Автор: ВЛАДИСЛАВ ШВЕД

АНДРОПОВ. «АНГЛИЙСКИЙ АГЕНТ»

Фото: Секретарь комитета ВЛКСМ Рыбинского речного техникума

85-летие бывшего первого Президента СССР М. С. Горбачёва вновь пробудило интерес к этому политическому покойнику. Наряду с Михаилом Сергеевичем в некоторых статьях затрагивается Юрий Владимирович Андропов. Ведь именно он обеспечил выдвижение «могильщика СССР» М. Горбачёва на самый политический верх.

ВО ГЛАВЕ КОМСОМОЛА КАРЕЛИИ

Однако если этот факт ставить Андропову в вину, то тогда Сталину следует поставить в вину выдвижение Н. Хрущёва, который оболгал сталинский период, Хрущёву — выдвижение Л. Брежнева, подсидевшего его, а Брежневу — выдвижение «английского агента» Ю. Андропова. Одним словом, абсурд.

Я не оговорился, назвав Андропова «английским агентом». Известно, что некоторые исследователи периода горбачёвской перестройки утверждают, что Председатель КГБ якобы являлся агентом английской SIS (Secret Intelligence Service или Секретная разведывательная служба) и, выдвигая Горбачёва, он преследовал цель разрушить СССР. Для подтверждения ссылаются на Куусинена Отто Вильгельмовича, который был покровителем Андропова и также якобы являлся давним агентом английской разведки.

Несколько слов о Куусинене. До революции 1917 года он был председателем Исполкома Социал-демократической партии Финляндии, затем Куусинен на подпольной работе в независимой Финляндии, в 1921-1939 гг. он секретарь Исполкома Коминтерна, в 1940-1956 гг. занимал пост Председателя Президиума Верховного Совета Карело-Финской ССР, а в 1957-1964 гг. являлся секретарем ЦК КПСС, курирующим международные вопросы.

Самостоятельная жизнь Юрия Андропова началась с четырнадцати лет. Сначала он работал грузчиком, потом киномехаником и телеграфистом. В восемнадцать лет ходил матросом по Волге и многому научился. Позднее он часто повторял слова и советы своего боцмана: «Жизнь, Юра, это мокрая палуба. И чтобы на ней не поскользнуться, передвигайся не спеша. И обязательно каждый раз выбирай место, куда поставить ногу!»

Утверждается, что именно Куусинен поспособствовал, чтобы 22-летний секретарь комсомольской организации Рыбинского техникума водного хозяйства Юрий Андропов спустя всего два года стал первым секретарем Ярославского обкома ВЛКСМ, а еще через два года, в 1940 году, был избран первым секретарем ЦК ЛКСМ Карело-Финской ССР.

Да, карьера ошеломляющая, если не учитывать, что 1938-1940 годы были периодом чистки в комсомоле и партии. Тогда подобные карьеры не были исключением. Места в верхнем политическом эшелоне СССР освобождались крайне быстро, и они занимались, как правило, молодежью. Но молодежью той, которая подтвердила право на эти должности политическими и деловыми качествами.

В 2014 году в Петрозаводске (Карелия) была издана книга «Андропов. Карелия, 1940-1951: биографическая хроника» (автор Ю. В. Шлейкин. Петрозаводск. Изд. «Острова»). В ней на основе многочисленных документов: писем, газетных статей, воспоминаний и телеграмм рассказано о деятельности Андропова на постах первого секретаря ЦК комсомола Карело-Финской ССР, второго секретаря Петрозаводского горкома партии и второго секретаря ЦК Компартии Карело-Финской ССР.

Любопытен факт, что в преддверии Великой Отечественной войны, учитывая опыт советско-финской войны, Юрий Владимирович сумел всю республику поставить на лыжи. Соответственно, комсомольцы-лыжники Карело-Финской ССР стали занимать первые места на союзных соревнованиях. Помимо этого Андропов в 1940 году организовал комсомольское шефство над Северным флотом.

В книге представлен документ, в котором Геннадий Николаевич Куприянов, бывший в 1940-1950 гг. первым секретарем ЦК КП (б) Карело-Финской ССР, рассказывал, что о работе подпольщиков Карелии в годы войны знали только три человека: сам Куприянов, работник ЦК Иван Власов и Юрий Андропов. Тот лично подбирал и придумывал легенды подпольщикам, а после войны ему иногда приходилось спасать тех из них, кто оказывался в советских лагерях после немецкого плена.

