Автор: ОЛЬГА ЕГОРОВА

РУССКАЯ ЗВЕЗДА РЕЙХА

ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО В № 4-5, 2017 ГОД

Конец войны застал Государственную актрису Третьего Рейха Ольгу Чехову недалеко от Берлина. С дочерью Адой и внучкой Верой она оставалась в своем доме в Кладове, что в предместье германской столицы.

«МЕНЯ ЗДЕСЬ БАЛУЮТ…»

«Наш собственный маленький бункер, — писала она в мемуарах «Мои часы идут иначе» (1973 г.), — тридцать шесть ступенек под землю, постоянно переполнен друзьями-соседями… Электричество уже давно не подается, водопровод разрушен. На соседнем участке есть колодец, у которого мы по ночам часами выстаиваем за водой. Днем из-за воздушных налетов авиации это очень опасно. Кроме того, через наши дома по кладовскому аэродрому с ревом бьют «сталинские органы». Там кучка безумцев не желает сдаваться русским…»

Из справки, подписанной начальником 4-го отдела Главного управления СМЕРШ генерал-майором Утехиным:

«После занятия Красной Армией Берлина Чехова О. К. была доставлена в Москву и помещена на конспиративной квартире Главного управления СМЕРШ. Будучи в Москве, Чехова подробно опрашивалась о ее связях с фашистскими руководителями Германии. В своем объяснении Чехова подтвердила, что неоднократно бывала в качестве гостьи на приемах в министерстве пропаганды Германии и встречалась с Гитлером, Геббельсом, Герингом, Риббентропом и другими.

Однако, как указывала Чехова, приемы носили только официальный характер, на них бывали дипломаты, ученые, литераторы, актеры. Чехова объяснила, что в Германии многие из зависти к ней как знаменитости или из желания скомпрометировать ее в глазах русских могут сделать заявление о наличии у нее близких отношений с Гитлером или кем-либо другим из его окружения, однако таких связей у нее с этими лицами не было. Оперативному работнику СМЕРШа, проживавшему вместе с Чеховой в квартире под видом сотрудницы «Интуриста», Чехова также заявила, что в Германии ее будут стараться оклеветать».

…В Москве ее встретили «по-царски», но запретили связываться с родственниками. «Я прибываю, — вспоминала она, — но не в тюрьму… Сначала офицеры доставили меня в ставку Красной армии в предместье Берлина — Карлсхорст. Они держатся вежливо и отстраненно. Уже этой же ночью меня везут в Позен. Советский самолет увозит в Москву…»

Время от времени ее везут на… беседы.

«Я сижу в скромно обставленной комнате, напротив меня — несколько офицеров. Партнеры по беседе вежливы, никто не кричит, в голосе даже намека на угрозу… Они беседуют со мной о литературе, музыке, театре, кино… О личных контактах с Гитлером, самым близким его окружением. Делал ли какие-то заметки Геббельс во время театральных репетиций, диктовал ли свои законы кинематографу, с каких пор наметилось соперничество между Герингом и Геббельсом в культурной жизни Берлина, каково личное впечатление от Гитлера, Геринга, Геббельса и Муссолини, что известно о Бормане.

На все эти затронутые в беседе вопросы я дала более или менее исчерпывающие ответы, — вспомнит много лет спустя Ольга Чехова. — О Геббельсе я могу рассказать много, о Гитлере и Муссолини меньше, а о Бормане вообще ничего. Я его никогда не видела».

Допрашивал ее начальник СМЕРШа Виктор Абакумов. При чтении архивных документов создается впечатление, что Ольгу Чехову привезли только для того, чтобы услышать рассказы о «светской жизни нацистских бонз». Вот характерная цитата из протокола допроса:

«Точно не помню, в котором это было году, когда приезжал из Югославии король с женой. Кажется, в 1938 году были большие чествования четыре дня подряд. Был дан прием в Шарлоттенбургском дворце. Это устраивал Геринг. В прусском старинном дворце комнаты были освещены свечами в старых люстрах, все присутствовавшие были в костюмах времен Фридриха Великого. Геринг с женой встречал гостей. После ужина я сидела с королевской парой в саду, говорили о моих фильмах, о моих гастролях и о Московском художественном театре».

Из справки генерал-майора Утехина: «Будучи в Москве, Чехова вела дневник на немецком языке, который тщательно прятала. Секретным изъятием и просмотром дневника было установлено, что в дневнике Чехова записывает свои впечатления от пребывания в Москве».

«С 1-го мая я нахожусь в запертой комнате, — поверяет она свои мысли дневнику. — Для чего? Я кажусь игрушкой, которую нашли на дороге и подобрали, но никто не знает, что с ней теперь делать. Играть нет времени, но бросать не хочется… За что я страдаю?»

Далее появляется следующая запись: «Сегодня ночью я должна, наконец, ехать в третий раз к генерал-полковнику «Х». У меня такое впечатление, что он не знает, что со мной делать. Меня доставили сюда по политическим «подозрениям». Я в этом уверена. Как это комично!»

