Автор: ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ

ЧЕЛОВЕК ЭПОХИ

Генерал армии Михаил Барсуков интервью не дает. Исключение бывший директор ФСБ сделал для «Спецназа России», и то не просто так: рассказать о юбиляре, Герое Советского Союза Геннадии Зайцеве.

Наша беседа проходила в офисе Ассоциации ветеранов государственной охраны «Девятичи». В ней принял участие полковник Владимир Зайцев — вице-президент Международной Ассоциации «Альфа». Собственно, он и организовал это интервью.

Незадолго до этой встречи Михаил Иванович был среди почетных гостей торжественного вечера, посвященного 45-летию Группы «А» КГБ-ФСБ. И, обращаясь к ветеранам, сказал:

— «Альфа» на определенном этапе своей истории стала политическим инструментом, орудием в руках руководителей нашего государства, которые стали распоряжаться им вопреки и, возможно, назло тому, что должно было быть на самом деле… У вас прекрасная история. Вы прекрасные, мужественные люди. Спасибо вам за службу! Спасибо за вашу боевую работу. Ваш вклад в историю «Альфы» неоценим. Каждый из вас — это фигура. Это личность! Каждый из вас — это история.

«Альфу» нужно продолжать развивать. Есть традиция, есть история, есть устои — отрывать одно от другого нельзя. А мы все — служивые люди, и мы должны эти традиции соблюдать и хранить. Поэтому хочу пожелать вам здоровья, счастья, удач, успехов, и спасибо вам за вашу трудную работу! Низкий вам поклон, — заключил Михаил Иванович.

И вот новая встреча… Теперь уже в формате интервью. Использовать ее только для записи краткого поздравления юбиляра было бы непростительной ошибкой. И, конечно, не только из-за послужного списка генерала Барсукова: офицер Кремлёвского полка, комендант Московского Кремля, начальник Главного управления охраны РФ, директор ФСБ, член Совета безопасности России. Но и в силу значения его фигуры в новейшей истории страны.

…Ставлю вопросы шире, в контексте эпохи и тех событий, что мы пережили в СССР и России, и Михаил Иванович охотно принимает такой формат интервью. Его итог: трехчасовой разговор. «Ну, ты там уберешь все лишнее», — говорит он на прощание. Но в том-то и дело, что лишнего ничего нет. Потому что это касается ближайшей истории нашей страны. Извлекать уроки из прошлого значит страховать себя от повторения трагических ошибок.

— Михаил Иванович, сколько лет вы знакомы с Геннадием Николаевичем Зайцевым?

— Я о нем слышал давно, еще с лейтенантских времен, о том, что наши выходцы из Кремлёвского полка продолжают служить, работать, приносят пользу государству, отдавая себя Родине. И, конечно, Геннадий Николаевич был у нас на слуху.

— А кем вы были на тот момент?

— В Кремлёвский полк я пришел в 1970 году. А уже в 1981-1982 годы весь Комитет знал, что командир Группы «А» — Зайцев Геннадий Николаевич, что он служил в Кремлёвском полку, начиная с рядового бойца. Вообще, существовало негласное «кремлёвское братство»: выходцы из Кремлёвского полка знали и поддерживали друг друга, обменивались информацией.

Зайцев дружил с Геннадием Дементьевичем Башкиным, комендантом Кремля в то время — он был его сослуживцем по Полку специального назначения. И мы видели это все, встречались, приветствовали Геннадия Николаевича и знали, что он наш, «полковой».

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»

Башкин Геннадий Дементьевич. Однополчанин Г. Н. Зайцева. Прошел путь от рядового Полка специального назначения до генерала.

Службу проходил заместителем коменданта и комендантом Мавзолея В. И. Ленина, заместителем начальника Девятого управления КГБ СССР — начальником отдела службы и боевой подготовки.

Был комендантом Московского Кремля, и.о. начальника Управления охраны при Аппарате Президента СССР.

