Автор: ВЛАДИМИР САМСОНОВ

РАЗВЕДЧИК

Продолжаем цикл публикаций о фирмах Системы «Альфа». Сегодняшний разговор — с Дмитрием Новосельцевым, директором ЧОПа «Альфа-Патриот», кавалером трех медалей «За отвагу» — за Афганистан, Нагорный Карабах и Северный Кавказ. Его военная биография такова, что по ней, несомненно, можно снять увлекательный фильм.

 

 

«СИДЕТЬ В ШТАБЕ — НЕ ДЛЯ МЕНЯ!»

— Начну с самого начала. Родился я в советской Украине, в Донецке. После школы поступил в Алма-Ате в Высшее пограничное командное ордена Октябрьской Революции Краснознаменное училище КГБ СССР имени Ф. Э. Дзержинского. Окончил его в 1987 году и получил распределение на китайскую границу — в Приаргунский отряд, точнее, в Приаргунскую мотоманевренную группу. Но сразу же написал рапорт о направлении в Афганистан. Там пограничники обеспечивали так называемую стокилометровую зону. Но на практике эта стокилометровая зона до 300-километровой растягивалась.

— Почему решили не оставаться служить в Забайкалье, а поехать в Афганистан?

— Решил так потому, что многие у меня в семье военные, да и определенные установки, воспитание сказывались. Не хотел сидеть в штабах — это не для меня. Да и мой родной брат, военный врач, воевал в Анголе (был там с миссиями ООН). Получил Медаль ООН за спасение американских летчиков: в Анголе сбили штатовский самолет, но сами американцы отказались лезть в джунгли, а он собрал добровольцев и пошел — один американец погиб, другого удалось спасти.

Второй брат, двоюродный, воевал в Афганистане. Дядя был на Кубе во время Карибского кризиса. Так что, да — многие родственники повоевали и послужили Отечеству… И я сразу был на это ориентирован: офицера делают награды и звания, и считал, что в армии надо делать карьеру именно таким образом.

В Приаргунском пограничном отряде была мотоманевренная группа. Таких мангрупп существовало две — Борзинская и Приаргунская. Тогда были накаленные отношения с Китаем и, соответственно, усиливалась граница. В тылу стояли армейские укрепрайоны — вкопанные танки. А на границе для борьбы с ДРГ противника и для действий вдоль границы как раз и были созданы мотоманевренные группы — чисто пограничное подразделение. Я попал в такую мангруппу и через месяц уехал в Афганистан.

Отправился в Московский пограничный отряд в Таджикистан — на самой афганской границе. Попал в местное ДШ — на базе мотоманевренных групп были сделаны ДШМГ: эта та же мотоманевренная группа, только усиленная вертолетной группой.

Когда обстреляли несколько поселков на границе, — только представьте, в советское время мирные поселки были обстреляны из-за границы! — тогда задачу по охране границ возложили на Погранвойска КГБ СССР: нужно было зайти в Афганистан километров на сто и оттеснить бандформирования вглубь. На территории Афганистана размещались заставы с постоянной дислокацией.

— Каковы основные задачи стояли перед ДШМГ?

— У ДШМГ основные задачи — обеспечение снабжения, сопровождение колонн, завоз продовольствия и боеприпасов, вывоз демобилизованных, раненых и проведение так называемых «операций возмездия». Если застава подвергалась нападению, то потом прилетало ДШ, блокировало район и всех бандитов уничтожало.

Так получилось, что повоевал всего три месяца и за день два раза подорвался! Причем оба раза «под броней» (то есть в момент взрыва находился внутри). Если на «броне» сидишь, то, как правило, тебя взрывом сбросит… Да, травмы получишь, но выжить больше шансов. А если «под броней», как в моем случае, — там замкнутое пространство и тряхнет так, что мало не покажется.

