Автор: ДМИТРИЙ ЛЫСЕНКОВ

«МУРОВЕЦ» ГРУППЫ «А»

80 ЛЕТ ГЕНЕРАЛУ ВИТАЛИЮ БУБЕНИНУ

5 сентября 1974 года по личному распоряжению Председателя Комитета государственной безопасности КГБ СССР Ю. В. Андропова майор Виталий Бубенин был назначен командиром созданной летом Группы «А» Седьмого управления КГБ СССР.

Виталий Дмитриевич в представлении не нуждается. Его хорошо знают от Уссури до Прибалтики, от Дальнего Востока до Средней Азии, от Заполярья до Кубани — в местах, где он, как пограничник, служил и где, выйдя в отставку, активно занимается военно-патриотической деятельностью.

Герой Советского Союза, кавалер государственных наград — орденов и медалей. Почетный сотрудник Госбезопасности. Генерал-майор. Его имя носят средняя школа № 11 в городе Петропавловске-Камчатском, военно-патриотический клуб «Гренадёр» и Отряд юных друзей пограничников (Сочи).

Имя генерала Бубенина занесено в Книгу Почёта города Сочи.

В июле 2019 года Виталий Дмитриевич отпраздновал в Москве свое 80-летие, в кругу друзей, коллег и соратников. От имени Международной Ассоциации «Альфа» Сергей Гончаров вручил ему подарочный гравитон.

«ДАЙТЕ МНЕ БУБЕНИНА»

— Виталий Дмитриевич, коллеги отзываются о вас как о мягком и интеллигентном человеке. Андропов наверняка долго изучал вашу кандидатуру, прежде чем принять решение о назначении.

— Знаете, я никогда в жизни ни на кого не давил и старался быть на равных с людьми. Тем более что любой человек, как известно, проявляется в деле. Отсутствие воли, трусоватость — как я могу это определить, пока не увижу офицера или солдата в боевой ситуации? И героизм может проявиться не в дружеском застолье. И к мужественному поступку человек должен быть готов. Прежде всего психологически, а не профессионально. Ведь ПОСТУПОК с большой буквы — это соединение природных и приобретенных качеств, которые мобилизуются и проявляются в определенной ситуации.

— Тогда почему все-таки свой выбор глава КГБ остановил именно на вас?

— Насколько мне известно, Андропов с самого начала был уверен в том, что Группой должен командовать пограничник. Кстати, я давно заметил, что на мне как-то не сразу акцентируют внимание. Наверное, внешне не произвожу должного впечатления. Но проходит какое-то время, и я нахожу общий язык практически с любым человеком. Согласитесь, что дело не в том, каким голосом произносится, а что именно произносится, и насколько это уместно в данный момент.

Не могу сказать точно, почему выбрали именно меня, но когда я общался с начальником погранвойск Вадимом Александровичем Матросовым, с Алексеем Дмитриевичем Бесчастновым — начальником Седьмого управления КГБ, с другими членами коллегии КГБ перед назначением, — таков был порядок, — я чувствовал, что они хорошо знают меня, может, даже лучше, чем я сам себя.

А еще, думаю, сказал свое слово и первый заместитель председателя КГБ Захаров Николай Степанович — он же возглавлял в 1969 году комиссию по расследованию инцидента на советско-китайской границе и доложил Андропову свои выводы обо мне, о моем поведении в боевой обстановке. К тому же, я был одним из немногих молодых офицеров в Советском Союзе, кто к тому времени имел реальный боевой опыт.

Юрий Владимирович и сам очень хорошо разбирался в людях и хорошо знал свои кадры. К такому выводу я пришел сразу же после беседы с ним. Матросов мне рассказал, что требовали представить три кандидатуры из Погранвойск. Когда Андропов ознакомился со списком, то сказал: «Дайте мне Бубенина». Командующий Погранвойсками КГБ генерал армии Вадим Матросов попытался возразить, мол, у нас свои виды на него, на что Андропов твердо ответил: командиром Группы будет Бубенин!

