Автор: ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ

ЗАПИСКИ ВОЕНКОРА

Штурм укрепрайона и дворца Амина — одна из вершин истории Группы «А». В элиту мирового спецназа Группа вошла после Кабула, где выполняла несвойственные ей функции — не освобождение заложников, а классические действия спецназа, причем на чужой территории.

Я благодарен судьбе, что мне посчастливилось узнать всех героев операции «Шторм-333». За исключением тех, кого уже не было в живых на момент моего прихода в Ассоциацию «Альфа» и газету «Спецназ России» весной 1998-го.

Один из драматичных моментов — и об этом мало кто знает — происходил не в Кабуле, а в Москве. Председатель КГБ СССР Юрий Андропов, понимавший как никто другой всю высочайшую степень риска того, что предстояло осуществить в Афганистане, выдвинул Ultima ratio regum — направил в Кабул большую часть Группы «А». И сделал это буквально за несколько дней до переворота.

Трагизм ситуации: командир Группы «А» Геннадий Николаевич Зайцев находится в госпитале. Его заместитель майор Роберт Ивон рвется в бой, но в 1977 году при прыжке с парашютом он получил винтообразный перелом ноги, долго лечился. По этой, видимо, причине руководство не считает возможным направить его в Афганистан.

Возглавить нештатную группу, получившую для действий в Афгане кодовое наименование «Гром», поручается другому заместителю Зайцева — майору Михаилу Романову. Но он «пиджак», он не имеет военного образования, в отличие от Ивона — выпускника Калининградского военного пограничного училища. Однако именно Романову предстоит «штурмануть один домик».

…Тот вечер я реконструирую на основе своих бесед с Ивоном, Романовым, Емышевым и Карпухиным.

Вот они сидят друг против друга, Ивон и Романов.

— Ты получишь на месте конкретную задачу, — объясняет Роберт Петрович, дымя папиросой. — Хотя ты и не командовал, но первым делом должен будешь уяснить задачу, оценить обстановку.

Романов слушает, не перебивая. Никто другой ему такого ликбеза больше не устроит. Да, Михаил Михайлович — классный опер, мастер наружного наблюдения, за его плечами ленинградская 401-я спецшкола, готовившая кадры для Седьмого управления КГБ (оперативно-поисковая работа). Но к спецназовским делам за рубежом это не имеет никакого отношения.

Ивон тем временем объясняет, что предстоит Романову: по прибытии рассчитать силы и средства «Грома» и собрать максимально полные сведения о противнике. Провести рекогносцировку, выяснить ситуацию путем расспросов, визуального наблюдения и изучения местности, и так далее.

— А уже потом, — наставляет Роберт Петрович, — ты должен будешь принять решение, как и где ты будешь действовать сам. Распределить людей и описать каждому его задачу во время проведения операции. Чтобы каждый знал свой маневр даже в том случае, если что-то пойдет не так и предстоит импровизировать по ходу боя.

Вдумаемся: этот инструктаж командира штурмовой группы «Гром» на уровне азов происходит накануне вылета, а ведь через несколько дней — бой, да еще какой бой!

…В семьях не знали, куда отправляются их родные мужчины. Знала, пожалуй, только жена Романова, работавшая в КГБ. «Ладно, отец, выберешься», — сказала она мужу.

Следующий разговор у Ивона был с Валерием Емышевым.

— Кто будет заместителем у Мишки?

— Как кто? Коммунист Емышев!

— Почему ты?

— Без идеологической поддержки командировка с риском для жизни невозможна. Я должен быть с ребятами. Тем более в зарубежной командировке.

Ивон задумывается, затягиваясь сигаретой.

— Хорошо. Ты, как секретарь партийной организации, летишь в Афганистан. С твоими доводами я согласен. Но ты готов к тому, что предстоит? Книги о войне читал и фильмы смотрел. Стало быть, роль, ответственность и свое место знаешь?

Но Емышев обрывает:

— Что такое политрук на фронте, это я хорошо понимаю! Не надо объяснять, я не подведу.

Вдвоем они составляют список тех, кто полетит в Кабул. Отсеивают некоторые первоначальные кандидатуры — кто-то после болезни, кого по семейным обстоятельствам.

Третий разговор был с Карпухиным. Человек, словно танк. По мощной фактуре, по необузданному, дерзкому характеру. И танкист по военному образованию.