Первый раз подорвался, полежал под капельницей — вроде откачали, и от эвакуации я отказался. Продолжили выполнять задачу — надо сопровождать колонну. Дело сделали, возвращались обратно, уже до базы оставалось всего несколько километров… И как жахнуло! Там уже «потух конкретно» — вывозили, потерял сознание. Получил травмы позвоночника и головы.

Через две недели немного оклемался в душанбинском госпитале и решил вернуться назад в отряд. Думал, долечусь там. Но из госпиталя пришла бумага, что меня нельзя допускать к боевой работе. После этого командировку закрыли и назад в Афганистан уже не пустили. В Чите еще полгода лечился, притом что был молодой, здоровый, занимался спортом — самбо, дзюдо, потом каратэ (до этого в училище наглядно дали понять, что русский рукопашный бой лучше, и стал заниматься им). Однако на полгода о спорте пришлось забыть.

— Смотря с высоты прожитых лет, скажите: зачем ехали на войну в Афган?..

— В Афган отправлялись не за деньгами — тогда за деньгами не гнались. Люди ехали в Афганистан, чтобы Родину защищать. Хотя и получали тогда неплохо. Так как я был прикомандированный, то получил тройной оклад — 900 рублей. Я тогда первый раз в жизни увидел советскую сторублевку. Притом, что моя мать, инженер, получала 120 рублей.

— После госпиталя куда вы получили направление?

— В мангруппе я был командиром взвода СПГ-9. Пока я лечился — мангруппа в полном составе убыла в Афганистан. Написал несколько рапортов — но туда не взяли. Однако отправили на заставу в закрытый город Краснокаменск, где добывали урановую руду открытым способом. Причем если урановая жила в Китае залегала глубоко, то у нас подходила прямо к поверхности. И поэтому там особое внимание уделялось именно оперативной работе. Речь идет о 1987-1988 годах.

В закрытом городе в то время были интересные должности — например, начальник Особого отдела города. И жить было легче в продовольственном смысле, в наличии был дефицит: любые колбасы, фрукты, включая ананасы и бананы. По тем скудным временам — почти уникальное явление!

Вообще, этими местами весьма активно интересовались иностранные разведки — мы даже зонды перехватывали. Однажды мне доложили: с «той стороны» летит шар. Сели на машину и за ним! Ехали и думали, что сбивать будем, но он и сам стал падать. Я доложил, что метеозонд поймали. Спросили, какой, мол, метеозонд? Выяснили, какой. Приграничная полоса все же, дело серьезное… Получил тогда благодарность за бдительность.

Существуют войсковые способы обеспечения охраны границы, а есть агентурные. В свое время плотность агентуры у нас вдоль границы была такова, что был полный порядок… Это работа разведчиков так называемой второй линии, у нас внутри Союза разведчиков было больше, чем за рубежом. Во все времена так было.

Ну, а за свою жизнь я никуда за границу, кроме Афганистана, не выезжал. Был «под подпиской».

«ГОЛАЯ ВОДА»

— Какая у вас была следующая горячая точка?

— В конце 1980-х, еще при Союзе, возник конфликт в Нагорном Карабахе, ставшем камнем преткновения между Арменией и Азербайджаном. Вообще, тогда повсеместно на территории СССР начались региональные конфликты. А наша застава шла под сокращение: решили, что отношения с Китаем улучшились и надо часть застав сократить, а китайцев для работы пускать на нашу территорию. Местное население буквально взвыло — до этого всегда было море рыбы, земли хорошие… А как стали пускать китайцев, так они загадили буквально все. Все что можно — вывезли. Плюс ко всему стали «покупать» управления колхоза, местных бонз. Спонсировали выборы местных глав, чтобы поставить своих людей. В общем, не весело.

После китайцев остается буквально выжженная земля. Когда им в аренду дали пойму реки Аргунь, они самым варварским способом вылавливали рыбу подчистую, не заботясь об экологии — оставалась «голая вода». Они просто выкачали тогда все местные богатства. Интересно, кто убедил отдать острова, буквально политые кровью, китайцам?..

