Автор: ВЛАДИМИР ЗАЙЦЕВ

ОПЕРАЦИЯ «СВАДЬБА»

ИЛИ ТО, КАК ОПРАВДЫВАЮТ ТЕРРОРИЗМ

Осенью 2017 года состоялась премьера художественного фильма «Заложники», снятого Резо Гигинеишвили на грузинском языке. По факту картина представляет собой скорее попытку оправдания действий террористов, нежели честный и правдивый рассказ о содеянном ими.

 

ДЕФИЦИТ СОВЕСТИ

Рецензент CBJ из Омска дал верную оценку «Заложникам» на портале kinopoisk.ru: «Тем, кто решит посмотреть этот фильм, «основанный на реальных событиях», сразу стоит обратить внимание, что название «Заложники» относится скорее не к тем людям, кто оказался на борту злосчастного рейса Тбилиси — Батуми, а к самим захватчикам, которые представлены здесь как вольные птицы, не желающие мириться с советскими устоями.

На сам захват режиссер решил выделить примерно 1 / 6 от всего хронометража «Заложников», предпочтя этому демонстрацию повседневной жизни главных персонажей. Читая описание и понимая, что все они — ни в чем не нуждающиеся люди, видя за тем, из чего складывается их обычный повседневный распорядок, сразу пришло в голову четкое определение их как субъектов общества: «зажрались».

Иначе никак не объяснить, почему богатенькие папенькины и маменькины сынки и дочь отправились на захват заложников, угон самолета и убийство ни в чем не повинных людей. Просто когда есть все, хочется чего-то большего. Уже не устраивает тот образ жизни, нет адреналина, ты пресыщен всем тем, чем обладаешь и хочешь завладеть чем-то еще. Недосягаемым. Просто потому что ты хочешь.

Фильм как таковой не объясняет в целом, почему эти подонки (по-другому язык не поворачивается сказать, а пальцы — написать) пошли на свой поступок. Применительно к ним правильно сказал один из персонажей, назвав их «подлыми отщепенцами», также задав своему сыну вопрос: «Откуда ты знаешь, где какая жизнь?»

Сценаристы ограничились лишь общей трактовкой, согласно которой они захотели свободы, ведь ее так не хватало в СССР, очевидно пытаясь показать, насколько суров, дескать, был прежний режим, ведь уже с юных лет люди мечтали о том, чтобы оказаться по ту сторону Железного занавеса», — отмечает критик.

О том, что подонкам был нужен именно захват пассажирского лайнера и последующий международный резонанс, который позволил бы им стать за рубежом медийными фигурами в ореоле этаких идейных борцов с советским тоталитаризмом, в фильме ничего не говорится.

«То, что произошло, — ужасно. И мы не ищем нашим героям оправдания, — оправдывается Резо Гигинеишвили. — Мы пытаемся понять, что именно привело их к истории с тем самолетом. Этот фильм — наше размышление о том, что порождают искусственные ограничения, например, отсутствие естественного для человека права на передвижение».

Он же: «Мне было принципиально важно деликатное отношение к этой сложной истории. Все ее действующие лица — жертвы, которых стоит оплакивать, а не обвинять или превозносить как героев. Для нашего 19-летнего главного героя джинсы, Библия, музыка «Битлз», «Кока-кола» были символами свободы, ради которой он готов был рисковать собственной жизнью и жизнью своей юной жены. Перед нами античная трагедия, где нет правых и нет виноватых».

В том же духе рассуждает оператор картины Владислав Опельянц: «Я не могу понять, как можно во имя собственной свободы убивать и лишать свободы других. Но в то же время мне жалко их, это были запутавшиеся молодые ребята. Из СССР предпринимались разные попытки бегства. Это был самый неудачный угон, повлекший огромные жертвы. И штурм военными тоже был проведен неправильно. Никто такого не хотел, это было глупое стечение обстоятельств. У них даже граната была не боевая. Но у них были настоящие пистолеты, они убили людей. И, конечно, в этой истории большую роль играет конфликт поколений. Знаете, у меня недавно появился ребенок, и я не желаю ему оказаться в ситуации выбора между свободой и любовью к родителям».

Вот как! Штурм самолета сотрудниками Группы «А» Седьмого управления КГБ СССР, оказывается, «был проведен неправильно»… конфликт поколений… Чего только не придумают, чтобы черного кобеля отмыть добела. Или хотя бы придать ему европейский лоск для рафинированной и потерявшей моральные ориентиры публики.

«Тварь я дрожащая или право имею?» Фёдор Достоевский в романе «Преступление и наказание» давно дал ответ на этот вопрос, мучавший Раскольникова. Да и любому адекватному человеку понятно, что преступление против человечности есть несомненное и однозначное Зло.