Через пару дней: «В два часа ночи была у генерал-полковника. В три часа ночи поехали по тихой Москве и направились за город… Сказочно красиво. Сообщили также, что мне неоднократно делали пластические операции, а я это скрываю. Зачем ведутся эти интриги?»

Правда, при этом Ольга Константиновна отмечала, что все офицеры и обслуживающий персонал были «обходительны, вежливы и внимательны с ней».

«Меня здесь балуют и выполняют все мои желания. Прислали лучшего парикмахера, вино, продукты: икру, лимоны… Достаточно было одного моего намека, что Оля (дочь — Авт.), оставшаяся в Берлине, может быть, нуждается в продуктах, как это уже урегулировали. У меня есть радиоприемник, цветы, духи, лучшие книги».

Все, написанное Чеховой, было явно рассчитано на ведомство Абакумова. Неужели «смершевцы» действительно уверовали в наивность женщины, которая на конспиративной квартире пишет дневник и надеется, что записи останутся тайной? Вряд ли она была наивным человеком. Да и дневниковые описания, согласитесь, больше похожи на описание жизни отдыхающего, чем на «скудный быт арестанта». Идет первый послевоенный май, а тут икра, лимоны… В конце июня 1945-го ее на самолете отправили назад, в Берлин.

Расстались дружески: «Милый Виктор Семёнович (Абакумов — Авт.)! Пользуюсь случаем послать вам сердечный привет и благодарность за все». По информации Павла Судоплатова, Ольга Чехова «была передана на связь непосредственно Абакумову, ставшему в 1946 году министром госбезопасности. С Абакумовым она поддерживала личную переписку, находясь в Германии, вплоть до его ареста в июле 1951 года».

Свидетельство генерал-лейтенанта П. А. Судоплатова кладет конец догадкам и объясняет многое — например, ту спокойную уверенность, с которой «любимица фюрера» ждет прихода Красной Армии. И вежливые допросы-беседы в Москве. Или историю с угоном ее спортивного автомобиля нашими солдатами («Машину вернуть, а виновных строго наказать!») и полную свободу передвижения по «советской зоне». Освобождение зятя, доктора Руста, из английского плена («Буквально из ничего мы чудом сооружаем ему маленькую клинику!») и даже открытие (со временем) фирмы «Косметика Ольги Чеховой», а также беспрепятственный переезд в западный Берлин.

«ШТУЧНЫЙ АГЕНТ»

Вскоре после того, как Чехова покинула Москву, начальник СМЕРШ в Германии генерал-лейтенант Вадис доложил в Центр, что «Ольга Чехова с семьей и принадлежащим ей имуществом» переселена в восточную часть Берлина — Фридрихсхаген, где поселилась в доме № 2 по улице Шпрее. Удивительна, надо сказать, эта докладная записка!

«После переселения непосредственно нами и через военного коменданта были удовлетворены следующие просьбы Чеховой: произведена уборка и частичный ремонт дома; отремонтированы две принадлежащие ей автомашины; снабжена продуктами питания в размере двухмесячных пайков; на всю семью выданы продовольственные карточки; организовано снабжение молоком; приобретен уголь для отопления; вручено 5 тыс. марок; выставлена охрана в составе трех человек… Чехова выражает глубокое удовлетворение нашей заботой и вниманием».

Эти и некоторые другие сведения содержались в папке, врученной руководителем пресс-бюро СВР генералом Юрием Кобаладзе 20 ноября 1996 года Книпперу Андрею Львовичу, племяннику Ольги Константиновны. В прилагаемом письме было добавлено: «Мы еще раз подчеркиваем, что каких-либо сведений, что Ольга Константиновна Чехова и ваш отец являлись агентами НКВД, у нас нет».

А вот мнение ветерана разведки и контрразведки, высказанное на страницах газеты «Аргументы неделi» летом 2006 года. «Когда пресс-служба СВР заявляет, что у них в архивах нет материалов о причастности Ольги Чеховой к советской разведке, это — чистая правда. В СВР таких материалов действительно нет. Их надо искать в других архивах», — полагает полковник Станислав Лекарев.

К слову, в юности, вернувшись из первой командировки в Англию, Лекарев стажировался у Кима Филби и Джорджа Блейка. Он — обладатель диплома об окончании аспирантуры при университете английского города Лидса (1967 г.). Кандидат исторических наук, доктор философии. Был помощником начальника Второго главка КГБ СССР. Почётный сотрудник госбезопасности.

«То, что Чехова была связана с нашими спецслужбами, у меня лично сомнений не вызывает, — писал он. — Женщина из близкого окружения Гитлера. Здесь у нее родственники (можно держать на крючке). Что вы думаете, Берия — идиот? Упустит такую возможность? Но надо понимать, в каком качестве Чехова могла использоваться.

