МЯТЕЖНЫЙ КРАЙ

ПАМЯТИ ПОЛКОВНИКА АЛЕКСАНДРА ЛОПАНОВА

После тяжелой и продолжительной болезни в январе 2016 года скончался ветеран первого состава Группы «А» КГБ СССР полковник Александр Лопанов — первый командир Минской «Альфы».

Родился Александр Михайлович 2 сентября 1949 года. С 1968-го по 1970-й год проходил срочную службу в дивизии имени Ф. Э. Дзержинского. После демобилизации был зачислен в штат Седьмого управления КГБ СССР.

В «Альфе» Александр Михайлович прослужил с 1974-го по 1993 год, выйдя в запас с должности начальника отделения. Весной 1979 года в составе группы О. А. Балашова был командирован в Афганистан, где занимался обеспечением физической безопасности советских военных советников в провинции Джелалабад.

Во время событий декабря 1979-го (операция «Байкал-79») Александр Михайлович находился в Кабуле в составе группы «Гром» и участвовал в захвате здания Царандоя — афганского МВД. В дальнейшем, будучи в группе В. И. Шергина, обеспечивал личную безопасность руководителей ДРА и НДПА (декабрь 1979 — июль 1980 года).

В 1985 году Лопанов в качестве командира нештатной боевой группы прошел боевую стажировку в Афганистане. В 1989 году, в Саратове, он участвовал в освобождении заложников, которые были захвачены и удерживались бандой вооруженных рецидивистов.

С 1990-го по 1993-й год полковник Лопанов являлся первым командиром 11-й группы в Белоруссии — Минской «Альфы». Его личный вклад в обеспечение безопасности отмечен орденами Красной Звезды, Мужества (награда Республики Беларусь), медалями.

В последующие годы Александр Михайлович был активным участником Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа».

В память об этом замечательном человеке и офицере редакция «Спецназа России» предлагает авторский материал полковника Лопанова «Мятежный край», посвященный событиям весны 1979 года.

МЕЖДУ ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ

В начале марта опергруппа, в состав которой вошли офицер ПГУ полковник Фёдор Давыдович Кудашкин (руководитель), подполковник Аксёнов (военная контрразведка), майор Жук (погранвойска) и старший лейтенант Каримов (переводчик ПГУ) была направлена в Джелалабад. Уже в Кабуле к ней присоединили меня и Женю Мазаева. Группа имела штатное вооружение, спецсредства и автомобиль «Жигули».

По прибытии в Джелалабад разместились в офицерском общежитии при штабе 20-й афганской пехотной дивизии, которой командовал в то время 35-летний генерал-майор Бахрамутдин. Член НДПА, скромный, порядочный человек. Он пользовался уважением и авторитетом среди сослуживцев.

Нашими партнерами по линии Афганской службы государственной безопасности были начальник провинциального управления пуштун Саид Вали и начальник военной контрразведки 20-й дивизии майор Фируз Ахмад, оказавший наиболее действенную помощь в работе группы. До ввода советских войск оставалось десять месяцев.

Тем временем оперативная обстановка заметно ухудшилась. Наиболее мятежным районом в Афганистане при всех режимах считалась соседняя провинция Кунар. Уже к марту в ущелье Дарей-о-Пир в окружении «моджахедов» оказались три роты 20-й афганской дивизии, — они через некоторое время сложили оружие и перешли на сторону противника.

Местные власти своими непродуманными действиями смогли настроить против себя практически все население. Особенно это касалось влиятельных пуштунских племен муманд и шинвари, проживавших на востоке провинции Джелалабад, а в Кунаре за оружие взялись нуристанцы.

В результате к марту 1979 года под контролем правительственных сил оставались центры провинции — Кунар и Лагман, а в Джелалабаде — лишь крупные районы страны. В этот же период заметно укрепил свои позиции в зоне Машраки один из лидеров «моджахедов» Гульбеддин Хекматияр.

Благодаря активной работе нашей опергруппы, которую возглавлял опытный чекист-разведчик Фёдор Давыдович Кудашкин, прошедший школу Великой Отечественной войны и кризисных ситуаций в «горячих точках» мира, провинциальное управление АСГИ и военная контрразведка 20-й афганской дивизии смогли быстро наладить агентурную работу. Появились свои источники информации.

