Автор: ФЁДОР БАРМИН

ТРИ ВОЙНЫ ПОЛКОВНИКА МИХАЙЛОВА

КОГДА Я ПОДНЯЛ ЕЁ НА РУКИ, ОНА СПРОСИЛА: «ДЯДЕНЬКА, ВЫ МЕНЯ СПАСЁТЕ?»

На праздник Крещения в этом году выпало 65-летие полковника Александра Михайлова — кавалера пяти орденов, легенды отечественного спецназа, посвятившего свою жизнь борьбе с чумой нашего времени — терроризмом.

За тридцать с лишним лет работы в органах госбезопасности Александр Владимирович прошел достойный всяческого признания боевой путь от рядового сотрудника 15-го Главного управления КГБ СССР до начальника отдела Управления «А» Центра специального назначения ФСБ России.

За годы службы в спецподразделении, в которое он стремился с 1978 года, но был отпущен своим руководством только в октябре 1982-го, полковник Михайлов продолжил и приумножил славные традиции Группы «А» Седьмого управления КГБ СССР, которые были заложены в 1970-х годах.

За его плечами «боевая стажировка» в Афганистане, две полномасштабные войны на Северном Кавказе, Сухуми и Саратов, охрана Аркадия Ивановича Вольского в Нагорном Карабахе, Будённовск и Первомайское, Грозный и «Норд-Ост», многие специальные операции, ставшие настоящей классикой отечественного и мирового антитеррора.

Личный вклад полковника Михайлова в обеспечение безопасности нашей Державы отмечен высокими государственными наградами — орденами «За заслуги перед Отечеством» IV степени с изображением мечей, Красного Знамени, Мужества, «За военные заслуги» и «За личное мужество», многими медалями. Он — «Почётный сотрудник госбезопасности».

В качестве начальника отдела Управления «А» ЦСН ФСБ России полковник Михайлов воспитал достойную смену — настоящих профессионалов антитеррора, не раз доказавших это своими героическими делами.

РАЗНЫЕ ВОЙНЫ

— Александр Владимирович, Вы воевали практически всю свою сознательную жизнь. Вы могли бы рассказать об этом?

— Рассказать всю свою жизнь? Боюсь, это не поместится на газетный лист.

— Хорошо. Давайте тогда сначала посчитаем, сколько за Вашими плечами войн?

— Получается три — Афганистан и две «чеченские». Это, конечно, не считая спецопераций.

— В чем, на Ваш взгляд, их отличие?

— В афганской войне было больше порядка, больше дисциплины, больше взаимопонимания между родами войск. Не было конкуренции за награды и внимание начальства, и самое главное — не бывало предательства. Я уже не говорю об уровне снабжения армии.

Мы, «альфовцы», в Афгане стажировались. Очень хорошее взаимодействие было с руководством пограничных застав, десантно-штурмовых групп. Правда, сначала пограничники нас прикрывали, вперед старались не пускать. В конце концов мы возмутились и потребовали: если мы сюда приехали на стажировку, давайте задействовать нас без поблажек. После этого мы стали вместе вылетать на выполнение боевых задач. Нужно еще иметь в виду, что в Афганистане не было команды вести полномасштабную войну. Советские войска стояли гарнизонами. Спецназ работал по своей программе.

— Что Вам запомнилось в Афганистане больше всего?

— Если брать боевые операции, то — взятие банды Каль-Куддуза. Это был январь 1983 года. Старшим у нас был Виктор Николаевич Зорькин. Вместе с ним нас было четырнадцать человек, сотрудников Группы «А». «Моджахеды» вышли на нашу засаду и тут же попали под обстрел, сразу потеряв семь-восемь человек. В конечном счете, банда численностью от семидесяти до ста человек была полностью разгромлена. А после финальной зачистки обнаружили и главаря банды, которого потом привезли в Москву. У нас потерь не было. Для меня это было настоящее боевое крещение.

— Какое впечатление произвела афганская глубинка?

— Раннее средневековье, какой-нибудь тринадцатый век. Видишь, как афганцы, допустим, муку делают. Осла привязывают к жернову, и вот он вокруг ходит. Нужно мазанку поставить — женщины начинают ногами растаптывать, глину месить… Когда участвовали в зачистках, заходили в дома и в глаза бросалась убогость и нищета. Хотя афганцы — трудолюбивый народ, достойный лучшей участи.