Конечно, она не была агентом в буквальном смысле слова. Глупо требовать от кинозвезды узнать дислокацию дивизий. Обычно такие фигуры используются в качестве «источника информации, находящегося на связи с высшим руководством» (Серго Берия, вспомним, пишет, что Чехова работала непосредственно на его отца). Такой «источник» может быть осведомлен, например, об интригах лидеров страны пребывания, их личных проблемах.

Что реально Чехова могла сообщать? До войны — какие-то слухи, сплетни… Тоже полезно — если работает мощный аналитический аппарат, и подобные сведения элементом мозаики дополняют общую картину. Но после 22 июня наша агентура была задействована на добыче военной информации, гораздо более нужной. Кроме того, тогда у нас в Берлине были проблемы со связью, и вряд ли каналы загружались ради второстепенных данных».

Другой вариант, по мнению полковника Лекарева: «Чехова — «штучный агент разового использования». От таких вообще не требуют информации: живи, внедряйся, когда надо — обратимся. Похоже, так и было — не зря именно ее думали использовать для покушения на Гитлера: через Чехову намечался подвод к фюреру нашего боевика Миклашевского. Но Сталин сам отменил операцию: Германия была уже обречена, убийство Гитлера стало нецелесообразным.

Потом война кончилась. Что делать с Чеховой? Человек в меру сил с нами сотрудничал, когда обратились — не подвел. Пользы особой не принес, но его вины в этом нет. Проверили — отпустили. Конечно, все было обставлено элегантно: не просто допрос у следователя, а специальный самолет, конспиративная квартира в Москве… Однако ведь и женщина роскошная, а Абакумов, похоже, имел к ней свой, сугубо мужской интерес», — подытожил полковник Лекарев.

Виталий Вульф тонко заметил, что в Ольге Чеховой «…каким-то чудом сохранялись красота, русская широта натуры и неизъяснимая жесткость. Она как бы вела безмолвный диалог с собственной судьбой, которой всегда распоряжалась сама. Никто не умел, как это умела она, прямо смотреть в глаза и скрывать истину». Логично.

«НА ДОПРОСАХ ОНА ВЕЛА СЕБЯ МОЛОДЦОМ…»

В огромном массиве литературы, посвященной Ольге Чеховой, преимущественно переписывающей друг друга, без каких-либо попыток осмысления и сопоставления, особое место занимает свидетельство Серго Гегечкори — сына Лаврентия Берии.

Книга «Мой отец — Лаврентий Берия» была издана в 1994 году.

«Каждая группа, каждая резидентура стремится первой дать результат, вот и накладки, приводящие к провалу, — пишет Серго Гегечкори. — Так ведь и с Ольгой Чеховой получилось. «СМЕРШ» просто влез туда, куда не следовало…

Когда отец узнал, что задержана немецкая актриса Ольга Чехова, поинтересовался, что Абакумов собирается с нею делать и какие компрометирующие эту женщину материалы есть у военной контрразведки. «СМЕРШ» какими-либо данными для ареста Чеховой не располагал.

— В таком случае, — сказал отец, — ее следует отпустить, пусть уезжает в Германию…

И Чехова действительно уехала в Германию. Насколько знаю, и она сама, и ее дочь были неплохо обеспечены и в Союз не возвратились.

Ольга Чехова была связана сотрудничеством с моим отцом много лет. Я знаю, кто ее вербовал, и на каких основаниях это делалось, но не считаю себя вправе говорить о таких деталях из биографии разведчицы. Могу сказать лишь, что в отношении Ольги Чеховой не было допущено никаких провокаций, и работала она на советскую стратегическую разведку отнюдь не из материальных соображений.

Ее вклад в успехи нашей разведки переоценить трудно. Ольга Константиновна была поистине бесценным источником информации, которым не зря так дорожил Берия. Даже в своих мемуарах, изданных в ФРГ, она ни словом не обмолвилась о своей другой (главной) жизни. А ведь еще осенью сорок пятого в западной печати ее называли «русской шпионкой, которая овладела Гитлером», «королевой нацистского рейха» и даже писали, что в Москве ее принимал Сталин и наградил орденом Ленина. Это не совсем так. За работу в разведке Ольгу Чехову действительно отблагодарили, обеспечив ее материальное благополучие, но орденом не награждали. А подозрения, что она работала на Советский Союз, так и остались на Западе всего лишь подозрениями, не больше», — подчеркивает Серго Гегечкори.

Тут нужно сразу расставить все точки над «i». Книга сына Берии вызвала много вопросов, в том числе по линии ветеранов внешней разведки. Было поставлено под сомнение его свидетельство относительно работы Ольги Чеховой на «стратегическую разведку», равно как и само существование последней.

Как справедливо указывают критики, Лаврентий Берия не мог делиться с сыном сведениями, относящимися к категории государственных секретов. Не мог и, безусловно, не посвящал его в «святая святых». Тогда откуда «дровишки»?

