Автор: НИКОЛАЙ БЕРЛЕВ

КОМАНДИР «ГРОМА»

НЕУДАЧА В КАБУЛЕ ПРИВЕЛА БЫ К ТЯЖКИМ ДЛЯ СССР ПОСЛЕДСТВИЯМ

Трудно и одновременно легко писать о человеке, которого хорошо знал по военной и гражданской жизни, с кем шел в бой, — речь идет о полковнике Романове Михаиле Михайловиче, командире группы «Гром», составленной из нас, сотрудников «Альфы».

Ныне о Михаиле Романове знает лишь узкий круг профессионалов и историков Афганской войны. Считаю такое положение дел обидным и оскорбительным. Обернись те события декабря 1979-го поражением, и неудачный штурм дворца Амина привел бы Советский Союз к катастрофическим последствиям военного и геополитического характера. Трудно предполагать, что бы произошло.

Действия спецназа и десантников в рамках операций «Шторм- 333» и «Байкал-79» позволили выполнить задачу. К власти пришло правительство Бабрака Кармаля. Удача была на нашей стороне.

Свой рассказ о полковнике Романове я посвящаю всем ребятам — и тем, кто погиб при штурме, и тем, кто умер потом, неся в себе боль от всего пережитого.

И вот еще что. Если мы не будем рассказывать о том, как все было на самом деле, то читателей, далеких от истории, будут отравлять книгами на подобие «Тайны президентского дворца» Эдуарда Беляева. Я специально привожу длинную цитату, чтобы читатель смог оценить стиль и направленность этого сочинения на заданную тему:

«Руководство группами он (Романов) никому не передал, да если бы и хотел и знал, как это делается во время скоротечного боя, ничего путного у него из этого не получилось бы. Бойцы пребывали в полном смятении от недоброжелательной встречи, организованной им аминовскими защитниками. Не готов был к такому их упрямому отпору и Романов. Он удивлялся себе и афганцам, которые дико артачатся, настырны в активном сопротивлении и никак не хотят достойно умереть от пули советского чекиста.

Вот такой получился расклад. И самим умирать не очень-то хотелось, и противника надо было сокрушить. Бойцы замешкались, ждали друг от друга команд и распоряжений, затоптались на месте. Испугались первым потерям своих боевых товарищей и в стадном порыве, пересиливая себя, действуя безотчетно и интуитивно, ломились в одном лишь направлении — к телесам Амина. Без смерти которого, как казалось, нет им возврата, и вытанцовывался тот случай, когда лучше самим погибнуть, чем потом тебя казнят на плахе позора.

Амин не успел передать сыновьям право на престол, Романов не успел передать бойцам командование…

Уже после боя, ночью, Михаилу Романову стало совсем худо. От удара посыпались камни из почек. Положили его на носилки — и в посольство. Из кошмара — на белое полотно постели, и — спать. И забылся боец во сне, в незнании, без воспоминаний. Без памяти и правды, как мороз по коже…»

Вот такие басни Лафонтена пишет отставной журналист Беляев. Я понимаю: ненависть глаза застит. Особенно такая — лютая, всепоглощающая, до мозговых спазмов. Однако Беляев, как человек некогда военный, должен понимать: стадо, которое он рисует в своем больном воображении, никогда не может выполнить боевую задачу. Тем более ту, что была осуществлена нами 27 декабря 1979 года.

«НАС ПОНАЧАЛУ БЫЛО НЕМНОГО»

Михаил Романов родился в 1937 году. Москвич. Четвертый ребенок в семье. Романовы жили на Фрунзенской набережной Москва-реки. В 1941 году отец, Михаил Фёдорович, ушел на фронт. Жене, Татьяне Васильевне, пришлось одной воспитывать трех сыновей и дочку Валю.

Романов-отец храбро воевал, был ранен. Домой вернулся майором, кавалером ордена «Красной Звезды». Устроился работать на одном из столичных предприятий.

Его сын, будущий командир «Грома», мало чем отличался от сверстников. Разве что серьезнее многих занимался спортом. После школы бежал на тренировки: плавал, бегал на лыжах и занимался борьбой. Закалял волю, воспитывал лидерские качества.

