Автор: МАТВЕЙ СОТНИКОВ

ИГУМЕН И СВЯТОЙ

НЕИЗВЕСТНЫЙ СЕРАФИМ САРОВСКИЙ

В июле 2019 года исполняется 265 лет со дня рождения в Курске, в купеческой семье, Прохора Исидоровича Мошнина. Всему миру он известен как преподобный Серафим — один из наиболее почитаемых святых Руси. И основатель, как предсказано, будущей Дивеевской Лавры.

Начало двадцатого столетия. Российская империя перед Русско-японской войной и Первой русской революцией. Канун больших потрясений. Последние грозные предупреждения перед катастрофой февраля семнадцатого.

В те годы одна Россiя ждала акта о канонизации батюшки Серафима. Другая — разочаровавшись в «своем» Боге, Церкви и монархии, жаждала революции как «очищения от вековой скверны», не думая о неизбежных последствиях. Идеи от Льва Толстого до Маркса будоражили умы. Из духовных училищ и семинарий выходили не только верующие, но… и атеисты! Среди них — Иосиф Джугашвили, более известный как Сталин, и основоположник советской научной фантастики Александр Беляев.

Несмотря на почитание отца Серафима и сотни свидетельств об исцелении, полученных людьми по его прижизненным и посмертным молитвам, обер-прокурор Священного Синода Константин Победоносцев — тот, что, по выражению Александра Блока, «над Россией простер совиные крыла», — откладывал решение о канонизации на неопределенное время.

Весной 1902 года Победоносцев был приглашен императором на семейный завтрак, за которым Государь предложил уже через несколько дней представить указ о прославлении Серафима Саровского. Обер-прокурор возразил, что такая поспешность кажется ему неуместной, когда речь идет о прославлении человека. Императрица отрезала: «Государь все может».

Граф Витте писал о роли императрицы Александры Фёдоровны: «Говорят, что были уверены, что Саровский святой даст России после четырех Великих Княжен наследника. Это сбылось и окончательно и безусловно укрепило веру Их Величеств в святость действительно чистого старца Серафима. В кабинете Его Величества появился большой портрет — образ святого Серафима».

Государь не только настоял на канонизации, летом 1903 года он лично вместе со своей семьей принимал участие в торжествах. Вместе с архиереями и великими князьями нес раку с мощами старца, молился вместе с народом, посетил святыни Сарова и Дивеева. А уже в наше время, в августе 2000 года, сбылось предречение преподобного Серафима: «Того царя, который меня прославит, я прославлю».

…Сейчас как-то не принято вспоминать, что при жизни преподобный Серафим Саровский подвергался гонениям и травле монастырского начальства, а после смерти его образ пытались исказить. О том, каково приходилось старцу, о котором Царица Небесная сказала «Сей — рода нашего», мы узнаем из дореволюционных источников. И первым, и вторым, и третьим в этом ряду стоит двухтомный труд под названием «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», написанный архимандритом Серафимом (Чичаговым).

Константин Победоносцев — что «клал другой рукой костлявой живые души под сукно» (А. Блок) — винил архимандрита Серафима в том, что именно тот подал императору «первую мысль о сем предмете», имея в виду прославление батюшки Серафима.

Того же мнения был генерал и публицист-славянофил Александр Киреев, замечавший, что обер-прокурор полагал архимандрита Серафима (Чичагова) «великим пролазом и плутом»: тот «как-то пролез к Государю, а затем Государь уж распорядился самовольно. <…> Положим Сер [афим] действительно святой, но едва ли такое «распоряжение» соответствует не только верно понятому чувству религиозности, но и канонам (даже русским)».

«Казенному православию» всегда чуждо живое биение христианской души, и батюшка Серафим никак не вписывался в холодное, формальное понимание Веры. «Он весь как бы трепетал этой любовью, этой безграничной силой сочувствия и сострадания. Она сияла в его глазах, звучала в тех ласковых, нежных словах и обращениях его к людям… В глазах у него выражалось спокойствие и какой-то неземной восторг» (Е. Поселянин. Преподобный Серафим Саровский Чудотворец. СПб., 1908 год).

Синодальная иерархия в XIX веке управлялась по законам, созданным в эпоху Петра I, пленившего Церковь, когда была порушена тайна исповеди, а священник был превращаем из духовного пастыря в агента полицейского надзора. Во всем господствовали рационализм и подчинение государству. По слову Лермонтова: «Пустое сердце бьется ровно…» Чудеса, пророчества и «народные святые» находились под большим подозрением.

Недоверию Священного Синода способствовало и активное мифотворчество, развернутое вокруг имени преподобного Серафима (и получившее, к слову, новый всплеск после 1991 года — как мифомании, так и откровенной клеветы).