Следует отметить следующее. Во-первых, Серго Берия, ставший не по своей воле Гегечкори (фамилия его матери), работал в системе госбезопасности. В 1941 году он был зачислен в Центральную радиотехническую лабораторию НКВД. С началом войны был определен в разведшколу, получил радиотехническую специальность и в звании техника-лейтенанта начал службу. Выполнял ряд ответственных заданий (в 1941 году — Иран, Курдистан, в 1942 году — Северо-Кавказская группа войск).

В октябре 1942 года Серго Берия направляется на учебу в Ленинградскую военную академию связи имени С. М. Будённого. За время учебы отзывался для выполнения специальных заданий (в 1943-1945 годах — Тегеранская и Ялтинская конференции глав государств антигитлеровской коалиции, затем 4-й и 1-й Украинские фронты). Награжден орденом Красной Звезды и медалью «За оборону Кавказа».

После войны Сергей Лаврентьевич работал по линии разработки зенитно-ракетного вооружения. За успешное выполнение правительственного задания по созданию новых образцов вооружения (ракетная система «Комета») был награжден орденом Ленина и удостоен Сталинской премии.

После смерти Берии сына арестовали и содержали в одиночной камере в Лефортове, а затем в Бутырской тюрьме. Он был лишен воинского звания и научных степеней. Но это уже другая история.

Главное заключается в том, что Сергей Берия не был чужим для судоплатовского круга ветеранов НКВД-МГБ. Он был вхож в него (после возвращения из административной ссылки) и именно от некоторых бывших сотрудников отца, в частности от П. А. Судоплатова, узнал ту информацию по Ольге Чеховой, которую частично, без имен, обнародовал в своей книге.

Также не выдерживает критики утверждение, что Серго Гегечкори «списал» сведения по Ольге Чеховой у П. А. Судоплатова. Дело в том, что мемуары Павла Анатольевича вышли позже, в то время как книга «Мой отец — Лаврентий Берия» увидела свет в 1994 году, а сама беловая рукопись уже существовала к 1992 году.

«Есть все основания утверждать, что тогда, в Москве, талантливая актриса просто играла и с военной контрразведкой «СМЕРШ», и с органами безопасности, — отмечает С. Гегечкори. — История с дневником и его «секретным изъятием» лишнее тому подтверждение. Все, что писала Ольга Чехова, было рассчитано на людей из ведомства Абакумова…

На допросах она вела себя молодцом. Во всяком случае, даже Абакумов, начальник Главного управления контрразведки — заместитель наркома обороны, о том, что задержанная в зоне советских оккупационных войск гражданка Германии Ольга Чехова является советской разведчицей, так никогда и не узнал. Что уж говорить об остальных…

Меня нисколько не удивляет, что органы государственной безопасности бывшего Союза, а ныне России не смогли подтвердить причастность Ольги Чеховой к деятельности советской разведки. Наверняка таких документов нет. Объяснение простое: мой отец ни тогда, в сорок пятом, ни позднее решил ее не раскрывать. Случай, должен сказать, довольно типичный. По картотекам органов государственной безопасности не проходили — знаю это совершенно точно — сотни фамилий. Отец считал, что «настоящего нелегала через аппарат пускать нельзя».

Это была общепринятая система советской стратегической разведки, которую в течение 15 лет возглавлял отец. В ГРУ, НКГБ-МГБ-КГБ всегда было иначе: там — «бухгалтерия», что нередко вело к провалам очень ценных агентов. Достаточно было оказаться в одной из зарубежных резидентур предателю — и вся агентурная сеть оказывалась в руках противника. Примеров подобных в истории советских спецслужб немало, к сожалению…

У англичан, кстати, тоже подобная система существовала: одни агенты проходили через «бухгалтерию», другие — нет. Нетрудно догадаться, кто из разведчиков ближе к провалу…

У отца, знаю, был целый ряд людей, которым он абсолютно доверял. Они-то и поддерживали связь с такими разведчиками, как Ольга Чехова. Утечка информации, даже проникни агентура противника в ГРУ или НКГБ-МГБ, была абсолютно исключена», — пишет Сергей Лаврентьевич.

Поскольку связь Ольги Чеховой с советской разведкой авторитетно и недвусмысленно подтверждена П. А. Судоплатовым, включая соответствующий фрагмент записанного на видео интервью с ним, то не верить тому, что сообщил Серго Гегечкори, нет никаких оснований.

РАЗГОВОР НА ВОРОБЬЁВЫХ ГОРАХ

Однако не только сын Берии, но и один из сыновей П. А. Судоплатова пролил свет на эту «темную шпионскую историю». По счастливой случайности удалось узнать следующее.

— В свое время мне довелось познакомиться с одним из двух сыновей Судоплатова — Анатолием Павловичем, ученым-демографом, доктором экономических наук, «заслуженным профессором МГУ», а также публицистом и автором публикаций по истории советских органов безопасности, — рассказывает главный редактор газеты «Спецназ России» Павел Евдокимов. — Мы познакомились в год столетнего юбилея легендарного Ильи Григорьевича Старинова, сошлись на этой почве. А в 2002 году мы, в нашей редакции, готовили публикацию, посвященную Ольге Чеховой, и на эту тему у нас с Анатолием Павловичем состоялся предметный разговор.