Кстати, в Погранвойсках и тогда, и сейчас нет строгого деления на полит­работников (ныне офицеров воспитательных структур) и строевых офицеров. За свою службу они проходят подготовку и выполняют обязанности как на командных, так и на всех других должностях, что есть в пограничной службе.

СМОТРИНЫ НА ЛУБЯНКЕ

— Расскажите, как проходило ваше назначение на должность командира Группы «А»?

— Мне пришла телеграмма, в которой рекомендовалось в гражданской форме прибыть в Москву.

— В гражданской?..

— Именно так. Это мне показалось неожиданным. Военную форму в то время любили, уважали и носили с гордостью. Я звоню в штаб округа, в Ленинград, спрашиваю: «В чем дело?» Мне отвечают: «Ничего не знаем. Собирай вещи». С женой и маленьким сыном полетел в Москву. Приземлился самолет. Заходят в салон два крепких симпатичных парня, подходят к месту, где я сижу. Поздоровались, улыбнулись — пригласили к выходу. Мы вышли, сели в машину. На меня надели плащ, нацепили очки. Привезли на конспиративную квартиру, там поселили и оставили.

На следующий день меня пригласили в КГБ и начали водить по кабинетам Лубянки. Водят день, второй, третий… Приводят к одному начальнику… тот посмотрит, поговорит, спросит, как жизнь, как дела, потом — к другому.

— Трудно не волноваться в такой ситуации!

— Конечно. Я чувствовал, что происходит что-то явно необычное. Чем больше я это понимал, тем сильнее волновался, хотя и было ощущение: все будет нормально. Наконец спрашиваю ребят из управления кадров, с которыми познакомился: «Скажите хоть, к кому меня водят?» — «По членам Коллегии КГБ».

Через некоторое время меня принял Семён Цвигун, и только потом мы отправились к Андропову. Заходим в кабинет. Вижу, на столе у него материалы лежат… Юрий Владимирович долго расспрашивал о службе и семье. «Вы нам подходите, мы вас берем», — сказал он. И пожелал успехов. Детали предстоящей работы я обсуждал уже с Матросовым.

— Ваше первое впечатление от Андропова?

— Сильное. Очень сильное впечатление, и не только от первой встречи.

— Говоря о нем, какие его личные качества руководителя КГБ вы бы особенно выделили?

— Я общался с Андроповым семь раз. Первый раз чувствовал себя довольно скованно — Юрий Владимирович был очень значительной фигурой. Одной встречи было достаточно, чтобы я понял: если приходишь к председателю с конкретным делом, то твоя проблема будет решена быстро и исчерпывающим образом. Всегда обращало на себя внимание то, что у Андропова не было комплекса большого начальника. Он вел себя с достоинством, говорил, как офицер с офицером, умел размышлять, убеждать и всегда предлагал другие варианты, если не соглашался с твоим.

БЫТЬ «ПОЛУБОГОМ»

— Придя в Группу, вы начинали работу с Робертом Петровичем Ивоном.

— Он до моего прихода исполнял обязанности руководителя Группы и уже ребят посмотрел. Я обратил внимание на то, что Роберт Петрович пограничник, окончил Калининградское Багратионовское пограничное училище. (Я сам на первом курсе там учился.) Потом уехал в Алма-Ату, оканчивать Высшее пограничное. У него был солидный офицерский стаж в Кремлёвском полку.

— Какая задача была вам поставлена руководством КГБ с самого начала?

— Прежде всего — борьба с терроризмом. Но через некоторое время я понял, что она значительным образом расширяется. Если есть элитное подразделение, тем более, секретное, то это означает, что функции его будут значительно шире. Можно всю жизнь готовиться к войне, а она не случится. Так и Группа «А», на мой взгляд, в советский период выполнила единственный раз ту задачу, к которой готовилась. Это — Кабул, смена правительства.

В дальнейшем функции Группы видоизменились, ведь менялась политическая обстановка, ситуация в стране. Это была первая серьезная проверка боеспособности Группы. Именно Кабул, штурм дворца Амина — операция, по уровню сложности и качеству исполнения не имеющая себе равных в современной истории. Функции Группы все время развивались, кстати, и в связи с переменами в большой политике.