В царское время Амур и все пограничные реки были на нашей территории, то есть граница находилась на той стороне реки, и китайцы не имели выхода к воде. Еще по Забайкальскому казачеству ходила такая поговорка: «Не дай Бог хунхуз своим видом реку опоганит». Им не давали выйти к реке — наши заставы стояли на той стороне Амура. А большевики сделали границу по реке. И как только китайцы вышли к ней, то стали ее загаживать. Хорошего в этом мало, конечно.

— А что насчет Нагорного Карабаха?

— К этому я и веду речь. Когда стал вопрос о переводе в связи с сокращением, я сказал руководству, что хочу на войну — и решил поехать в Нагорный Карабах. Перевели по прямой замене: меня «поменяли» на офицера оттуда. Все решилось очень быстро, и через неделю я уже уехал в Гадрутский пограничный отряд. Он находился на территории НКАО (Нагорно-Карабахская Автономная область), а сама граница — на территории Азербайджана по реке Аракс.

Часть участка границы, за который отвечал отряд, проходила по территории Армении. То есть я попал в самый пик всей этой войны. Два года там прослужил, с 1990-го по 1992-й. В это время бывшие республики как раз выходили из состава СССР. Начались массовые прорывы через границу, активно налаживалась контрабанда.

— Насколько было трудно?

— Когда раньше, при Союзе, работали наряды, то массовым прорывом считался прорыв численностью около пяти человек. В описываемое время стало, как по боевому уставу: идет группа разграничения, следом колонна КамАЗов, на скорости сбивают РОИС (Рубеж Основных Инженерных Сооружений), прорываются к границе. Далее выходит группа боевого обеспечения, занимает оборону, а в это время грузовик с контрабандой и человек пятнадцать переходят границу. Никто уже не бегает от тревожной группы — группа боевого обеспечения вступает в бой с нашими «зелеными фуражками», сдерживает, пока идет прорыв. Короче говоря, на границе шли реальные полномасштабные боевые действия!

Мы задерживали много контрабанды — помню, китайские часы в топке сжигал по пять ведер. Естественно, захватывали наркотики и оружие. Каждый населенный пункт начал создавать свои отряды самообороны — а на деле, это были обычные банды, передвигавшиеся на БТРах.

— Откуда техника?

— Наши оттуда уходили и оставили кучу техники: БТРы, КамАЗы, «УРАЛы». Все, что не ездило по каким-либо причинам, оставили, а боевики починили. Потому много техники со знаками ВВ (Внутренние Войска) оказалось в их распоряжении. «Вэвэшники», которые сдерживали этот карабахский конфликт, в 1991 году получили приказ и оттуда ушли. Оружия было просто море! Поток шел с Ирана. Турция также активно участвовала в нагнетании ситуации. Последними оставались мы, ракетчики и летчики.

Вот летчикам нужно отдать должное — сначала отобрали гражданский аэропорт, потом военный и оставили по договоренности с Москвой одну-единственную взлетно-посадочную полосу, через которую осуществлялось снабжение войск. А с местным населением резко ухудшились отношения, потому что мы им не давали заниматься контрабандой.

— А потом?

— Когда ушли ракетчики, оказалось, что может быть и хуже. Их базу разграбили буквально за сутки — унесли все что можно, а что нельзя — разломали. Фактически за ночь: солнце садится — стоит вроде бы городок, а утром от городка остались только голые стены, часто даже пола не было.

Очередной «дружеский» шаг времен Ельцина — сокращение разведотделов. В штате округа несколько действующих разведчиков, тех, кто работал с агентурой, занимался обеспечением границы. А сократили до трех человек: начальник, заместитель и старший офицер разведотдела. Всем остальным предложили увольняться или перевестись. Офицеры стали писать рапорта… Причем уходили спецы — люди, уровень подготовки которых очень высок: умение работать с агентурой, со спецсредствами, правильно заниматься внедрением, владением специальными способами ведения войны и даже подпольной деятельности.

— Вы тоже попали под сокращение?