Я приехал к нему на Воробьёвы горы, в МГУ, и мы вышли на улицу и ходили вдоль здания, обсуждая эту тему. По его словам, собственно «дела Чеховой» нет в Службе внешней разведки. Как он сказал, если что и сохранилось, то искать нужно в МВД, поскольку после смерти Сталина МГБ и МВД в марте 1953 года были объединены в одну структуру под руководством Берии.

Тогда, в 1953 году, остро встал вопрос о судьбе Германии, и Берия считал, что нейтральная Германия с коалиционным правительством будет гораздо полезнее для Советского Союза, нежели разделенная на две неравные части. План Берии предполагал использование немецких контактов Ольги Чеховой и некоторых других лиц.

К этому делу планировалось подключить бывшего члена Коллегии МГБ генерала Утехина, с которым Ольга Константиновна поддерживала личный контакт по поручению Абакумова в 1945-1951 годах. Но Утехин, переживший избиения в тюрьме, был… не в том состоянии, чтобы ехать в Берлин. В 1951 году его арестовали по обвинению в антисоветской деятельности, вредительстве, участии в заговоре по «делу Абакумова». И освободили весной 1953-го, назначив заместителем начальника 4-го управления МВД СССР.

Вот тогда в Берлин на встречу с Чеховой вылетала Зоя Рыбкина — в будущем широко известная детская писательница Воскресенская, а в то время начальник немецкого отдела разведывательного управления МВД СССР. Потому, как подчеркнул Анатолий Павлович, если какие следы и остались, то разве что в архивах МВД. Насчет же связей Ольги Чеховой с нашей разведкой, то у Анатолия Судоплатова (помогавшего, кстати, отцу в подготовке мемуаров) сомнений на этот счет не было, — заключает Павел Евдокимов.

Берия, который вынашивал план объединения двух Германий, предполагал использовать Чехову для переговоров с канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром. В связи с этим, по свидетельству П. А. Судоплатова, 26 июня 1953 года состоялась встреча Ольги Чеховой и начальника немецкого отдела внешней разведки Зои Рыбкиной-Воскресенской, будущей писательницы.

По иронии судьбы в этот же день был арестован сам Берия, затеявший эту «операцию», а вслед за ним и генерал Судоплатов, «бок о бок» с которым Воскресенская проработала два десятка лет, в том числе и на нелегальном положении.

ЭЛИКСИР ВЕЧНОЙ МОЛОДОСТИ

Ольга Чехова рассталась со сценой в 1962 году, сыграв последний раз в пьесе Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермир». В кино снималась до 1974 года — это был 22-й послевоенный фильм (всего 140 кинолент — Авт.). В сознании старого немецкого поколения она так и осталась звездой экрана, вокруг которой было много выдумок и слухов, даже, по мнению поклонников актрисы, «возмутительных», таких, например, как утверждение, что она — «двойной агент Сталина и Гитлера».

«В лондонском журнале «Пипл» всплывают первые слухи о моей якобы шпионской деятельности. Правда, «Пипл» оставляет вопрос открытым — работала ли я на Гитлера или на Сталина или же на обоих сразу… Немецкие газеты подхватывают «сенсационное сообщение». Я мешками получаю письма с угрозами, к тому же теперь еще и пущен слух, будто я награждена орденом Ленина. На улице ко мне подбегает молодая девушка, плюет в лицо и кричит: «Вот тебе, изменница!»

…В 1964-м Чехова засобиралась в Москву вместе с дочерью Адой и внучкой Верой и написала старым мхатовским друзьям о том, что собирается приехать «совсем по-домашнему», заказать апартаменты в «Национале». «Со мной будут только секретарь, доктор и массажист…» Что хочет посетить могилы «дяди Антона и тети Оли» и повидать друзей юности Аллу Тарасову и Павла Маркова (ведущий театральный критик — Авт.).

Алла Константиновна Тарасова (народная артистка СССР, лауреат пяти Сталинских премий — Авт.) испугалась одного упоминания имени Чеховой, и в Берлин полетело письмо о том, что «еще не время приезжать». Ольга Константиновна перестала писать, более того, когда по радио или телевидению шли сообщения из СССР, всегда тут же выключала их. В 1977 году предприняла еще одну попытку (оформлением документов занималась секретарь и доверенное лицо актрисы Ингрид-Зинаида Ингербергс — Авт.) приехать на Родину, прислала все необходимые бумаги, но разрешение не было получено.

В 1962 году немцы присудили Чеховой премию «За многолетний вклад в немецкое кино», а в 1972-м федеральный президент Густав Хайнеман вручил ей высшую награду ФРГ — крест «За заслуги».