После учебы в Ташкенте Виктор Фёдорович получил направление в Московское пограничное училище имени Моссовета. Прошел путь от курсового офицера до командира роты боевых машин. С 1974 года обучал первый состав «Альфы» вождению боевых машин и стрельбе из вооружения, установленного на бронетехнике.

В составе Группы «А» — с сентября 1979 года, куда был переведен на должность заместителя начальника 4-го отделения.

— Витя, ты — боевой командир, окончил военное училище, — напоминает ему Роберт Петрович. — Мишка Романов такого образования не имеет. Поэтому все аспекты работы командира ты знаешь. Если с Мишкой что-нибудь случится, имей в виду: командовать будешь ты.

— Я понял, сделаю, — Карпухин сдержан, немногословен.

— Виктор, и ты должен будешь весь объем работы командира перед началом операции произвести по боевому уставу пехоты. Подстраховать Романова. Дать свою оценку ситуации. Подсказать ему все, что нужно.

— Понял, Роберт Петрович!

Благодаря своему опыту Ивон сумел во многом предвидеть развитие ситуации и подготовить Романова, Емышева и Карпухина к предстоящим действиям. Его инструктаж внес свой вклад в успех общего дела, казавшегося некоторым советским чинам (там, в Кабуле) авантюрой. Впрочем, провал «Шторма-333» действительно означал бы поистине тяжкие последствия для всей страны.

— У Мишки Романова камни из почек пошли, его никакого оттуда привезли, — подводит итог Ивон. — Валерка свой долг выполнил — и как политрук на войне, и как боец спецназа: первым вместе с военным переводчиком Якушевым прорвался в Тадж-Бек. Якушев был убит, а Емышев получил осколочное ранение, после которого ему ампутировали кисть правой руки. Ну а Витька Карпухин фактически возглавил штурм. И вместе со своей подгруппой выполнил эту задачу. Равно как выполнили задачи все наши ребята из «Грома». Не зря их Андропов направил в Кабул! Как чувствовал, что они, действуя вместе с «Зенитом» и «мусульманским батальоном» ГРУ, скажут свое веское слово.

Не будучи в Кабуле, по итогам операции майор Ивон был награжден орденом Красной Звезды. Так руководство КГБ СССР оценило его вклад в создание с чистого листа и за пять лет подразделения антитеррора, в которое Роберт Петрович был зачислен летом 1974 года под номером один, — подразделения, решившего в Кабуле, вместе с «Зенитом» и «мусульманским батальоном» ГРУ, боевую задачу повышенной сложности.

ВСТРЕЧА С ДУДАЕВЫМ

Осенью 1991 года мне и фотокорреспонденту Дмитрию Бортко довелось быть, пожалуй, первыми московскими журналистами, кто беседовал с генералом Джохаром Дудаевым сразу же после победы сепаратистов.

Произошло это так. Меня вызвал наш главный редактор Геннадий Павлович Ни-Ли (один из создателей газеты «Собеседник») и буднично сказал:

— В Грозном власть захватил Дудаев, в городе беспорядки. Верховный Совет разогнан вооруженными людьми. Главу грозненского горсовета Виталия Куценко выбросили из окна, он разбился насмерть. Депутаты избиты боевиками. Такие дела… Слетай-ка в Грозный и возьми у Дудаева интервью для нас.

Фактически Геннадий Павлович выбрасывал меня, как котенка, с лодки в реку — выплывет, не выплывет… За что я ему, кстати, благодарен! Так и рождаются военкоры.

Взяв «под козырек», я ринулся в Белый дом, где был парламентским корреспондентом, чтобы в депутатской кассе выправить билет на авиарейс «Москва — Грозный».

Уже в редакции историк и публицист Анатолий Георгиевич Латышев, член редколлегии нашей газеты, напутствовал:

— Ну, Павел, чего я могу пожелать… Как в песне: «Если смерти, то — мгновенной, если раны — небольшой». Удачи!

Ободрил, ничего не скажешь! Хотя, по сути, сказал все правильно. И повысил тонус. Это как через десяток лет на просьбу Геннадия Соколова сказать что-нибудь напутственное бойцам штурмовой группы перед заходом в здание «Норд-Оста» на Дубровке, полковник Юрий Торшин рубанет: «Привет, покойнички!»

…Вообще, несмотря на долю авантюризма, я отдавал себе отчет о возможных последствиях грозненского предприятия. А потому запасся «верительными грамотами» — двумя официальными обращениями на имя Дудаева, на гербовых бланках.