— Вы первый, кто открыто сказал об этом.

— Сегодня у «Альфы» есть громкое имя, исключительно позитивный имидж. Но многие, не имеющие отношения к Группе, к сожалению, пользуются ее именем. В 1990-х годах политики старались подчинить себе и положить в карман элитный спецназ — пригодится! Сколько раз они втягивали Группу «А» в решение своих политических задач! Тем не менее, подразделение стоит на позициях защиты государственных интересов, а не отдельных людей в политике. Так было и так будет.

— Как формировался первый элитный спецназ в нашей стране?

— При отборе мы обращали внимание на интеллект, физическое развитие, спортивные данные будущих сотрудников спецназа КГБ. Программа включала в себя все виды подготовки — и чекистскую, и боевую, и спортивную. Были у нас перворазрядники, мастера спорта, кандидаты в мастера. Большинство ребят с высшим образованием и Высшей школой КГБ за плечами.

В тот момент самым сложным было то, что мы не имели опыта, просто не знали, что же должен представлять собой спецназ, каким образом сделать его лучшим из лучших? С Робертом Петровичем Ивоном мы делали это в тяжелейших условиях. Ведь офицер такого спецназа буквально должен был быть «полубогом»: физически подготовленным не как все спортсмены, а лучше, иметь абсолютно стабильную психику, владеть всеми видами оружия, водить любое транспортное средство — от велосипеда до истребителя — и, естественно, иметь хорошее образование. Ведь без мозгов в спецназе делать нечего.

— Вам ведь помогало Первое Главное управление КГБ?

— Да, по линии разведки нам предоставлялись кое-какие профильные материалы. Главное же, мы должны были работать быстро. Времени на раскачку не было! Очень серьезно относился к формированию Группы уже упомянутый начальник Седьмого управления Алексей Дмитриевич Бесчастнов.

— Кто был включен в первый состав Группы?

— Это были перворазрядники, мастера спорта. Ребята набирались из всех центральных или главных управлений КГБ, и конкурс был огромный. Готовились мы на базе Тульской десантной дивизии, пограничных училищ, в разных воинских частях, потому что своей базы у Группы «А» не было. Кстати, одновременно несли и круглосуточное боевое дежурство.

Естественно, что почти сразу возникла потребность разрабатывать и создавать для Группы свою специальную технику. В исследовательские институты готовили технические задания, и через короткое время они уже были в деле. Нашим изделиям нет аналогов в мире.

МОДЕЛИРОВАНИЕ СПЕЦНАЗА

— Как нарабатывался практический опыт борьбы с потенциальными террористами?

— Занятия личным составом Группы проводились в Московском (Бабушкинском) пограничном училище и в его учебном центре в Ярославле. Это все виды упражнений по стрельбе: от автомата Калашникова и пистолета Макарова до пушек и пулеметов, вождение БТР и любого автотранспорта. В Тульской дивизии ВДВ прошли полный курс десантной подготовки, тогда еще спецназа ВДВ не было. Но программа у них была очень серьезная. Занимались, разумеется, серьезно оперативной, боевой, физической и морально-психологической подготовкой.

— Использовался ли вами и вашими коллегами опыт Великой Отечественной войны?

— Методы Павла Анатольевича Судоплатова, известного как разведчик-диверсант № 1 в Советском Союзе (при Сталине), так же, как и опыт времен Великой Отечественной войны, нам не очень подходили. Наша тема была иной… Но и те редкие случаи действий террористов за рубежом и у нас еще не были описаны, обобщены в наставления и учебники. Вот садились мы с Робертом Петровичем Ивоном и конструировали ситуации: например, мы в составе группы бандитов захватили пассажирский самолет. Как мы будем себя вести, как добиваться своей цели, что требовать.

Однако мы уже были людьми военными, поэтому могли смоделировать такую ситуацию, что не каждый террорист мог бы до такого додуматься. То есть мы еще и усложняли задачу нашим бойцам. Потом для своих подчиненных разрабатывали алгоритм действий. Они, кстати, и сами участвовали в этом, как позже стали говорить, мозговом штурме. Спорили, доказывали друг другу, как лучше действовать, какими методами и средствами.

