Автор: ГЕННАДИЙ ЗАЙЦЕВ

НА ТОЙ ГРАЖДАНСКОЙ

Фото: Командир Группы «А» Главного управления охраны (прежнее название ФСО) России генерал-майор Геннадий Зайцев возле Белого дома. 4 октября 1993 года

Живя в позднем Советском Союзе, понятие «гражданская война» мы воспринимали отвлеченно. Читали в книгах, видели в кино. Естественно, в том виде, как это преподносилось тем или иным писателем или режиссером, как было сыграно актерами. Но чтобы увидеть воочию, «заглянуть в ее глаза» — такого не приходилось.

ГОРЯЧЕЕ ДВОЕВЛАСТИЕ

События московской горячей осени 1993 года позволили пусть и в малой степени, но понять, каким бедствием для страны и народа является гражданская война. Жестокая и кровавая усобица. Путь «в никуда». Чудовищные события на Украине, начавшиеся после победы ЕвроМайдана, показали это со всей очевидностью.

Положа руку на сердце, я могу сказать как на духу: решение, принятое старшими офицерами спецназа госбезопасности 4 октября 1993 года оказалось единственно верным в той исключительно тяжелой, драматической ситуации. Мы прошли буквально по лезвию бритвы.

Выполни «Альфа» и «Вымпел» приказ Бориса Ельцина, и мы бы получили не только обугленный Белый дом, по которому отработали танки прямой наводкой, но и сотни погибших, в том числе депутатов парламента и ведущих российских политиков. Последствия для нашей страны оказались бы фатальными и непредсказуемыми. Да и осталась бы страна-то?..

В судьбе, наверное, каждого бывает развилка, когда под давлением обстоятельств нужно делать главный, основополагающий выбор, быть может, всей своей жизни. Годы, а случается, и десятилетия можно прожить, не обнаруживая своей глубинной сущности, — и только в моменты критического испытания становится вдруг предельно ясно, каков же человек на самом деле. Человек, коллектив или страна.

В октябре на улицах Москвы одни граждане России убивали других. Еще в августе президент Б. Н. Ельцин грозил устроить оппозиции «горячую осень» — и она выдалась действительно такой. Как и было обещано. Позднее ожесточенные стычки с манифестантами и вооруженные столкновения назовут «локальной гражданской войной». Красивое «книжное» определение, верное по своей сути. Так напишет историк, так скажет политолог. Но те, кому довелось быть непосредственными участниками этих событий, всегда будут помнить высокую человеческую цену, заплаченную страной за нежелание «реальных» политиков решить дело миром.

Приказ президента, хочу это подчеркнуть, был выполнен, но по-своему. От нас хотели крови оппозиции, но мы не стали карателями. Были, правда, недовольные и среди защитников Дома Советов, которые говорили, что у «Альфы», дескать, не хватило мужества встать на сторону народа: «Спасибо и на том, что они не стали его палачами…»

Это, конечно, крайняя точка зрения. Нужно отдавать себе отчет: победи тогда радикальная оппозиция, диктовавшая Белому дому свою волю, и мало бы не показалось никому! Многие российские регионы ответили бы парадом суверенитетов (Татария, Башкирия, Урал и другие), воспользовавшись ситуацией, — и Российская Федерация повторила бы трагическую судьбу Советского Союза.

В самом российском обществе, пережившем сперва развал СССР, а затем шоковую терапию Егора Гайдара и его либеральной команды, не было единства. Одни рвали глотку за Бориса Ельцина, другие грудью защищали его оппонентов, включая левых и правых радикалов: от «Трудовой России» (Анпилов) до «Русского национального единства» (Баркашов).

Созданный Фронт национального спасения объединял столь разные, различные силы, что их объединяло только одно, а именно: жесткое неприятие режима. В случае победы они бы, как это уже не раз бывало в мировой и отечественной истории, схватились между собой.

Региональные элиты выжидали, чья возьмет. А народ наш в это время придерживался извечного житейского принципа: моя хата с краю. «Настоящих буйных мало — вот и нету вожаков» (В. Высоцкий). Не хочу никого осуждать или оправдывать… Быть может, именно такая позиция спасла нас от полномасштабной гражданской войны и развала страны на «красные» и «белые» регионы.

