Автор: ТАТЬЯНА КУРДИБАНСКАЯ

ПОДРЫВНИК

УВЕКОВЕЧЕНА ПАМЯТЬ БОРИСА КУРДИБАНСКОГО

Боевые операции, в которых принимала участие Группа «Альфа», достаточно подробно описаны в прессе и специальной литературе. Однако есть среди них одна, проходившая на территории Чечни в феврале 2002 года, вокруг которой было тогда нагромождено много разного.

Эта операция стала последней для майоров «Альфы» Михаила Марченко и Бориса Курдибанского. Они погибли, проводя разведку боем в селении Старые Атаги, вместе с двумя оперативниками ФСБ из Красноярска.

В феврале 2017 года в московской школе № 399 на Сиреневом бульваре, которую в 1984 году окончил Борис Борисович, была торжественно открыта мемориальная доска.

Борис родился 17 апреля 1967 года. Москвич. Окончил Академию ФСБ России. В подразделение был зачислен в марте 1992 года.

В той февральской командировке сотрудников Управления «А» разделили на две части: одни работали в горах, где 12 февраля благодаря чуду и выдержке, идя след в след, избежали смерти, другие — на равнине, обеспечивая силовое прикрытие своей сводной спецгруппы, которая проводила рекогносцировку.

О гибели ребят написано много разного. Если собрать воедино все, что было сообщено и опубликовано, включая художественную литературу, то создается крайне противоречивая картина.

Листаем подборку прессы тех дней с характерными заголовками: «Спецназ не вернулся с оперативной встречи», «Плененные бойцы «Альфы» предпочли смерть предательству», ««Альфовцы» ничего боевикам не рассказали», ««Альфовцы» предпочли смерть чеченскому плену».

Хотя на самом деле офицеры Группы «А» не попали в плен, а погибли в бою!

Тела «альфовцев» нашли только к исходу субботы 16 февраля. На груди Михаила лежала бумажная иконка, которую он всегда носил с собой, — так боевики выказали свое уважение к его мужеству и профессиональной выучке. А на следующий день, в воскресенье, участники ежегодного собрания ветеранов Группы «А» на объекте «Прибой» почтили память своих товарищей минутой молчания. До этого у нас еще теплилась надежда, что ребята все-таки живы… Но пришло подтверждение: тела обнаружены…

Операция по поиску сотрудников «Альфы» Бориса Курдибанского и Михаила Марченко была на личном контроле у президента Владимира Путина. О героической гибели офицеров ФСБ ему доложили первому — прямо из Чечни по прямой связи.

Церемония прощания прошла в Культурном центре ФСБ на Лубянке. В церемонии приняли участие директор ФСБ Николай Патрушев и другие руководители Конторы.

Указом № 337 от 4 апреля 2004 года майор Марченко был награжден орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени с изображением мечей, Борис Курдибанский — орденом Мужества.

Предлагаем читателям «Спецназа России» статью «Память сердца», написанную в феврале 2009 года женой Бориса — Татьяной Курдибанской.

ГРАЦИЯ И МОЩЬ

«Вот уже семь лет, как тебя нет в живых… Семь лет — это очень много, но время такая вещь, что иногда кажется, что это было вчера, и память — она осталась, всегда будет, что бы ни случилось. Даже сейчас тяжело говорить, тяжело и мучительно смотреть фотографии, до сих пор невозможно — видео, где ты — живой, потому что ужасно несправедливо: материальные следы твоего пребывания на земле, твоей жизни есть, а тебя — нет. И никак нельзя сделать наоборот. Такова жизнь.

Сейчас я могу рассказать, каким человеком был мой муж. Каким он был в работе, профессионалом, уважаемым сотрудником — об этом судить и рассказывать не мне. Я могу лишь рассказать о том, каким он был в повседневной жизни. Мужем, отцом, другом.

Мы познакомились в клубе имени Ф. Э. Дзержинского, на дискотеке, куда я пришла с подругой. Боря любил танцевать — была в нем какая-то природная грация, соединенная с физической мощью и здоровьем. Он учился в Высшей школе КГБ.

Стали встречаться. Он сразу вовлек меня в круг своих разнообразных интересов — горные лыжи (тогда еще диковина), байдарочные походы. Театры и концерты… Деньги зарабатывал в стройотрядах и крутился, как мог. Подкидывал старший брат, имевший свой заработок. У Бори тогда тяжело болела мама, вскоре она умерла от рака.