С 1992 года в отставке.

 

— В качестве ремарки. Уместно ли считать Кремлёвский полк неким аналогом лейб-гвардии?

— Я, пожалуй, так бы не сказал. С точки зрения военно-исторических параллелей, может, это сравнение и к месту, но по содержанию, по сути нашей службы — нет.

Становление Кремлёвского полка пришлось на советское время. Сначала наша часть находилась в составе Рабоче-Крестьянской Красной Армии, а уже в 1936 году был создан Полк специального назначения НКВД СССР.

Репрессии, прокатившиеся по стране в тридцатых годах, не обошли стороной и Кремль, включая коменданта и командный состав полка. Были для них основания или нет, этого я не могу сказать, этим надо серьезно заниматься, разбираться.

— К слову, историки до сих пор не могут разобраться в причинах «ежовщины» или «большого террора», по определению британского историка Роберта Конквеста.

— Да. Но то, что было ослабление командного состава РККА и удар по имиджу армии — это точно на сто процентов! Так вот, когда было принято решение о передаче Кремлёвского полка в состав НКВД, изменились подходы к его формированию, комплектованию и обучению, кадровые назначения осуществлялись уже только по линии НКВД. Были заложены новые традиции — чекистские. Формирование личного состава за довоенные годы сплотило коллектив, и полк к лету 1941 года подошел хорошо организованной боевой структурой.

Командный состав подбирали из Саратовского военного училища НКВД, пограничных и других частей НКВД. На службу приходили люди с опытом чекистской работы. А чтобы стать чекистом, нужно было до трех лет провести в соответствующем коллективе.

Сейчас в Президентском полку ребята служат год-полтора, этого недостаточно, этого мало, чтобы сформировать бойца госбезопасности. И с точки зрения мировоззрения тут есть проблемы… В фонтанах купаться, как это делают некоторые бывшие десантники, — это же не геройство!

…Геннадий Николаевич Зайцев попал в эту особенную часть, которая являлась составной частью НКВД. И он прошел непростую службу с весны 1953 года. Начал рядовым солдатом, а закончил старшиной сверхсрочной службы. Командиром роты у него был Унишков Виктор Алексеевич, я его хорошо знал, застал его в полку еще в тот период, когда сам пришел в Кремль. Он был секретарем парткомиссии, а до этого являлся заместителем начальника штаба полка по службе. Опытный и подготовленный офицер, своеобразный.

— В чем?

— Не диктатор. Не крикливый, не шумливый, достаточно спокойный, больше разъяснял, а не требовал. И то, что Геннадий Николаевич, глядя на него, формировался, впитал это — заслуга именно Виктора Алексеевича. Но и замполита роты, о котором Зайцев говорит, что он для него был как отец родной.

— Алексей Петрович Волков…

— Да! Майор. Начальник смены комендатуры зданий Правительства Союза СССР. Когда я пришел в полк, командный состав был очень хорош: грамотный, толковый — учили, рассказывали, показывали… И никто не ставил себя выше других, все были на равных. Хотя требовали и спрашивали, и ругали, и наказывали — но все это, как положено, по уставу. В то время в полку и понятия не было такого, как дедовщина. И дисциплина была соответствующей. Ну, если во дворе арсенала солдат шел навстречу солдату и отдавал воинскую честь — это пример того, как была построена дисциплина.

Да, подспудно что-то случалось — люди есть люди, но когда касалось большого и серьезного, то вопросов никогда не возникало. Бойцы понимали, что они служат в Кремле!

В полку были налажены и учеба, и воспитание, и партийно-политическая работа, эта система давала возможность таким инициативным бойцам, как Геннадию Николаевичу, развиваться и идти дальше. Когда Зайцев стал сержантом (а сержант в Кремлёвском полку на уровне офицера, потому что он уже занятия проводил), он уже знал, что такое методика организации службы. Знал, как и чему обучать. Все это он перенимал у офицеров и сам, подражая им, становился наставником.