Тогда в смертельной схватке схлестнулись две силы, каждая из которых претендовала на то, чтобы по-своему определить вектор развития государства. Как обычно, пострадали при этом обычные граждане, ни на что не претендовавшие, но волею судьбы или исполняя служебный долг оказавшиеся по разные стороны баррикад.

По-прежнему называются различные цифры жертв: от 150 человек и выше, однако в любом случае речь идет о наших соотечественниках, ставших заложниками безответственных и преступных действий политиков. Вечная память погибшим. Всем жертвам горячей, кровавой осени, устроенной политиками и политиканами.

В интервью «Спецназу России» летом 2016 года президент Ассоциации ветеранов и сотрудников ГСН «Вымпел» Валерий Попов рассказывал:

«Незадолго до 35-летия «Вымпела» мы беседовали с Дмитрием Михайловичем, и я его спрашивал насчет событий 1993 года, когда достаточно жестко ставилась задача по поводу штурма Белого дома. Но письменного распоряжения никто не давал… То есть люди не берут на себя ответственности. Когда тот или иной руководитель этот спецназовский «скальпель» достает…

Президентскую задачу по штурму озвучивал Михаил Барсуков. Герасимов сказал, что они с Руцким вместе учились в Академии и воевали в Афганистане. Они друг друга хорошо знали, что также сыграло свою роль в принятии решения о неприменении оружия. И в этом заслуга нашего боевого генерала. То есть Руцкой знал, кто находится с другой стороны.

Конечно, с Геннадием Николаевичем Зайцевым Герасимов все обсудил. И они вместе принимали решение. Руцкой спросил: «Герасимов здесь?» — «Да, он здесь, внизу». После была совместная работа по выводу людей из пылающего здания парламента. Под гарантии конкретных лиц — генералов Зайцева и Герасимова. Они сказали: «Жизнь будет защищена, вас довезем «от» и «до», ничего не произойдет». Если бы не личные гарантии, был бы, наверное, другой сценарий.

Решение принимали эти два руководителя, опираясь на мнение коллективов «Альфы» и «Вымпела». Прежде всего, обе Группы знали, что в своих стрелять не будут. А значит, надо решать эту проблему другим путем. И этот путь был найден. Заходя в Белый дом, наши бойцы, которые выводили людей, демонстративно разоружались — хотели этим показать, что никто стрелять не будет», — отмечает Валерий Владимирович.

К слову, генерал Герасимов «родом» из ГРУ Генерального штаба. Бывший начальник направления специальной разведки. В период афганской войны он командовал 22-й отдельной бригадой спецназа. Настоящий советский, русский офицер — боец и руководитель.

Хочу особо отметить вот еще что: письменного приказа мы не получили! Ельцину нужны были головы его заклятых оппонентов, в первую очередь — вице-президента России, Героя Советского Союза генерала Александра Руцкого и председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова, а также вождей радикальной оппозиции, сгруппировавшихся вокруг Белого дома и сделавших депутатов заложниками ситуации.

Понимали мы также и то, что Конституционный суд России встал на сторону противников Ельцина, подготовив своим официальным решением правовую основу для отрешения Ельцина от должности. И в этой ситуации Борис Николаевич решил «обнулить» партию и зачистить поле противника.

Нам же отводилась роль слепой и бездушной силы, призванной выполнить любой приказ. Мы таковой не стали. Не смогли стать, найдя в себе мужество и мудрость пройти по лезвию бритвы.

«ИНФО-СПЕЦНАЗ»

21 марта 2017 года в московской гимназии № 1852 состоялось открытие музея, посвященного выпускнику — Герою России Геннадию Сергееву.

На торжественной церемонии выступили Герой Советского Союза генерал-майор Геннадий Зайцев, руководители района «Перово», член общественной палаты РФ, президент Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» Сергей Гончаров, президент Ассоциации ветеранов и сотрудников ГСН «Вымпел» Валерий Попов и Елена Сергеева — жена Геннадия Сергеева.