В Карельском национальном архиве хранится брошюра «Учиться у народа. Некоторые вопросы воспитания молодежи», изданная в 1943 году. Ее автором был Ю. Андропов. Он писал о том, что военная обстановка в стране требует новых походов к работе с молодежью. В то время лишь немногие комсомольские работники были способны в таком виде обобщать опыт воспитательной работы среди молодежи.

В том же 1943 году центральная «Комсомольская правда» (13 июня) опубликовала статью первого секретаря ЦК ЛКСМ Карело-Финской ССР Андропова «О любви к родному краю» (Андропов Ю. В. Избранные речи и статьи. М.; Политиздат, 1983 г.). Это было явное признание на союзном уровне заслуг комсомольского лидера Карелии. В тот период ничто не делалось просто так.

В некоторых мемуарах можно найти упоминание о том, что именно в годы войны в холодном и болотистом Карельском крае Андропов приобрел ту болезнь почек, которая так осложнила его жизнь.

Не вызывает сомнений, что из-за высоких деловых качеств Юрия Владимировича в тридцать три года, в 1947 году, избрали вторым секретарем ЦК КП (б) Карело-Финской ССР. В 1951 году (в тридцать семь лет, при Сталине, который был крайне внимателен к анкетным данным новых сотрудников) его взяли на работу в ЦК ВКП (б) инспектором. И теперь уже газета «Правда» 12 апреля 1951 года опубликовала статью Андропова «О партийном контроле на производстве». Это уже что-то!

«ФРОНТОВОЙ» ПОСОЛ СССР

В июле-сентябре 1953 года Юрий Владимирович был в резерве МИД СССР, проходя ускоренный курс подготовки для дипломатической работы. В октябре того же года Андропов был назначен советником посольства СССР в Венгерской Народной Республике, а с июля 1954 года он уже чрезвычайный и полномочный посол Советского Союза в этой стране. Для такой должности надо было пройти такое сито, что никакая протекция не помогла бы. Особенно в сталинский период.

В этой связи следует высказаться по поводу утверждений о том, что Андропов якобы не имел качественного базового образования. Известно, что в 1946-1951 годах Андропов заочно учился на историко-филологическом факультете Петрозаводского государственного университета, окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС. Этот факт подвергается сомнению, типа «знаем мы, как партийные деятели заочно получали высшее образование».

Однако, как в таком случае понимать, что Андропов свободно владел английским языком? Об этом сообщается в известной «Энциклопедии шпионажа», подготовленной Н. Полмаром и Т. Алленом (Norman Polmar, Thomas B. Allen. The Encyclopedia of Espionage, 1997 г.). Когда сумел Юрий Владимирович освоить этот язык? Не за три же месяца 1953 года, будучи в резерве МИД СССР? Это явное свидетельство того, что Андропов много и упорно работал в плане самообразования.

Вот что вспоминал один из сотрудников советского посольства в Венгрии периода работы в нем Андропова: «Он поражал собеседников своей эрудицией, легко мог вести разговор на философские темы, демонстрировал недюжинные познания в области истории и литературы. Беседы с ним были неизменно содержательны и интересны, никогда не носили лишь протокольного характера».

По мнению отечественных и зарубежных свидетелей, общавшихся с Юрием Владимировичем, он был хорошо образованным, эрудированным, культурным человеком и руководителем. То есть обладал теми качествами, которые приобретаются человеком только в процессе самообразования и самовоспитания. Кстати, стихи Юрия Владимировича поражают глубиной содержания, смыслом, а иногда и юмором.

Я приведу лишь одно четверостишие, написанное Юрием Владимировичем в ответ на переданное ему в больницу сочувствие подчиненных:

Лежу в больнице. Весь измучен.

Минутой каждой дорожа,

Да! — Понимаешь вещи лучше,

Коль задом сядешь на ежа!

Тем не менее, стремительный карьерный рост Андропова, по утверждению некоторых его недоброжелателей, весьма подозрителен. Особенно они напирают на факт, что в 1957 году Юрий Владимирович вернулся в ЦК КПСС под начало Куусинена. Но при этом забывают о том, что Андропову осенью 1956 года пришлось пережить массовые антисоветские выступления в Венгрии.

23 октября 1956 года начался кровавый венгерский фашистский мятеж, первая «цветная революция», подготовленная и руководимая западными спецслужбами, под кодовым наименованием «Фокус».

Это была проверка на способность Юрия Владимировича ориентироваться в сложнейшей политической ситуации и принимать правильные решения. Он как советский посол являлся значительной политической фигурой в ситуации венгерских событий и достойно выдержал проверку «боем». Андропов сумел обеспечить советское руководство объективной информацией о ситуации в Венгрии. Причем важные сведения он предпочитал получать из первых рук, подкрепляя их личными впечатлениями и наблюдениями.

