Автор: ОКСАНА СЕЛИВАНЕЦ

ЛЕПЕШИНСКАЯ ДВОРЯНКА БОЛЬШОГО ТЕАТРА

ДВОРЯНКА БОЛЬШОГО ТЕАТРА

Вот как отзывается о Лепешинской балерина и актриса Илзе Лиепа: «Во многом именно Ольга Лепешинская стала законодательницей стиля, который называют «московским». Стиля, в котором, не в ущерб классике, темперамент брызжет просто на двести процентов. Балерина лучезарного, радостного обаяния. Она была любима, почитаема. Родившаяся практически в один год с революцией, расцвет ее творчества пришелся на становление Советского государства и она во много стала символом этого государства.

Ольга Лепешинская носила звание Народной артистки СССР, была четырежды лауреатом Сталинской премии. Но самое главное — она была немыслимо любима зрителями и я не ошибусь, если скажу, что всей страной, потому что в то время открытки с ее изображением продавались в киосках рядом с открытками наших кинодив — Орловой, Ладыниной, Целиковской. Лепешинскую знала вся страна, причем в те времена балет снимали очень мало. А те, кто хоть раз видел ее на сцене, не могли забыть эту балерину уже никогда.

С первых шагов в профессии она была и умная, и упорная, и работоспособная, и сумела превратить все свои недостатки в достоинства. Про себя она говорила: «Я должна танцевать быстро, чтобы меня не успели разглядеть». Так и делала, исполняя сложные классические вариации в невероятных темпах, когда даже знаменитый Юрий Файер не успевал за балериной. Лепешинская была во многом первооткрывателем сложнейших дуэтных элементов, которые подчас даже не имели названия до того, пока их не исполнила Ольга Васильевна».

…К себе Лепешинская была критична, хотя, конечно, цену свою знала. Говорила об Улановой, что по таланту они «отстояли друг от друга на километры». И что рядом с ней могла встать только Семёнова, обликом напоминавшая античную богиню.

— Я танцевала… ну как вам сказать — никогда не лучше Улановой, никогда не лучше Семёновой, конечно, гораздо хуже, но я — Лепешинская. Какая есть — такая есть. Могло мое исполнение не нравиться, но я, правда, обладала природной техникой. Единственное, что владело мною на спектаклях, — это радость танца. Я ведь так хотела танцевать, что в балете «Дон Кихот» меня порой держали за платье, чтобы я раньше времени не выскочила на сцену! Потому что звучала такая музыка… ну не могла я стоять на месте.

Еще раз процитирую партнера Лепешинской Петра Гусева: «При ее виртуозной, совершенной технике недоступного не было». Но, конечно, самой великолепной и до сих пор непревзойденной осталась ее фееричная Китри в «Дон Кихоте». И такой же непревзойденной она была в «Хозяйке гостиницы». После премьеры этого балета великий актер Анатолий Кторов сказал: «Это невероятно, но я слышал сегодня весь текст Гольдони».

— Наше поколение вообще отличалось редкой разноплановостью дарований, — говорила Ольга Васильевна. — Была одухотворенная, тонкая Боголюбская, была Головкина — знаменитый вихрь фуэте, была столь проникновенная в своих образах Чорохова… На смену им пришли Карельская, Марина Кондратьева — воздушная, легкая, как пушинка, потом очень интересная балерина Стручкова, Наталья Бессмертнова, чей талант я высоко ценю… А затем на сцену буквально ворвалась Плисецкая, открывшая какую-то новую страницу в истории балета Большого театра…

ВТОРАЯ ЖИЗНЬ В ИСКУССТВЕ

Покинув сцену, Лепешинская не сломалась, а смогла продолжить творчество, но уже в другом качестве. Ее кипучая энергия не могла оставаться без дела. Как педагог, дебютировала в Вечном городе. Римская академия танца «Санта Чечилия» через наше посольство обратилась к балерине с просьбой провести с ученицами несколько показательных уроков, она согласилась, взяла класс и стала работать. Так началась ее педагогическая жизнь в искусстве.

Затем по инициативе режиссера Вальтера Фельзенштейна Лепешинская создавала совместно с Томом Шиллингом балетную труппу в берлинском театре Komische Oper, которой отдала почти десять лет свой жизни. Так она стала представителем советского балета на немецкой земле.

После Ольга Васильевна преподавала в Дрездене, Штутгарте, Мюнхене, Будапеште, Вене, Белграде, Стокгольме, Нью-Йорке, Токио. Стала почетным гражданином и Западного, и Восточного Берлина, Белграда и Стокгольма, ряда других городов. «Я объездила весь мир, — говорит она, — не была только в Австралии». Ну и в Африке, добавим от себя.

Ольга Васильевна — первый представитель советского балета, награжденный в Швеции почетной медалью имени Карины Ари, известной шведской балерины.