Одно письмо на имя «его превосходительства генерала Дудаева» подписал ответственный секретарь Конституционной комиссии Съезда народных депутатов РФ, сопредседатель Социал-демократической партии России Олег Румянцев. И дал свою оценку ситуации в Чечне в контексте русско-чеченских отношений.

Другое письмо, хмыкнув и ничего не сказав, подмахнул глава комитета по вопросам работы Советов народных депутатов и развитию самоуправления Верховного Совета Николай Травкин. Герой Социалистического Труда, председатель Демократической партии России.

С обоими этими яркими и неординарными политиками я был хорошо знаком, потому обратился за помощью. Их письма помогли уцелеть и отыскать дорогу к генералу Дудаеву. Оказавшись в Грозном, на площади перед бывшим Чечено-Ингушским республиканским комитетом КПСС, я был задержан сепаратистами как «агент КГБ». Ну а на следующий день меня принял глава сепаратистов, и мы два часа провели в беседе.

Вспоминая ту встречу, хочу отметить главное: на тот момент Дудаев оставался еще советским человеком. Это было видно по всему — по ментальности, манере держаться и речевым оборотам. Запомнилась одна его фраза: «Чечня — это последняя советская республика Советского Союза». Не знаю, что он в нее вкладывал, поскольку сам до этого поддерживал Бориса Ельцина в его противостоянии с союзным Центром.

Дважды во время нашего разговора в кабинет наведывался глава Вайнахской демократической партии Зелимхан Яндарбиев — будущий глава Ичкерии, которого (уже в эмиграции) подорвут в Дохе (Катар) зимой 2004 года.

Тогда же, осенью 1991-го, никто, думаю, не мог бы предположить, что этот мрачный шизофреник с примороженным взглядом, возглавлявший детский журнал «Радуга», станет одним из идеологов ваххабизма.

При появлении Яндарбиева, который садился и начинал молча слушать наш разговор, Дудаев менялся буквально на глазах; он сыпал в возбужденной манере претензиями и резкими обвинениями в отношении Москвы.

Послушав минут пять, Яндарбиев вставал и уходил, после чего Дудаев успокаивался и продолжал беседу уже в прежнем ключе. Так было дважды. Это меня навело на мысль, что Джохар Мусаевич подвержен влиянию своего ближайшего окружения и является его заложником — что, собственно, и показали все дальнейшие события.

Узнав, что Дудаев встречался с корреспондентом из Москвы и проговорил с ним два часа, со мной решил встретиться лидер движения «Даймохк» («Отчизна») Леча Умхаев — бывший депутат Верховного Совета ЧИ АССР.

Когда в августе 1990 года неформальной группой чеченской интеллигенции был создан оргкомитет по созыву 1-го съезда чеченского народа, в который вошли представители практически всех партий и общественных движений, авторитетные и уважаемые в республике люди, председателем ОК был избран Леча Умхаев.

Именно он, Леча Умхаев, был утвержден съездом первым заместителем Дудаева. Возглавляя умеренное крыло Общенационального комитета чеченского народа, он разобрался в ситуации и вместе со своими сторонниками вышел из руководства ОКЧН.

И вот теперь Умхаев сидел в номере гостиницы «Кавказ» и рассказывал мне, случайному, в общем-то, гостю из столицы, что является тем, кто, к сожалению, непосредственно приложил руку к приглашению Дудаева в республику. Он говорил, что в Москве не понимают — Дудаев никакой не демократ (как представлял Хасбулатов), а амбициозный лидер, которым, однако, вертит его радикальное окружение. И что все это в итоге приведет к большой беде. И для Чечни, и для России.

Умхаев настоятельно просил донести эту позицию до наших читателей и тех политиков, с кем я общаюсь по роду деятельности. Что я и сделал.

Время показало, что Умхаев был абсолютно прав в своих оценках и прогнозах. Дудаев закусил удила, да и сама логика событий несла его силой и напором горной реки.

Чеченцы говорят: «Там, где не светит солнце, земля греть не будет». Однако и в Москве Ельцин был отнюдь не светлее Дудаева — оба толкали свои народы в пропасть. Оба в 1993 году разогнали парламенты, избранные на законной основе.

ПАСПОРТ ДЛЯ ДУДАЕВА

О том, что Джохару Дудаеву президентом Ельциным был предложен иорданский паспорт (при условии покинуть охваченную войной республику), а также о том, что предшествовало началу войны, мне рассказал глава Российского Союза промышленников и предпринимателей (РСПП) Аркадий Вольский.