Система обучения работала в Кремлёвском полку как часы. Были курсы, которые готовили сначала специалистов, потом курсы младших офицеров, и так по возрастающей.

— Геннадий Николаевич ведь окончил экстерном десятилетку в период службы.

— Да, когда он пришел в Кремль, у него только семилетка была, и он три класса до среднего образования получил в одной из московских школ. То, что он прошел кремлёвскую школу, позволило ему в дальнейшем, когда он служил в Седьмом управлении КГБ СССР, используя полученный практический материал, применять весь этот опыт в работе с личным составом.

— Когда же вы с ним лично познакомились?

— Первый раз я с ним встретился в 1982 году. Я был на стрельбище в Купавне, и приехали сотрудники Группы «А». А перед этим мне позвонили и сказали: «Надо, Михаил Иванович, подготовиться, оцепление сделать и осуществить проческу леса».

— А кем вы были на тот момент?

— Я был начальником полковой школы. Все подготовил, сам был на стрельбище. Вот тогда мы с ним и познакомились. Постояли-поговорили… И потом он уже мне сам звонил, если возникали какие-то вопросы. Звонил не руководству, а напрямую.

Звание Героя Советского Союза он получил в 1986-м. И когда получил эту высокую награду, то пришел к Башкину Геннадию Дементьевичу, а тот пригласил уже нас. Мы пообщались в приемной. И ему (Зайцеву) было приятно, да и нам тоже, что наш сослуживец стал Героем Советского Союза.

Потом, когда началась перестройка, мы, конечно, очень огорчились, когда Зайцева перевели на должность заместителя начальника Седьмого управления КГБ СССР. Деталей я не знаю, но, наверное, у руководства «семерки» и Комитета были свои взгляды на происходящее. События, которые потом начались, сблизили нас с Геннадием Николаевичем…

С приходом к власти Горбачёва начались большие подвижки, связанные с различными уступками Западу и конкретно США. Конечно, дела и события перестройки воспринимались в Комитете весьма и весьма неоднозначно. Да, мы понимали, что дальнейшая конфронтация ради конфронтации ни к чему хорошему не приведет. В равной степени это относится к политике уступок ради уступок.

— При Горбачёве Советский Союз сдавал одну позицию за другой…

— Свои интересы надо отстаивать. Да, нужно договариваться. Но если сегодня не договорились — давайте попробуем завтра. И оснований для того, чтобы идти на неоправданные уступки, не было. Если говорить о внутренней политике, то реформы были необходимы, но идти можно было разными путями: горбачёвским или «китайским». В одном случае, погиб Советский Союз, во втором — Китай был сохранен и вышел в мировые лидеры.

В нашей чекистской среде… нельзя сказать, что был один «одобрям-с», и все! Нет, мы все видели и между собой обсуждали драматическое развитие ситуации в центре и на местах. Но по понятным причинам вынести это «на публику» мы не могли.

— Бытует такое мнение, что КГБ является виновником гибели СССР. При этом забывают, что КГБ являлся «вооруженным отрядом» Компартии. А во главе КПСС встали деятели, которые под видом перестройки вели дело к уничтожению страны — Горбачёв, Яковлев и Шеварднадзе. Между тем, и об этом мало кто знает, начиная с Хрущева агентурная работа в партийной среде была строжайше запрещена. Как было сказано, выше партии никого нет!

— Вербовать не могли партийных и даже комсомольских функционеров разного уровня. Но все равно это было, потому что без агентуры информацию добывать очень сложно…

Во время СССР районные отделы КГБ были малюсенькими по численному составу. Областной центр-то покруче! Там и управления побольше были, а здесь — пять-девять человек: начальник, его заместитель, водитель, секретарь и один оперативник. И приходилось заниматься и сбором информации, и проверкой, и профилактикой. Досье на всех не подготовишь. Кто «на земле» работал, тот знает — это каторга, а спрос был достаточно серьезный.