— Я еще почти год командовал резервной заставой, поскольку мою должность сократили. На базе подразделений ПБС (взводы повышенной боеспособности) было решено создать свой собственный пограничный спецназ, чтобы он занимался усилением застав. Также сопровождали колонны вдоль линии границы. Раньше было «идеальное представление», что границу охраняет «весь советский народ», и отношения с приграничным населением были просто идеальными. А тут все резко изменилось — местные отряды самообороны стали сами грабить колонны с продовольствием и ГСМ (горюче-смазочными материалами). Встал вопрос и о том, что колонны теперь нужно сопровождать. Попытались ПБС использовать — но это себя, к сожалению, не оправдало.

Сделали резервную заставу — она не имела своего участка границы. Собрали туда далеко не самых дисциплинированных бойцов с других застав. И поставили меня начальником. Первый месяц я приводил солдат в чувство, и доходило до рукоприкладства — ребята неуправляемые собрались: то напьются, то стрелять начнут. Привел их в чувство, и застава… начала выполнять боевые задачи.

Через полгода у меня застава сдала проверку «на отлично» и даже получила вымпел — «Лучшая резервная застава округа». И хоть я и был на хорошем счету, чувствовал, что-то идет не так и… написал раппорт. Увольняли меня почти год.

— А потом?

— Под занавес я даже умудрился получить орден Красной Звезды. Это был последний приказ о присвоении ордена Красной Звезды времен СССР. Награды присуждались постановлением Верховного Совета за подписью его председателя — у нас последние награды СССР, а следующие награды уже пошли за подписью президента России.

Награду дали за участие в боевых действиях: вооруженная группа (около шести-семи человек) ворвалась на территорию отряда под видом местных нацгвардейцев, наставила оружие на бойцов и разоружила их. А рядом — Дома офицерского состава и детский городок. Они зашли на территорию, направили на детей автоматы и потребовали начальника отряда — Хабибуллин вышел с гранатой и говорит: «Меняемся?!» Боевики растерялись.

На плацу стояла техника, и они хотели ее забрать. Потребовали водителей и забрали машины (ГАЗ-66, «УАЗик» и «УАЗик-буханку»). А моя группа их потом преследовала и всех уничтожила, кроме одного — его взяли в плен. А за расстрел нацгвардейцев местная прокуратура завела на меня дело!.. Но удалось уехать оттуда, несмотря на все препятствия.

«ТЫ — ОФИЦЕР СПЕЦСЛУЖБ РОССИИ!»

— Получается, вы уволились на стыке двух эпох?

— Это был 1992 год. Вернулся домой в Донецк. По профилю была работа в СБУ, но там сказали: «Ты увольнялся из России — ты офицер спецслужб России». Верно. Стал работать в милиции. Потом «бахнула» Чечня. Съездил как-то к родственникам под Ростов. Там в Новочеркасске стояли «вэвэшники» ДОН-100, дивизия оперативного назначения, где я встретил знакомых спецназовцев. Они рассказали, что у внутренних войск теперь есть собственная разведка, и позвали к себе. Оформился буквально за неделю: приехал в Киев в консульство России, подал документы. За сутки мне дали российское гражданство, и я из украинской милиции быстренько уволился.

И вот оформляюсь я на должность начальника разведки полка, а тут заходит кадровик из 7-го отряда спецназа. Он очень удивился, что я разведчик, и предложил идти к ним — на должность командира разведвзвода. Я согласился, хоть должность не майорская, а капитанская. Подписал контракт и через три дня отправился в Чечню, а взвод уже был там. Это был июль 1995 года. Так что с тех пор я в разведке ВВ, даже успел получить заветный «краповый берет».

— Много было командировок?

— В первую кампанию у меня было одиннадцать боевых командировок. По итогам войны стал заместителем начальника разведки бригады. Вот как это произошло. С проверкой приехал представитель разведотдела из штаба Северо-Кавказского округа Внутренних войск и решил проверить, какой-такой я разведчик. Начинает мне задавать вопросы по войсковой разведке — я отвечаю, и отвечаю правильно.