Мы встретились в июле 2005 года по протекции Героя Советского Союза Геннадия Николаевича Зайцева. Пять часов, проведенные у Вольского в кабинете на Старой площади. В общей сложности, пять встреч. Большая часть была записана на магнитную ленту, меньшая — в блокнот, от руки.

Аркадий Иванович относился к числу тех, кого принято называть политическими тяжеловесами. Почему — сразу не поймешь. Неброская внешность, простоватые манеры, неспешность опытного советского аппаратчика… Но были в его облике и манере общаться с людьми разного уровня и круга фантастическое обаяние и внутренняя спокойная сила.

Сугубо гражданский, Вольский был смелым и мужественным человеком — Афганистан, Чернобыль, Нагорный Карабах, Приднестровье, Пригородный район Северной Осетии, Чечня… Вспоминал, как его охраняли сотрудники Группы «А», когда он возглавлял Комитет особого управления Нагорно-Карабахской автономной областью.

Вот лишь один эпизод из той нашей беседы. Больше он никому об этом не рассказывал.

— Аркадий Иванович, на ваш взгляд, ситуация декабря 1994 года и вооруженная фаза конфликта, — они были предопределены?

— Мне трудно ответить на этот вопрос. Но, если судить по заявлению Руцкого, который достаточно близок был ко всем этим делам, я думаю — да. Если судить по рассказам самих чеченцев — думаю, что предопределены.

Ну, во-первых, мы сами, честно говоря (если взять Бурбулиса и других), привезли туда Дудаева. Привезли и бросили. Во-вторых, оставили все оружие. Даже больше, чем там было! Не знаю, видно, части уходили — и оставляли. В-третьих, мы оставили даже самолеты в аэропорту «Северный». Ну, ты все это знаешь великолепно. Поэтому, я думаю, война была неизбежна. Но! Когда я с Дудаевым встречался, а встречался я в очень тяжелых условиях…

— Расскажите, пожалуйста.

— У меня было секретное (теперь уже что скрывать?) задание: предложить Дудаеву паспорт, деньги, самолет — и улететь из Чечни за рубеж.

— В 1995 году?

— Да. Но поскольку его привезти в Грозный мы не могли, естественно, после всей этой войны, поэтому пришлось мне ползти в горы, на карачках. Целые сутки добирался по непролазной грязи, «на животе».

— С охраной, как положено?

— С чеченцем, который знал, где он живет. В горах. С какой охраной, ты что?! Они бы не пустили никого. Мало ли что. Боялись покушения, и так далее. Ну вот. И когда мы приехали… А я ведь чуть не соврал. Охраны у меня не было, но один человек со мной был, который назывался моим помощником.

— А кто это был?

— Условное название — помощник президента Российского Союза промышленников и предпринимателей. А если будут проверять, я кабинет здесь ему устроил. С его фамилией. Ну, это не важно. Его не пустили на переговоры, но он все-таки стоял. Невооруженный.

И мне Дудаев, отвечая на мои слова: «У меня есть поручение президента предложить вам паспорт — иорданский. Вот деньги, вот самолет. Все. Спасибо за службу Советской Армии и за командование авиационной дивизией стратегического назначения», — сказал: «Аркадий Иванович, вы меня оскорбили этим предложением. Я понимаю, что оно исходит не от вас. Вы — исполнитель. Никуда я от своего народа не уеду. Никуда я из России не уеду. Ичкерия, а также Россия — это моя Родина. Я считаю, что если бы сохранился Советский Союз, ничего бы тут не было. Я считаю, что если бы безумия с разделением Чечни и Ингушетии не было сделано, то ничего бы (трагического) тоже не произошло. Я считаю, что если бы вы не поддерживали группу недобросовестных людей в нашей республике, то этого тоже не было. Поэтому я лучше погибну здесь, но никуда не поеду».

Дудаев смертельно обиделся на мое предложение. После этого мы перекусили шашлыком и начали говорить о том, как он, естественно, был членом партии и как он сейчас, хотя и принял ислам, но все равно понимает: демократия, свобода и так далее. «Ваши выдумывают относительно слов в Коране «убей гяура», — сказал Дудаев. — Я тоже думал, что они есть, но на самом деле этих слов там нет». Мы с ним до утра проговорили. С двенадцати ночи до пяти утра.

— Это в горах все было?

— В горах. Господи, это ужасно было. Причем охрана Дудаева состояла из украинцев. Довольно «забавная» вещь. Для меня.

