Автор: ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ

СУДЬБЫ ПО «АЛЬФЕ» - 2

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО.

ПОКРОВ ОТ СМЕРТИ

Удар грузовика был такой силы, что меня подбросило и, крутанув в воздухе, обрушило в кювет. «Ну вот и Покров, — мелькнуло в голове, — кому Покров, а кому в ров».

Вечер, октябрь. Мертвая, стылая тишина, и только прочь уносился ГАЗ-66, убивавший нас на дороге между трассой «Новая Рига» и Сычёвским ГОКом.

Нас было трое: настоятель подворья Иосифо-Волоцкого монастыря иеромонах Никон (Белавенец), художник Николай Иванов и я — по рабочим будням пресс-атташе Клуба ветеранов госбезопасности в Москве, а по выходным алтарник в подмосковном храме.

Дело было на Покров 1996 года.

Старинное село Язвище Волоколамского района. Дальнее Подмосковье. Малая Родина преподобного Иосифа Волоцкого, основателя обители и обличителя ереси жидовствующих, охватившей Новгород и Москву. Авторитет и писания Волоцкого игумена, роль его монастыря создали особую духовную школу, из которой вышли выдающиеся миссионеры, публицисты, проповедники и в их числе многие церковные иерархи. Во второй половине XVI века представителей этой школы стали называть иосифлянами.

Вечером, после службы, мы вышли на скоростную дорогу, проложенную через село, чтобы поймать попутку до рабочего поселка Сычёво.

Машин не было.

Мы шли гуськом по ходу движения.

Завечерело. Стал накрапывать дождик.

Наконец, от Новой Риги раздался звук приближающегося автомобиля. Никон приподнял на цепочке свой золотой наперсный крест, чтобы в лучах фар было видно: священник!

— Отец Никон, — остановил я его, — это грузовик, судя по мотору. Давайте лучше сойдем на бровку.

Что мы и сделали.

Последнее, что помню о той минуте — фары за левым плечом, словно две белые луны, после чего последовал удар и полет в космос.

Проносившаяся махина смяла Никона — замыкающего, а я уже в свою очередь сбил Николая, шедшего первым.

Как говорил потом Никон, словно бы в замедленной съемке он видел мои белые брюки, которые в полете хорошо выделялись на вечернем небе…

На четвереньках я вылез на дорогу. Вроде жив… Да, жив! И даже цел вроде как.

Бросился к Никону, Коля за мной.

Никон грузно лежал на земле, и ботинки с его ног слетели. Оба ботинка. Вчистую. Но времени размышлять над правдивостью народных примет не было никакой возможности. Оставив Никона на попечении Николая, я рванул в ближайший дом, где у местного жителя и соратника Игоря Сорокина квартировали бойцы Московской заставы городовых казаков имени атамана Ф. Смолина.

Рванул дверь за ручку, крикнул:

— Никона грузовик сбил!

Статная казачка Майя Алексеева метнулась к походной аптечке, вытрясла на ладонь пригоршню таблеток, и мы с казаками побежали на дорогу.

Реакция у Майи была отменная: она прошла оборону Белого дома от первого и до последнего дня; сочиняла лирические баллады и призывно-обличительные патриотические песни, которые исполняла под гитару. И даже стала лауреатом всероссийского конкурса «Песни Сопротивления».

Никону она засунула под язык таблетки — поддержать сердце — и тем, думаю, спасла его от болевого шока.

…Осенью девяносто третьего года иеромонах Никон лежал в коридоре Белого дома, вжимаясь в пол, когда по зданию засаживали из танков доблестные вояки, исполняя преступный приказ президента Ельцина.

Вместе с протоиереем Алексеем Злобиным, депутатом Верховного Совета от тверской земли, Никон все дни осады здания российского парламента причащал и исповедовал, укреплял и утешал. Освящал кабинет президента России (по версии парламента) генерала Александра Руцкого, Героя Советского Союза. И даже крестил. Среди окрещенных им была даже твердокаменная коммунистка Светлана Петровна Горячева (ныне сенатор), которую в те годы знала вся страна.

Люди готовились к смерти и хотели принять ее достойно перед Богом.

Утром иеромонах Никон проснулся от грохота выстрелов — начался штурм, и бронетехника смяла, раздавила хлипкие баррикады вокруг здания.

В приемной спикера парламента Хасбулатова Никон застал все руководство Белого дома, в том числе Руцкого — в камуфляже, с рацией в руках.

Увидев Никона, тот сказал:

— Батюшка, ну хоть ты обратись к этим мерзавцам — скажи, что есть десятки убитых и раненых!

— А как?

— Вот, нажимаешь на кнопку и говоришь позывные: ««Дунай», «Дунай»!»