Генерал-лейтенант в отставке Евгений Малашенко, возглавлявший в 1956 году оперативную группу штаба Особого корпуса в Будапеште, позднее вспоминал: «В эти дни к нам, в здание министерства обороны, приехал посол Ю. Андропов. Пётр Николаевич Лащенко (командир Особого корпуса) пригласил его позавтракать с нами. Как раз накануне Имре Надь и его помощники назвали повстанцев «борцами за свободу». Получалось, что мы боремся против свободы.

Юрий Владимирович сказал, что он говорил А. И. Микояну и М. А. Суслову о том, что в Венгрии происходит контрреволюционный мятеж и возглавляет его Имре Надь. Вооруженное выступление в Венгрии, считал он, имеет антисоциальный характер, в нем участвует незначительная часть трудящихся, в основном бывшие хортисты, контрреволюционеры, деклассированные и подрывные элементы, переброшенные с Запада. Мне показалось, что Ю. В. Андропов продолжал односторонне оценивать события, выхватывая из всей массы факторов имеющие лишь антисоциалистическую направленность.

Затем перешли к самому главному. Что делать в связи с требованием о выводе наших войск из Будапешта? П. Н. Лащенко полагал, что в сложившейся обстановке наши войска надо выводить из города, так как они, по существу, бездействуют.

Ю. В. Андропов не согласился: «Что, оставим народную власть, коммунистов и патриотов на растерзание?» Лащенко сказал, что пусть они сами защищают себя и свою власть. Мы не должны за них воевать. Кто желает, пусть уходит с нами. «Советские войска уйдут, — сказал Андропов, — а завтра здесь будут США и их союзники. Надо разгромить в Будапеште вооруженные отряды мятежников, и все здесь успокоится».

Именно Андропов сыграл важнейшую роль в создании Рабоче-крестьянского правительства во главе с Яношем Кадаром, которое официально обратилось к СССР за помощью в борьбе с контрреволюцией. Тут уж Куусинен ничем не мог помочь Андропову. «Выкручиваться» ему пришлось самому.

В разгар драматических событий в Венгрию экстренно прибыл маршал Конев и расположил свою ставку в городе Сольнок, недалеко от Будапешта. На аэродромы вокруг Будапешта и по всей стране высаживались подразделения советских десантников. Мятежную столицу отрезали от провинции, граница Венгрии с Австрией была взята под контроль.

1 ноября 1956 года Имре Надь вызвал Андропова на засе­дание узкого состава правительства и потребовал объяснений. Юрий Владимирович мотивировал появление десантников и захват аэродромов необходимостью спокойно эвакуировать из страны советские части в условиях восстания.

С согласия членов правительства и руководства партий, входящих в новую коалицию, закусивший удила Имре Надь объявил о выходе Венгрии из Варшавского Договора и принятии Венгрией статуса нейтрального государства.

С 4 по 7 ноября 1956 года советское посольство, охраняемое советскими танками и подразделением десантников, превратилось в важный центр власти в Будапеште, в разных частях которого шли ожесточенные бои.

Эти события, а также собственное в них участие, наложили неизгладимый отпечаток на Андропова. В разговорах с близкими ему людьми он вспоминал, например, как еще в конце октября 1956 года посольская машина попала под обстрел на окраине Будапешта. Вместе с военным атташе и водителем он пешком два часа шел по ночному городу в свое посольство.

Андропов видел не на фотографиях, а своими глазами повешенных на деревьях и телеграфных столбах коммунистов и работников органов безопасности Венгрии. Видел тела изувеченных людей, валявшихся на мостовой, подвергавшихся надругательствам и глумлению со стороны боевиков «общеевропейских ценностей», — жертв того первого европейского «Майдана».

Известный советский дипломат Олег Трояновский позднее свидетельствовал: «Мне всегда казалось, что на Андропова произвели очень большое впечатление события 56-го года в Венгрии, очевидцем которых он тогда оказался. Он постоянно возвращался к ним в своих рассказах. Он часто говорил: «Вы не представляете себе, что это такое — стотысячные толпы, никем не контролируемые, выходят на улицы». И эта боязнь повторения подобного уже в СССР накладывала отпечаток на его понимание политики. Осознавая необходимость реформ, он боялся допустить реформы «снизу»».

Покушались и на самого Андропова. Как уже говорилось, была обстреляна машина, в которой он находился, и его кабинет… Об этом факте свидетельствует бывший начальник Седьмого управления КГБ генерал-лейтенант Алексей Бесчастнов…

«В 1982 году мы с Бесчастновым прилетели в Будапешт, где он в 1956 году работал вместе с Ю. В. Андроповым, — рассказывал автор газеты «Спецназа России» Константин Ильич Маслов. — В аэропорту нас встретил советский посол, и после взаимных приветствий Алексей Дмитриевич спросил его: «А как там мои дырочки?»

