Автор: АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВ

ДВАЖДЫ РОЖДЁННЫЙ

Страна должна знать своих героев. Это аксиома. Она вроде бы не требует доказательств. Однако, к сожалению, часто бывает так, что человек, совершивший мужественный поступок, оказывается в тени событий или даже предается забвению, а вместо него признание и высокую награду получают совершенно другие личности.

Так произошло с ветераном Группы «А» Александром Николаевичем Плюсниным. Мастером спорта СССР и многократным чемпионом КГБ СССР по самбо. Героем штурма дворца Амина. Долгое время его имя проходило лишь строчкой в разных материалах, посвященных операции «Байкал-79». Ну, а уж о том, чтобы назвать вещи своими именами — кто, собственно, поставил финальную точку, ликвидировав кровавого афганского диктатора, об этом и речи не могло быть. Хотя об этом прекрасно знали в подразделении.

Вообще, мы равнялись на этих уникальных людей — героев штурма дворца Амина. Тех, кто, собственно, сделал имя «Альфе». Кстати, совершенное ими в Кабуле говорит и о качественном подборе в Группу «А».

…И вот наступил декабрь 2009 года. 30-летие штурма Тадж-Бека и ввода Советских войск в Афганистан. Государство постаралось не заметить этой даты. Что ж, у политиков свои резоны, свои разборки, но мы, офицеры спецназа, не могли пройти мимо, не могли предать своих старших товарищей, выполнивших приказ руководства страны. Вот почему Международная Ассоциация ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» устроила тогда торжественный прием в Музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе, собрав практически всех участников тех исторических событий декабря 1979 года.

Был среди них и Александр Николаевич Плюснин. До этого он впервые за многие годы нарушил вынужденное молчание, дав первое в своей жизни интервью, правдивое и яркое, журналу «Братишка», в котором поведал о себе. Затем была публикация в «Спецназе России».

Сегодня я хочу рассказать об этом уникальном человеке — примере в бою и спортивной борьбе. И не только в силу дружеских отношений с ним, которыми горжусь, но по причине иного рода: страна должна знать своих настоящих героев. И тех, кто прошел Афганистан, и тех, кто не жалел жизни во время двух «чеченских» кампаний. И кто сейчас отправляется на задание — честь им и слава!

«Я МЕЧТАЛ О СЛУЖБЕ В КГБ»

Родился Александр Плюснин в поселке Аше на берегу Чёрного моря. Детство и юность прошли, как у большинства детей Советского Союза: пионерская организация, комсомол, интернациональное воспитание. Послевоенное поколение, выросшее на героях Великой Отечественной войны и патриотических фильмах о Чапаеве, Щорсе и т. д. — оно было заряжено на служение Родине, служение советскому народу. А спорт в жизни был той важной, неотъемлемой составляющей, без которой не обходился ни один уважающий себя парень.

«Я мечтал о службе в «органах» еще до армии, — говорит о себе Александр Плюснин. — Готовился, усиленно занимался спортом. В Ростове-на-Дону, где учился, был призером по самбо города и области. Срочную службу проходил на Черноморском флоте, в единственной в Советском Союзе водолазной школе, а в 1969-м меня направили на Краснознаменную Каспийскую флотилию, в школу боевых пловцов. Уровень секретности там был таков, что позже, в Москве, куда я прибыл работать, меня около года не могли поставить на воинский учет в военкомате.

В 1972-м я приехал в штаб ВМФ ГРУ. Там мне сказали: такие люди, с такой подготовкой и данными нам нужны, но… из-за отсутствия у меня московской прописки на службу не взяли. Я устроился на ЗИЛ, работал сварщиком, женился в 1973-м и обрел прописку в Москве. Занятий спортом не прерывал, а с 1975 года усиленно занимался карате.

В конце 1974 года меня зачислили в «девятку», где я три года работал в охране правительства. Хорошо помню, как по четвергам собиралось Политбюро ЦК. Я стоял у дверей зала заседаний. В один из таких четвергов, в мое дежурство, сняли Председателя Президиума Верховного Совета СССР Николая Подгорного. Все прошло на удивление быстро. Через десять минут после начала заседания Подгорный вышел из зала, хлопнул стакан, выматерился и… больше в Кремле его не видели».