После смерти матери Боря как-то резко стал самым старшим в семье, взяв на себя ответственность буквально за все и за всех. Именно к нему все члены семьи обращались за помощью и всегда ее получали — уехал ли его отец жить за город, брат ли впутался в какую историю — Боря всегда выручал. Позднее это перенеслось и на нашу семью. За ним всегда оставалось последнее слово, все главные решения принимались с его подачи, его слово было самым весомым.

Поженились мы через пару лет после смерти Бориной мамы. К этому моменту он оканчивал Высшую школу КГБ. Его мама очень надеялась, что он пойдет по дипломатической линии, однако он выбрал иной путь.

Боря изучал чешский язык, что ему очень нравилось. Мечтал съездить в Чехию и вообще попутешествовать по миру. Как только стало возможным, получил заграничный паспорт.

Первая его поездка в Чехию была авантюрой чистой воды. Через туристическую фирму он сделал приглашение, купил железнодорожный билет. План был таков: в Москве приобрести велосипед, чтоб на нем ездить по Чехии, на обратном пути продать и таким образом окупить обратный билет.

На первой же чешской станции Борю ссадили с поезда — не было, как сейчас говорят, ваучера — подтверждения брони гостиницы. Вернулся он через день с тем же велосипедом. Позднее он все же реализовал свое желание, и мы съездили и в Германию, и в Швейцарию, и в Чехию, где муж очень удивлялся и обижался, что его чешский язык имеет меньше успеха, чем мой немецкий.

После окончания «вышки» Боря получил приглашение работать в «Альфе». Тогда еще мало кто знал, что это такое, а люди далекие от этого — тем более. Тогда эта служба виделась почетной и необременительной. Какой там террор?.. И не знали мы, что такое у нас есть. За границей — да, а у нас — нет. Боря знал, конечно, но мне не особо рассказывал, придерживаясь принципа «меньше знаешь — крепче спишь». Или, уже позднее — «сама увидишь по телевизору».

А времена были неспокойные… Осень 1993 года. Октябрь. Белый дом. Когда передавали новости, я не отходила от телевизора ни на шаг. Однажды Боря промелькнул рядом с Хасбулатовым…

Чем дальше, тем становилось сложнее. Все больше работы у «Альфы», все тревожней за близкого человека. Время от времени Борис успокаивал: «Ничего там страшного нет, страшно — у других, не там, где я, я же работаю в небоевом отделе».

…Родилась Юля, старшая — в 1994-м. Боря был нежным отцом, ничего не жалевшим для любимой дочки. В 1997 году родился Аркадий, сынок, наследник. Как Боря и хотел, теперь — «комплект».

Всей семьей, прихватив еще друзей, мы часто выезжали в лес, на рыбалку, на дачу. Начали ставить детей на горные лыжи. Такой Боря был человек — всегда в движении, всегда что-то организовывает, куда-то всех собирает. Помню, дома у нас всегда что-то распаковывается, упаковывается: лодка, лыжи, ружье, охотничьи и грибные трофеи…

РОЛЬ СЛУЧАЙНОСТИ

Боря был хорошим другом, он никогда не отказывал в помощи. Любил общаться с разными людьми, был коммуникабельным, щедрым. Даже если кто-то его подводил, он не ставил крест на этом человеке, а давал ему еще и еще шанс, прощал, что мне не всегда было понятно, но сейчас я считаю, что именно в этом, наверное, и заключается высшая мудрость.

Мне все время казалось, что его используют все кому не лень, но ведь это было то, что называется душевной щедростью, свойственной только поистине лучшим людям.

Отдельно следует упомянуть об охоте. Никогда не любила я это Борино увлечение, не разделяла, хоть и научилась готовить дичь довольно хорошо. И так у него не очень-то много времени с семьей выходило, а тут — целые выходные вне дома. Боря же все организовывал, эти выезды на охоту. Договаривался, собирал людей. Более того, хотел и даже организовал Охотничий клуб «Альфа».