Никон так и поступил:

— «Дунай», «Дунай»! Я — священник Русской Православной Церкви иеромонах Никон. Прошу вас прекратить огонь, в здании полно женщин и детей. Уже имеются убитые и раненые.

В ответ услышал грязные ругательства.

Все было тщетно! Ельцин жаждал крови. Большой крови. И только «Альфа» вместе с «Вымпелом» спутали его карты, когда не подчинились «монаршей» воле и на свой страх и риск вступили в переговоры с руководством парламента и прекратили бойню. Несмотря на гибель своего боевого товарища — сотрудника Группы «А» Геннадия Сергеева, смертельно раненого снайпером (не из Белого дома).

Уже днем отца Алексия и иеромонаха Никона вместе с группой депутатов и журналистов вывели через двадцатый подъезд сотрудники Группы «Альфа».

…Никона я знал с осени 1992 года. К тому времени он недавно принял постриг и был назначен настоятелем полуразрушенного храма Живоначальной Троицы в селе Язвище, получившего статус монастырского подворья. Он же, Никон, являлся заместителем главного редактора газеты «Московский церковный вестник».

В Союзе возрождения России (СВР) и Конгрессе русских общин (КРО), созданных нами в 1992-1993 годах под началом Дмитрия Рогозина, Никон, появившийся чуть позже, был вроде неформального духовника — для тех, кто готов был воспринимать его за такового.

На Пасху 1993 года я был крещен им в Язвище.

Зимой 1994-го здесь же, на монастырском подворье, со своей женой Татьяной венчался Дмитрий Рогозин. Да, тот самый — будущий вице-премьер правительства России, а ныне глава «Роскосмоса». Ну а в 1996 году я стал алтарником и секретарем настоятеля. И вот теперь иеромонах Никон лежит на черной дороге, над ним склонились Майя, Николай и казаки.

— Ну как он? — спрашиваю Майю.

Она отвечает:

— В сознании, но вот как быстро приедет «Скорая» из Волоколамска — вопрос!

К слову, «Скорая» примчалась на удивление быстро, через какую-то четверть часа.

Появилась легковушка, и я встал у нее на дороге, тормознул, объяснил водителю пиковую ситуацию, и мы погнали в Сычёво — нужно было как можно быстрее поднять на ноги местную милицию, чтобы попытаться найти грузовик-убийцу.

Когда я вернулся обратно, то увидел возле одного из фонарных столбов двух мужчин, прикованных к нему наручниками. Оказалось — окрестные колхозники, которые пьяными рулили как раз на «газоне» по каким-то своим дурным делам и напоролись на казаков. Те, естественно, решили, что это и есть убивцы. Рассвирепели, выдернули обоих из кабины и пригвоздили к столбу «до выяснения». Заодно отметелили «для порядка».

Впрочем, грузовик оказался не тот, и колхозников отпустили. Жаловаться они не стали — понимали, что виноваты, когда гнали на грузовике в непотребном состоянии. А ведь могли и насмерть сшибить кого-нибудь. Так что легко отделались!

…«Скорая» увезла Никона в больницу Волоколамска. У него оказался перелом обеих ключиц. А у меня… Да, что же у меня-то? Легкая травма ноги и все! И хотя удар был не лобовой, а по касательной, но все же, но все же…

Покров. Богородица охранила.

Что с нами случилось в тот октябрьский вечер, так и осталось тайной. То ли случайность, то ли умышленный наезд. Как показала экспертиза, спасло нас вроде как дерево на дороге, и если бы водитель не вывернул руль влево, то врезался бы в это препятствие. И нас бы погубил, и себя. А так — бортанул и погнал дальше, затерявшись в соседнем Рузском районе. Его так и не нашли.

Та осень вообще выдалась сложная, даже трагическая. В районе было неспокойно, да и по всей стране: «лихие девяностые». Погиб наш друг и товарищ — начальник территориального пункта милиции в Сычёво майор Николай Старостин, расследовавший дело об угонах машин кавказской ОПГ. Ему была уготована бандитская засада на дороге и пуля, выпущенная в голову из его же табельного оружия. Без отца осталась маленькая Юлька.

…Пишу эти строчки и ловлю себя на мысли — а было ли это все со мной? С нами? Нет, было, — и я до сих пор помню фары, как две белые луны, за своим левым плечом.

И помню то, как на следующий день, утром, я отомкнул наш Троицкий храм. Народу не было — прихожане уже знали, что с настоятелем случилось несчастье и что праздничной службы не будет.

Но служба должна быть! Хотя бы просто молитва. Мирская. От мирянина.

Я надел стихарь, встал на клирос, и в тишине храма раздались слова молитвы, обращенные в гулкую высь: «Величаем Тя, Пресвятая Дево, и чтим Покров Твой честный…»

В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ У «БОГА ДИВЕРСИЙ»

Илья Григорьевич Старинов, легенда XX века и «личный враг Гитлера». За день до смерти «бога диверсий» нам довелось быть у него в госпитальной палате, 17 ноября 2000 года.