Потом мы выезжали на местность и там все детально отрабатывали. До автоматизма, на ходу внося коррективы, исправляя допущенные, на наш взгляд, промахи — в самолетах, в зданиях и сооружениях. Длительные повседневные тренировки завершались учениями, на которых обязательно присутствовал и выставлял оценку Группе один из заместителей Председателя КГБ с последующим докладом Председателю о ходе нашей подготовки.

— То есть вы довольны своим командованием?

— Нам удалось создать боевое сплоченное подразделение, традиции которого, заложенные тогда, существуют до сегодняшнего дня. Это отмечают и все командиры, руководившие Группой после меня: заложенные идеология и психология офицера «Альфы», морально-нравственная атмосфера первого коллектива помогали в разные годы выполнять очень трудные оперативно-боевые задачи. И сегодня, хотя во многом требования к подготовке изменились, традиции первых «альфовцев» по-прежнему востребованы в обучении и воспитании нынешних сотрудников Управления «А» и всего Центра специального назначения ФСБ России.

В 1977 году Группа стала настолько подготовленной, что уже каждый мог не только выполнять функции бойца, но и руководить подразделением. Что, кстати, в последующем и произошло: троим моим бывшим подчиненным было поручено сформировать и организовать подготовку таких же региональных групп в Хабаровске, Краснодаре и Минске. И они справились! Получается, первая наша тридцатка стала отрядом профессиональных инструкторов, которые и сами позже принимали участие в боевых делах, и многих научили спасать и защищать людей в самых критических ситуациях.

— Вы прослужили в «Альфе» три года? Как они прошли для вас?

— Без сна, без отдыха. Круглые сутки с тобой телефон… Я понимал значимость Группы и чувствовал ответственность за людей, которых потом должен был послать на важное задание. Знал, что каждый из моих ребят должен быть сильнее, тренированнее десяти человек, вместе взятых.

— У вас были документы прикрытия? Представьтесь, пожалуйста.

— Начальник отдела Московского уголовного розыска. Ходил в гражданском. В общем-то, никогда и нигде не показывался. Даже мои друзья не знали, где я работаю. Я ни разу не засветился. Такова была особенность работы в Комитете государственной безопасности. Сейчас на лицах «альфовцев» маски. Ведь это тоже не просто так. Это необходимо, чтобы сохранить жизнь человеку, который рискует собой во имя Отечества.

«Я СОЛДАТ СВОЕЙ СТРАНЫ»

— Вы следите за жизнью «Альфы»?

— Конечно! Я горжусь подразделением, которое прошло не только достойный боевой путь, но и гражданский, стало воплощением офицерской чести России. Драматические события 1991-го и 1993-го это показали. Очень переживаю за каждую боевую операцию. За Вильнюс, за Кавказские дела. Больше всего меня потрясла гибель Толи Савельева (начальник штаба Группы «А» полковник А. Н. Савельев погиб у здания шведского посольства в Москве 20 декабря 1997 года, обменяв себя на иностранного дипломата — Авт.). Он был из моих ребят, из первых. Год не дожил до 25-летия Группы.

— Скажите, вам никогда не было в душе обидно, что после командования Группой «А» ваша офицерская судьба сложилась таким образом?

— В общем, по-человечески, наверное, да. Мне не раз говорили, да я и сам знаю, что хорошо бы иметь побольше честолюбия. Но я пограничник, солдат своей страны, и по большому счету мне было все равно, где служить России. Главное — делать это достойно. Разве я мало сделал? Формировал погранзаставу на Дальнем Востоке. С нуля создавал «Альфу», командовал пограничным округом. Был в числе тех, кто создал пограничный институт. Да бывает ли военная карьера удачнее? У нас, выпускников Алма-Атинского высшего погранучилища, была заветная мечта — закончить свою доблестную службу на границе в звании майора и непременно начальником заставы. Дальше предел мечтаний и не распространялся…