Автор: ДМИТРИЙ ЛЫСЕНКОВ

ГЕРОЙ ДАМАНСКОГО

К СТОЛЕТИЮ ПОГРАНИЧНОЙ СЛУЖБЫ ФСБ

Вручая ему Звезду Героя, председатель Президиума Верховного Совета СССР Николай Подгорный сказал: «2 марта 1969 года старший лейтенант пограничных войск­ Виталий Бубенин спас Советский Союз от большого позора...»

 

Первый «акт» трагедии на острове Даманский начался в 11 часов 17 минут. Был воскресный день, Проводы Масленицы. Командира 2-й заставы «Нижне-Михайловка» Ивана Стрельникова и его людей, вышедших по льду наперерез нарушителям, маоисты расстреляли из засады, после чего добили огнестрельным и холодным оружием. В неравный бой вступила подоспевшая группа сержанта Юрия Бабанского — будущего Героя Советского Союза, генерал-лейтенанта КГБ.

В этой исключительно тяжелой ситуации на помощь гибнувшим товарищам пришел начальник соседней 1-й заставы «Кулебякины сопки» старший лейтенант Виталий Бубенин. Он и его бойцы не дали одержать верх.

«После боя мы подбирали погибших, — вспоминал позже участник событий Василий Вишневский, — у нас буквально волосы вставали дыбом. Многих наших ребят китайские бандиты добивали штыками и ножами. Расстреливали из автоматов, выкручивали руки. У некоторых выколоты глаза. В первом бою они взяли в плен смертельно раненного пограничника Акулова. И нам вернули его тело только 19 апреля, обменяв на китайца. У этого парня, принявшего поистине мученическую смерть, на теле, простите, живого места не было… Жутко!»

Позже начальник медицинской службы 57-го Уссурийского пограничного отряда В. И. Квитко отмечал в докладной: «Медицинская комиссия… установила, что 19 раненых остались бы живы, потому что в ходе боя получили не смертельные ранения. Но их потом, по-фашистски, добивали ножами, штыками и прикладами. Об этом неопровержимо свидетельствуют резаные, колотые штыковые и огнестрельные раны. Стреляли в упор с одного — двух метров. С такого расстояния были добиты Стрельников и Буйневич» (офицер особого отдела погранотряда).

…Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 марта 1969 года за проявленное мужество, умелое проведение операции по охране государственной границы Бубенину В. Д. было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

А еще Виталий Дмитриевич — «Почетный сотрудник Госбезопасности», награжден орденами Красного Знамени и «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР» 3-й степени, многими медалями. Он — автор книги «Кровавый снег Даманского. События 1966-1969 гг.» (издательства «Граница» и «Кучково поле», 2004 год). Лауреат литературной премии «Золотое перо границы».

23 мая 2008 года в Петропавловске-Камчатском средней общеобразовательной школе № 11 было присвоено имя Героя Советского Союза В. Д. Бубенина. Также его имя носит Военно-спортивный клуб «Гренадёр» в городе Сочи Краснодарского края.

КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО

Из мемуаров Виталия Бубенина

Подъехав, наши пограничники спешились. Стрельников отправил свой БТР в укрытие. Было рекомендовано так делать, потому что в китайской и мировой прессе появилось тогда много снимков, показывающих «бесчинства советских пограничников на китайско-советской границе» на фоне бронетранспортеров.

Группе из 13 человек во главе с сержантом Николаем Дергачом Стрельников приказал преследовать китайцев, которые шли вдоль восточного берега острова, и выдворить их оттуда. Сам же вместе с Н. Буйневичем пошел навстречу остановившейся на протоке группе китайцев. Шли с мирными целями, чтобы в очередной раз заявить протест и потребовать удалиться с нашей территории. Так было приказано. Так он и сделал.

Тем временем к южной оконечности острова прибыла и группа Юрия Бабанского. Слева по ходу движения сержант увидел через заросли кустарника на льду протоки более десятка китайцев и приближающегося к ним Стрельникова с группой солдат. Автоматы у них были в положении «на ремень».