После войны в городах развелось много всякой дряни. В подворотнях курились папироски, слышались резкие, нарочитые голоса… В память о тех временах на спине у Романова остался ножевой шрам. Дело было так. Однажды в автобусе распоясалась шпана, Михаил дал отпор, за что получил удар, который мог стать смертельным.

Срочную службу Романов проходил в войсках правительственной связи КГБ СССР. Был старшиной и продолжал активно заниматься спортом. Демобилизовавшись, устроился на завод, но служба в органах госбезопасности определила его судьбу: вскоре он был направлен в ленинградскую 401-ю спецшколу, готовившую кадры для Седьмого управления КГБ, занимавшегося оперативно-поисковой работой.

В Ленинграде Романов познакомился со своей будущей женой Ниной, являвшейся слушателем этой же спецшколы. Ее мама, Анна Васильевна, в Великую Отечественную войну служила в СМЕРШе и демобилизовалась старшим лейтенантом.

После учебы молодые получили распределение в Москву, где и поженились. Нина Николаевна стала для Михаила верным другом на всю жизнь.

Виктор Розанов, автор очерка о Романове, даст ему такую характеристику: «Энергичный, инициативный и принципиальный молодой офицер очень скоро обратил на себя внимание партийного руководства, даже получил предложение перейти на комсомольскую работу. Это сулило хорошие служебные перспективы, однако Романов отказался от заманчивого предложения. Тишина кабинета не для него. Михаил предпочел хлопотную, часто неблагодарную и требующую полной самоотдачи оперативную работу».

На момент перехода в Группу «А» капитан Романов был заместителем начальника отделения в одном из отделов «семёрки». Кандидат в мастера спорта по самбо. В подразделение был зачислен в 1977 году. К тому времени руководство Комитета увеличило его штатную численность Группы.

Генерал Алексей Дмитриевич Бесчастнов предложил Романову перейти на должность заместителя командира подразделения, и Михалыч с радостью согласился.

Руководителем «Альфы» в тот период являлся Геннадий Николаевич Зайцев. Заместителем у него был майор Роберт Ивон, зачисленный в Группу под № 1 летом 1974 года.

— Михаил Михайлович Романов — это мой боевой товарищ, с которым вместе мы работали в одном из подразделений Комитета государственной безопасности, — поясняет Роберт Петрович. — Он должен был выявлять лиц, которые занимались шпионажем на территории нашей страны. Это его и моя основная служебная обязанность. И работу эту он проводил весьма успешно.

Перед командиром и двумя замами стояла непростая задача: сформировать боевую единицу на уровне международных критериев. За образец взяли британское элитное подразделение SAS и германскую группу GSG-9. Изучали, насколько по крупицам удавалось собрать нужные сведения, методы отбора людей, систему подготовки и вооружения. Но, конечно, стремились создать и что-то свое.

— Почему я начинаю с тактики? Потому, что под нее подгонялись люди, способные в максимально короткое время локализовать заложников и захватить террористов, — рассказывал Романов «Спецназу России». — Мы имели право набирать людей из любых подразделений КГБ. Принцип был добровольный. Основательно изучали личное дело человека, вызывали его в кадры: «Мы предлагаем вам работать в таком-то подразделении». Шла беседа. Интересовались его здоровьем, физическим состоянием, учитывали внешние данные. Затем изучали послужной список, смотрели состав семьи, место проживания. Кандидат или соглашался сразу, или давал нам и самому себе возможность подумать. Я сам более двухсот таких бесед провел.

Мы не скрывали, что работа будет сопряжена с возможной потерей здоровья, а может быть, жизни. Мы не имели права этого не говорить, потому что именно так было на самом деле. Да и сама форма службы связана с жестким режимом. Сотрудник находился в сфере нашего внимания и всегда обязан был сообщать о своем местонахождении. Нас поначалу было немного, воевали малым числом, поэтому каждый человек учитывался и всегда был нужен, независимо от того, должен он находиться в Группе или дома в постоянной готовности.