…Завершив свою кино- и театральную карьеру, Ольга Константиновна задумалась: «Что же остается? Роли комических старух или уход из профессии? Незаметно исчезнуть с киноэкранов, уехать за границу — в качестве компаньонки или экономки?» И она решается на, казалось бы, совершенно новое дело.

В 1965 году (по другим сведениям, в 1955 году — Авт.) она открыла фирму «Косметика Ольги Чеховой» («Olga Tschechowa Kosmetik OHG»), дела которой сразу пошли более чем успешно. Этому предшествовало новое амплуа — «хозяйка косметического салона».

Энергичная актриса продала последние украшения и ценные вещи — в том числе подарки Гитлера и Геринга. Сняла квартиру в центре Мюнхена, оборудовав ее под салон. Сама спала в крохотной комнатке рядом с кухней, на которой собственноручно готовила кремы, лосьоны и маски. Сначала приходили только восторженные поклонники, привлеченные громким именем хозяйки. Но постепенно салон стал популярным: клиентки свято верили в то, что семидесятилетняя женщина, сохранившая красоту, — годы, казалось, не были властны над ней! — подскажет и им секрет вечной молодости.

Сестра Ада писала об Ольге: «Ее здесь называют женщиной, которая изобрела вечную молодость. Красива, молода, лет на 35, не старше…» И сейчас женщины всего мира следуют ее мудрому совету: «Сначала нужно почистить кожу, а уж потом туфли».

В своих мемуарах Чехова писала: «Итак, в шестьдесят лет еще раз начинаю все сначала… Я продаю свой дом и переезжаю из Берлина в Мюнхен. В центре баварской столицы открываю свой первый косметический салон. Что у меня есть? Знания в косметологии, почерпнутые в Германии и за границей; брюссельский диплом, диплом «Universitе de Beaut» в Париже, слушание лекций в университетах Берлина и Мюнхена, обстоятельные беседы с известным русским биологом профессором Богомольцем, который дал мне дополнительный толчок к поиску собственной рецептуры. Кроме того, у меня немалый опыт практического лечения и консультаций: друзья и знакомые часто оказывались испытуемыми и «подопытными кроликами» для приготовленных мной собственноручно кремов и масок. Мой метод популярен и среди молодых людей, у которых возрастные проблемы с кожей». Таким образом, уже при подготовке своего мюнхенского салона Чехова чувствовала себя довольно уверенно. Косметологи замечают, что ««шефиня» разбирается в их ремесле».

Она по-прежнему выглядела гораздо моложе своих лет, тщательно ухаживала за своей кожей, сама для себя разработала серию косметических масок и диету. Верила в целебные свойства чесночного сока, «эликсир вечной юности». Кстати, о самой Ольге поклонники поэтично утверждали, будто природный запах ее кожи напоминал «аромат земляники и березовых листьев».

«…После ужина просматриваю почту, — вспоминала Чехова. — Несколько писем от друзей, большинство от незнакомых людей, молодых и пожилых, которые поверяют мне свои большие и малые заботы: морщины и морщинки, одиночество, опустошенность, пресыщенность, проблемы брака, страх бытия… Я делаю пометки на полях для ответа. Для одной молодой женщины в депрессивном состоянии помечаю: «Каждую секунду, минуту и час, прожитые вами без счастья, вы потеряли безвозвратно…»»

Заработав достаточно денег, Ольга Константиновна распрощалась с салоном и в 1965 году открыла свою собственную фирму «Косметика Ольги Чеховой». Кстати, английский историк Бивор считает, что фирма была основана на «деньги Москвы». Фирма Чеховой выпускала широкий ассортимент декоративной и «уходовой» косметики, все ее линии, без исключения, пользовались повышенным спросом. Пик своей популярности компания переживает в конце 60-х — начале 70-х годов.

Именно тогда выходят, ставшие настоящей легендой, ароматы линейки Chapitre (особенно мужской — в причудливом искривленном флаконе). А также знаменитые Annonce, Nancy, Theoreme, Duschenka и другие. Всего в арсенале было около десяти достойных ароматов. Надо заметить, что фирма процветала и после смерти ее основательницы. Правда, принадлежала не потомкам Чеховой, а ее партнерше по бизнесу, оказавшейся особой куда более деловой, чем внуки Ольги Константиновны Вера и Михаил.

«ЖИЗНЬ ПРЕКРАСНА»

Через год, в 1966 году погибла в авиакатастрофе дочь Ольги. Самолет Convair CV-440 Metropolitan компании Lufthansa совершал перелет из Франкфурта в Гамбург, но во время остановки в Бремене в момент захода на посадку произошли сбои, следствием которых стало его крушение в двухстах метрах от посадочной полосы. Погибли 43 пассажира (из 53 — Авт.), в том числе и Ада Чехова — она похоронена на кладбище Грэфелфинг, недалеко от Мюнхена. Ее детей, Веру и Михаила, воспитала бабушка, Ольга Константиновна Чехова.

