только парализовал волю спецслужб, но и создал в государстве клан «неприкасаемых партократов»….

— Давайте поясним, что это означало на практике?

— Вы попробуйте сегодня выйти на уровень принятия участия в выборах в Конгресс, в Палату представителей США, если на бумаге не будет стоять штамп «Проверено ФБР, допущен к выборам». Да никто с вами разговаривать не будет! А у нас инструктор ЦК, который, предположим, попадал в поле зрения органов госбезопасности как связь от разведчика-агентуриста… Вот они познакомились и разошлись. Наружное наблюдение устанавливает, что это инструкторишка обкома или райкома. И тут же следует приказ: снять наружное наблюдение, прекратить по нему работу! Сказки про то, что в хрущёвско-брежневский период даже в аппарате ЦК КПСС все шепотом разговаривали — настолько, дескать, боялись КГБ, они для «пипла».

Эта тройка была локомотивом демонтажа — Горбачёв, Яковлев, Шеварднадзе. В Москве это не сразу увидели, а мы на местах четко поняли. Та самая 5-а линия, которую в Грузии возглавлял Майсурадзе, сообщала в Москву: такие-то хотят сменить советскую власть, отделиться. А в ответ Москва дает установку: ЦК партии приняло решение, что неформальных лидеров не только не преследовать — поощрять.

— Эти лидеры потом встали во главе народных фронтов по всем республикам Советского Союза.

— Именно так, да! Я общался по прошествии лет с приближенным Звиада Гамсахурдия. Абсолютно вменяемый, интеллигентный, образованный человек. Я его спросил: кто из вас первым придумал лозунг «Грузия для грузин»? Вы были в своем уме? Мы, Грузия, одна из самых толерантных стран (которая, кстати, недавно отметила двадцать шесть веков совместного проживания с евреями), за 26 веков у нас не было ни одного проявления антисемитизма. Когда мы, встречая гостей, проводили в Тбилиси экскурсии по Старому городу, то с гордостью показывали: видите — мечеть, а вот армяно-григорианская церковь. А справа — Сионский кафедральный собор грузинской православной церкви. А вот там — две синагоги, «грузинская» и «русская» (проводящие службу соответственно на грузинском и русском языках). А под фуникулером — русский православный храм, а вон там виднеется католическая церковь. И это все на одном пятачке.

И вдруг вы, которые позиционируете себя продолжателями дела Ильи Чавчавадзе, заявляете: «Грузия для грузин»! Святой Илья Чавчавадзе написал статью к столетию вступления русских войск в Тбилиси, в которой говорит прямо, что это было спасение нации, когда русские пришли к нам.

— И какой был ответ?

— Короткий. «Самый простой лозунг, который мог быстро собрать толпы народа — был националистический. Нам тогда было важно поднять Тбилиси». Это как в канадском хоккее: шайбу вбросил в зону соперника, а там идешь на добивание, а дальше, как получится.

Что мы получили? Автономии — Абхазия и Южная Осетия — были напуганы и обозлены, и первое, что нам сказали: «Мы не с вами». А это было еще до распада Советского Союза. А когда с потрохами купленный Горбачёв объявил референдум о сохранении СССР — только за это его должны были взять в собственном кабинете, нарядить в полосатую пижаму и бросить лет на двадцать в тюрьму. С чего это ты ставишь вопрос на ровном месте? И где? В стране, которая победила фашизм и тем доказала свою монолитность! В стране, где 300 миллионов радовались успехам в космосе, ты специально подсаживаешь общество на голодный паек и не даешь даже одернуть так называемых «неформальных лидеров», которые разрывали целостность государства. Что это, как не подстрекательство к развалу. По результатам референдума Абхазия и Осетия сказали, что они за Союз, а остальная Грузия сказала — нет, мы за выход из Союза. Все!

Эти самые неформалы в один прекрасный день ставят палатку прямо перед входом в КГБ Грузии и говорят: «Вы агентура Кремля, и мы запрещаем вам работать». Палатка, бородачи, автоматы… Сотрудники приходят на работу и их не впускают в здание КГБ Грузии. Звонок в Москву. Москва долго думает, потом мы получаем такой ответ: «А у вас есть запасной вход?» — «Да, есть с тыловой стороны, нужно зайти в клуб Дзержинского, спуститься в подвал и выйти во внутренний двор» — «Если есть варианты — используйте, не трогайте их».

— Естественно, что «бородачи» понимают — раз их не трогают, значит, Москва санкционирует их деятельность.