Произошло это 16 июня 1977 года. В преддверии очередного съезда КПСС ближний круг сторонников Брежнева опасался, что Подгорный, воспользовавшись ухудшением его здоровья, может выступить с претензией на пост лидера партии.

Дополнить портрет Александра Николаевича мне хотелось бы словами одного из старейшин клуба «Самбо-70», мастера спорта международного класса по самбо и дзюдо Хабиба Зарипова, автора очерка «Дело Плюснина»:

«В один из дней 1972 года Чемпион мира и шестикратный Чемпион СССР по самбо Давид Рудман познакомил меня с Александром: передо мной стоял «несгораемый шкаф». При росте 172 см и весе 82 кг выглядел потрясно: в нем было что-то восточное — темноволосый, с карими глазами, он излучал теплоту и несокрушимую мощь русского богатыря. Это был двигательно-одаренный, хорошо координированный и физически развитый парень — он был способен, непрерывно выполняя фляки, с легкостью преодолевать расстояние, равное двум борцовским коврам.

Обычно после разминки мы делились на две команды человек по двадцать и зарубались в регби. Это была не игра, а великая битва. Наряду с «мамонтами» (тяжеловесами) Борисом Антоновым, Игорем Овчинниковым, Григорием Никишкиным, рубились средневесы — Андрей Сабуров, Владимир Миронов, Александр Громов, Давид Рудман, — и «мухачи» (легковесы) — Виктор Астахов, Сергей Громов, Сергей Орлов.

Частенько мы с Сашей оказывались по одну сторону баррикад. Когда мяч попадал к нему в руки, мы наблюдали фантастическую картину: он словно пантера, полагаясь на какое-то звериное чувство, совершал обманные финты, безошибочно преодолевал защиту из шести-восьми человек и всегда попадал в цель. В этой сече доставалось всем, даже Давиду Рудману.

Летом Сашок вызывал восхищение у товарищей своей бесшабашностью, прыгая в воду с недоступных другим высот. Как-то раз на одной из тренировок в ЦСКА занятия штангистов были прерваны выходкой Плюснина: он подошел к штанге в 120 кг и запросто поднял ее над головой. Тут же подлетели тренеры выяснять, кто такой. После длительной беседы вынесли вердикт: «Парень, штанга — твоя судьба». Но самбо не отпустило. Став призером чемпионата Москвы, он получил звание мастера спорта СССР. Андрей Александрович Будзинский, один из первых Чемпионов СССР по самбо, считал Сашу перспективным самбистом, но реализовать свой потенциал ему было не суждено.

Плюснин всегда вызывал интерес у девушек. Поговаривали даже, что профессорская дочка была не прочь выйти за него замуж… Хорошая партия — квартира в Москве, положение, но Саша пошел по жизни своей дорогой. Он ко всему относился серьезно, был немногословен, при этом его интересы были очень широки: политика, культура, экономика. В 1973 году он женился на белокурой красавице Ларисе Самсоновой, а в 1975-м у них появился первенец Михаил, с мамиными глазами. В квартире у Плюсниных на «Автозаводской» всегда было много гостей — к ним приходили и с радостью, и с горем.

Его стремление работать в «конторе» было продиктовано лишь желанием служить Родине. В конце 1974 года Сашу зачислили в штат 9-го управления КГБ по охране правительства. Там он увлекся карате, быстро овладел премудростями кун-фу и техникой вин-чун. Помнится, он с легкостью разбивал доски толщиной 40 миллиметров. Тренировки, которые он проводил для сослуживцев в зале на «Автозаводской», собирали по 90 человек. А после занятий десяток однополчан шли к нему домой и, расположившись на полу, просматривали на катушечном «видаке» Sony японские, американские фильмы и спецхронику про Сигэру Ояму, Брюса Ли и других выдающихся специалистов по карате и кун-фу», — отмечает Хабиб Зарипов.

…В судьбе Плюснина большую роль сыграл Михаил Михайлович Романов — во время штурма дворца Амина он возглавит отряд «Гром», укомплектованный сотрудниками Группы «А» Седьмого управления КГБ СССР.