Но мы немножко в сторону отошли… 1991 год, уже начался Новоогарёвский процесс. Шли сложные переговоры, потому что вопрос о том, что СССР начинает разваливаться, уже был у всех на слуху, центробежные процессы шли полным ходом — в Закавказье и Прибалтике. Причем национализм и сепаратизм получили активное развитие на территории РСФСР: Татария, Башкирия, Северный Кавказ, Урал, Дальний Восток…

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»

Новоогарёвский процесс — формирование нового союзного договора из-за назревшего кризиса между союзными республиками СССР. Начатый в апреле 1991 года, получил свое имя по названию подмосковной резиденции Михаила Горбачёва в Ново-Огарёво.

В нем принимали участие девять союзных республик: РСФСР, Украинская ССР, Белорусская ССР, Казахская ССР, Узбекская ССР, Азербайджанская ССР, Таджикская ССР, Киргизская ССР и Туркменская ССР, а также союзный центр как самостоятельный участник дискуссий.

 

Процесс нарушал действующую Конституцию СССР (ст. 173 и 174), так как любые изменения конституционного строя СССР могли осуществляться только большинством в две трети депутатов Съезда народных депутатов СССР, а сама Конституция была высшим законодательным актом СССР.

В марте 1991 года Новоогарёвский процесс закончился практически ничем, потому что ни до чего не договорились. Подписание нового союзного договора было просто оттянуто, и дальше дело зашло в тупик. Прибалты уже в 1991 году не приехали на Съезд народных депутатов СССР, примерно также стали «подвигаться» и другие республики, кроме Средней Азии.

Соответственно, надо было действовать — так или иначе, но действовать! Вот в этот период в КГБ лучше всего знали ситуацию в стране и давали ей трезвую оценку. 10 апреля 1991 года было принято решение о формировании Управления спецчастями войск КГБ СССР. То есть в оперативное управление вошли те воинские части, которые бы служили вооруженной составляющей в КГБ. Это управление возглавил генерал-майор Коленчук Иван Петрович.

Под его руку перевели: 103-ю воздушно-десантную, 48-ю и 77-ю мотострелковые дивизии, 27-ю бригаду, 1-ю отдельную бригаду и 15-ю бригаду специального назначения. Они позволили бы без привлечения армии наводить порядок.

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»

Коленчук Иван Петрович, генерал-майор. В органах госбезопасности с 1965 года. Проходил службу в Пограничных войсках КГБ СССР с 1965-го по 1983 год. Заместитель начальника заставы — начальник 129-го Пржевальского погранотряда.

Командир Отдельного Краснознаменного Кремлёвского полка с ноября 1984-го по ноябрь 1988 года.

Секретарь парткома Девятого управления КГБ в 1988-1991 годы. Начальник Управления спецвойск КГБ СССР.

 

— Создание Управления «СЧ» было инициативой руководства Комитета?

— Думаю, да. Это отрабатывалось в Комитете, программа была просто утверждена постановлением №162-44 Совета министров СССР. Решение было логично вытекающим из той ситуации, которая тогда сложилась. И вот во время августовского путча Комитет использовал эти части.

Однако до создания Управления «СЧ» и назначения Коленчука происходили ведь события и другого порядка, драматические — в Карабахе, Сумгаите, Баку. Потом трагические события в Риге и Вильнюсе. Кто «Альфу» в Вильнюс посылал? Они что, сами туда поехали? Конечно, нет. Был приказ, было решение руководства страны, а потом все, начиная с Горбачёва, от него открестились. По отношению к военным это было прямое предательство! Оно прощаться никоим образом не должно.

— Когда из Вильнюса доставили тело убитого лейтенанта Шатских, то его встречал только командир Группы «А» Виктор Фёдорович Карпухин и отец погибшего, полковник-пограничник Виктор Алексеевич Шатских.