Они находились примерно в 30-40 метрах от командира, когда услышали резкий гортанный крик и прозвучавшие пистолетные выстрелы. Тут же началась сильная беспорядочная стрельба из автоматов и пулеметов. Практически в упор, по-бандитски, китайцы расстреляли обе группы. Из группы сержанта Николая Дергача лишь Геннадий Серебров остался жив.

Услышав стрельбу, группа Бабанского залегла. Но из низинки, где заняли оборону пограничники, ничего не было видно. Тогда Бабанский, Кузнецов и Козусь поползли к бугру, что отделял их от берега. Их взору предстала жуткая картина. Китайцы зверски расправлялись с советскими пограничниками.

— Огонь! — скомандовал Бабанский и выпустил длинную прицельную очередь по бандитам. Одновременно открыли огонь Кузнецев и Козусь. Эта китайская группа была уничтожена. Кончились патроны. Бабанский дал команду отойти к основной группе.

Так девятнадцатилетний парень из Кемерово, младший сержант Юрий Бабанский оказался в ситуации, когда нужно принимать решения за погибшего начальника заставы, причем — в боевых условиях. Как солдат он сделал все от него зависящее. Возглавил оставшуюся в живых горстку пограничников и организовал достойный отпор провокаторам. Китайцы быстро обнаружили эту группу. Открыли по ней огонь с берега правым флангом батальона. Группе Ю. Бабанского удалось отбить несколько атак. Маскируясь и маневрируя, они умело вели неравный бой. Израсходовав патроны, потеряв несколько человек убитыми, воспользовавшись коротким затишьем, Бабанский стал отводить группу с острова.

От начала боя прошло 10-15 минут, когда мы подъезжали к этому трагическому месту. К тому времени уже погибло 22 пограничника 2-й погранзаставы во главе с ее начальником, а рядовой Павел Акулов в бессознательном состоянии захвачен в плен. После тяжелых пыток и издевательств китайцы казнили его. Лишь в апреле китайцы передали нам изуродованный и обезображенный труп.

Высадившись из БТР, под прикрытием восточного берега мы развернулись в цепь и выскочили на остров. Это примерно в 300 метрах от того места, где только что произошла трагедия. Но мы пока об этом не знали. Нас было 23 человека. В боевом порядке начали движение в направлении затухающей стрельбы. Когда углубились примерно на 50 метров, увидели, что с вала нас атакует до взвода китайских солдат. Они бежали навстречу, орали и вели огонь. Расстояние между нами от 150 до 200 метров. Оно быстро сокращалось. Я не только слышал стрельбу, но и хорошо видел, как из стволов вылетает пламя. Понимал, что начался бой, но еще надеялся, что это неправда. Надеялся, холостыми берут на испуг.

Но вот первые пули просвистели над головой. Вскрикнув, широко раскинув руки и как будто споткнувшись о камень, упал ничком Володя Изотов. Шапка сорвалась с его головы и покатилась вперед. А он, уткнувшись лицом в снег, замер. Это тот самый рядовой Изотов, который всего несколько часов назад испек самый лучший в своей жизни хлеб. Все стало предельно ясно.

— Огонь! — скомандовал я и выпустил длинную очередь по атакующим китайцам. — Ложись!

Те какое-то время продолжали наступление. Но у нас уже было преимущество. Мы вели огонь лежа. Они не выдержали, повернули назад, но один за другим падали в снег. В бою к противнику спиной передвигаться не рекомендуется.

Последний из живых успел все же добежать до укрытия, как в то же мгновение с вала открыли шквальный автоматный и пулеметный огонь. Нас было 22, а китайцев — более 300. У нас было всего по два магазина патронов. Больше не полагалось. Приказал окопаться, экономить патроны. Наблюдая за ходом боя, насколько это было возможно, заметил, что по нам ведется интенсивный перекрестный огонь с фронта и флангов.

Но вот пуля щелкнула где-то совсем близко. Другая — сбила шапку. Попытался поглубже втиснуться в снег. Моя черная шуба вздыбилась. Очередь прошила ее, не задев, к счастью, спины. Еще одна врезалась в снег прямо перед носом. «Это ж снайпер», — мелькнула мысль.