— Вернемся к чеченским войнам…

— Про первую «чеченскую» мне трудно рассказывать, поскольку «Альфа» в боевых порядках не находились. Мы выполняли свои небольшие конкретные задачи. Однако осталось общее впечатление бардака. Хотели просто задавить броней. К тому же началось своего рода «состязание»: кто быстрее сделает, кто быстрее доложит руководству. Такого в Афганистане не было.

По поводу второй кампании я могу сказать больше — мы работали вместе с войсковыми подразделениями, десантниками, внутренними войсками. Если говорить об эффективности… она есть, но достигается более высокой ценой. Сколько гонялись за тем же Масхадовым, Хаттабом, Радуевым и им подобным? А самое обидное в том, что мы уничтожаем одного, а на его место сразу назначают другого. Ему же передается «финансовая делянка».

Если сравнивать, то в Афганистане, наверное, мы работали более эффективно. Почему? Мы уничтожали банды, где бы они ни были. А в Чечне, как только банда входит, допустим, в село или какой-то район — все: эффективность применения вертолетов и тяжелого вооружения снижается. А дальше… как в годы гражданской войны: штыки в руки.

— В последние годы мы не могли позволить себе действовать на Северном Кавказе так, как действуют те же израильтяне против палестинцев, не правда ли?

— К сожалению, не можем. Когда мы услышали слова президента — «мочить в сортире», то мы, честно говоря, надеялись именно на это: мочить так мочить. Ну, а потом мы столкнулись с такой проблемой: террористы вошли в село, поступает команда «стоять!» — и думать, как это село освобождать. И опять вытягиваем на человеческом факторе — без авиации, танков и пушек. Вот почему я считаю, что в Афганистане эффективность была выше.

Но и тут, на Северном Кавказе, конечно, получены хорошие результаты. И то, что в 2000 году мы раздолбали этих «друзей» по полной программе… А дальше, когда активная фаза закончилась, эффективность снизилась, хотя средства затрачиваются огромные. Чтобы зачистить одно село, подтягивается техника, большое количество личного состава. Все окружается танками и бронетранспортерами. Своих людей теряем, а кого надо — того не находим.

ЗВЁЗДНАЯ КОМАНДА

— Александр Владимирович, как и когда Вы пришли в Группу «А» КГБ СССР?

— Попасть в подразделение было моей заветной мечтой. И я приложил к этому немало усилий. Первый раз я пошел на медкомиссию по подбору в подразделение еще в 1978 году, вместе с моим другом Плюсниным. Но он попал в Группу «А», а я нет. Потом Александр стал легендарным бойцом, одним из участников штурма Тадж-Бека в составе группы «Гром». Именно он вечером 27 декабря 1979 года ликвидировал диктатора Амина. Плюснин достоин высшей награды Родины!

— Обидно было, что Вас не взяли в подразделение?

— Точнее — не отпустило руководство 15-го Главного управления. Я готовил команду по самбо. Мне помог случай — точнее, один человек, курировавший наше управление, он был из аппарата Андропова. В итоге в конце 1982-го я был зачислен в подразделение.

— Ваши первые впечатления от Группы?

— Я сразу почувствовал, что попал в боевое подразделение. Многие сотрудники уже участвовали в настоящих боевых операциях, имели боевые награды. Конечно, мы все старались на них равняться.

— Давайте напомним читателям, сколько у Вас орденов?

— Пять орденов: «За заслуги перед Отечеством» 4-й степени с мечами, орден Красного Знамени, «За военные заслуги», «За личное мужество» и орден Мужества. Это не считая медалей. Есть еще знак — «Почётный сотрудник КГБ».

— Какие награды для Вас являются знаковыми?

— Для меня все награды являются главными и почетными, потому что они получены в бою, а не за канцелярскую работу, не за перебирание бумажек. Я свои ордена заработал честным боевым трудом, а не расшаркиваясь на паркете. Но, конечно, бывали разные ситуации. И некоторые больше врезались в память, больше значили и для меня, и для страны в целом, чем другие.