Среди почетных гостей были вице-президенты Содружества Группы «А» КГБ-ФСБ Владимир Елисеев, Александр Репин и Алексей Филатов, статс-секретарь Ассоциации ГСН «Вымпел» Николай Похиленко (первый командир Геннадия Сергеева), кавалер ордена Мужества Геннадий Соколов («Альфа») и главный редактор газеты «Спецназ России» Павел Евдокимов.

В рамках музейной экспозиции были представлены два стенда, посвященные Г. Н. Зайцеву и полковнику «Альфы», кавалеру пяти орденов Юрию Николаевичу Торшину, трагически погибшему осенью 2016 года.

…Возле Дома Советов генерал Барсуков дал мне команду построить личный состав только Группы «А». Я построил бойцов в каре. Дело происходило на Конюшковской улице. Михаил Иванович выступил перед нами и сказал то, что я от него и ожидал услышать.

— Сейчас надо помочь президенту, надо помочь ему решить эту проблему, — напористо убеждал он.

Ребята молчали, строй стоял не шелохнувшись.

— Я прошу каждого осмыслить мои слова, — сказал тогда Михаил Иванович. — Либо вы вступите в Белый дом и выполняете приказ, либо я вынужден буду подписать приказ о расформировании и разоружении подразделения.

У меня, правда, мелькнула мысль: «А кто же разоружит подразделение сейчас?»

Барсуков сообщил, что сейчас подойдут три БТРа.

— Подготовьтесь, кто готов отправиться на них на рекогносцировку к Белому дому.

Помню, подполковник И. Ф. Финогенов выступил с какой-то репликой насчет приказа…

Добровольцы нашлись на все три боевые машины. Вышли вперед. А перед этим ко мне подошел начальник штаба дивизии имени Ф. Э. Дзержинского полковник В. В. Ракитин, мы были знакомы, и передал радиостанцию:

— Геннадий Николаевич, она настроена на волну штаба всей операции.

Назвал мой позывной — «128», а также бортовые номера БМП.

В одной БМП поехал подполковник Владимир Келексаев. С группой сотрудников он зашел со стороны центрального входа Белого дома, со стороны гостиницы «Украина», и выполнял свою задачу. А вторая БМП — Финогенов, Торшин и Сергеев зашли в тыл Белого дома и начали осматривать позиции. Вокруг на расстоянии где-то 50-100 метров все было блокировано внутренними войсками и солдатами Министерства обороны.

Рассказывает полковник Юрий Николаевич Торшин:

— Финогенов вышел из БМП. В этот момент открылась дверь одного из подъездов, из него вышла женщина в милицейском кителе с сержантскими погонами, она была с девочкой шести-семи лет, которую прижимала к себе. Женщина находилась в состоянии нервного возбуждения.

Едва мы с Геной вышли из БМП, как прозвучала очередь, которой был ранен солдат, находившийся метрах в тридцати от нас. Потом с выстрелами очень долго разбиралась прокуратура, я тоже чертил всевозможные планы… У нас в поле зрения была «Украина». Я бы так сказал, что очередь была не одна и, судя по характеру пулевого ранения Гены, стреляли оттуда.

Мы начали оказывать помощь раненому солдатику, я взял его со стороны головы под плечи, Гена за ноги. Солдат был в сознании. У него пулевое ранение где-то чуть ниже бедра было, мы его с Геной протащили метров пятнадцать, а потом Сергеев упал на колени и, я смотрю, начал оседать… Пули свистят… Но это я уже потом начал анализировать, тогда было не до того. Гена осел, я уже отпустил раненого солдата, начал звать на помощь, подбежали еще солдатики, забрали раненого своего коллегу и потащили его в небольшие такие кустарники, в лесопосадочку.