«Сказать по-честному, служба в «девятке» меня не устраивала, — говорит Плюснин. — Пропускной режим, рутина, взял паспорт, отдал паспорт… Я застоялся. В 1977-м на меня вышел Романов и предложил перейти во вновь создаваемое подразделение по борьбе с международным терроризмом. Сказал, что работа предусматривает и боевые командировки за рубеж. Я загорелся, потому что понимал: работа в Группе «А» — это служба в БОЕВОМ подразделении, а не охрана особняка или здания, где сидят члены правительства…

«Девятка» меня не отпускала месяца четыре, но Романову удалось организовать письмо лично от Андропова, в котором Юрий Владимирович прямым распоряжением откомандировал меня в Группу «А». Уровень секретности в подразделении был высочайшим. Официально нас не существовало. Каждый офицер имел документы прикрытия. Я числился старшим сменным мастером НИИ «Луч». Мне даже выдали картонный пропуск в институт, где был напечатан телефон отдела кадров».

К слову, тогда и автор этих строк пытался попасть в подразделение. На медкомиссию пошел вместе с Сашей Плюсниным, которого знал по спортивным единоборствам в рамках КГБ. Но он попал в Группу «А», а меня не отпустило руководство 15-го Главного управления. Когда же я узнал, что мой друг отличился в Кабуле, то мое большое желание попасть в Группу «А» еще больше возросло. Хотелось сражаться рядом плечом к плечу.

В подразделении Плюснин оказался на своем месте. Он быстро вписался в коллектив и, будучи опытным бойцом рукопашного боя, преподавателем, старался обучить сотрудников, кто изъявил желание, искусству рукопашного боя.

«НАША РАБОТА БЫЛА ТЯЖЕЛОЙ, ИЗНУРЯЮЩЕЙ…»

Первая зарубежная командировка Плюснина была в Гавану, и была она вполне мирной, хотя «мирной» по итогам работы. Задача была такова: обеспечить безопасность подводной части советских судов, зафрахтованных для гостей и участников XI Международного фестиваля молодежи и студентов.

В Гавану вылетела смешанная группа, которая состояла из четырех сотрудников «Альфы» (старший — командир «Альфы» Геннадий Зайцев, Валерий Емышев, Вячеслав Панкин и Александр Плюснин), и боевых пловцов Черноморского военного флота.

Предварительная подготовка проходила на острове Майский и в районе Тендерской косы, стажировались на базе Бригады особого назначения ЧФ. И там, кстати, местный командир боевых пловцов положил на Плюснина глаз, потому как тот по всем параметрам подходил для их нелегкой службы, и даже уговаривал его перейти на службу в ВМФ.

Итак, Гавана. «Наша работа была тяжелой, изнуряющей, — рассказывает Плюснин. — Вероятность совершения подводной диверсии была очень высокой, и нам несколько раз в день приходилось нырять в соленую воду залива и проходить по всей длине судна, проверяя, не прилепил ли кто магнитную мину. Жили наши на пассажирских круизных суперлайнерах «Леонид Собинов», «Александр Пушкин», «Тарас Шевченко» и «Адмирал Нахимов». Вот эти суда мы и страховали от взрыва.

Как это выглядело? Залив там представляет собой «бутылочное горлышко», а это значит, что вода в нем практически стоячая, не проточная и насыщенная нефтепродуктами. Толщина маслянистой пленки на поверхности достигала нескольких сантиметров. На глубине ни черта не видно — хоть с фонарем, хоть без. По днищу приходилось идти на ощупь. Корпус судна вибрировал и гудел от беспрестанно работающих машин.

Находясь вблизи корабля, я оказывался как бы в акустическом коконе, трубки вдоха-выдоха сильно вибрировали от работы силовых установок. А самое мерзкое — это акулы. Ими там все кишело! Дело в том, что с борта судов в воду сбрасывали все — и отходы с гальюнов, и помои. Конечно, все запахи с камбуза притягивали акул как магнитом.