— Не помните, в каком районе происходила встреча?

— Нет. Меня ж в ночь тащили. В телогрейке, но с портфелем. Я спал в какой-то горной деревушке. Накануне. Потом день меня не выпускали из дома, чтобы бандюки никакие не увидели… А потом в темноте повезли дальше, в горы. Я спросил: «Что вам надо, чтобы вы остановились?» Он говорит: «Дайте нам права Татарстана и ничего больше не нужно».

— На чем вы расстались с Дудаевым?

— Мы расстались с ним очень мирно, дружно и хорошо. Он сказал: «Подписывайте соглашение, я его постараюсь утвердить, если Ельцин подпишет хотя бы на два дня раньше меня». Второе, что он мне сказал. Слава Михайлов и его (Дудаева) человек вели в Ингушетии переговоры накануне ввода наших войск в Грозный. Переговоры шли очень хорошо, довольно дружелюбно и — вдруг прервались. Михайлов от имени президента Ельцина сказал, что тот приглашает его в Сочи. «Что переговоры один на один закончатся миром, я не сомневался и как ребенок радовался этому приглашению. Приехав, пошил новую форму, в Грозном. Пилотку мне девушки сделали, — как он сказал, — с собачкой…»

— С волком, «борзом»…

— Да, с волком. «Я готовился к этому вызову. Проходит неделя — нет, проходит другая — опять тишина. Наконец он (Ельцин) появляется в Москве, а не в Сочи. Я начинаю всех дергать: почему нет вызова? Поэтому, Аркадий Иванович, я вам заявляю официально, что если бы встреча эта состоялась, война бы не началась».

— Кому это было нужно?

— Ну я ему говорю тоже — а как вы думаете? А он начал мне перечислять фамилии. Я не хочу об этом сейчас говорить. Извини.

…Теперь уже можно рассказать, что именно Вольский позволил старшим офицерам Группы «А» сделать в хмельном августе 1991 года правильный выбор не в пользу безвольного ГКЧП, отказавшись от братоубийственного штурма Белого дома и связанной с этим большой крови.

Такой же выбор «Альфа» (вместе с «Вымпелом») сделала в октябре 1993-го.

ПАМЯТИ ИРЫ ГЕРО

Недавно попалась на глаза старая записная книжка. Решил пролистнуть, и тут на пол выпорхнул квадратик потертой бумаги…Четким и некрупным почерком выведено: «ТВ-201. Дом. Геро Ирина. 27-37-85».

В те годы в Таджикистане размещалась 201-я мотострелковая Гатчинская дважды Краснознаменная дивизия, прошедшая все десять лет Афганской войны от звонка до звонка.

В 1992-1997 годах происходили неоднократные попытки таджикских радикалов завладеть ее вооружением и материальными ресурсами, расколоть личный состав по национальному признаку и втянуть ее в конфликт на стороне одной из противоборствующих сторон.

Подразделения дивизии вступали в боестолкновения с вооруженными группировками на таджикско-афганской границе, защищали военные и жизненно важные гражданские объекты от захвата и разрушения.

Ира Геро была ведущей телестудии 201-й дивизии. Красивая, яркая девушка. Видная.

Жестокая рука судьба — перебраться в Москву, чтобы тут и погибнуть летом 2003 года. Останься она в Душанбе, была бы, верно, жива — хотя кто знает, конечно… Судьба!

Фото ублюдка, убившего Иру, в Сети обнаружилось — это серийный маньяк, уроженец Москвы Владимир Миргород, на счету которого смерть пятнадцати женщин и подростка. Все жертвы были убиты одним способом — задушены петлей.

В январе 2005 года Миргорода осудили на лишение свободы за грабеж. Однако следователи не обратили внимания на совпадение отпечатков пальцев и прекращение убийств в столице. Летом 2010 года выродок вышел на свободу. Через несколько месяцев МВД начало менять бумажные базы данных на электронные. Вот тогда совпадение отпечатков пальцев было замечено, и Миргорода задержали.

В январе 2012 года Московский городской суд приговорил вурдалака к пожизненному заключению.

На сайте «ЦентрАзия» нахожу перепечатку той своей давнишней статьи в «Спецназе России»…

«Одной из жертв этого горячего июля стала 28-летняя уроженка Таджикистана Ирина Геро, работавшая в справочно-информационном центре приема населения Московской городской Думы. Ее тело обнаружили местные жители четвертого июля в районе дома № 43 по улице Яблочкова, в лесополосе возле железнодорожного полотна.