«Все прощается, пролившим невинную кровь не простится никогда». Этими строчками заканчивает Анатолий Рыбаков свой роман «Тяжёлый песок». Участники «Кровавой свадьбы» убивали и калечили людей ради своих эгоистических целей. На чужие судьбы им было плевать.

Фильм был показан на 67-м Берлинском международном кинофестивале в рамках программы «Панорама», а на отечественном «Кинотавре» он удостоился двух наград — за лучшую режиссуру и лучшую операторскую работу.

Такова цена «Кинотавра» и его жюри во главе с Евгением Мироновым. Видимо, для него не прошло бесследно участие в аналогичной кинокартине, исказившей другой кровавый теракт — фильме «Мама» 1999 года о захвате и попытке угнать за границу самолет семьей Овечкиных в 1988 году.

И еще. Появление фильма «Заложники» лишний раз подтверждает простую истину: если государство не рассказывает о героях в кино, то тогда будут рассказывать об антигероях, меняя местами «белое» и «черное». Природа не терпит пустоты.

Вот почему «Спецназ России» уже почти двадцать пять лет существования газеты рассказывает о героях антитеррора — о тех, кто жертвует собой ради безопасности людей и нашего государства. И среди них — полковник Владимир Николаевич Зайцев, один их активных участников «неправильного» освобождения заложников в аэропорту Тбилиси осенью 1983 года. Представляем его авторский материал о том, как все было на самом деле, а не интерпретации создателей фильма «Заложники».

ЗВОНОК ПРЕДСЕДАТЕЛЯ КГБ

Гнусный месяц — ноябрь. Осенние золотые деньки бабьего лета безвозвратно улетели с последними листочками, до бодрящего зимнего морозца с россыпями искрящихся снежных сугробов еще надо дожить. Безвременье какое-то. Служба в это время кажется поистине «лямкой». Точнее сказать — боевая учеба.

Чем бы ни занимался сотрудник подразделения спецназначения (я не говорю о людях случайных, попавших в Группу «А» стараниями кадровиков, — таких единицы, и надолго они у нас не задерживались), где бы ни находился, хоть на блинах у тещи, в глубине души у него пульсирует, звенит какая-то струнка ожидания чего-то неизбежного и крайне неприятного…

Осень. Поздняя… Обычным куражом, лихостью на занятиях и не пахнет — «по погодным условиям».

И потому, распуская свое отделение по домам ровно в 18.00, про себя я напутствовал катящееся к закату 18 ноября 1983 года солдатским аккордом «День прошел, и… ладно» в надежде, что он навсегда будет похоронен в моей памяти. Судя по утомленным лицам ребят, они были полностью со мной солидарны. Разве можно было заранее знать, что день этот войдет в историю «Альфы»?

Командир-единоначальник, если он, естественно, является таковым, а не только числится в штатном расписании, покидает подразделение, как капитан тонущее судно, последним. Вышестоящий начальник — после подчиненных ему командиров, и так по нарастающей. В общем, как говорят: «Если ты добросовестно работаешь по 8 часов в сутки, то станешь начальником и будешь трудиться по 12 часов».

Громыхнув тяжелой дверцей сейфа, укрывшего в своем чреве секретную документацию, я потянулся и с удовольствием подумал, что уж сегодня не придется толкаться в переполненном столичном антиобщественном транспорте и давить промозглую грязь: начальник «Альфы», полковник Зайцев Геннадий Николаевич, однофамилец, обещал доставить до родного порога в своей служебной «Волге».

В комнате дежурного по Группе «А», где мы должны были встретиться, я мгновенно понял, что торжественный выезд домой откладывается на неопределенное время. Старлей, облаченный по случаю дежурства в форму, с дрожью в голосе объявил Геннадию Николаевичу, что Сам просит с ним срочно связаться…

Просьба… Ох, уж эта кэгэбэшная интеллигентность. Хотел бы я посмотреть на человека, который бы не откликнулся на подобную просьбу.

Сам — это Председатель КГБ СССР Чебриков Виктор Михайлович.

Зайцев-старший, умудрившись сохранить начальственное достоинство, попросту растворился в воздухе, чтобы возникнуть в своем кабинете у самого главного из десятка других телефонов, украшенного гербом СССР.

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: случилось нечто экстраординарное. Председатель Комитета госбезопасности никогда прежде не был замечен в стремлении просто поговорить в конце рабочего дня.