Гена говорит: «Юрий Николаевич, меня зацепило», — а я не могу понять, куда его зацепило, пуля-то зашла в левую сторону под бронежилет. Прожил он еще минуты три, попросил: «Сделайте мне укол». Я достал промедол, потом второй…

Больше Гена ничего не говорил — не мог… Я попытался его взвалить на себя — как это, знаете, происходит в кино, когда раненый боец висит на плече у своего товарища, а тот бодро бежит по полю. Какая чушь! Это не так-то просто. «Сфера», бронежилет, боезапас… Гену я взял под руки, а автомат тащил волоком. Подбежали солдаты, которые уже отнесли своего товарища, и помогли мне донести Гену метров 30-50 до БМП.

В БМП открыли задние створки люков и через них затащили Сергеева. Я сел рядом. Машина газанула в район скопления «Скорой помощи». Ряд «карет» как раз базировался возле спортивного магазина «Олимп». Гена смотрел на меня и ничего не говорил. Я думал, у него болевой шок, стал растирать ему уши.

Когда БМП подъехала к карете «Скорой помощи», Гену перегрузили на носилки, и я спросил у врача или медсестры — «Скажите, а куда вы его повезете? Чтобы знать, в какой госпиталь или больницу». Они отвечают: «В морг, погиб ваш товарищ». Гена фактически умер у меня на руках, я даже не понял, что произошло.

Вернулся, доложил сначала Александру Георгиевичу Репину, он был начальник отделения. Помню, Саша Михайлов рядом был… Ну, а затем уже нашему командиру — Геннадию Николаевичу Зайцеву. А затем вместе со всеми принял участие в зачистке Белого дома, — вспоминал полковник Юрий Торшин.

КТО СТРЕЛЯЛ В СЕРГЕЕВА

По поводу рокового выстрела в лейтенанта Сергеева, который, кстати, мог «поймать» и Юрий Николаевич, находившийся тут же, рядом.

«Там очень специфический выстрел был, — рассказал в интервью «КП» Леонид Прошкин, служивший в те годы старшим следователем Генеральной прокуратуры РФ по особо важным делам. — Пуля вошла сзади между нижним краем защитного шлема и верхним краем бронежилета. И выстрел снайперский явно был, и пулю мы потом исследовали — снайперская… Была бы иностранная, я бы точно запомнил бы.

— Там ведь были загадочные снайперы, которые стреляли по обеим сторонам и, как говорят, даже с крыши посольства США… И Сергеева убили, явно рассчитывая, что «Альфа» сейчас озвереет и всех начнет крошить в капусту. Но «альфовцы» на поводу у провокации не пошли и уговорили обороняющих Дом Советов сдаться.

— Да, отмечали таких загадочных специалистов на позициях на крышах. Причем, не отечественных.

— Говорили даже, что их прислала из Израиля молодежная организация «Бейтар».

— Макашов, а я не могу ему не верить в этом вопросе, тем более что его окрестили антисемитом, хотя он таковым не является (я вообще уважаю этого очень разносторонне развитого и образованного человека, хотя кое в чем он и был неправ, на мой взгляд), сказал мне, что разговоры про «Бейтар» — это все чушь собачья и ерунда.

— Но он не сказал, что иностранных снайперов не было?

— Да, такого он не говорил. Он категорически отрицал присутствие снайперов только этой организации. Более того, без протокола он говорил, что иностранные снайперы были.

Знаете, у меня как у человека, который много в этом деле варился и потом, в конечном итоге, готовил постановление о прекращении дела, а там более тысячи листов пришлось писать полностью мне — я все сводил в кучу, под один язык подгонял… Так вот, у меня такое ощущение сложилось, что обе стороны дергались за ниточку из одного места, которое там недалеко расположено».

И дальше Леонид Прошкин прямым текстом назвал посольство США.

Патологоанатом, проводивший вскрытие Геннадия Сергеева, удивлялся, как можно было прожить с таким тяжелым ранением целых семь минут.

Я убежден, уверен в этом, что наше подразделение хотели спровоцировать на штурм со всеми вытекающими последствиями, но офицеры «Альфы» не сорвались, не пошли на поводу у эмоций. Как показала экспертиза, выстрел был произведен не из Дома Советов, снайпер находился вне его стен.

Продолжение.