Что лукавить: мы привыкли к большой крови, ее столько пролилось за последние полтора десятка лет. И кажется, что после расстрела из танков Белого дома, после мертвенных развалин жилых домов на Каширке и в Печатниках нас уже по большому счету ничем не пронять. Даже трагедия в Театральном комплексе на Дубровке и взрыв во время концерта в Тушино не вызвали девятого вала эмоций, на который рассчитывали организаторы террористических актов.

Еще в большей степени это чувство душевного равнодушия, пусть и защитного свойства, относится к ставшей обыденной хронике уголовных происшествий. Каждый день кто-то кого-то режет, душит, убивает; люди десятками гибнут в автокатастрофах, на пожаре или во время отдыха у водоемов, перебрав спиртного. Статистика смертей — это горе только для родных и близких.

Но мы знали Иру Геро. Знали такой, какой она была при жизни, красивой, обаятельной и уверенной в своих силах. А потому хотим рассказать о ней. Она смотрит на нас, живых, глазами всех жертв июльского насилия. И в данном случае уже не важно, дело ли это рук серийного маньяка, или же каждый отдельный случай имеет свою отличительную и омерзительную физиономию. Загубленные жизни не вернешь…

Мы, два корреспондента из Москвы (Юрий Шапарин и я), познакомились с Ирой в октябре 1998 года, когда прилетели в Таджикистан, чтобы подготовить серию репортажей о наших мотострелках и «зеленых фуражках», размещенных на территории республики.

— Познакомьтесь, не пожалеете, с коллегами-журналистами из телецентра 201-й дивизии, — посоветовали нам. И мы познакомились и действительно не пожалели.

На тот момент студия ТВ-201 существовала более трех лет и была, пожалуй, единственной отдушиной для ребят, приехавших служить сюда из разных уголков России. Да и просто многих русскоязычных жителей республики. При минимальном штате и отсутствии элементарных условий работы студия голосом Иры каждый день выдавала самую разнообразную информацию.

Человек, особенно «человек советский», способен выдержать многое: и перепады температуры, и забивающуюся во все щели и складки пыль, и поездки по горным дорогам на «броне». Об аппаратуре этого сказать нельзя. Настал день, когда техника ТВ-201 окончательно вышла из строя, а Ира и ее коллеги в конце декабря того же года отправились «ходоками» в Москву выбивать средства в Главном управлении воспитательной работы Министерства обороны, чтобы на новогодние праздники российские военные не остались без «голубого огонька».

— Я верила, — рассказывала нам потом Ира, — что люди, отвечающие за морально-политическое состояние личного состава Вооруженных сил страны, поймут всю важность и необходимость работы телецентра дивизии. Увы, работники ГУВРа были заняты сложной работой — «отслеживанием» душевного состояния каждого конкретного военнослужащего. В общем, погоняли нас по кабинетам, накормили обещаниями и посоветовали отправляться «в свой Таджикистан». День ото дня угасала надежда, что 201-я дивизия вообще кому-то нужна в Москве.

«Хозяева жизни», к которым обращались Ира и ее коллеги, или ссылались на занятость, или с заинтересованным блеском в глазах говорили: «А, Таджикистан, это же рядом с Афганистаном. Граница, наркотики…» Подбадривали: держитесь, мол, ребята. Только… зря вы сюда приехали.

Один из таких закадычных «друзей дивизии», обсудив с клерками свои личные проблемы, удосужился выслушать «ходоков» в погонах и, изобразив бурную деятельность, ушел, возмущенный тем, что они обратились именно к нему.

Ире, как она рассказывала, хотелось крикнуть ему вслед: «Господин депутат, мы не для себя просим, а для тех, кому вы лично клялись в поддержке и помощи!» Знающие люди растолковали ей, что одна предвыборная кампания уже закончилась, а до следующей избирательной гонки еще остается значительный кусок времени.

«Счастливый случай», по ее же выражению, свел отчаявшихся сотрудников ТВ-201 с президентом Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа», депутатом Московской городской Думы Сергеем Гончаровым.

«У этого человека нашлись время и средства, причем все это без высокопарных слов о «верных сынах Отечества» и о «великом долге перед Родиной», — напишет потом на страницах нашей газеты «Спецназ России» Ирина Геро.

В тот же день «ходоки» попали в Государственную думу, где от них опять шарахались, как от прокаженных: «Таджикистан, наркотики, моджахеды…» Из лидеров фракций на призыв встретиться откликнулся лишь Жириновский. Он не только дал интервью, но и выделил реальную материальную помощь телецентру.