— Вот об этом и речь. Нельзя же офицера предавать! Офицер на то и офицер-защитник, когда он чувствует, что за ним стена, на которую можно опереться и которая защищает. А человек за Родину себя отдает, а потом остается один на один со всеми проблемами.

— Путин в этом отношении полная противоположность Горбачёву… Это показали война на Северном Кавказе, «Норд-Ост», Крым, Сирия и много другое.

— Ну, а потом так судьба закрутилась, что мы оказались в этом водовороте — Борис Николаевич пришел уже в Кремль сразу же после возращения Горбачёва из Фороса. У них там же и состоялась встреча. Это было примерно 24 августа, мы уже поняли тогда, что, видимо, Советский Союз и Горбачёв как его президент приказали долго жить…

24 августа я получил команду поднять флаг Российской Федерации над Кремлём. И в 14-м корпусе Горбачёв сам дал команду выделить Ельцину кабинет. И этот кабинет с 24 августа практически стал рабочим местом президента России. Правда, Борис Николаевич не так часто туда приезжал — был, в основном, в Белом доме. Но по факту это было так.

События сложились таким образом, что Горбачёву нужно было сдавать власть, и он выторговывал для себя льготы и привилегии. Было принято решение о роспуске КГБ (его принял Горбачёв). Это был еще один удар по стране. Сотрудников Комитета в Москве и регионах вышвырнули за штат, и мы не знали, чем это все в дальнейшем закончится.

8 декабря были подписаны Беловежские соглашения. К тому моменту было уже понятно, что руководство России, Украины и Белоруссии не могут найти общий язык относительно сохранения единого государства.

В одном из интервью Николай Сергеевич Леонов, экс-руководитель аналитического управления КГБ СССР, рассказал, что лично предлагал Крючкову: «Надо так сделать, чтобы Ельцин стал вместо Горбачёва, и тогда он сохранит СССР, все пойдет». Но решение это не состоялось.

КГБ ПРЕДУПРЕЖДАЛО РУКОВОДСТВО СТРАНЫ О РАЗВАЛЕ СССР

«Мы, работники КГБ, понимали, что у людей, вошедших в ГКЧП, нет никакой возможности восстановить контроль в стране. Едучи в машине с Крючковым, я говорил: «Владимир Александрович, вы же будете сейчас беседовать с Ельциным, предложите ему стать президентом СССР вместо Горбачёва. Пока Ельцин и Горбачёв ведут борьбу между собой, бессмысленно говорить о спасении государства, так предложите Ельцину занять высший пост, потому что, какой бы Ельцин ни был здоровый, он все равно скоро уйдет, а мы сохраним СССР».

Ведь тогда Ельцин был очень популярен в народе, а у Горбачёва уже не было никакого авторитета. Потому я советовал Крючкову предложить Ельцину провести версию выборов президента СССР. Сказал об этом Крючков Ельцину или не сказал, я не знаю, поскольку, повторюсь, они беседовали за закрытыми дверями. Но разговор этот у меня с Крючковым был. Из чего я заключаю, что переговоры с Ельциным у Крючкова все время шли, а о закулисной стороне ГКЧП ни один его член до конца в своих мемуарах всей правды не написал».

«Генерал госбезопасности Николай Леонов — о конце Советского Союза». Газета «Версия» от 17.12.2018.

А дальше события 25 декабря… Я помню этот «прекрасный день», когда Ельцин практически принял власть от Горбачёва. Михаил Сергеевич утром в 12 часов заявил, что он слагает полномочия президента Советского Союза в силу невозможности исполнения обязанностей.

— Так понимаю, для вас это уже не было неожиданностью. Вы были готовы.

— Мы были готовы, однако, не знали, когда это все состоится. После 25 числа, когда Горбачёв покинул Кремль, он больше в Кремль не возвращался. Перед этим провел переговоры с главой МИД ФРГ Гансом-Дитрихом Геншером и президентом США Джорджем Бушем, где сказал, что он складывает с себя полномочия президента и будет оставаться в политике. Разговоры были короткие, мы их обеспечивали, но чем там дальше заканчивалось, я не в курсе.