Китайцы знали меня в лицо. Кроме того, я лежал на белом снегу в черной шубе. Они вычислили меня и вели огонь на уничтожение. Огонь постоянно усиливался. Снег вокруг буквально кипел. Стало страшно.

РЕШЕНИЕМ АНДРОПОВА

5 сентября 1974 года по личному распоряжению Председателя Комитета государственной безопасности КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова Бубенин был назначен командиром созданной Группы «А» Седьмого управления КГБ СССР. На тот момент он являлся начальником политотдела 100-го Никельского пограничного отряда Северо-Западного пограничного округа.

Из беседы с генерал-майором Виталием Дмитриевичем Бубениным…

— Виталий Дмитриевич, коллеги отзываются о вас как о мягком и интеллигентном человеке. Андропов наверняка долго изучал вашу кандидатуру, прежде чем принять решение о назначении.

— Знаете, я никогда в жизни ни на кого не давил и старался быть на равных с людьми. Тем более что любой человек, как известно, проявляется в деле. Отсутствие воли, трусоватость — как я могу это определить, пока не увижу офицера или солдата в боевой ситуации? И героизм может проявиться не в дружеском застолье. И к мужественному поступку человек должен быть готов. Прежде всего психологически, а не профессионально. Ведь ПОСТУПОК с большой буквы — это соединение природных и приобретенных качеств, которые мобилизуются и проявляются в определенной ситуации.

— Тогда почему все-таки свой выбор глава КГБ остановил именно на вас?

— Насколько мне известно, Андропов с самого начала был уверен в том, что Группой должен командовать пограничник. Кстати, я давно заметил, что на мне как-то не сразу акцентируют внимание. Наверное, внешне не произвожу должного впечатления. Но проходит какое-то время, и я нахожу общий язык практически с любым человеком. Согласитесь, что дело не в том, каким голосом произносится, а что именно произносится, и насколько это уместно в данный момент.

Не могу сказать точно, почему выбрали именно меня, но когда я общался с начальником погранвойск Вадимом Александровичем Матросовым, с Алексеем Дмитриевичем Бесчастновым — начальником Седьмого управления КГБ, с другими членами коллегии КГБ перед назначением, — таков был порядок, — я чувствовал, что они хорошо знают меня, может, даже лучше, чем я сам себя.

А еще, думаю, сказал свое слово и первый заместитель председателя КГБ Захаров Николай Степанович — он же возглавлял в 1969 году комиссию по расследованию инцидента на советско-китайской границе и доложил Андропову свои выводы обо мне, о моем поведении в боевой обстановке. К тому же, я был одним из немногих молодых офицеров в Советском Союзе, кто к тому времени имел реальный боевой опыт.

Юрий Владимирович и сам очень хорошо разбирался в людях и хорошо знал свои кадры. К такому выводу я пришел сразу же после беседы с ним. Матросов мне рассказал, что требовали представить три кандидатуры из Погранвойск. Когда Андропов ознакомился со списком, то сказал: «Дайте мне Бубенина». Командующий Погранвойсками КГБ генерал армии Вадим Матросов попытался возразить, мол, у нас свои виды на него, на что Андропов твердо ответил: командиром Группы будет Бубенин!

Кстати, в Погранвойсках и тогда, и сейчас нет строгого деления на полит­работников (ныне офицеров воспитательных структур) и строевых офицеров. За свою службу они проходят подготовку и выполняют обязанности как на командных, так и на всех других должностях, что есть в пограничной службе.

КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО

Из мемуаров Виталия Бубенина

Вдруг со мной что-то произошло. Четко осознал, что со мной ничего не случится. Показалось, я вижу, как пули, словно огибая, летят мимо меня. В сердце закипела ярость, которая придавала силу, проясняла и укрепляла сознание и волю. Я понял — страх ушел. Так бывает. Либо страх тебя, либо ты его. Страх бывает у всех нормальных людей. Это природная защитная реакция организма на опасность. Бесстрашие наступает потом, когда ты победишь страх.