Виктор Жук для организации информационной работы сумел использовать возможности афганских пограничников. Мы, в свою очередь, надежно прикрывали оперативную группу, организовав боевое охранение места дислокации, а также физическую защиту ее руководителя на маршрутах передвижения в городе и во время выездов в Кабул.

Нам удалось получить упреждающую информацию о замыслах противника, намеревавшегося отделить от Афганистана зону Машраки, а также первичные данные непосредственно в штабе дивизии о подготовке мятежа. Тем не менее, временной фактор сыграл на руку «моджахедам», которые сумели захватить штаб дивизии и уничтожить всех его офицеров, включая генерала Бахрамутдина.

День 20 апреля был выбран мятежниками не случайно. В пятницу весь мусульманский мир отдыхает и проводит время в молитвах. Через неделю ожидались торжества по случаю первой годовщины Апрельской революции.

Ближе к 9 часам утра все находились на рабочих местах. Фёдор Давыдович вместе со мной и Каримовым — в управлении провинциальной контрразведки, где убеждал Саида Вали в необходимости усиления агентурной и информационной работы, в особенности накануне праздника.

Военный контрразведчик Аксёнов и пограничник Жук занимались практически тем же в подведомственных подразделениях. Женя Мазаев объяснял летчикам-афганцам, проживавшим на первом этаже общежития, как эксплуатировать приданный нам БТР.

После обеда опергруппа в полном составе посетила Джелалабадский военный аэродром. Все эти перемещения и беседы были не случайны. От наших источников стала поступать информация о подготовке мятежа, цель которого — нейтрализовать штаб дивизии, склонить офицеров к измене, что в итоге могло привести к захвату власти «моджахедами» и отделению Машраки от Кабула.

В 18 часов 45 минут наша группа въезжала в расположение штаба дивизии. Нас удивило то, что у шлагбаума стояли незнакомые часовые, — в их поведении была заметна некоторая суетливость. Зашли к дежурному военному советнику Тиунову и командиру дивизии для уточнения обстановки и ознакомления с оперативной сводкой за день.

Явных признаков обострения обстановки афганскими контрразведчиками не отмечалось. Однако Аксёнов для проведения краткого анализа агентурных сообщений решил задержаться у своего коллеги Фируза Ахмада. Остальная часть группы выехала из штаба и через несколько минут добралась до гостиницы, располагавшейся неподалеку, в пятистах метрах. Опять нам бросилась в глаза суетливость часовых у ворот.

Ровно в 19 часов в расположении штаба прозвучали первые выстрелы, были слышны разрывы гранат и очереди из крупнокалиберных пулеметов. Телефонная связь со штабом прервалась. Группа срочно собралась у Кудашкина для выработки плана действий. Фёдор Давыдович спокойно распределил обязанности. Мазаев и я — организация обороны здания. При необходимости вместе с Каримовым нам предстояло захватить БТР, чтобы прорваться из расположения штаба.

Одновременно Каримову было поручено связаться с Кабулом: найти возможность, в том числе через узел связи, чтобы дозвониться до нашего посольства, сообщив о мятеже. Также мы попытались подключить к организации обороны здания афганских летчиков.

Каримов через АТС дивизии сумел выйти на Кабул, но связь была очень плохая. Как оказалось, «моджахеды» не взяли под контроль телеграф и телефон.

Через полчаса Фёдор Давыдович выдал на дари номер телефона посольства, и Каримов вдалбливал его местной телефонистке. Причина отсутствия связи с посольством — пятница, у всех выходной.

ПОМОЩЬ, КОТОРАЯ ПРИШЛА ВОВРЕМЯ

Тем временем бой на территории штаба не затихал. Больше всего мы переживали за судьбу Аксёнова и Тиунова, оставшихся там. Радиостанция в БТРе молчала, также как и телефон в посольстве. При этом связь с Кабулом могла отключиться в любой момент.

Вариантов выхода из ситуации было несколько. Самым простым оказался «звонок другу» — сотруднику кабульской резидентуры Шабанову. Тот проживал в городе на частной квартире. К телефону подошла его жена Лена — через час она сумела найти в Кабуле нужных людей и передать информацию о мятеже.