— Тогда расскажите, например, про свой орден «За заслуги перед Отечеством». Ведь сейчас это одна из высших наград России…

— Если коротко, то за Дубровку.

ДУБРОВКА. «НОРД-ОСТ»

— До сих пор помню в подробностях, как все это было. Мы с нашим ветераном и моим другом Игорем Ореховым ехали домой, и где-то в районе метро «Университет» у меня сработал пейджер. Смотрю — «боевая тревога». Через несколько минут я уже стоял в дежурке и слушал — «захвачены заложники, адрес — ДК на улице Мельникова». Мы со Славой Гудковым экипировались и через несколько минут уже ехали по ночной Москве на место происшествия.

В штабе я получил конкретное задание и мы с Сергеем Дяченко приступили к его выполнению: изучать скрытые пути подхода к зданию, места проникновения в ДК на Дубровке. И детальное исследование крыши культурного центра. Данные передавались в штабную группу Управления «А» ЦСН, где все это систематизировалось.

В это время подразделения отрабатывали свои действия по штурму в культурном центре «Меридиан» возле метро «Калужская», так как он строился по аналогичному проекту, что и захваченный центр на Дубровке. Это нам очень помогло — оказалось, что в проекте предусмотрен проход между корпусами, который должен вести прямо в холл театра.

Мы стали искать этот проход. Обнаружился он в местном ночном клубе — мне его показал тамошний официант. Проем был на месте — правда, заложенный кирпичом и закрытый фанерой. Мы разобрали проем. Во время штурма через него прошло семьдесят человек — в том числе и моя группа…

Но это было потом. А перед этим двое суток мы изучали объект. За это время освободили семерых спрятавшихся заложников. В том числе и двух девушек, которые сбежали от бандитов через окно туалетной комнаты. Одна девчонка, прыгая, сломала себе обе ноги. Штаб попросил срочно оказать помощь. Мы с одним сотрудником бросились их вытаскивать. Он взял под руку одну девчушку, я на руки взял ту, у которой были повреждены ноги — и бежать.

Когда я поднял ее на руки, понес, она спросила: «Дяденька, вы меня спасете?» До сих пор помню, как от жалости перехватило горло. Когда мы вышли из-под карниза, то попали под огонь боевиков. В это время был ранен в плечо Костя Журавлёв, который нас прикрывал.

К исходу 25 октября план штурма был практически готов и утвержден. Перед самым уходом из штаба один из руководителей операции сообщил, что для ослабления сопротивления террористов будет применен газ и что нам нужно подготовить противогазы.

— Как отнеслись к этому бойцы?

— Спокойно, так же продолжали подгонять экипировку. Лишних вопросов никто не задавал. Все уже мысленно были в бою. Люди знали, на что идут. Все прекрасно понимали: достаточно одного взрыва — и все будут погребены под развалинами. Особенно рисковали те группы, которые входили непосредственно в зал. Но отказников не было! Что будет — то будет.

Но вернемся к тем событиям. За два часа до штурма специалисты добрались до вентиляционной системы и пустили по ней газ. Примерно в 5 часов 45 минут, когда газ уже начал действовать, все штурмовые группы ЦСН пошли на штурм. И хотя сопротивление террористов на некоторых участках было отчаянное, все же газ сделал свое дело.

Ну, а после самого штурма началась эвакуация людей. Практически 30-40 минут смертельно уставший спецназ в противогазах и бронежилетах выполнял работу медиков и сотрудников МЧС. Помню, как мы вытаскивали грузного мужчину весом 120 килограммов, упавшего в проход между креслами. Пришлось ломать кресла, чтобы вытащить тело…

Я уверен — если бы медики и спасатели прибыли бы на место проведения операции вовремя, жертв было бы меньше на порядок. Но ответственность за потерянные жизни несут не они, а их руководство, не обеспечившее координацию действий служб.

СУХУМСКИЙ ИЗОЛЯТОР

— Следующий орден — Красного Знамени. Сухуми…

— Сначала хочу подчеркнуть, что особенно горжусь именно этим орденом. Это легендарная награда, его вручали еще участникам Гражданской войны.