— Все было ясно. Москва уже сдала, мы — в самостоятельном плавании. Это 1990 год. Я зашел к неформалам ночью в палатку, когда они пили, поговорил с ними, и мое подразделение заходило через главный вход. Я это сделал не для того, чтобы показать свою значимость, а чтобы подчиненные не унижались.

— Почему Гамсахурдия, быстро придя к власти, столь же быстро пал?

— Закономерный вопрос. Его падение было очевидно. Потому что вместе с ним во власть пришли люди, вылезшие из «подземелья». Нормальные тбилисцы не видели этих людей ни «на бирже» (место, где молодежь собиралась), ни на похоронах, ни на свадьбах, ни на футболе. Они откуда-то вылезли — никто, из ничего, с зашоренным сознанием, что все не грузинское — плохое. Они не имели никакого опыта управления страной….

— Для Украины после победы Майдана это также весьма и весьма характерно…

— Совершенно верно. Например, сразу же в наших рядах тоже нашлись такие люди — некоего из старших оперов, который короткое время побывал начальником одного из райотделов, нашли и сделали зампредом по кадрам.

Наше управление располагалось на одном этаже с кадрами. И в один день я прохожу и вижу: человек пятьдесят толпятся возле отдела кадров. Периодически сотрудников собирали на какие-то семинары… Но здесь чувствовалось что-то тревожное. И что это за совещание, о котором я не в курсе? Поднимаюсь выше… и вдруг понимаю — это же все осетины! Сорок семь человек в один день завели к новому зампреду по кадрам, он подвел их к карте, показал на Северную Осетию и сказал: «Вот это ваша Родина. С сегодняшнего дня вы уволены». А среди них — у кого мать грузинка, у кого жена, кто-то вообще осетинского языка не знал, потому что родился и вырос в Тбилиси. Шок!

Ко мне заходит ныне покойный мой друг, тогда начальник отделения Гарри Джиоев и спрашивает: «Что мне делать?» Я, как член Коллегии КГБ Грузинской СССР, оправил телеграмму в Москву: «В связи с создавшейся угрозой жизни и здоровью перечисленным сотрудникам и членам их семей, прошу в срочном порядке перевести их в ваше распоряжение». И тех, кто в моем подразделении был осетином и еще пару человек русских перевели в Центр. Кого успел — перевел.

Начал обзванивать друзей — звонил в Узбекистан, у меня там друг был начальник управления республиканского КГБ. Он говорит, что просто «опера» не может перевести, по положению, тогда я сразу повысил сотрудника до «старшего опера» и отправил туда. Но основная масса была уволена.

…Я пришел на прощальное застолье сотрудников-осетин. Стоят ребята и плачут. А из грузин — только я. Это один маленький пример того, что означала установка: «Грузия для грузин».

УБИЙСТВО ГАМСАХУРДИЯ

— Про Гамсахурдия. Это ведь было убийство, а не самоубийство, так?

— Первым, кто сказал, что это убийство, был я. Это притча во языцех в Грузии. Комиссии же создавали. Когда нашли труп Звиада, зарытый в западной Грузии, Шеварднадзе послал туда моего первого зама, а не меня. И категорически настаивал, что, дескать, семья Гамсахурдия против экспертизы и поэтому мы не можем провести экспертизу.

Мой первый зам — это ставленник Шеварднадзе, хотя мы в свое время, в нашей чекистской юности, дружили, но потом он ушел на другие позиции, потом подстраивался под Шеварднадзе. Он привез мне фотографию: на фото труп Гамсахурдия перед вывозом в Чечню. Сразу была создана правительственная комиссия: вице-премьер, министр здравоохранения, прокурор, МВД, ваш покорный слуга — министр безопасности и еще кто-то…

Комиссия постановила — самоубийство! Все подписывают, а я отказался. Звонят Шеварднадзе, говорят, что все подписали, кроме Гиоргадзе. Тот отвечает: «Знаю его позицию. Ну, не подписывает и пускай не подписывает». Мне удалось привезти в Грузию немецкого специалиста с международным авторитетом. Если бы была отмашка — сразу же провели бы экспертизу. Но нет — «семья против». По входному и выходному пулевому отверстию в голове Гамсахурдия даже на фото было видно: пуля вошла в висок и вышла через челюсть.

— Стреляли сверху вниз, получается?