Ночь прошла тревожно. Из штаба доносились победные крики «моджахедов» и отдельные выстрелы. В сторону гостиницы несколько раз палили из КПВТ, но на штурм мятежники почему-то не решались. Видимо, откладывали «удовольствие» на утро.

Внезапно перед рассветом послышался лязг гусениц танка, хотя мы знали точно, что танков в штабном городке у афганцев не было. Подготовились к худшему, поскольку пара выстрелов из пушки — и нашей обороне пришел бы конец.

Танк остановился против гостиницы и начал медленно поворачивать башню в нашу сторону. Из люка показалась рука с белой тряпкой, ее хозяин на ломаном русском языке попросил нас не стрелять. Затем появилось лицо нашего знакомого — командира танковой роты Самима, сумевшего вовремя улыбнуться и показать, что он не вооружен.

Самим сообщил, что в настоящее время силами 444-й афганской десантной бригады завершается окружение штаба. Два батальона высадились на Джелалабадском аэродроме — «моджахеды» оставили его без прикрытия.

Мятеж, в конечном счете, был подавлен.

Вскоре прибыл Фируз Ахмад, он сообщил подробности того, что же произошло прошлым днем. По его словам, ровно в 19 часов оба входа в штаб дивизии были заблокированы солдатами комендантской роты, — они открыли огонь из автоматов и КПВТ, установленных на БТРах. В своих кабинетах погибли командир дивизии и офицеры штаба. О судьбе Аксёнова и Тиунова информации в тот момент не было.

По оценке Фируза мятеж удалось подавить и предотвратить захват власти в зоне Машраки только благодаря своевременной информации, поступившей в Кабул от нашей опергруппы.

Около 10 часов утра в подсобном помещении разведроты были обнаружены Аксёнов и Тиунов — связанные, но живые. После начала мятежа офицеры успели выскочить из комнаты и по крышам добраться до стены. Прыжок с 6-ти метровой высоты в полной темноте стоил Тиунову открытого перелома голени, Аксёнову — вывиха ноги.

После приземления Аксёнов как-то доковылял до дежурного помещения роты, будучи уверен в лояльности погибшему комдиву ее офицеров, попросил оказать помощь Тиунову. В результате дважды обоих беглецов подталкивали к стенке с намерением расстрелять, но их спасло заступничество молодого офицера, убедившего отложить казнь до утра. Тогда обоих связали и бросили в конюшню, где они и были обнаружены афганскими контрразведчиками.

Офицер-пограничник Виктор Жук, оставшись советником в Джелалабаде, через месяц после отъезда нашей группы в Москву погиб на границе с Пакистаном. Он находился в вертолете, сбитом «моджахедами».

Генерал Кудашкин Фёдор Давыдович, став со временем первым заместителем Председателя КГБ Азербайджана, умер на боевом посту от сердечного приступа.

Внезапная смерть вырвала Евгения Мазаева…

Рашид Каримов продолжает службу, — заканчивает Александр Михайлович Лопанов свой рассказ, написанный в начале 2000-х годов и посвященный малоизвестной странице в истории Афганистана и нашей страны.

ПРОЩАНИЕ

Специально из Минска на похороны полковника Лопанова приехала группа офицеров белорусской «Альфы». Прощание состоялось в Ритуальном зале ФСБ на Пехотной улице.

Среди тех, кто выступил на панихиде, были командир Группы «А» в 1991-1992 годах Михаил Головатов, начальник Управления «А» ФСБ Герой России Валерий Канакин и генерал-полковник Александр Мирошниченко, возглавлявший подразделение в 1998-1999 годах.

Проститься с Александром Михайловичем Лопановым пришло большое количество ветеранов и действующих сотрудников «Альфы».

После отпевания траурный кортеж проследовал на Старосходненское кладбище, где состоялось погребение с отданием всех воинских почестей. Почётный караул — офицеры и солдаты Президентского (Кремлёвского) полка.

Спасибо, что были с нами, дорогой Александр Михайлович! Вечная память… И — слава!