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»

23 октября 1991 года было объявлено о ликвидации КГБ СССР. На его базе были созданы три организации — Межреспубликанская служба безопасности, Центральная служба разведки СССР и Комитет по охране государственной границы СССР.

Данные органы были подчинены напрямую президенту СССР Михаилу Горбачёву и упразднены в конце 1991-го — начале 1992 года в связи с прекращением существования СССР.

МСБ координировала работу республиканских служб безопасности и проведение согласованной с ними контрразведывательной деятельности. С 6 ноября 1991 года структуру возглавлял Вадим Бакатин. 15 января 1992 года он был освобожден от должности в связи с ликвидацией МСБ.

ЦСР просуществовала всего несколько недель. Формально она была ликвидирована 18 декабря 1991 года. Ее возглавлял Евгений Примаков, ставший первым гражданским руководителем внешней разведки. Он же после распада СССР возглавил Службу внешней разведки России, потом стал министром иностранных дел и российским премьер-министром.

 

— Все-таки роль Горбачёва роковая? Будь на его месте другой руководитель, Союз можно было сохранить? Или же Советский Союз был обречен в силу целого ряда причин системного характера?

— Думаю, что можно было сохранить. Нам внушали, что экономика стагнирует, что производство падает, и везде все плохо. Я разговаривал с бывшим министром металлургии СССР Колпаковым Серафимом Васильевичем. Мы с ним спорили, и когда я ему привел свои доводы, он ответил: «Михаил Иванович, я тебе официально заявляю, что каждый год прибавляли три миллиона тонн стали. Мы делали ремонт заводов, вводили девять прокатных станов в строй каждый год. Мы модернизировали производства. Мы ни в коем случае не отставали от Запада».

— Как вы отреагировали на это?

— Для меня это было откровением, потому что из прочтения перестроечной прессы возникало представление, что у нас все — конец наступает! А конец наступил потом, когда все посыпалось на государственно-политическом уровне. Естественно, этому способствовал и приход Горбачёва, и его политика шатания и расшатывания.

— Итак, Горбачёв ушел…

— Пришел Борис Николаевич. Стал работать. Одним из первых указов был переподчинение Группы «Альфа» лично себе. «Альфа» и «Вымпел» ушли под личное крыло президента и были введены в состав Главного управления охраны (ГУО), в котором я имел честь служить. Я не был тогда начальником, но я был комендантом Кремля. А начальником был Редкобородый Владимир Степанович. И, начиная с февраля-марта, мы стали «принимать хозяйство».

Надо сказать, что потом, когда я сам возглавил управление, я старался поближе познакомиться с командным составом «Альфы». Тогда Группу возглавлял Головатов Михаил Васильевич, его заместителем был Гончаров Сергей Алексеевич. С ними в связке были опытные офицеры — Мирошниченко, Савельев, Гуменный и другие. Умные, вдумчивые ребята.

Так вот, Ельцин подписал этот указ, наверное, принимая во внимание только то, что Группа «Альфа» дважды угрожала его безопасности. Косвенно. Понятно, что они не предпринимали никаких действий, но он боялся подразделения. То ли они будут арестовывать его на даче в Архангельском, то ли штурмовать Белый дом.

В событиях 19 августа возле дачи в Архангельском принимал участие Владимир Николаевич Зайцев. И был там такой сотрудник КГБ, Саша Кулеш. В то время он работал у Бориса Николаевича в выездной охране. В Архангельском они несли службу, и он увидел своего сослуживца по «семерке»: «А ты чего здесь?» — «Да, вот ведем наружное наблюдение». И он быстро побежал к Коржакову: вон, «Альфа» появилась, уже крутится тут. И тогда Ельцина решили срочно вытаскивать — и вытащили, доставив в Белый дом.