На полученные деньги были закуплены необходимые детали, и в январе 1999 года студия ТВ-201, находящаяся за пять тысяч километров от Москвы, опять вышла в эфир.

Прошел год, Ира перебралась в Москву. Последнее место ее работы столичный парламент, общественная приемная.

Вечером 3 июля она с подругой засиделась в гостях. Была ночь, когда девушки решили разъехаться по домам. Ее подруга быстро поймала частника и уехала. Провожавший девушек приятель предложил Ире остаться у него, но она отказалась.

В то утро домой она так и не вернулась…

Тело Иры было обнаружено в лесу, недалеко от железной дороги. На страшную находку первым наткнулся пес; он залаял и привлек внимание своего хозяина.

По заключению экспертов, смерть наступила между 4 и 6 часами утра. Ира была задушена кожаным ремешком от собственной сумочки. Маньяк прятался в лесополосе, за гаражами-«ракушками». Выскочив из своего укрытия, он набросился на Иру, которая не ожидала нападения. Убедившись, что жертва потеряла сознание, он изнасиловал ее извращенным способом, а затем додушил.

Готовя этот материал к печати, мы очень хотели ошибиться, чтобы, сняв после публикации телефонную трубку, вдруг услышать ее мягкий, низкий голос: «Ну, ребята, вы даете. Теперь точно до ста лет жить буду». К сожалению, этого не произошло», — заключал я статью в «Спецназе России».

…И вот держу в руках выпорхнувший листок. Сколько лет прошло? Оказывается, ровно двадцать: 1998-2018, и тогда, когда мы были в Таджикистане, тоже был октябрь.

Ира, что ты хочешь мне сказать?

Есть только один способ прислать тебе туда весточку — заказать службу в храме. И рассказать о том, что жила-была на свете такая дивчина.

ТРУДНЫЕ СУДЬБЫ «РОССИИ»

Не знаю, как так получается, но факт остается фактом: с дореволюционных времен в нашей стране у газет с названием «Россия» яркая, но при этом сложная, очень непростая судьба.

Мне довелось работать в двух газетах — «Россия» и «Россiя», и обе были ликвидированы своими учредителями. И в обоих случаях трудовым коллективам приходилось вести борьбу за свои законные права. И — добиваться исполнения того, что прописано в законодательстве.

В первую «Россию» я пришел в октябре 1993 года, когда после расстрела Белого дома возникло стойкое желание завязать с политикой. Первая должность — обозреватель, затем редактор отдела корреспондентской сети. Кто в теме, тот знает, насколько это черновая работенка. После стал одним из четырех выпускающих редакторов и завершил работу руководителем агентства «Инфо-Россия».

Нашим шефом был Александр Дроздов — отличный мужик, блестящий журналист и ветеран внешней разведки, который под «крышей» работал в резидентуре КГБ СССР в Токио (Япония). Он же был внучатым племянником легендарного красного командарма Николая Щорса, убитого по приказу Троцкого.

В последние годы существования Советского Союза Дроздов являлся редактором международного отдела «Комсомольской правды», а затем был ее ответственным секретарем. В 1991 году встал на капитанском мостике «России».

Размещалась редакция на улице Правды недалеко от Савёловского вокзала. Коллектив у нас подобрался дружный, сплоченный, и я вспоминаю то время с теплотой.

В 1996 году нас обанкротили. Новые владельцы поставили условие — уход Дроздова. Ради коллектива Александр Алексеевич принял это условие, но газету, однако, это не спасло…

Вторая «Россiя» открылась для меня в 2003 году. «Россия с точкой», — как ее называли. Изначально это был проект столичного мэра Юрия Лужкова, созданный под его амбициозное политическое движение «Отечество» (вместе с академиком Евгением Примаковым и многими другими видными деятелями). Но, как известно, точкой сборки партии власти стало «Единство», а газета «Россiя» не вписалась в эту политическую конструкцию.

К моменту моего прихода газета издавалась ежедневно и размещалась в Костянском переулке, на пятом этаже особняка дореволюционной постройки, вместе с «Литературной газетой» писателя Юрия Полякова, — они квартировали этажом выше и, соответственно, посматривали на нас свысока.

Заместителем главного редактора «Россiи» был мой товарищ Дмитрий Лысенков, в недавнем прошлом — главный редактор газеты «Спецназ России» и пресс-атташе Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа».