— Да. Так никто не «стреляется». Особенно если учесть, что это был очень массивный «Стечкин». Я как фото увидел, говорю: «Ребята, вы что, с ума сошли? Срочно экспертизу». Поэтому его тело от греха подальше увезли в Грозный. К Дудаеву.

Говорю Шеварднадзе: «Никто никогда вам этого не простит — вас будут обвинять в его убийстве». А он знал, что с его подачи, не его, а меня будут обвинять, и плевал на это. И кто спрашивает у семьи, когда речь идет о бывшем — а на самом деле, действующем, силой отстраненном — первом Президенте Грузии. Это государственное дело. Понятно было, что Шеварднадзе заметал следы.

— Кто убил Гамсахурдия?

— Грех убить человека, а двойной грех — обвинить не виновного. У меня эта «картинка» есть и есть оперативная перепроверенная информация. Я знаю, кто мог… И если все сделать грамотно, то даже сейчас не поздно провести расследование и установить правду.

— Это вопрос политической воли?

— Да, но не только…. я думаю, как только один из звена причастных к этому покинет этот мир, то все станет на свои места. Заказчик-то ясен — Шеварднадзе. Там же цепочка: заказ проходил через одного, второго, третьего. Я занимался розыском Гамсахурдия. Когда стал министром, мое подразделение в буквальном смысле на животе, ползком (потому что это Мингрелия) проводило операцию. Мы определили, где он находится, я доложил Шеварднадзе, что через пару-тройку дней предположительно сможем доставить Гамсахурдия в Тбилиси. Шеварднадзе на это отвечает: «А мне вас с хлебом-солью встречать? Зачем он мне здесь нужен?»

Представьте, в Тбилиси одновременно находятся — Шеварднадзе, пришедший к власти в результате военного переворота и законно избранный, еще при Союзе, президент Гамсахурдия. Вот этот, незаконный, будет законного судить? Спросит: «Почему ты воюешь против меня?» — «Да потому, что кресло свое законное хочу вернуть». Шеварднадзе-то, пока был жив Гамсахурдия, был председателем Госсовета Грузии, не президентом. Только после того, как погиб Гамсахурдия, в ноябре 1995-го провели президентские выборы.

— Не кажется ли Вам, что в смерти Гамсахурдиа есть какая-то мистика: его убивают, тело привозят в Грозный, его останки два раза перезахоранивают, потом теряют. Неспокойные какие-то останки…

— И мистика тоже… Он сын выдающегося грузинского писателя с непростой биографией. Первое столкновение с властью у Гамсахурдия было в 1956 году, тогда он вышел в студенческой толпе отстаивать незаконное осуждение культа личности Сталина. Моего дядю, например, отчислили из университета за участие в этом митинге.

Оценку этому человеку Грузия даст, когда все немножко успокоится… Мы еще исторически взбудоражены. Одной краской Гамсахурдия описать трудно. Он пришел к власти на народном доверии, и это доверие он не оправдал. С первых же шагов он вызвал раскол в грузинском обществе. Говорят, что российская армия помогала его свержению, но ни одна иностранная армия не сможет свергнуть президента, который опирается на народ. Режим Асада в Сирии четыре года пытаются уничтожить и ничего! Но в Грузии восстала интеллигенция, люди вышли на улицу, митинги же не российская армия собирала.

Гамсахурдия был законно избран и незаконно свергнут — это однозначно. Мое отношение к его первым шагам — отрицательное, потому что они были построены на патологическом поиске врагов (агентуры Кремля), на национализме, на жестких декларациях, которые заставили абхазов и осетин выступить против. Звиад расколол Грузию. Он нанес непоправимый ущерб, начав войну в Южной Осетии. И он же заложил все основы, чтобы в Абхазии началась война.

Человек, который говорил, что нынешние абхазы это — апсуа, спустившиеся с гор… А под конец своей жизни в телевизионном обращении к тем самым абхазам Гамсахурдия обратился за поддержкой на абхазском — читал, естественно, по бумажке, поскольку это для грузина сложный язык. Обращался к абхазам, говорил, что «мы братья» и просил поддержать.

Но при всем этом, в отличие от Шеварднадзе, для которого советская и постсоветская Грузия, Советский Союз были лишь ареной для удовлетворения личных амбиций (безграничная власть и деньги), Гамсахурдия фанатично, пусть по-своему, пусть с перекосами, но искренне любил Грузию! Для меня он человек, имевший шанс сделать Грузию счастливейшим уголком мира и закончивший свою жизнь как мученик…

Окончание в следующем номере.