Несколько раз нашим ныряльщикам приходилось удирать от слишком назойливых хищниц. Однажды, когда столкнулись с акулой буквально нос к носу (а ее нос все же покрупнее человеческого будет, да и зубы тоже), пловцы вылетели из воды, как пингвины, и — сразу на корму нашего катера! Долго потом в воду не могли спуститься…»

Работа наших сотрудников в Гаване получила высокую оценку руководства всех уровней.

«ВНАЧАЛЕ БЫЛ ХАОС»

До штурма дворца Амина у Плюснина была еще одна командировка в Афганистан — весной 1979 года. В марте 1979 года у него родилась дочь Танюшка. Забрав через неделю из роддома жену и дочурку, Александр вынужден был уехать в Афган.

Незадолго до этого в Кабуле был похищен и погиб во время операции по освобождению посол США Адольф Даббс. И хотя это было делом рук самих афганцев (Амина), в Москве опасались акций со стороны американцев в отношении наших дипломатов. Для обеспечения их безопасности решено было отправить группу сотрудников спецназа КГБ. Возглавил ее Олег Александрович Балашов.

Однако одним Кабулом дело не ограничилось. Наших товарищей направили в некоторые афганские провинции для физической защиты военных советников. Плюснин в паре с Алексеем Баевым оказался в Кандагаре, где пробыл с марта по май 1979-го. Всего через несколько месяцев судьба и приказ командира сведут их во время штурма дворца Амина.

«В день операции я волновался, мандражировал, как перед схваткой на ковре, — признается Плюснин. — Ни у кого из наших реального опыта военных действий не было… Все необстрелянные. Присели, выпили по сто пятьдесят; закуска не шла. Перед посадкой на технику я уединился, чтобы настроиться. Мысленно попрощался с семьей, с близкими на всякий случай…

Вот мой экипаж: Виктор Карпухин, Сергей Коломеец, Виктор Гришин, Николай Берлев и я. Начало штурма — 19.00. Сразу же первую машину подбили еще на самом верху, перед выездом на верхнюю площадку у Тадж-Бека. Вторая «броня» ее столкнула, а я ехал в третьей. Всего гвардейцы сожгли два наших БТРа и повредили одну БМП. Нашей пятерке повезло. Водитель-механик из «мусбата» сумел подать нашу «карету» с офицерами к крыльцу главного входа».

Добавлю: везение везением, но, конечно, большую роль тут сыграл Виктор Фёдорович Карпухин, ставший Героем Советского Союза после этой операции. Будучи по своей военной профессии танкистом, он фактически взял управление БМП №036 на себя и заставил водителя, несмотря на шквальный огонь, довести машину до мертвой зоны в непосредственной близости от объекта.

И снова слово Плюснину: «Из башенной пушки БМП вынесли входные двери (секунда), спешились (две секунды) и подскочили под козырек (еще три секунды). Десантировался я первым. Потом мы прикрывали высадку десанта (полминуты), потом под огнем гвардейцев просочились в холл дворца (минут пять, а то и меньше).

В самом начале боя был ранен заместитель руководителя «Грома» Олег Балашов. В нашей группе тринадцать спецназовцев получили ранения, а у Михаила Романова от перенапряжения случился почечный приступ: он не мог передвигаться, но продолжал вести огонь из укрытия. Грамотные действия командира роты «мусбата» Владимира Шарипова, поддержавшего нас огнем, не дали захлебнуться атаке.

Время в бою тянулось очень медленно. Каждый рывок, каждый бросок от колонны к колонне, от угла к стене — эти секунды были такими длинными, ноги не хотели двигаться, и я до сих пор помню некоторые колонны, потому что я смотрел на них и думал — успею добежать, чтобы прикрыться?

Сам бой в холле занял еще минут пять. Быстро нужно было действовать. Стремительно! Вначале был хаос. Мы же все были необстрелянные. После подрыва нашими ребятами электроподстанции наступила тьма, но, благо, сработало аварийное освещение, иначе в темноте мы могли покрошить друг друга. Когда вживую стреляешь по людям, а они — по тебе, когда бежишь мимо «своих» трупов, когда поскальзываешься на их крови… Скольких гвардейцев я убил тогда в бою? Не помню, честно… Может быть, пять, может, больше… Зная, что сил наших становится с каждой секундой все меньше (уже были у нас убитые и тяжелораненые), я сразу побежал по парадной лестнице на второй этаж…»

«АМИН! АМИН! АМИН!»