Много лет являлась заместителем председателя Комитета советских женщин, заместителем председателя правления общества дружбы «СССР — Япония», членом правления общества «СССР — США».

Более полвека, еще с довоенных времен, Лепешинская была заместителем главы Центрального дома работников искусств. В этом доме на Пушечной улице она получила свой первый выговор за организацию выставки никому не известного тогда художника Ильи Глазунова, называвшего потом Лепешинскую своей «крестной матерью в искусстве».

В течение долгих лет состояла председателем оргкомитета Международного конкурса артистов балета и хореографов, затем — его почетным председателем. С 1991 года являлась президентом Российской хореографической ассоциации.

К слову, эта творческая организация была создана по просьбам маленьких ребятишек, с которыми великая балерина встретилась в Орле. Они просили придумать организацию, которая объединила бы все виды хореографического искусства — от бальных танцев до полнометражных балетов.

Среди регалий и званий Лепешинской — звания академика Международной академии творчества, действительного члена четырех иностранных академий, «членкор» Академии искусств Германии, доктор гуманитарных наук Филиппин.

Она была награждена орденами и медалями Албании, Германии, Венгрии, Румынии, Швеции, Югославии. Лепешинская — единственный в бывшем Советском Союзе кавалер высшего ордена Филиппин. Она отмечена Большим янтарным крестом Русской академии искусствоведения и музыкального исполнительства («За Талант, Труд, Честь и Постоянство»).

Более полувека Ольга Васильевна возглавляла государственную экзаменационную комиссию на кафедре хореографии ГИТИСа. В 1996 году Лепешинская была избрана председателем правления Центрального Дома работников искусств, с 2003 года являлась почетным председателем ЦДРИ.

«МОЙ БОГ — ВО МНЕ»

Уроженка Киева — прекрасного города, уничтоженного войной. Дворянка и внучка «народовольца». Комсомолка и член ВКП (б), переставшая с возрастом верить в лозунги и штампы, но оставшаяся верной идеалам своей молодости.

Балетмейстер Ростислав Захаров вспоминал: «…Она, надев высокие сапоги и ватник, спускалась в шахту строившегося тогда метро, рыла котлован под новое здание на Каляевской улице, в дружной молодежной ватаге ездила копать картошку. И тут же, буквально на следующий день, сменив сапоги на атласные туфельки, выходила на сцену сказочной принцессой».

Ее девочкой качал Ленин на ноге; она была идейной, абсолютный продукт той великой и страшной эпохи. Fraternite, egalite, liberte… Тогда, по словам Лепешинской, это вызывало такой энтузиазм, такой восторг! Быть равными, чувствовать себя братьями независимо от профессии… Занимаясь высоким искусством, быть близким народу, видя, что ему балетное творчество интересно и необходимо.

Несмотря на «балетные галеры», Лепешинская активно занималась общественной деятельностью, избиралась депутатом Моссовета. Отлично стреляла, была «Ворошиловским стрелком».

— Галина Сергеевна Уланова стояла выше этого, а я — сейчас это трудно, наверное, понять? — всегда старалась искупить свое дворянское происхождение… Мне было важно доказать, что я на 150 процентов своя, что я на 150 процентов комсомолка… Сейчас смешно…

«Верит ли она в Бога?» — спросил ее как-то великий Козловский, сам человек глубоко верующий. Лепешинская ответила словами Улановой: «Мой Бог — во мне». И много позднее, вспоминая этот разговор, Ольга Васильевна уточнила:

— Меня не научили молиться, и ни к чему мне делать вид, что я верующая в общепринятом смысле этого слова. У меня есть Библия. И сейчас я значительно легче ее воспринимаю. Раньше, как комсомолец, я это отвергала вообще!

Но однажды к Лепешинской пришло ощущение Творца. Произошло это в Италии, в Basilica Sancti Petri (Рим), перед шедевром Микеланджело — мраморной «Пьетой», Девой Марией с усопшим сыном Иисусом, лежащим на ее коленях.

Стоя перед этим изваянием, Лепешинская почувствовала: есть нечто необъяснимое, что зовется Богом. И в последующем, отвечая на вопросы о своем отношении к Вере, она не раскрывалась, но говорила: «Сейчас я не атеистка».

Себя Лепешинская считала человеком счастливым, несмотря на беды: в их ряду арест второго мужа и тети, сестры отца. Смерть второго супруга она не смогла вынести. А мужем ее был сталинский начальник Генштаба на исходе войны генерал армии Алексей Антонов, возглавлявший штаб Объединенных вооруженных сил стран Организации Варшавского договора.