Только приехав в здание посольства и зайдя в кабинет посла, я увидел над креслом, где когда-то сидел Андропов, две небольшие пулевые пробоины. Алексей Дмитриевич рассказал, что когда в ноябре 1956 года, во время мятежа, он пришел на доклад к Юрию Владимировичу и сел напротив, то тут же раздался звон разбитого стекла и два удара в стенку. Оказалось, стрелял снайпер. Позицию он выбрал на чердаке дома напротив, но — оба раза промахнулся: пули ушли выше от цели на пять сантиметров».

Нервное потрясение стало серьезной причины болезни жены Юрия Владимировича…

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»

По данным статистики, в связи с восстанием и боевыми действиями с обеих сторон в период с 23 октября по 31 декабря 1956 года погибло 2652 венгерских повстанца и 348 мирных жителей, и было ранено 19.226 человек.

Потери Советской армии составили 669 человек убитыми, 51 пропавшими без вести и 1251 ранеными.

Потери Венгерской Народной Армии составили 53 убитых при 289 раненых военнослужащих.

Общее количество потерянной боевой техники неизвестно.

2-я Гвардейская дивизия, первой вступившая в восставший Будапешт, 24 октября 1956 потеряла четыре танка.

33-я дивизия в ходе операции «Вихрь» потеряла четырнадцать танков и САУ, девять бронетранспортеров, тринадцать орудий, четыре РСЗО, шесть зенитных орудий и другую технику, а также 111 военнослужащих.

Заслуги Андропова в венгерских событиях и его способность находить общий язык с политическими оппонентами по достоинству оценили в ЦК КПСС. В феврале 1957 года Юрий Владимирович был назначен заведующим только что образованного отдела ЦК КПСС по связям с коммунистическими партиями стран народной демократии.

В ноябре 1962 года Андропов был избран секретарем ЦК КПСС. Интересно представление Хрущёвым кандидатуры Юрия Владимировича членам Пленума ЦК КПСС. Никита Сергеевич отметил, что Андропов, по существу, уже давно выполняет функции секретаря ЦК. Видимо, предложил Хрущёв, нужно лишь формально оформить такое положение. Такая характеристика, особенно от Первого секретаря ЦК КПСС, стоила дорогого.

«РУКА МОСКВЫ»

Так что вывод о засланном английской SIS (Secret Intelligence Service или Секретная разведывательная служба) в КПСС «казачке» Андропове терпит крах. Для убедительности, хотя это и не совсем корректно, сошлюсь на свою политическую карьеру. Мои недоброжелатели в Литве немало говорили о «руке Москвы», которая якобы обеспечила мне эту карьеру.

После двух лет работы на производстве, в 1963 году, я был принят в ускоренную группу «стажников» Каунасского политехнического института. Был избран членом комитета комсомола института и летом 1966 года комитетом комсомола был назначен руководителем трудового студенческого лагеря на строительстве Паневежского телезавода. В 1967 году я с «красным» дипломом завершил учебу в институте и вернулся инженером-конструктором на Утенский завод лабораторных электропечей, где ранее работал слесарем-регулировщиком.

В 1969 году меня угораздило резко выступить на комсомольском собрании, на котором секретарь комитета комсомола завода был уличен в махинациях с материальными ценностями, числившимися за комсомольской организацией. В результате меня избрали новым секретарем комитета комсомола.

Через полгода первого секретаря Утенского райкома комсомола выдвинули на повышение. Первым секретарем райкома был избран второй. А на его место, по требованиям ЦК Компартии Литвы, надо было найти комсомольского активиста, русского, со знанием литовского языка и имеющего высшее образование. Так как я соответствовал этим требованиям, то осенью 1969 года оказался избранным вторым секретарем райкома комсомола. Но отношения с «первым», точнее «первой», у меня не сложились, и я поставил в ЦК ЛКСМ Литвы вопрос о том, что хочу вернуться на завод.

В тот период комсомольских кадров с высшим образованием в Литве было немного. По этой причине весной 1971 года меня предпочли перевести в аппарат ЦК комсомола Литвы. Так я без всякой «руки» в течение двух лет сделал впечатляющую для сторонних наблюдателей карьеру.