Злость, ненависть, оскорбленное самолюбие, чувства долга, достоинства и чести — все саккумулировалось в невиданную силу. Сознание оставалось четким и ясным. Я уже знал, что и как делать. Здесь, расстреливаемый на снегу, я уже знал — мы победим.

Около часа продолжался бой. Все реже и реже слышались автоматные очереди с нашей стороны. На китайском берегу раздался орудийный выстрел. Вначале один, затем другой. Леденящий душу вой мин накрыл остров. Одна мина взорвалась совсем рядом, смертельно ранив Ивана Ветрича и зацепив меня. Я потерял сознание. Через какое-то время очнулся. Открыл глаза и ничего не увидел. Передо мной брезжил мутно-кровавый свет. Голова раскалывалась от боли. Тошнота подступала к горлу. Протер снегом лицо. Увидел, что снег в руке кровавый. Осмотрелся, с удивлением отметил, что нахожусь совсем в другом месте, под каким-то деревом. Это меня туда взрывной волной отбросило. Сверху густо сыпались ветки, а в дерево роем впивались пули. Вдруг тоненькая русская березка жалобно заскрипела, взмахнула замерзшими ветвями и со стоном упала на кровавый снег, прикрыв меня своими нежными белыми ветвями, как бы защищая меня от огня. Ее срубили пулеметные очереди, которые предназначались мне.

Бой продолжался. Наши солдаты, истекая кровью, расстреливали последние патроны. Стало ясно — надо выводить личный состав из-под минометного обстрела. Иначе всех уничтожат. Приказал отползать назад, под прикрытие берега. Но понял, меня не слышат. Приподнялся на колени и продолжал подавать команды на крепком русском языке. Позже, когда лежали в госпитале, солдаты признавались, что вначале посчитали меня погибшим. А когда услышали мой голос, поняли, командир жив, а это значит — все будет в порядке.

Мой дальнейший план был связан с использованием БТР, который оставался под берегом. Обойти на нем остров по протоке с севера и ударить китайцев с тыла. Но как добраться до него?

Говорят, в повседневной жизни человек тратит не более 3-4 % той силы и энергии, что природа дала ему. А использовать остальные он может только в самых экстремальных случаях, спасая свою или чужую жизнь. Если это закон природы, то он сработал на все сто.

НАЗНАЧЕНИЕ В ГРУППУ

— Расскажите, как проходило ваше назначение на должность командира Группы «А»?

— Мне пришла телеграмма, в которой рекомендовалось в гражданской форме прибыть в Москву.

— В гражданской?..

— Именно так. Это мне показалось неожиданным. Военную форму в то время любили, уважали и носили с гордостью. Я звоню в штаб округа, в Ленинград, спрашиваю: «В чем дело?» Мне отвечают: «Ничего не знаем. Собирай вещи». С женой и маленьким сыном полетел в Москву. Приземлился самолет. Заходят в салон два крепких симпатичных парня, подходят к месту, где я сижу. Поздоровались, улыбнулись — пригласили к выходу. Мы вышли, сели в машину. На меня надели плащ, нацепили очки. Привезли на конспиративную квартиру, там поселили и оставили.

На следующий день меня пригласили в КГБ и начали водить по кабинетам Лубянки. Водят день, второй, третий… Приводят к одному начальнику… тот посмотрит, поговорит, спросит, как жизнь, как дела, потом — к другому.

— Трудно не волноваться в такой ситуации!

— Конечно. Я чувствовал, что происходит что-то явно необычное. Чем больше я это понимал, тем сильнее волновался, хотя и было ощущение: все будет нормально. Наконец спрашиваю ребят из управления кадров, с которыми познакомился: «Скажите хоть, к кому меня водят?» — «По членам Коллегии КГБ».

Через некоторое время меня принял Семён Цвигун, и только потом мы отправились к Андропову. Заходим в кабинет. Вижу, на столе у него материалы лежат… Юрий Владимирович долго расспрашивал о службе и семье. «Вы нам подходите, мы вас берем», — сказал он. И пожелал успехов. Детали предстоящей работы я обсуждал уже с Матросовым.

— Ваше первое впечатление от Андропова?

— Сильное. Очень сильное впечатление, и не только от первой встречи.