Я шел «прицепом» к полковнику Сергею Голову — кавалеру ордена Ленина, ветерану первого набора Группы «А» и участнику штурма дворца афганского диктатора Х. Амина. На протяжении десяти лет Сергей Александрович возглавлял легендарный КУОС, являвшийся кузницей кадров разведчиков-диверсантов и спецрезерва КГБ СССР.

Старинов был уже плох, меня не узнал — точнее, принял за другого журналиста, Павла Аптекаря. Мысли его путались. Летом, в августе, он отпраздновал свой вековой юбилей. А после торжеств и посещений сил на дальнейшее уже не хватило… В ноябре его поместили в Центральный госпиталь ФСБ на Пехотной улице.

С собой я взял книгу «Кто есть кто в современном мире», выпущенную Международным биографическим центром. В ней была глава, посвященная Старинову. Вложил увесистый том в его большую руку:

— Илья Григорьевич, дорогой, вот очерк, что мы с вами писали и выверяли.

Втроем, включая опекуншу Старинова, мы устроились в уголке палаты и стали тихо переговариваться между собой.

Вдруг Илья Григорьевич громко, четким голосом сказал:

— Маша, мне нужны деньги!

— Илья, у нас же все есть, — отозвалась несколько обескураженная Мария Павловна.

— Мне нужно, — настаивал Илья Григорьевич.

— Но для чего, кому?!

— Мне нужно сделать подарок… одной женщине.

Мы переглянулись.

И вот что я тогда подумал. Находясь на смертном одре, Старинов хотел сделать подарок некой своей любимой. Думаю, ее лет так двадцать как уже не было в живых. Или даже более того. Однако ее образ оказался настолько ярок и силен, что в эти последние дни и часы любовь и несокрушимая сила жизни не давали Старинову умереть, возвращая его в неизбывное прошлое.

Кто была эта женщина, которой он хотел сделать подарок, я не знаю…

Когда издательство «Молодая гвардия» готовило книгу, посвященную корифеям отечественных спецслужб, меня попросили написать главу о «диверсанте XX столетия». Естественно, я тут же откликнулся на это предложение. Очерк я завершил этой историей, которая, к сожалению, была вычеркнута. А зря! Поскольку она как нельзя лучше характеризует этого несгибаемого человека, являющегося гордостью нашего Отечества.

Вдумаемся, одни награды Старинова говорят о многом: два ордена Ленина, орден Октябрьской Революции, пять орденов Красного Знамени (1937, 1939, 1943, 1944, 1944 и 1945-й годы), ордена Отечественной войны, Дружбы и Мужества, тридцать государственных медалей.

Прошло много лет, но образ Ильи Григорьевича по-прежнему передо мною… И надеюсь, что придет время, когда наше государство все-таки вспомнит о своем верном сыне и воздаст ему должное, удостоив звания Героя России.

«ДИКИЕ ГУСИ» ВИКТОРА БЛИНОВА

Сложное чувство, когда идешь по следам человека — которого давно знал и который… ушел в Вечность. Такое чувство я испытал, собирая материалы для «Спецназа России», для очерка, посвященного воину Виктору Ивановичу Блинову — герою Кабула, Уфы, Будённовска… И Сирии.

Долго и упорно я уговаривал его дать развернутое интервью. Казалось, уговорил. Дело было летом 2016 года, на похоронах погибшего сотрудника «Альфы» подполковника Игоря Марьенкова — этот момент даже оказался на фотографии, когда мы стояли возле Ритуального зала ФСБ России на Пехотной улице.

Но потом Виктор Иванович стал наводить «тень на плетень», а то и вообще оказался недоступен. Вот не помню, виделись ли мы с ним 27 декабря, на День Памяти… Когда же я до него все-таки дозвонился в феврале 2017-го, он сказал, туманно и расплывчато, что разговор наш будет после его возвращения из некой командировки.

…Хоронила Блинова вся «Альфа». Гроб несли начальники оперативно-боевых отделов Управления «А» ЦСН ФСБ России, в парадной форме и с «иконостасами» государственных и ведомственных наград.

В гробу Виктор Иванович лежал умиротворенный, и, как мне показалось во время отпевания в храме на Пехотной улице, он даже чуточку улыбался…

Блинов был православным христианином, и помню, когда мы шли с ним однажды по улице, он вдруг остановился возле красивейшего храма Пимена Великого в Новых Воротниках (в районе Новослободской), широко перекрестился, поклонился, и его ничуть не смутило, что, быть может, подумают о нем прохожие.

После похорон несколько часов мы провели в квартире Виктора Ивановича, общаясь с его женой, вдовой… Это был разговор со слезами на глазах. При этом мы вспоминали и все смешные моменты, которые врезались в память.