Лицо у Зайцева-старшего, когда он переговорил с Самим, было словно он с похорон вернулся, но выдержка, закваска тертого жизнью, начальниками и подчиненными чекиста вылилась в отлитое из свинцовых горошин-слов сообщение: «В 16 часов 16 минут группой вооруженных лиц захвачен самолет Ту-134, следовавший по маршруту Тбилиси — Батуми — Киев — Ленинград. На борту 57 пассажиров и 7 членов экипажа. В настоящее время лайнер стоит на одной из взлетных полос аэропорта столицы Грузии. Все. Находимся в готовности».

Еще примерно с полчаса в самых верхах думали над проклятыми русскими вопросами. Если ответ на первый из них — «Кто виноват?» — пока всех удовлетворял («вооруженная группа»), то решение второго требовало неизбежных в подобных случаях согласований и увязок.

Наконец, поступила команда: «Альфе» — на выход, то есть готовиться к вылету в Тбилиси.

Геннадий Николаевич, бог весть по каким соображениям, до последней минуты не мог принять решение — брать ли меня в «команду». Скорее всего, вспомнил древнюю мудрость о том, что беда не приходит одна, и кому-то из руководства Группы «А» лучше оставаться на месте: разного рода придурков на Руси всегда хватало, и кому и что придет в буйную головушку отчудить, ни один оракул не предскажет. Но, в конце концов, пролетая мимо меня, грустного и растерянного, буркнул желаемое: «Собирайся».

Правда, машина уже стояла под парами, и освобождать заложников я отправился без привычной экипировки.

В то время и на тренировках, и при проведении операций «альфовцы» облачались в обмундирование так называемого «летно-технического состава»: черные комбезы, которые носят чернорабочие военных аэродромов — всякие там техники, смазчики-заправщики и прочий непритязательный люд — удобно, тепло и немарко. В оружейке я едва успел схватить свои стволы, сгреб чью-то униформу дичайшего синего цвета и скатился вслед за товарищами.

«САМОЛЁТ С КОМИТЕТСКИМИ ГОЛОВОРЕЗАМИ»

В 20.30 бетонка взлетной полосы аэропорта «Внуково» скакнула вниз, и самолет, набитый ребятами Группы «А» и офицерами Управления КГБ на транспорте, взял курс на Тбилиси.

Внешне наша «Тушка» ничем не отличалась от захваченной. Внутри же она делилась на две части: общую, представляющую собой обычную пассажирскую «колбасу», и нечто вроде кабинета, в котором мы и собрались на первое свое совещание. Приткнувшись в уголке дивана, я поймал себя на банальности, что наше совещание напоминает консилиум врачей перед сложной операцией: строгие лица, негромкие голоса, мысли и идеи облачены в короткие, четкие формулировки.

Информации в нашем распоряжении было еще маловато, поэтому все внимание сосредоточилось на рассмотрении вариантов «домашних заготовок», разработанных на случай действий «Альфы» против террористов, захвативших самолет. Но никто ни на секунду не забывал, что все они готовились в тиши кабинетов, и ни у кого из Группы «А» не было опыта освобождения сбитых в тесноте чрева авиалайнера перепуганных пассажиров. И хотя большинство крепких ребят, откинувшихся сейчас в мягких креслах общего салона, вроде бы безмятежно дремали, это была всего лишь видимость.

Около полуночи совершили посадку в аэропорту Тбилиси, где, по-моему, собралось все местное КГБ. Не чинясь званиями и должностями, импульсивные грузины бросились помогать нам выгружать багаж, или, как мы его называли, «боекомплект». По мере того, как на бетонке росла груда ящиков и тюков, кавказцы приходили в дикий восторг.

Вылетая на операцию и не зная точно, какое именно снаряжение понадобится, мы захватили с собой много разного и всякого, в умелых руках способного совершить военный переворот в средних размеров банановой республике: автоматы, пистолеты, снайперские винтовки, бронежилеты, каски, радиостанции, бронещиты, ящики со спецсредствами, пиротехнику, чемоданы с различной экипировкой. Что ж, «одежкой», по которой встречают, мы уважение заслужили.

Впрочем, как вскоре оказалось, кое-кому на гостеприимной грузинской земле наш прилет встал поперек горла. Через специальную аппаратуру прослушивания удалось перехватить горестно-озлобленный вопль одного из террористов. Если убрать эмоциональные выражения, то получится: «Из Москвы прибыл самолет с комитетскими головорезами».

В те времена наша Группа была настолько засекречена, что о ее существовании даже в Комитете мало кто знал. И потому сразу стало ясно, что лайнер захватили ребятки совсем не из простых-незатейливых…

ПРОДОЛЖЕНИЕ.