— Говоря о нем, какие его личные качества руководителя КГБ вы бы особенно выделили?

— Я общался с Андроповым семь раз. Первый раз чувствовал себя довольно скованно — Юрий Владимирович был очень значительной фигурой. Одной встречи было достаточно, чтобы я понял: если приходишь к председателю с конкретным делом, то твоя проблема будет решена быстро и исчерпывающим образом. Всегда обращало на себя внимание то, что у Андропова не было комплекса большого начальника. Он вел себя с достоинством, говорил, как офицер с офицером, умел размышлять, убеждать и всегда предлагал другие варианты, если не соглашался с твоим.

КРОВАВЫЙ СНЕГ ДАМАНСКОГО

Из мемуаров Виталия Бубенина

Я был прижат огнем к земле и не мог пошевелиться. На острове погибали мои солдаты. Спасительный БТР совсем рядом, в каких-то 10 метрах. Одна мысль долбила мозги — я должен быть там, должен… А я лежал под обстрелом, распластанный на снегу, но рукой уже сжимал гашетку. Физически чувствовал две кнопки под большим пальцем правой руки. Чувствовал всем своим существом. Ощущал физически мощную дробь спаренных крупнокалиберных пулеметов. Уже видел китайцев в прицеле. Я уже вел огонь.

И вдруг в одно мгновение какая-то невиданная сила приподняла меня и швырнула с острова на лед реки. Что это было? Прошло столько лет, а я не могу этого забыть и понять. Одна пуля все же догнала меня. Подбежали рядовые Петр Величко и Валентин Буранцев, вышедшие с острова несколько раньше. Они пытались оказать помощь, но было не до этого. Я приказал водителю БТР Аркадию Шамову направить машину вокруг острова на протоке, а сам сел за пулеметы. БТР взревел и понесся по реке. Вскоре увидел в прицел, что на китайском берегу появилась большая группа солдат. Как потом выяснилось, это была одна из двух пехотных рот, что находились во втором эшелоне. Ее бросили на усиление.

Плотная масса китайцев, спрыгнув с крутого берега, устремилась на остров через протоку. Расстояние до них — до 200 метров. Я открыл огонь с обоих пулеметов на поражение. Наше появление у них в тылу оказалось для них настолько неожиданным, что бегущая толпа резко замедлила бег и остановилась, будто наткнулась на бетонную стену. Они были в полной растерянности. Даже огонь вначале не вели. Расстояние между нами быстро сокращалось. Подключились к стрельбе и автоматчики. Китайцы падали, как подкошенные, многие повернули и бросились на свой берег. Они карабкались на него, но, сраженные, сползали вниз. Китайцы открыли огонь по своим, пытаясь вернуть их в бой. Все смешалось в этой куче, боевой, кипучей. Те, кого развернули, стали группами пробиваться на остров. В какой-то момент они оказались настолько близко, что мы их расстреливали в упор, били бортом и давили колесами.

Неожиданно оба пулемета замолчали. Кончились патроны. БТР завалился направо и резко сбросил скорость.

— Шамов, что там?

— Все скаты пробиты, товарищ старший лейтенант.

— Вперед, Шамов, вперед! Останавливаться нам никак нельзя.

Я вращал башню, стараясь рассмотреть всю обстановку. Китайцы лупили из пулеметов и ручных гранатометов. Они выкатили на берег полевые орудия и били по нам прямой наводкой. Один снаряд попал в правый борт нашей машины и разорвался в моторном отделении. Правый двигатель заглох. Но до южной оконечности острова оставалось совсем немного. Там было наше спасение. Второй снаряд попал прямо в башню и разбил пулеметы у меня над головой. Взрывной волной меня выкинуло из кресла стрелка и бросило куда-то в угол. Очнулся оттого, что кто-то снегом растирал лицо. Все, кто были со мною, получили ранения. Аркадий Шамов сумел-таки дотянуть расстрелянный БТР до нашего берега. Там в укрытии солдаты стали оказывать друг другу помощь, а я пошел к розетке телефона, чтобы доложить в отряд обстановку.

Окончание.