Теперь расскажу, за что я его получил. 11 августа 1990 года в городе Сухуми семь преступников, находящихся в изоляторе временного содержания МВД Абхазской АССР, захватили в качестве заложников трех работников охраны. Завладев ключами от камер, они выпустили на свободу еще 68 подследственных и осужденных. После этого бандиты заняли три этажа здания изолятора, в том числе и помещение, в котором хранилось оружие — около 3 тысяч стволов нарезного и гладкоствольного, и к ним около 30000 единиц боеприпасов, изъятых у населения. Контингент в изоляторе был «крутой» — пятнадцать арестованных за убийства, семеро — за разбой, и даже один угонщик самолета. Зачинщиком бунта был некий Прунчак, арестованный за убийство трех человек.

13 августа на самолете Председателя КГБ двадцать два сотрудника Группы «А» и 31 боец ОМСДОНа (Отдельной мотострелковой дивизии особого назначения им. Дзержинского), которыми командовал майор Сергей Иванович Лысюк, вылетели в Сухуми. Как мы оказались вместе с «дзержинцами»? Учитывая нашу специфику работы, связанную с освобождением заложников, МВД СССР попросило помощи. Руководство операцией было возложено на командира Группы «А», Героя Советского Союза Виктора Фёдоровича Карпухина.

Сразу после прилета и рекогносцировки трое «альфовцев» и несколько сотрудников ОМСДОНа стали прорабатывать варианты штурма изолятора и освобождения заложников. За несколько часов работы был подготовлен план.

Однако, генерал внутренних войск Стариков его попросту «зарубил». Говорил, что народу мало, а камер много, «вы плохо знаете, что такое тюрьма» и т. п. Карпухин связался с Москвой и доложил о накалившейся обстановке, сказав, что всю ответственность за штурм берет на себя. «Добро» на штурм было получено. Фактически, Карпухин один сумел настоять на операции — генералы были против.

Первой группе бойцов ставилась задача захватить автобус РАФ и освободить заложников. Второй группе предстояло взорвать люк на четвертом этаже изолятора и ворваться в здание. Третья группа должна была войти в изолятор с первого этажа, взорвав стальную дверь выхода, откуда заключенные выводились на прогулку.

Бандитам сообщили, что их требования будут выполнены. Во двор изолятора въехал микроавтобус. Однако террористы еще три часа решали, кто поедет, а кто останется. Примерно в 17.15 11 человек загрузились в «рафик» и он двинулся. В этот момент прозвучал взрыв — что служило сигналом для начала операции. Мы тремя группами, с трех сторон рванули к микроавтобусу. К сожалению, он продолжал двигаться, так как из двух зарядов сработал только один.

Первой возле автобуса оказалась группа Виктора Лутцева. Евгений Первушин рванул дверь и буквально выкинул водителя. Алексей Сергеев откатил дверь салона и внутрь «рафика» бросился Владимир Елисеев. В эту же секунду Игорь Орехов буквально «влетел» в автомобиль — головой вперед, выбив стекло — и своим телом накрыл двух бандитов, которые вели огонь по штурмующим группам. В этот момент его ранил в шею уголовник Дзидзария. Тут подоспели и мы — и тремя выстрелами «свели дебет с кредитом». С «рафиком» было покончено.

Одновременно со взрывом во дворе прозвучали взрывы у металлического люка и у двери на первом этаже. Начался общий штурм «Витязя» и «Альфы». Эта двусторонняя атака с крыши и с первого этажа была настолько решительной, что террористы, пытавшиеся было сопротивляться, легли на пол и начали расползаться по камерам, побросав оружие.

Итогом было освобождение заложников. У нас было двое раненых: Игорь Орехов и у боевых побратимов из «Витязя» — солдат Блинов, раненый в ногу. Когда мы после операции ехали к месту дислокации и наши автобусы останавливались у светофоров, окружающие люди нам аплодировали. Такое на моей памяти было впервые.

САРАТОВ

— Случались ли на Вашей памяти дела, похожие на сухумское?

— Да. Например, одна из самых быстрых и результативных операций по освобождению заложников была проведена нами в городе Саратове.