Вот тогда-то Наталья Михайловна и рассказала, что самым любимым фильмом ее мужа были «Дикие гуси» — британский «умный боевик», снятый в 1978 году режиссером Эндрю В. Маклагленом по мотивам романа Дэниела Карни «Тонкая белая линия» (позже издавался под названием «Дикие гуси»).

Формально картина посвящена подбору и действиям группы наемников в Африке под командой отставного полковника Аллена Фолкнера (его блестяще сыграл Ричард Бёртон). Но на самом деле это фильм о том, что есть Добро и что есть Зло. И как человеку, привыкшему рисковать своей жизнью, приходится действовать, когда тебя приносят в жертву ради «большой политики» и «большого бизнеса».

У Виктора Ивановича в «Диких гусях» был персонаж, с которым он себя отождествлял — это старший сержант Сэнди Янг. Они даже похожи чем-то внешне!

Перед тем, как вылететь на войну в Сирию, Блинов попросил Наталью Михайловну посмотреть с ним (в очередной раз) свой любимый фильм. Однако на этот раз он не комментировал увиденное, а только молча смотрел на экран, думая о чем-то своем, далеком…

14 февраля 2017 года исполнилось бы тридцать лет со дня знакомства Блиновых. А 10 февраля Виктора Ивановича не стало… «Вот и улетел от меня мой «дикий гусь»», — сказала на поминках, проходивших на Троекуровском кладбище, Наталья Михайловна.

Вскоре после похорон мы опубликовали в «Спецназе России» очерк Алексея Филатова под названием «Берсерк». Народ в интернете стал считать, что это был позывной Блинова. Нет, это не так… Но Блинов был действительно человеком поразительного мужества и бесстрашия, тяжелая, а порой тяжкая служба в спецназе госбезопасности была для него смыслом всей жизни.

И вот теперь вышел клип Алексея Филатова «Отставной майор», посвященный памяти незабвенного Виктора Ивановича. Блинов погиб в районе города Тиас, это южная сирийская провинция Хомс. Вот что рассказала Наталья Михайловна:

— 6-го февраля получаю от него смс: «Читай обо мне Псалом 90-й на обоих языках», то есть «Живый в помощи». У меня закололо сердце от этих слов, как же тяжело приходится ему там! Виктор очень любил читать Псалтирь, у него всегда лежали закладки в Библии в его любимых местах. А этот он читал каждое утро, на церковнославянском и на современном русском языках.

Впоследствии слова еще одного любимого Виктором Ивановичем псалма, шестого, были высечены на его надгробии…

— Виктор всегда читал книги и журналы с карандашом в руке, а читал он очень много, —говорит Наталья Михайловна. — Он обязательно подчеркивал и потом цитировал мысли, нашедшие отклик в его душе. А мне часто любил повторять: «Когда меня не будет, обращай внимание на места, которые я подчеркнул». Конечно же, я иронизировала тогда над этими его словами, зато сейчас, перелистывая страницы с его отметками, я нередко заново открываю для 

себя душевный мир моего мужа…

А недавно к Блиновой домой заявилась журналистка из британского агентства «Рейтер» и начала расспрашивать, что да как, спрашивала, добровольно ли Виктор Иванович поехал туда, или его туда послали. Бред! Наталья Михайловна указала ей на дверь.

Не был он и аналогом знаменитого ирландского наемника Майкла Хоара по прозвищу Mad Mike («Сумасшедший Майк»), как кто-то подметил в Сети. Блинов — советский, русский воин! Фанат спецназа и Группы «Альфы». Человек исключительного мужества и кристальной чести.

И вот что я еще подумал… Теперь там, будучи в небесном спецназе, Виктор Иванович стал для страны и мира символом всех российских добровольцев, отдавших свои жизни за свободу и независимость Сирии. 

 

ЕВДОКИМОВ Павел Анатольевич — главный редактор газеты «Спецназ России» (с 2010 года), советник президента Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа». Работал на руководящих должностях в центральных СМИ — газетах «Россия» и «Россiя». Был пресс-секретарем Клуба ветеранов госбезопасности. Выезжал в командировки в горячие точки. Награжден Крестом «За службу на Кавказе», орденом преподобного Сергия Радонежского 3‑й степени (РПЦ), медалями «За боевое содружество» (МВД), «Генерал Маргелов» (МО), Пушкина, Лермонтова и Знаком «Ветеранская Слава» 2‑й степени (Международной Ассоциации «Альфа»). Лауреат Всероссийской премии «Журналисты против террора», Премии ФСБ России. Литературный редактор книг Героя Советского Союза Г. Н. Зай­цева ««Альфа» — моя судьба» и ««Альфа»: дела и люди».

 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!