Представим себе ситуацию: идет тяжелый бой внутри здания, и какое нужно иметь мужество, героизм, чтобы, очертя голову, броситься вперед — туда, в кровавое месиво! И наши товарищи это совершили.

«…Не дойдя двух ступеней до верха лестничного марша, я вынужден был залечь: огонь был плотным, и гранаты сыпались, словно огурцы, — вспоминает Плюснин. — Некоторые, правда, не взрывались… Афганцы, с которыми мы воевали, были ребята спортивные, под два метра ростом, многие проходили подготовку в Рязанском училище ВДВ. Одного такого атлета на моих глазах снял из «Мухи» Анисимов. Он стрелял снизу, с расстояния в пятнадцать метров. Высокий пулеметчик-афганец, сидевший на балконе с ручным пулеметом, с грохотом рухнул сверху на пол мраморного холла. После падения он… поднялся в полный рост, прошел четыре метра до крыльца, сел возле колонны и там умер.

Я швырнул гранату в дверь зала заседаний совмина. Она находилась левее стеклянной двери личных покоев Амина. Силу броска я не рассчитал, граната ударилась о стену и отскочила ко мне. К счастью, скоба не дала ей покатиться гладко, и взрыв ушел в колонну. Меня лишь слегка контузило и обдало мраморной крошкой.

Перевернувшись на спину, я стал стрелять лежа, снизу вверх, по гвардейцам, дуэль эта продолжалась еще полминуты. Потом я огляделся и понял, что на пятачке перед входом на террасу второго этажа я остался один. Я продолжал стрелять, пока не закончился боекомплект. Сразу же нашел мертвый угол, куда не доставали пули и осколки. Прикрывшись стенами и воспользовавшись тем, что скорострельная «Шилка», стрелявшая снаружи, не давала гвардейцам на этом участке высовываться, я «чирикал» патроны в магазин из мешка. Снарядил я из мешка пять-шесть магазинов, а тут по лестнице, крадучись, поднялись Голов, Карпухин, Берлев и Семёнов…

Итак, нас было пятеро у этой двери, и надо было действовать. Идти дальше. Пока гвардейцы не догадались занять круговую оборону и не смяли нас. Я выбил ногой стеклянную дверь и швырнул внутрь гранату. Оглушительный взрыв. Потом сразу же дикий, истошный, пронзительный женский крик «Амин! Амин! Амин!», разлетевшийся по коридорам и этажам.

Заскочив в комнату, первой я увидел жену Амина. Она громко рыдала, сидя над трупом диктатора. В том, что Хафизулла Амин был мертв, сомнений уже не было. Он лежал на полу, в одних трусах и в майке. Лежал на боку, в луже

собственной крови, скрюченный и какой-то маленький. В комнате было темно, мы посветили фонариками и убедились, что все — готов.

Так уж вышло, что моя граната взорвалась в самой глубине маленькой комнаты, убив самого Амина, прятавшегося за своими женщинами и детьми, и ранив его домочадцев. Помню, что кроме семьи Амина в комнате мы нашли нашу медсестру из бригады советских врачей, приставленную к диктатору после попытки его отравления…

Если бы гвардейцы заняли круговую оборону и сумели продержаться до подхода их 5-й танковой армии, то нам пришлось бы очень туго, но практически сразу же после ликвидации Амина его охрана начала сдаваться.

Пленными забили весь холл и вестибюль. Их усаживали на корточки с руками на затылке. Официальное опознание трупа Амина произвели Саид Мохаммад Гулябзой и Ассадула Сарвари. По окончании процедуры опознания была зачистка, а я получил приказ вывезти из дворца и любой ценой доставить афганских товарищей в советское посольство. На это ушло много времени: то БМПшка заглохнет, то мы заблудимся.

В посольстве нас не ждали, после моего короткого доклада нам была поставлена задача доставить свидетелей на радиостанцию. После их выступления по кабульскому радио «о победе народа над кровавым режимом и кончине диктатора», мы еще три дня опекали их без сна и отдыха, пока не вернулись в расположение части».