Что там сейчас с этим клубом, не знаю. Никому не нужным оказался. Или, вернее, без Бориной личности, его харизмы и энтузиазма… просто некому стало двигать все это дело. Боря же был идеалистом, романтиком, очень увлекающимся человеком, готовым буквально горы свернуть. Обладал для этого необходимой силой, энергией и знаниями.

Он был многогранным человеком. Пробовал себя в разных областях. Я, как, наверно, многие жены ребят, часто говорила ему: «Оставь ты эту службу!» Особенно тогда, когда начались теракты и чеченская кампания, когда начали гибнуть его сослуживцы, молодые ребята. Становилось страшно. Как же он умел пускать пыль в глаза о том, что он служит не в боевом отделе, что там не страшно… С юмором рассказывал о командировках, как будто там все обычно, рутинная служба. Сейчас это сложно представить, но я верила. Только после его смерти узнала, что у него специальность, оказывается, была — подрывник.

К тому же, чего греха таить, зарплаты были не очень, не знаю, как сейчас… Если он за месяц командировки в Чечне получал столько же, сколько я в теплом и сытом офисе. Это ж несправедливо! Образование у него юридическое, мог бы стать юристом или риэлтором, найти себя в любой другой деятельности. Аналитический ум его позволял вникнуть в проблему глубоко; он находил решения, которые лежали не на поверхности, но были эффективными в данной конкретной ситуации. Ко всему прочему, у него имелись хорошие организаторские способности, так сказать, пробивная сила.

Были у него предложения по смене работы, и место было готово для него с хорошим окладом. Но он говорил: «Вот получу майора», «Вот получу подполковника»… Тогда, мол, и уйду с хорошей пенсией по выслуге лет. Не успел.

Не люблю, когда говорят, что «кроме военного дела, они ничего делать не умеют, эти ребята». То, чем они занимаются — очень почетно, необходимо обществу, важно, нужно. Но многие, те, кто уволились со службы, нашли себя в мирной жизни, в других сферах, смогли стать успешными. И Боря, я думаю, смог бы, не изменив себе. Но история не терпит сослагательного наклонения. И все-таки, все-таки… иногда мучительно думаешь об этом.

Как велика в нашей жизни роль случайности. Ведь ровно два раза — из того, что я знаю — ему, возможно, удалось избежать смерти. Судите сами: первый раз в Будённовске. Перед командировкой на юг России Боря неожиданно заболел. Причем заболел так, что к моменту событий он две недели «горел» — температура держалась 38-39, причем без объяснимых причин.

Не поехал он в Будённовск, а температура продержалась у него месяц. Сдал все анализы, какие только можно, — они ничего не показали. Помню, как он переживал тогда, говорил, что товарищи запишут его в «откосившие».

Второй раз, накануне очередной командировки, при игре в волейбол на него наскочил крупный парень — сломал ногу. Борис в командировку не поехал, а я, честно говоря, очень радовалась по этому поводу: лучше со сломанной ногой, но здесь, в Москве, чем со здоровой, но там — в Чечне.

Зато перед этой его поездкой, ставшей последней… Ведь он не должен был ехать, даже отпускные получил. Нет, вызвали из отпуска! И должны были подполковника дать. И уже вроде как даже где-то и приказ подписали… Погиб майором. Уезжал, говорил: «Ну, все, все, не волнуйся! Вернусь, получу подполковника — уволюсь. Пойду работать вот туда, куда зовут».

Когда Боря уже уехал, позвонили его знакомые: «Ну что, когда Боря может выйти на работу?» — «Когда вернется», — отвечаю. Не вернулся…

Еще один удивительный случай связан с нашей дочерью Юлей. 31 декабря 2001 года, за полтора месяца до гибели Бори, Юля (а ей тогда было семь лет), уложенная перед Новым годом днем спать, вскочила со страшным криком: «Папа, папа!» В слезах, мокрая, всю трясет. Мы бросились к ней: «Что случилось?» — «Мне сон приснился такой яркий-яркий. Папа едет на машине с какими-то дядями, его обстреливают, он выбегает, отстреливается, но их много, и в него стреляют со всех сторон и убива-а-а-а-ют».

Ну, мы, конечно, стали ее утешать, умыли святой водой. Списали все на начинающуюся ветрянку, температуру, бред. Вспомнили уже потом, после того, как все произошло в Старых Атагах именно по этому сценарию, 12 февраля 2002 года. Что это было — предчувствие, вещий сон?.. Такая вот сильная взаимосвязь между отцом и дочерью.