В ЦК комсомола я проработал четыре с половиной года, и в конце 1975 года мне предложили работу заведующего промышленно-транспортным отделом крупнейшего в республике Ленинского райкома партии г. Вильнюса. В 1978 году за цикл методических материалов по трудовому воспитанию молодежи, подготовленных еще в комсомольский период, я был удостоен звания лауреата премии Комсомола Литвы.

После «обкатки» на разных партийных должностях в райкоме и горкоме, меня в возрасте тридцати четырех лет, осенью 1978 года, избрали секретарем Ленинского райкома партии Вильнюса. Мне было доверено курирование экономических вопросов. В этой связи не могу не рассказать о Ленинском районе г. Вильнюса, так как от советской науки и промышленности этого района в современной Литве ничего не осталось.

В районе находился Вильнюсский завод счетных машин, за продукцией которого союзные предприятия выстраивались в очередь. Производственное объединение «Вильма» с КБ, также расположенное в районе, являлось одним из головных объединений в Союзе по производству звукозаписывающей техники. Не случайно объединение первым в Союзе получило право сотрудничать с японскими фирмами, поэтому магнитофоны «Вильма» являлись одними из лучших в стране. При мне объединение выполнило заказ по оснащению зала Политбюро ЦК Компартии Кубы звукозаписывающей техникой. Помимо этого объединение изготавливало так называемые «черные ящики» для советских самолетов, кораблей и подводных лодок.

Другое объединение, «Вента», освоило производство кремниевых пластин большого диаметра и на их основе производство микропроцессоров большой мощности для советской вычислительной техники. В районе также действовало большое количество научно-исследовательских и научных учреждений. Научно-производственный статус Ленинского района в республике был высок и, естественно, это вызвало повышенный интерес к секретарю райкома, который стал курировать науку и промышленность.

К этому добавилось то, что в тот период я был одним из самых молодых партийных секретарей республики — это породило слухи, что меня усиленно проталкивает кто-то из Москвы.

Да, я родился в столице, но никого из родни у меня там не было, за исключением крестной, которая была активисткой, но не в партии, а в православной церкви. Не было московских знакомых и у моего отца, родом из-под Днепропетровска, советского офицера, умершего в 1948 году от последствий ранения, полученного на фронте. Мать моя была из семьи колхозников Воронежской области. Связей в Москве у неё тоже не было, да и не могло быть.

Тем не менее, слухи о всемогущей руке из Москвы преследовали меня, особенно после того, как осенью 1987 года меня избрали первым секретарем Октябрьского райкома партии Вильнюса. По всем канонам, установленным ЦК КП Литвы, «первым» района следовало избрать литовца. Но уже была перестройка, а районный партактив, во многом русскоязычный, отказался принимать второго по счету «пришлого» секретаря. Так я был избран первым секретарем райкома партии. Осенью 1988 года на районной отчетно-выборной конференции я был переизбран первым секретарем, но уже при двух альтернативных кандидатурах, хотя делегаты литовской национальности составляли больше половины участников конференции.

Вышеприведенный пример доказывает, как предвзятый и поверхностный взгляд на биографию человека рождает нелепые слухи. Не сомневаюсь, что нечто подобное было и в ситуации с Ю. В. Андроповым, карьерный рост которого некоторым исследователям показался слишком стремительным.

В завершение приведу два факта, из которых при желании можно создать целую эпопею. Известно, что Юрий Владимирович Андропов был похож на Гленна Миллера, руководителя популярного в 1940-е годы американского джазового оркестра, таинственно погибшего в авиакатастрофе в 1944 году.

Кое-кто додумался до того, что якобы Г. Миллер не погиб, а превратился в Ю. Андропова. Для этих «товарищей» сообщу, что в настоящее время выяснилось, что папа Римский Франциск весьма похож на Ю. Андропова! Так что плодите новые конспирологические версии.

Продолжение следует. 

ШВЕД Владислав Николаевич, родился в Москве.

С 1947 года проживал в Литве. С 1990 года — второй секретарь ЦК Компартии Литвы / КПСС, член ЦК КПСС. Председатель Гражданского комитета Литовской ССР, защищавшего права русскоязычного населения. Депутат ВС Литвы.

В декабре 1991 г. отказался поменять гражданство, был лишен мандата депутата Сейма и арестован. По причине отсутствия улик и под воздействием общественного мнения выпущен на свободу.

В 1998‑2000 гг. — руководитель аппарата Комитета Госдумы по труду и социальной политике. Действительный государственный советник РФ 3‑го класса. В 1996‑2000 гг. был заместителем председателя ЛДПР. Автор книги «Катынь. Современная история вопроса» (2012 г.) .

Газета «СПЕЦНАЗ РОССИИ» и журнал «РАЗВЕДЧИКЪ»