«…Ада в этот момент влюблена по уши и убеждена, что уж на этот раз счастье ее будет длиться вечно. Хиромантка оказалась права. И все же все замужества Ады не оставят в памяти тяжелого следа, хотя едва ли можно было бы делать более непредсказуемый выбор мужей: кинооператор Франц Ваймайр, дамский врач Вильгельм Руст (от него у нее будет дочь Вера, которая станет актрисой) и боксер Конни Ракс. В этом браке появится сын Миша (стал художником-графиком, по другим сведениям, архитектором — Авт.) …

И еще в одном оказалась права хиромантка. «После сорокалетия вашей дочери угрожает опасность в бесконечности», — предсказывает она.

С тех пор я беспокоюсь всякий раз, когда Ада садится в самолет. Утром рокового дня она говорит мне:

— Я ничего не могу с этим поделать — каждый раз перед полетом во мне рождается страх. Хотя переношу я его хорошо. У меня просто плохое предчувствие…

— Тогда не лети, ради Бога! — заклинаю я ее.

Несколькими часами позднее самолет разбивается.

Когда я узнаю ужасную весть, со мною не происходит ничего того, что обычно в таких случаях бывает с человеком и чего опасаются мои друзья, поскольку знают, как близки мы были с Адой: я не теряю сознания, внешне — в обычном понимании — не потрясена. Лишь немногие, самые близкие, знают: моя внутренняя связь с Адой не оборвана ее смертью, да, нисколько. Я, как и прежде, слышу ее чистый звонкий голос, слышу ее радостное «зайчик» (так с детских лет она звала меня), слышу его днем, но еще чаще — по ночам в сновидениях…»

Она часто вспоминала одно из писем Вальтера Йепа, погибшего в 1941 году: «А смерть, моя душа, душенька… это смерть, физическая смерть, не более того, наши же души — не умирают…»

В истории любви Ольги и Йепа, помимо художественных подробностей, присутствует и некая тайна, коими полна жизнь нашей героини: среди выдающихся асов Люфтваффе не так-то легко найти человека с именем, указанным в мемуарах — Вальтер Йеп.

Некоторые исследователи считают, что Чехова звала возлюбленного прозвищем, образованным от его настоящей фамилии, и делают вывод, что честь покорения сердца Ольги Чеховой принадлежит знаменитому летчику-истребителю Герману-Фридриху Йоппину (четвертое место в списке асов «Люфтваффе»), который был награжден Рыцарским Крестом с Дубовыми листьями. Он был сбит и погиб в августе 1941 года на Восточном фронте, в районе Брянска.

Но если сравнивать факты биографии Йоппина с письмами Йепа, несовпадения становятся очевидными.

В 1970 году О. К. начала писать мемуары — полные неясностей, неточностей, недоговоренностей и, конечно, фактов… Опубликовала две книги воспоминаний и руководство по косметике и здоровому образу жизни.

А ушла, как и жила — актрисой. 9 марта 1980 года Чехова, часы жизни которой «всю жизнь шли иначе», чувствуя, что наступают последние минуты, позвала внучку и прошептала пожелание… Вера поднесла бабушке бокал шампанского, который оказался последним в ее жизни. Ольга Чехова выпила его и, сумев произнести «жизнь прекрасна», отошла в иной мир.

Помнится, в 1904 году шампанского перед смертью просил Антон Павлович Чехов… Кстати, Ольга, пока могла передвигаться самостоятельно, каждый год 15 июля (день смерти А. П. Чехова) приезжала в местечко Баденвайлер, где много лет назад скончался ее «дядюшка Антоша», как она ласково называла писателя.

Ольга Константиновна умерла в возрасте почти восьмидесяти трех лет в 1980 году от рака головного мозга. Как известно, она была этнической немкой, крестили ее по лютеранскому обряду, но похоронить себя она завещала по русскому православному обряду, с отпеванием. Родственники выполнили ее пожелание. Муж внучки Веры Вадим нашел русского священника… «Но отпевание превратилось в кошмарный фарс: священник пришел с магнитофоном, установил магнитофон рядом с гробом и включил кассету с записью церковного хора» (Е. Прокофьева. «Лучшие истории любви XX века»). Похоронена Ольга Чехова в Мюнхене на кладбище Оберменцинг.

А вскоре после ее смерти по страницам мировых газет прошло сенсационное, ошеломляющее известие о том, что знаменитая Янтарная комната, похищенная немцами из России, спрятана в одном из бункеров Гитлера под кодовым названием «Ольга».

Внучка Вера Чехова-Руст стала актрисой, продолжая семейную традицию. Внук Михаил Ракс-Чехов покончил с собой вместе с женой в номере гостиницы в Париже.