Да и сам образ старца был чужд Победоносцеву и хладным людям его типа. На иконах батюшка обычно изображается с четками особой формы — лестовкой (сохранившейся среди его личных вещей), со «староверским» медным литым крестом и в монашеской одежде дониконовских времен. Словно новый Сергий Радонежский, просиявший в мордовских лесах.

«РАДОСТИ МОЕЙ НЕ БЫЛО КОНЦА»

Леонид Михайлович Чичагов, автор «Летописи…», принадлежал к одному из наиболее известных дворянских родов Костромской земли. Боевой офицер, участник Русско-турецкой войны. Армейскую службу сочетал с историко-литературной деятельностью. Под влиянием Иоанна Кронштадтского принял сан и начал собирать материалы о Серафиме Саровском — ему, честному и добросовестному исследователю, мы обязаны содержанием значительной части Дивеевских архивов.

В 1875 году Леонид Чичагов окончил по первому разряду Пажеский корпус. Позднее он вспоминал: «Мы были воспитаны в вере и православии, но если выходили из корпуса недостаточно проникнутыми церковностью, однако хорошо понимали, что православие есть сила, крепость и драгоценность нашей возлюбленной родины». Получил образование также в Михайловской артиллерийской академии.

В годы войны с турками Чичагов был офицером гвардейской конно-артиллерийской бригады. Первая награда, полученная им на фронте, — святая Анна IV степени с надписью «За храбрость». Этим орденом молодой офицер был награжден за отличие в сражениях под Горным Дубняком 12 октября и Телишем 16 октября 1877 года.

Орден святого Станислава III степени с мечами и бантом получен Чичаговым за переход через Балканы 13-19 декабря 1877 года, святая Анна III степени с мечами и бантом — за сражение под Филиппополем 3-5 января 1878 года.

За участие в осаде и взятии болгарской Плевны прапорщику Чичагову генералом Скобелевым была вручена сабля с дарственной надписью от императора Александра.

В 1879 году Леонид Михайлович женился на Наталии Николаевне Дохтуровой, дочери камергера и внучатой племяннице генерала Д. С. Дохтурова — героя Отечественной войны 1812 года.

В 1881 году Леонид Чичагов был командирован во Францию на маневры французских войск, изучал устройство французской артиллерии. В 1882 году награжден Кавалерским крестом ордена Почётного легиона и черногорским орденом Князя Даниила Первого IV степени.

Будущий церковный иерарх принимал участие в вооружении крепостей на западной границе России и оснащении болгарской армии. В 1883 году награжден румынским Железным крестом, болгарским орденом «Святой Александр» III степени. В 1884 году стал кавалером ордена святой Анны II степени.

Известно, что Чичагов с детства отличался необыкновенной религиозностью, чему, вероятно, способствовало раннее сиротство. В детстве потеряв обоих родителей, он, по его словам, «привык искать утешение в религии». Служа в Преображенском полку, Леонид Михайлович состоял старостой Преображенского собора в Петербурге и вкладывал в церковное хозяйство немалые средства.

Военная карьера, несмотря на очевидные успехи и блестящие перспективы, не удовлетворяла Чичагова. И в 1890 году, к удивлению близких и друзей, он, состоя адъютантом при Великом князе Михаиле Николаевиче, выходит в отставку в чине полковника, избрав иной жизненный путь — путь священства.

В феврале 1893 года в храме Двунадесяти апостолов Московского Кремля он был рукоположен в сан диакона; вскоре — в сан священника этого храма. На свои деньги Чичагов реставрировал храм и основал при нем Общество Белого креста, имевшее целью помощь офицерским детям.

С февраля 1896 года он — священник храма Николая Чудотворца в Старом Ваганькове, окормлял артиллерийские части Московского военного округа. До этого храм в течение тридцати лет был закрыт; отец Леонид на свои деньги реставрировал и его. В период настоятельства Чичагов был награжден болгарским орденом святого Александра «За гражданские заслуги» II степени и греческим орденом Христа Спасителя II степени.

Как пишет внучка святителя — игуменья Серафима (Чёрная), первая настоятельница Новодевичьего монастыря после его возрождения: «В семье имеется предание о том, как тяжело пережила жена рукоположение Леонида Михайловича. Отец Иоанн Кронштадтский сказал Наталии Николаевне: «Ваш муж должен стать священником и вы не должны препятствовать и мешать избранному вашим мужем пути, так как на этом поприще он достигнет больших высот».

И вот тридцати шести лет от роду Наталия Николаевна умерла, оставив четырех малолетних дочерей — Веру, Наталию, Леониду и Екатерину.

После смерти жены о. Леонид принял монашество и был приписан к братству Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, а в 1898 году был пострижен в мантию с именем Серафим.