За свой вклад в штурм дворца Амина Александр Плюснин был награжден орденом Красного Знамени. Звезда Героя Советского Союза обошла его стороной. Не знаю, в чем здесь причина. Думаю, она кроется во внутриведомственных играх и желании подчеркнуть роль Первого Главного управления — разведки.

Трудно не согласиться с оценкой Николая Берлева: «Часто спрашивают: кто все-таки убил Амина? По большому счету, это не имеет принципиального значения. Мы действовали единой командой. На подходе к Тадж-Беку «Зенит» принял на себя тот удар, который, быть может, и позволил нам отыграть свою партию. А до этого сотрудники ПГУ провели в Кабуле доскональную разведку. Базу ВВС Баграм, куда мы садились, надежно держали десантники. А благодаря «мусульманскому» батальону мы оказались на ближней дистанции от дворца, чем и воспользовались, и были доставлены к объекту «верхней строки» на машинах того же мусбата. Каждый в этой операции выполнил отведенную ему роль».

«Что касается Амина… достал его гранатой Плюснин, смертельно ранил, — свидетельствует Николай Берлев. — Никого другого из атакующих там поблизости не было. Все, кто участвовал в штурме, хорошо знали это обстоятельство, но особо не распространялись. Теперь, думаю, пришло время».

Характерно, что Министерство обороны, в отличие от руководства КГБ, не поскупилось на высшие награды для своих людей: девять (!) офицеров «мусбата» ГРУ получили ордена Ленина.

«Кабульская операция спецназа КГБ вошла в историю спецслужб мира, — заключает Александр Плюснин. — Ничего подобного до этого история ведомства не знала. Тем не менее такова была политическая воля руководства нашего государства. Насколько целесообразным был ввод наших войск в Афганистан в 1979 году? У меня нет однозначного ответа. Сейчас я считаю, что лезть туда, в Афган, не нужно было. И сейчас я бы туда не пошел. Жаль советских ребят, которые за десять лет сложили «за речкой» головы, и тех, что были искалечены в чужой стране, а потом забыты нашим государством.

…Меня списали из органов в 1982 году в звании старшего лейтенанта. После увольнения я три года не мог себе найти место. Сначала пошел работать на завод. Снова сварщиком. Потом устроился в службу безопасности одного отеля. О своей работе в спецназе КГБ я молчал лет двадцать.

Сам штурм, сам бой с охраной, без зачистки, занял минут сорок, от силы час. Но мне это показалось вечностью. Нас было мало. По окончании операции среди наших гуляла байка, что если бы штурм захлебнулся, был бы отдан соответствующий приказ и дворец бы накрыли «градом» со всеми, кто там был. Правда это или нет, не знаю. Но одно могу сказать точно: единственным преимуществом спецназа КГБ вечером 27 декабря 1979 года были только скорость, русский мат и удача. Я, как и многие участники тех событий, до сих пор считаю 27 декабря своим вторым днем рождения».

Остается добавить, что вот уже пятый год подряд в городе Зеленограде проходит открытый турнир по самбо на призы Александра Плюснина, героя штурма дварца Тадж-Бек. Он является прекрасной возможностью проверить свои силы и получить опыт в конкурентной среде для молодых талантливых ребят. Как и всегда, среди почетных гостей — ветераны «Альфы».

«Александр Плюснин — воин по призванию; он был лучшим из нас, — говорит ветеран первого состава Группы «А», участник штурма дворца Амина Виктор Иванович Анисимов. — Его психологическая, физическая, специальная и теоретическая подготовка, а также дар прогнозирования действий противника в закрытых помещениях в условиях контактного боя вызывали восхищение. А неистовость и самоотверженность, проявленные им при выполнении поставленной задачи по устранению объекта, ставят его в один ряд с военнослужащими, удостоенными звания Героя за проявленное мужество при исполнении воинского долга».

Александр Николаевич, мы помним обо всех твоих днях рождения — и первом, и втором, в Кабуле. Желаем тебе, дорогой наш товарищ, счастья и благополучия, удачи во всем, крепости духа и, конечно же, крепкого, нерушимого здоровья — «альфовского», как и положено офицеру спецназа. 

 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!