Прежде он дважды звал меня в «Россiю», являвшуюся изданием Центрального федерального округа, — сперва редактором отдела корреспондентской сети, затем отдела информации. Поскольку этот род деятельности мне был уже знаком, я благодарил, но оставался в «Спецназе России».

Тут третье предложение — возглавить отдел расследований и происшествий. Дело новое, интересное! Тем более в ежедневной газете работать мне не доводилось. И я дал согласие, сохранив все творческие контакты со «Спецназом России». И личные — с руководством Ассоциации «Альфа».

После прихода нового главного редактора и реорганизации «Россiи» в еженедельник, мы стали отделом национальной безопасности, охватывая весь силовой блок. Мне это было только на руку, поскольку личные связи с руководителями ветеранских организаций «Альфы», «Вымпела», «Витязя», Ассоциации ветеранов внешней разведки и Клуба ветеранов госбезопасности давали хорошую фактуру.

К тому времени Общенациональная газета «Россiя» провела нить исторического преемства с первым дореволюционным изданием, учрежденным в 1880 году в Санкт-Петербурге, что горделиво — знай наших! — печаталось под логотипом.

…В 2008 году нас обанкротили. До этого шли переговоры о продаже газеты холдингу «Звезда», но они не увенчались успехом. В итоге издание было закрыто, архив разгромлен, сайт уничтожен. Снова, как и в «России», малой инициативной группе пришлось драться за права всего коллектива. После двух недель сопротивления нас все-таки услышали и рассчитались с коллективом по закону.

…Летом 2010 года Совет «Альфы» утвердил меня в должности главного редактора газеты «Спецназ России», и я вернулся туда, куда первый раз пришел весной 1998-го.

Все эти годы меня не покидала мысль возродить газету.

Да, иногда мысли материализуются, так произошло и с «Россiей»: в конце лета 2018 года Федеральная служба по надзору в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций зарегистрировала СМИ под названием «Газета «Россiя» и выдала на руки соответствующее свидетельство.

Что дальше? Мы создаем площадки «Россiи» в крупнейших социальных сетях и потихоньку — насколько хватит сил — наполняем их достойным общественно-политическим контентом.

Что из всего этого получится? Отвечу честно: не знаю. Впрочем, знаю одно: плохого не будет, подобно тому, как мы ведем курс «Спецназа России». К слову, вместе мы уже который год, а в апреле 2019-го газете «Альфы» исполняется четверть века!

Придет время, когда «Россiя» станет медийным холдингом, и вы, читатели «Спецназа России» и «Разведчика», будете по праву говорить, что стояли у его истоков. Сейчас мы закладываем его фундамент. Фундамент «Россiи».

ИЗ ДОСЬЕ

«Россiя» — газета политическая, экономическая и литературная. Издавалась в С.‑Петербурге в 1880 году. Первоначально выходила в неопределенные сроки, потом ежедневно.

Основателем газеты был промышленник и благотворитель князь Павел Павлович Демидов Сан-Донато, издателем-редактором — Л. Спичаков.

«Россiя» — ежедневная газета либерального направления, выходившая в С.‑Петербурге в 1899‑1902 годах на деньги Мамонтова и Морозова. С ней сотрудничали писатель Александр Амфитеатров, журналист Влас Дорошевич, «король русских репортеров» Владимир Гиляровский. Издатель — Матвей Альберт.

Газета была закрыта после публикации провокационного фельетона «Господа Обмановы», написанного А. В. Амфитеатровым и направленного против царской семьи.

 

ЕВДОКИМОВ Павел Анатольевич — главный редактор газеты «Спецназ России» (с 2010 года), советник президента Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа». Работал на руководящих должностях в центральных СМИ — газетах «Россия» и «Россiя». Был пресс-секретарем Клуба ветеранов госбезопасности. Выезжал в командировки в горячие точки. Награжден Крестом «За службу на Кавказе», орденом преподобного Сергия Радонежского 3‑й степени (РПЦ), медалями «За боевое содружество» (МВД), «Генерал Маргелов» (МО), Пушкина, Лермонтова и Знаком «Ветеранская Слава» 2‑й степени (Международной Ассоциации «Альфа»). Лауреат Всероссийской премии «Журналисты против террора», Премии ФСБ России. Литературный редактор книг Героя Советского Союза Г. Н. Зай­цева ««Альфа» — моя судьба» и ««Альфа»: дела и люди».

 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!