Четверо особо опасных преступников, содержавшихся в следственном изоляторе Саратовского УВД, во время прогулки во дворе подняли бунт. Угрожая самодельным холодным оружием, они захватили двух сотрудниц изолятора в заложницы. Завладев ключами, преступники открыли одну из камер и дополнительно взяли в заложники двух молодых парней. После чего выдвинули требования: предоставить им оружие, бронежилеты, крупную сумму денег и возможность выехать за пределы области.

Местное руководство УВД пошло навстречу бандитам и частично выполнило их требования. Вообще-то это недопустимо с любой точки зрения: есть вещи, которые делать нельзя. В частности, преступникам было передано оружие — пистолет и двадцать четыре патрона к нему. Для того, чтобы хоть как-то уменьшить убойную силу оружия, милиционеры «додумались» выварить эти патроны в кипятке. Толку от этого, разумеется, не было никакого.

Преступники вместе с заложниками покинули следственный изолятор на микроавтобусе и выехали в город, где им удалось скрыться от машин преследования. Несколько часов они бесконтрольно ездили по городу.

Обнаружены они были только на следующий день. Выяснилось, что по дороге они поймали и прихватили с собой женщину, которая проходила свидетельницей по их делу. И поехали к ней домой — где были муж, сосед и двухлетняя девочка. Их всех они взяли в заложники. Всего в квартире находилось одиннадцать человек.

По указанию руководства КГБ в Саратов была направлена группа захвата в количестве тринадцати человек, возглавляемая Виктором Фёдоровичем Карпухиным. По прилету была проведена рекогносцировка места проведения операции. Мы посмотрели идентичную квартиру на первом этаже, составили схему. Снайпер-наблюдатель Василий Леонов постоянно докладывал о передвижении преступников по квартире. Информация становилась все тревожнее: бандиты нервничали, их поведение становилось непредсказуемым.

Ночью, примерно в 3.10, группа захвата вышла на исходные позиции. В 3.30 Виктор Фёдорович Карпухин дал команду на штурм.

Первая группа в составе Игоря Орехова, Евгения Первушина и Александра Пятницкого с помощью специального альпинистского снаряжения спустилась с крыши дома и буквально влетела в окна захваченной квартиры, предварительно забросав бандитов светошумовыми гранатами. В то же самое время вторая группа, возглавляемая Виктором Лутцевым, тараном выбила дверь квартиры и вступила в рукопашную схватку с преступниками.

Через несколько секунд пистолет, нож и топор валялись на полу, а «братва» в наручниках ползала по полу и пускала слюни. Серьезное сопротивление оказал только Рыжов, физически очень сильный. Но ему пришлось капитулировать перед майором Алексеем Сергеевым, который его и обезвредил.

Впрочем, Рыжов еще доставил хлопот. Когда — уже на лестнице — мы передавали бандитов местной милиции, он сумел разорвать цепочку, соединяющую наручники и попытался удрать. Пришлось вмешиваться снова.

В тот же день мы вылетели в Москву. Тогда нас впервые встречали в аэропорту с цветами.

ЛАЗАРЕВСКОЕ

— А бывали случаи, когда спецоперация обходилась без стрельбы?

— Да. На моей памяти было всего несколько случаев, когда удавалось обойтись без штурма, без силовых мер вообще. О таких случаях обычно не пишут в газетах — с точки зрения досужего обывателя они «незрелищны». На самом деле именно такие случаи демонстрируют высший пилотаж нашей работы — победить, не сражаясь.

Классическим примером такой работы была спецоперация, проведенная в поселке Лазаревское, о которой мало кто вспоминает в прессе. 20 сентября 2000 года мой отдел находился на боевом дежурстве. Примерно в 13 часов, слушая новости, мы узнали, что в недостроенной частной гостинице в поселке Лазаревское захвачено пятеро заложников. Конечно, такое возможно только в наше безумное время — чтобы сотрудники спецназа впервые узнавали о захвате из теленовостей… Впрочем, довольно скоро поступила команда от руководства — готовиться к выезду. Быстро экипировавшись и собрав все необходимое оборудование, мы рванули в аэропорт. Через час мы уже летели в Сочи.