В 1899 году брат Серафим становится настоятелем суздальского Спасо-Евфимиева монастыря с назначением благочинным монастырей Владимирской епархии.

Будучи человеком энергичным, владыка получил доступ к архивам Саровской пустыни и Дивеевского монастыря и собрал много сведений о жизни и чудесах Серафима Саровского, которые систематизировал в хронологическом порядке. В результате этого труда была опубликована «Летопись…» Ее-то, в обход Синода, он и передал Николаю II во время личной аудиенции у Государя.

На страницах книги содержатся то тут, то там уникальные сведения, дающие представление о жизни и подвиге преподобного Серафима. Где намеком, а где и прямым текстом, цитируя свидетельства людей, лично знавших старца, автор указывает нам путь к пониманию Великой Дивеевской тайны.

Автор «Летописи…» старался не упустить ничего, что имело бы отношение к батюшке Серафиму, особенно это касается дивеевских стариц. Как отмечает протоирей Всеволод Рошко (1917-1984): «Именно монахини донесли до нас основные свидетельства о св. Серафиме. История гонений на них и обстоятельства их победы так же неотделимы от его биографии, как Деяния Апостолов — от Евангелий».

Протоиерей Стефан Ляшевский (1899-1986), посетивший Москву в 1936 году, вспоминал: «Я был бесконечно счастлив увидеть в последний раз, как потом оказалось, великого моего учителя митрополита Серафима (Чичагова), жившего на покое в Москве, и которого я уже не видел перед тем несколько лет. Со слезами обнял он меня. Чувствовал великий святитель, что видит меня в последний раз, многое он мне завещал на будущее, спеша все высказать».

«По окончании Летописи, — рассказывал архимандрит Серафим (Чичагов), — я сидел в своей комнатке в мезонине, в одном из дивеевских корпусов, и радовался, что закончен, наконец, труднейший период собирания и написания по архивным записям современников преп. Серафима.

В этот момент в келию вошел преп. Серафим. И я увидел его как живого. «Понимаешь, — обратился владыка к своему собеседнику, — ни на одну секунду у меня не мелькнула мысль, что это видение, так все было просто и реально, но каково же было мое удивление, когда батюшка Серафим поклонился мне в пояс и сказал: «Спасибо тебе за летопись. Проси у меня все, что хочешь за нее». С этими словами он подошел ко мне вплотную и положил свою руку мне на плечо. Я прижался к нему и говорю: «Батюшка, дорогой, мне так радостно сейчас, что я ничего другого не хочу, как только всегда быть около вас». Батюшка Серафим улыбнулся мне в знак согласия и стал невидимым. Только тогда я сообразил, что это было видение. Радости моей не было конца».

Каким бы ни был подвижником автор «Летописи…», но этого было недостаточно, чтобы оказаться в тех небесных сферах, где от кончины и до века пребывает Саровский Чудотворец, — для этого, как оказалось, предстояло обрести мученический венец…

После революции, уже будучи митрополитом, Серафим (Чичагов) был заключен в Таганскую тюрьму (Москва), дважды высылался: в Архангельскую область и Марийский край.

В 1928-1933 годы — в разгар новых богоборческих гонений против Церкви — владыка Серафим являлся митрополитом Ленинградским и Гдовским. Затем по состоянию здоровья был уволен на покой и пере­ехал в Москву.

30 ноября 1937 года он был арестован, находясь в состоянии тяжелой болезни, — его вынесли из дома на носилках и доставили в Таганскую тюрьму в «воронке» под видом машины «Скорой помощи». При аресте у него были изъяты рукопись второго тома «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», книги, музыкальные произведения, иконы, облачения.

На допросе владыка отрицал, что «обрабатывал в антисоветском духе» своих почитателей. Один из свидетелей по его делу показал, что митрополит Серафим говорил: «Вы из истории хорошо знаете, что и раньше были гонения на христианство, но чем оно кончалось, торжеством христианства, так будет и с этим гонением — оно тоже кончится, и православная церковь снова будет восстановлена и православная вера восторжествует».

7 декабря 1937 года тройка Управления НКВД по Московской области приняла постановление о расстреле митрополита Серафима по обвинению в «контрреволюционной монархической агитации». Казнен 11 декабря на полигоне НКВД в подмосковном поселке Бутово.

Не об этой ли участи, как сказывают, отче Серафим просил передать через одну из дивеевских стариц: «Передай тому архимандриту Серафиму, который будет распорядителем во время моего прославления…»

Пройдет более пятидесяти лет, и 10 ноября 1988 года Леонид Михайлович Чичагов будет полностью реабилитирован. В 1997 году Архиерейский собор Русской Православной Церкви причислит его к лику святых. Его память совершается в Соборе Бутовских новомучеников и в Соборе Дивеевских святых.