Юля как-то сразу забыла про этот сон, но затем на протяжении лет трех время от времени вскакивала ночью вся в поту, бормотала бессвязное, иногда кричала. Наутро ничего не помнила. Хотя внешне она ничем больше не проявляла свое горе, как и Аркаша. Но он-то был еще младше. Только когда я по работе в командировку должна была лететь, дети меня не отпускали, для них командировка — это когда могут не вернуться. Долго пришлось объяснять, что поездки разные бывают. Они очень похожи на своего отца внешне — та же мимика, что, в общем, неудивительно.

Когда все случилось, это сложно описывать, да и не стоит. Но даже после смерти Боря… помогает нам. Это так. Он всегда говорил, что «твой муж решает все проблемы, консультирует по всем вопросам». И — уже в шутку, что есть у него такое прозвище: «брось все и сделай, как мне надо». И ведь правда, бросали и делали. Чего стоит, например, его установка «ракушки» во дворе. На нашей площадке было одно свободное место, но для этого нужно было немного раздвинуть остальные «ракушки». Это ж надо было всех владельцев организовать в выходной день, разумеется, бесплатно, чтобы они пришли и раздвинули свои стоянки, освободив нам место! И в этом был весь он.

Когда он был жив, все практические вопросы решал он; я не знала, как заполнять квитанции квартплаты, ходить по инстанциям, в ЖЭК и т. д. Боря погиб, и когда я, растерянная и убитая горем, приходила куда-то и представлялась, то мне говорили: «Ах да, Борис… Надо же… он был таким хорошим человеком, мы вам поможем». Все объясняли и помогали.

Всегда с улыбкой, доброжелательный, где — с коробкой конфет, где с комплиментом и добрым словом, с готовностью идти навстречу. Таким его и запомнили.

И это все передалось мне, я стала действовать так, как бы действовал он, Борис Курдибанский. Офицер «Альфы». Мой муж. Отец моих детей».

ПАМЯТЬ СЕРДЦА

После той публикации в «Спецназе России» в редакцию пришло письмо. «Я принимал непосредственное участие в их поиске, — сообщал Олег Н. — И, насколько могу судить, все было именно так, как дочери и приснилось. Я служил тогда в одном из ОСпН ВВ (отряд специального назначения внутренних войск — Ред.). Нас сорвали из Чечен-Аула в Старые Атаги. И, прибыв на место, мы застали старуху, что на улице подметала гильзы. Через некоторое время нашли и ребят. «Тяжелые» погибли в бою. Место, где их нашли, было заминировано, и если бы не «пелена», то и нашим бы не поздоровилось.

Потом была почти неделя зачистки села. Переворачивали каждый дом. Пока сначала «Витязи», а через часа два и мы не обнаружили участников нападения. Насчет «Витязей» не знаю, но мы не стали живыми брать, сожгли дом из «Шмеля». Автомат одного из боевиков принадлежал «тяжелым».

Вечная память ребятам!»

Именем Михаила Петровича Марченко в 2012 году была названа школа в поселке Свердловский Щёлковского района Подмосковья. Она в числе наиболее активных «альфовских» подшефных средних учебных заведений.

И вот новая географическая точка в Системе «Альфа»…

В торжественной линейке, посвященной открытию мемориальной доски, приняли участие Татьяна Курдибанская, Герой России полковник Андрей Кумов, вице-президенты Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» Владимир Елисеев и Владимир Игнатов, члены Совета ветеранов Великой Отечественной войны района «Северное Измайлово», одноклассники и учителя офицера Группы «А».

Своими детьми Борис Борисович может гордиться. Аркадий пошел служить в армию. Юля — художница. Ее направление — прикладная графика; она помогает отрисовывать и сервировать идеи.

Юля освоила рисунок в академическом училище, изучала инфографику в ВШЭ, стажировалась в качестве дизайнера-верстальщика в типографии и работала как иллюстратор-фрилансер.

У Юли и Аркадия в Москве теперь есть еще один дом, связанный с памятью их отца. Настоящего мужчины и воина. Офицера легендарной Группы «Альфа».

 

Газета «СПЕЦНАЗ РОССИИ» и журнал «РАЗВЕДЧИКЪ»