Решил я его поспрашивать. Начал ему задавать вопросы по оперативной работе… Он завис, а потом спрашивает: «Ты вообще откуда? С какого училища?» — «Не из внутренних войск. Из Пограничного». — «А, все понятно».

Стали мы потом нормально общаться — вдруг вызывает через две недели и говорит: «Мы посмотрели твое личное дело, и получается, что у нас из всего разведотдела округа ты — один кадровый разведчик». — «А вы как же?» — спрашиваю его. Отвечает: «Я служил в Германии. Был командиром разведбатальона. Пока учился в Академии, войска вывели, а часть расформировали. Предложили пойти во внутренние войска. У нас никакой работы с агентурой и прочего не было — другие были задачи».

И он предложил мне перейти на должность заместителя начальника разведки бригады.

«МНЕ ЭТА ДОЛЖНОСТЬ НЕИНТЕРЕСНА»

— Как дальше складывалась ваша судьба?

— У нас была Махачкалинская бригада — данных оттуда отродясь никаких не поступало! Разведчики, которые там находились, мало чего понимали в этом деле. Меня спросили, могу ли я наладить там работу. И отправили туда с повышением. А там… непаханое поле! Разведка просто не поставлена. Куча учебников, учебно-методическая база есть — бери, занимайся, но дела никому ни до чего нет. Народ либо ничем не занимается, либо икрой (контрабандой) промышляет.

Я стал заниматься разведвзводами, ставить разведработу. Начальником разведки был Олег Журавлёв — боевой мужик, воевал в Грозном. Мы с ним посовещались, и он честно сказал: «Я стал начальником разведки бригады, чтобы получить подполковника. Мне больше эта должность ничем не интересна. Я, во-первых, не понимаю, зачем нужна разведка во внутренних войсках, а во-вторых, я понятия не имею, как ею заниматься». По крайней мере, сказал честно.

«А ты в Академию не планируешь?» — спросил я его. — «Зачем? У меня здесь все налажено, я с лейтенанта здесь служу». — «Тогда с тебя причитаются местные знакомства. Начальник УВД, пограничники, ФСБ. А кого нет, с теми я сам познакомлюсь».

Через две недели я положил ему на стол разведдонесение на двенадцать листов!

— Что вас больше всего напрягало?

— Меня больше всего убивала во внутренних войсках инертность. На тот момент процентов восемьдесят там были бывшие конвойные офицеры. Уровень отношений в коллективе — гадкий до безобразия. Уровень заносчивости старших офицеров просто невероятный.

…Помню, пришел представляться к начальнику штаба по фамилии Кизило: «А ты чей?» — «Не понял вопрос». — «С какого рода войск?» — «Заканчивал Алма-Атинское пограничное училище». — «А-а, так ты не наш. Значит, еще один бездельник, которого сюда прислали. Вся ваша разведка — одни бездельники. В наших внутренних войсках разведка вообще не нужна». И это ответ начальника штаба, которому подчиняется разведка! Который в первую очередь должен этим заниматься. Причем для него стало открытием, что он отвечает за организацию разведки.

Когда уже начали работать, я принес разведдонесения: «Ты где все это взял?» — «Вас повозить, где мы ездили? Или с источниками познакомить? Вы либо подписываете, либо не подписываете». Внизу подписи: кто составил разведдонесение и подпись начальника штаба, который утверждает. Он подписал.

И пошла, пошла работа: одно донесение, второе, третье. Уже и Журавлёв оживился — как праздники пошли: нам то благодарность, то премии, даже разведку хвалить начали! Даже Кизило по-другому посмотрел. А Журавлёв решил пойти в Академию, хотя планировал я, но ведь двоих-то не отправят. Так я из-за него в Академию и не попал. Хуже всего, что он поехал в Академию, и через полгода его отчислили за какое-то нарушение.

Окончание в следующем номере. 

 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!