В 1956 году после одного из приемов в Кремле Ольга Васильевна вышла на улицу. Моросил дождь, а машины за ней почему-то не прислали. Вышедший следом человек в военной форме, увидев ее растерянность, предложил подвезти. Ольга Васильевна понятия не имела, что рядом с ней крупный военачальник, генерал армии Алексей Иннокентьевич Антонов, а ее спутник и не думал, что едет с известной артисткой Ольгой Лепешинской. Короткий разговор в пути положил начало большому чувству. Вскоре они стали мужем и женой.

Это была удивительная и красивая пара. Стройный, благородной внешности генерал и невысокая, хрупкая балерина. Они очень любили и берегли друг друга. Друзья по-доброму завидовали, наблюдая, как Антонов и Лепешинская, словно два голубка, общаются на французском, а по вечерам частенько собирались в их гостеприимном доме.

Алексей Иннокентьевич знал французский язык, любил музыку.

— Когда он работал на даче, мы тихо включали Шопена или Рахманинова. Около семи лет продолжалась наша совместная жизнь. И только… У него тромб попал в сердце. А у хирурга не хватило смелости разрезать сердце — делать такую серьезную операцию «самому «Антонову».

Испытав во время похорон сильнейший стресс, Ольга Васильевна на время потеряла зрение, после чего была вынуждена покинуть сцену. Произошло это летом 1962 года.

— Эти похороны, молчаливая толпа, заполнившая Красную площадь с портретами моего мужа, руководители на Мавзолее… Нет, я не смогла это вынести! Когда мужа хоронили — его прах положили в Кремлёвской стене, — было очень жарко. И я вдруг стала терять зрение. Видела только черное солнце и то, как Брежнев вынул из кармана платок. И все, темнота… Друзья моего мужа повезли меня домой. Я пролежала месяц. Зрение медленно-медленно возвращалось…

Муж был удивительным, прекрасным человеком. У него была редкой красоты поэтичная душа… Представляете, он в молодости даже хотел быть лесником!.. Мы были вместе до самой его смерти — семь лет, и это были самые счастливые годы моей жизни… Знаете, это что-то необыкновенное, когда у тебя есть человек, который всегда рядом — утром, вечером, днем…

В 1963 году правительство отправило Ольгу Васильевну для лечения в Италию. Зрение ей удалось восстановить, но еще некоторое время ей требовалось постоянное наблюдение врачей. Но главное и трагичное было то, что после смерти мужа из танца Лепешинской ушла радость, заставлявшая зрителей плакать и смеяться во время ее выступлений…

Однако, по словам Лепешинской, хорошего в ее жизни было все-таки больше, и оно, это хорошее, удерживало, удержало ее на плаву и позволило идти дальше.

Под конец жизни она частенько вспоминала слова Фаины Георгиевны Раневской, с которой они были дружны: «Хорошо, что я такая старая, — я еще помню порядочных людей».

А еще печалилась, что у нее не было детей…

НА ПОРОГЕ ВЕЧНОСТИ

Последние годы жизни великая балерина болела. Жила в уединенном «затворе» в своей большой квартире на 1-й Тверской-Ямской улице, около метро «Белорусская».

С ней же проживала Ариадна Москаленко, она же Рита — экономка, подруга, названая сестра, ставшая совладелицей квартиры. Более пятидесяти лет они были вместе. Вместе состарились. И почти вместе — умерли…

Как выяснилось, вокруг богатой квартиры, стоимостью в несколько миллионов долларов, в последние годы и особенно месяцы жизни Лепешинской велась ожесточенная возня и крутились оборотистые личности, отвадившие от дома старых друзей и поклонников.

«На кону» были богатейшее собрание картин (Поленов, Клевер, Айвазовский, Коровин, Боровиковский, голландские мастера, рисунок Лермонтова), награды, драгоценности, дорогие меха и наряды, антиквариат, книги с автографами великих современников. Ну и, конечно, крупные суммы на банковском счету.

В узком кругу знакомых Лепешинской находились оборотистые «доброжелатели». Они втирались в доверие к ней и Рите, учреждали фонды ее имени, получали автомобили и жаждали завещания на все ее имущество.

Великая прима умерла в одиночестве 20 декабря 2008 года.

Не хочу пересказывать все те темные и ужасные слухи об угасании и смерти Лепешинской, ее завещании, денежных накоплениях и имуществе, — слухи, ходившие в нашем балетном мире и ставшие достоянием прессы и общественности.

«Самое ужасное, что теперь не будет ни фондов хранения, где могли быть собраны бесценные реликвии эпохи, ни музея-квартиры», — констатировали журналисты программы «Вести» ВГТРК в сюжете-расследовании «Загадочная смерть великой Ольги Лепешинской».

Документы — письма, фото, награды, то есть самую заметную и доказуемую, не считая квартиры, часть наследства, — наследники через три месяца после смерти балерины, в разгар скандалов в СМИ, передали Государственному центральному театральному музею имени Бахрушина.