Страшно читать о том предчувствии, которое охватило ее однажды при встрече с любимым внуком: ««Солдат Миша», двадцатилетний сын умершей дочери Ады, приветствует меня. Сейчас он служит в Люфтваффе, и у него краткосрочный отпуск. Мы выпиваем по чашке чаю. Он рассказывает мне о своей службе — не слишком много и не слишком охотно. Что-то есть в этом напоминающее Йепа. Миша — совсем другой тип, и все же… «Надеюсь, ему не придется нажимать на спусковой крючок», — думаю я…»

МИНУТЫ ТИШИНЫ

Глава окончена. Казалось бы, что еще? Однако, осталось чувство недосказанности — словно бы великие люди, жившие в великую и страшную эпоху и оставившие в ней заметный след, не договорили чего-то нужного, важного.

Павел Судоплатов отсидел пятнадцать лет, несмотря на многочисленные ходатайства старых чекистов. Лишь в 1991 году он был полностью реабилитирован Военной коллегией Верховного суда России.

В 1953 году единственный, кто не отрекся от него, была Зоя Рыбкина, вернувшаяся из Берлина с конспиративной встречи с Ольгой Чеховой. И разведчица не отказалась от своего начальника — на партийном собрании, где ее выдвинули в партком Управления внешней разведки, Зоя Ивановна взяла самоотвод, объяснив это тем, что с Судоплатовыми они с мужем дружили семьями.

Ее уволили «по сокращению штатов». До пенсии не хватало года, а приказ о двухлетнем пребывании в Китае, где Зоя Ивановна успешно выполняла ответственные задания Центра, не смогли «разыскать». Полковнику Рыбкиной предложили поехать в Воркутинский лагерь для особо опасных преступников на должность начальника спецотдела.

«Я провела в Воркуте около двух лет, — такими строчками заканчивает Зоя Ивановна свои мемуарные записки. — Воркута стала для меня большой жизненной школой. Я познакомилась с тысячами изломанных, исковерканных судеб. Видела и пыталась помочь тем, кто был наказан несправедливо. За работу в лагере я не получила наград или благодарностей. Никаких.

И сегодня со светлым чувством вспоминаю самый большой подарок, полученный мною. Это были два волшебных белоснежных кустика флоксов. Их вырастили для меня заключенные шахтеры и преподнесли мне зимою, принесли на квартиру в сорокаградусный мороз. Флоксы были уложены в старый каркас абажура и бережно закутаны в лагерные куртки. Таких душистых цветов белее воркутинского снега я никогда не встречала. Настоящая награда!»

В 1992 году ее не стало.

К тому времени Ольги Чеховой уже двенадцать лет не было в живых, но в записках «Теперь я могу говорить правду», законченных в 1991 году, в год гибели Союза, Зоя Воскресенская не сочла возможным что-либо написать о своих контактах с бывшей примой Третьего Рейха. Как, впрочем, и о многом другом, что навсегда осталось с ней.

…В 1984 году внучка Ольги Чеховой — Вера, ставшая известной немецкой киноактрисой и прославившаяся своим бурным романом с Элвисом Пресли, решила снять документальный фильм «Чехов в моей жизни». Премьера «Tschechow in meinem Leben» состоялась в Мюнхене. Впоследствии она рассказывала, что бабушка не хотела, чтобы Верочка ехала в Москву, и отговаривала ее от этой поездки.

Перед смертью Ольга Константиновна почему-то боялась советской России и никогда не вспоминала о том, что делала в годы войны. Хотя Россия постоянно жила в ее душе: и акцент у нее остался, и дома она говорила по-русски. Чего же она боялась?

Быть может, той страны, которая убила Берию, выступавшего за единую и нейтральную Германию, арестовала Судоплатова, а затем той, что открылась миру после разоблачений 1956 года. Военная Россия — понятная ей — осталась в прошлом. На СССР времен Хрущёва и Брежнева она смотрела уже другими глазами.

Несмотря на все невероятные коллизии судьбы и потери, Господь даровал Ольге Константиновне счастливую и долгую судьбу. Вот поэтому завершить этот очерк я хочу словами Зои Рыбкиной-Воскресенской: «Как дорога человеку каждая минута такой тишины, когда не рвутся снаряды, не воют сирены, не полыхают зарева пожарищ, когда слышен звоночек велосипедиста на проселочной дороге, повизгивает пила лесоруба, журчит ручей. Тишина…Тишина — это мир, это жизнь, свет в окнах, цветы на земле…» 

 

 

ЕГОРОВА Ольга Юрьевна, родилась в Калуге.

Выпускница факультета журналистики Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова. В 1997 году была ответственным секретарём журнала «Профи».

На протяжении шести лет, с 1998‑го по 2003 год и с 2010-го по настоящее время является редактором отдела культуры в газете «Спецназ России». Опубликовала большой цикл статей, посвящённых женщинам в истории отечественной разведки. Автор книги «Золото Зарафшана».

"Серебряный" лауреат Всероссийского конкурса "Журналисты против террора" (2015 год)

 

Газета «СПЕЦНАЗ РОССИИ» и журнал «РАЗВЕДЧИКЪ»