Ответственным за проведение операции был назначен адмирал Герман Угрюмов, он же возглавил штаб вместе с начальником ЦСН генералом Александром Тихоновым.

Надо сказать, что Герман Алексеевич Угрюмов — человек-легенда, его профессиональный и личный авторитет был чрезвычайно высок. Увы, его уже нет с нами — в 2001 году он скоропостижно скончался в Чечне, в своем рабочем кабинете на Ханкале…

После прилета первая группа выехала на место происшествия. Получив в штабе информацию о террористах, их намерениях и вооружении, а также о заложниках, мы разошлись по своим участкам. Террористы оказались местными, возглавлял их бандит, отсидевший приличный срок. Настроены они были решительно. Краснодарская группа попыталась было подобраться к ним, но они закидали ее гранатами.

Началась кропотливая работа по изучению объекта. Прибывшая на место группа захвата начала подготовку к штурму. Однако штурм не понадобился. Это было достигнуто благодаря великолепной работе майора Сергея Милицкого, проводившего переговорный процесс с террористами. Он проявил себя настоящим дипломатом. Затем к процессу исключительно своевременно подключился начальник ЦСН генерал Александр Тихонов в качестве «представителя Москвы». После долгих переговоров им удалось склонить террористов к добровольной сдаче.

Надо сказать, что московское начальство постоянно торопило со скорейшим решением вопроса. Эту сторону дела взял на себя адмирал Угрюмов. Пользуясь своим авторитетом, он терпеливо и тактично объяснял и доказывал, что торопиться нельзя, что переговорный процесс проходит успешно и положительный результат будет достигнут. В конце концов, к десяти утра террористы сдались. Заложники остались живы, невредимы и на свободе, причем без единого выстрела.

ЧЕЧНЯ

— Всё это операции по освобождению заложников. А какие еще задачи перед вами ставились?

— Как вы понимаете, сейчас круг задач, стоящие перед «Альфой», чрезвычайно расширился. Особенно в связи с началом второй чеченской. Наше присутствие на Северном Кавказе стало почти постоянным. Помимо выполнения обычных задач, связанных с освобождением заложников, мы стали выполнять и чисто спецназовскую работу, то есть операции в горной и лесистой местности, зачистки сел, засады и т. п. Всго не опишешь: спектр задач очень обширен.

В одной из плановых командировок 2001 года оперативным штабом была поставлена задача — захватить или уничтожить, это уж как получится, одного из влиятельных полевых командиров. Этот человек готовил боевиков, взорвавших дома в Москве и в Махачкале. Фактически он был правой рукой Хаттаба. За ним гонялся не один отдел ЦСН, но судьба распорядилась так, что эта работа досталась именно моему отделу. Также в операции участвовали бойцы 2-го отдела Управления «В».

Доведя до руководства сборной группы задачу, мы, экипировавшись и вооружившись, были переброшены на вертолетах в район боевых действий. Там нас уже ждали группы спецназа, вместе с которыми мы должны были выполнить боевую задачу. Еще раз уточнив и согласовав наши действия, мы выехали на место операции. Сотрудники Управления «В» и новосибирского спецназа блокировали территорию по нужному адресу. После этого мы ворвались и начали тотальную зачистку домов, служебных помещений, приусадебных участков и так далее.

В поиске бандита нам помогал служебный пес по кличке Чен. Во время двухчасовых безрезультатных поисков пес обнаружил предполагаемое место укрытия — но наши сотрудники, перевернув там все, ничего не нашли. Я уже было отдал команду на зачистку следующих адресов.

Мы еще не перешли к очередному дому, как начался бой. Я успел отдать команду о занятии круговой обороны и вместе с Петром Кошельниковым рванул по старому адресу. При входе мне попался раненый в кисть руки спецназовец из Новосибирска, за ним бежал его товарищ… В доме шел настоящий бой. Оценив обстановку, мы пробрались внутрь дома и помогли командиру новосибирской группы закончить дело. Полевой командир был уничтожен.

Потом, в укрытии, где он прятался, мы нашли автомат, несколько заряженных магазинов, взрывные устройства, а также японскую полевую рацию, литературу и запасы еды. Подготовился он основательно.