Кроме орденов, музею досталось несколько личных вещей балерины — пальто, чашка, пудреница, сувенирные спички, мини-дневник, пуанты, сумочки, бижутерия… Письма, фотографии… Всего около двух тысяч документов.

Золотые часы последнего мужа Лепешинской — генерала армии Антонова, подарок маршала Малиновского, — теперь хранятся в музее Вооруженных Сил РФ.

Ее кремировали и похоронили на старинном Введенском («немецком») кладбище в Лефортово, в одной могиле с дорогой ее сердцу Ритой.

Вспоминаются слова Александра Галича:

Вот и смолкли клевета и споры,

Словно взят у вечности отгул…

А над гробом встали мародеры,

И несут почетный караул… Ка-ра-ул!

…В своем последнем интервью, оценивая прожитые годы, Ольга Васильевна сказала Владимиру Васильеву:

— Все-таки главное в твоей прожитой жизни — это Большой театр. Но тот театр, который я люблю. Который Уланова любила, который Семёнова боготворила, — потому что он был велик! И та квадрига, которая на нем, и тот управляющий это квадригой для нас значит очень много. Посмотрите на потолок Большого театра, приходя в него, что делаете вы? Посмотрите — «живут» все девять муз… И каждая для тебя имеет значение. А самое важное — это та, которую ты танцуешь. Это превращает тебя в человека обожающего, любящего все то, что имеет отношение к балету…

«Попрыгунья-стрекоза», как называл ее Сталин. Она смогла воплотить образ идеальной женщины страны Советов с ее искренней верой в то, что мир можно изменить своими руками и счастливое будущее обязательно настанет. И стала свидетелем и строительства этого нового мира, и его разрушения.

Лепешинская прожила яркую и насыщенную жизнь. Народная артистка СССР. Обладательница четырех Сталинских премий. Среди ее государственных наград семь орденов, советских и российских: Ленина, Октябрьской Революции, два Трудового Красного Знамени, Почёта, «За заслуги перед Отечеством» II и III степеней.

И прочая, и прочая.

Но все это, по сути, мишура — как и пошедшее прахом ее наследство, попавшее в чужие и алчные руки, — по сравнению с той благодарной памятью, которую Ольга Васильевна Лепешинская оставила о себе, став одним из непреходящих символов Русского, советского балета.

АРОМАТ ЛАНДЫШЕЙ

Еще в 1930-е все друзья и знакомые знали, что любимые духи Олечки Лепешинской — «Arpege» Lanvin. Она была очарована их ароматом — тонким, нежным, с нотами ирисов и ее любимых ландышей.

Много лет Лепешинская пользовалась только «Arpege». Но в 1943 году, в разгар войны, был поставлен балет «Алые паруса». Роль Ассоль создавалась специально для Лепешинской, с учетом ее возможностей. После войны она объехала с ним всю Европу. Гастроли у нее случались каждый год, и однажды в Париже ей довелось попробовать «Diorissimo» Christian Dior.

Об этом увлечении очень хорошо написала Елена Прокофьева: «Если в «Arpege» ландыши были растворены в сиянии альдегидов, в ирисовом тумане, вплетены в тонкий узор других ароматов, то в «Diorissimo» они были главной нотой. И нежность альдегидов в них была, но не более, чем утренней росой в чашечках цветов. И тонкий бергамотовый звон, и легчайшая сладость, и горьковато-зеленая мшистая база, как будто эти ландыши даже не в букете еще, а растут в лесу — все в «Diorissimo» было живым, настоящим. Даже не верилось, что такое чудо можно было создать, что ландыши вместе с лесной поляной можно заключить в миниатюрный флакончик.

Отныне ничего, кроме «Diorissimo», Ольга Васильевна не признавала. Она обожала ландыши, а в «Diorissimo» могла получить их аромат в любое время года. Они были ее релаксантом, ее утешением. Достаточно было вдохнуть аромат — и она уносилась из дома, где не было у нее никого родного и близкого, из больниц, из унизительного чувства старения и немощи тела, привыкшего быть покорным инструментом балерины…

Она понимала, что люди, которые сейчас ее окружают, после ее смерти будут драться за ее наследство. А для нее высшей драгоценностью были несколько памятных вещиц и аромат ландышей из флакончика «Diorissimo». Аромат, возвращающий юность и чувство, будто снова возможно все. Даже любовь. Прекрасная иллюзия, которую дарят духи…» («Ароматы балета: ландыши для Ольги Лепешинской»).

Лефортово. Введенское кладбище, «московский Пер-Лашез».

Мраморный барельеф балерины во весь рост на черном граните. Весной я принесу Лепешинской букетик первых ландышей… И тогда, пожалуй, этот очерк будет для меня завершен.

Автор — артистка Театра «Кремлёвский балет». 

 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!