В Группе я чувствовал себя уверенно, потому что у меня уже было несколько чекистских специальностей. Ведь пришел из боевого — Краснознаменного — Седьмого управления. Занимался агентурной работой — это самостоятельное направление деятельности, соприкасался с охранными функциями Комитета, — делился воспоминаниями Михаил Михайлович.

НАКАЗ ЮРИЯ АНДРОПОВА

В подразделении Михалыч отвечал за автотранспорт, снайперскую и спортивную подготовку. Будучи человеком большого личного обаяния и имея связи в спортивном мире, он организовывал занятия в лучших комплексах столицы, привлекал к обучению сотрудников, как сейчас говорят, звезд отечественного спорта. В частности, уроки снайперской подготовки нам давал участник Великой Отечественной войны, мастер спорта международного класса Владимир Севрюгин.

— Именно Романов предложил мне перейти в Группу «А», — говорил полковник Александр Репин, вице-президент Международной Ассоциации «Альфа». — Это было сказано открытым текстом. Я знал, что такая Группа в составе КГБ есть, но чем конкретно она занималась, я понятия не имел. Когда Романов пояснил, что профиль «ашников» — борьба с терроризмом, я кивнул с пониманием, хотя, по правде говоря, что такое терроризм, я не знал или, если точнее, представлял себе поверхностно. С того времени очень много воды утекло, и терроризм, каким мы его знали в Советском Союзе, сильно вырос из «колыбели», превратившись в чудовищного монстра.

С первых шагов перед руководством Группы встали вопросы концептуально-правового подхода. Некоторые страны считают нецелесообразным вступать в переговоры с террористами. По их мнению, в случае захвата заложников надо осуществлять операцию с применением силы. Не заботясь о сохранении заложников.

Нам, естественно, такой путь был неприемлем. Отцы-командиры помнили строгий наказ Юрия Андропова: «Ни один волос не должен упасть с головы заложника!» Потому эффективным разрешением считалось проведение переговоров, даже с частичными уступками, которые, впрочем, не должны влиять на исход операции.

Перед Группой поставили задачу — использовать боевое оружие только в исключительном случае. Эта концепция перевернула взгляды на роль вооружения. Сотрудники нуждались в принципиально новых образцах. Однако в ту пору даже у такого элитного подразделения, как наше, не было опыта их применения.

— Какой тут выход? Попробовать на себе, — вспоминал Романов. — Помнится, мы перевели на русский язык инструкцию. В ней сказано: «Если попал под выстрел, лучшее успокоительное средство — вода». Хорошо. Разделись с коллегой до трусов и устроили дуэль на газовых пистолетах. Дозы небольшие. Выстрелили друг в друга и бросились под воду. А она, оказывается, когда попадает на кожу после выстрела, вызывает страшную резь. Так что пришлось искать замену «газовикам». Не последнее дело экипировка. Пришлось пересмотреть буквально все, во что одеваются солдаты и офицеры. Многое позаимствовали у летчиков — удобными оказались комбинезоны летных техников, кожаные куртки, сапоги. Спасибо, армия всегда шла навстречу: обувала, одевала.

Говоря о Михалыче, хочу особо отметить его личные качества. Свои взаимоотношения с сотрудниками он строил на уважительных, демократических началах. Подчеркивал, что все делают одну работу, независимо от должностей и званий. Не скрою, нам нравились его дружелюбие, интеллигентность, доступность и коммуникабельность. Хотя, конечно, по службе требуются руководители разных типов.

Романов регулярно выезжал с нами на тренировки, парашютные прыжки, полевые занятия. Жена, Нина Николаевна, и сын Сергей привыкли к его частым и порой неожиданным отлучкам. Понимали, что это его работа, его жизнь. Либо так, либо никак.

«НУЖНО ПОДГОТОВИТЬ ХОРОШИХ ПАРНЕЙ»

До Нового 1980 года оставалось чуть больше недели. В выходной день семья Романовых собиралась походить по магазинам, купить подарки, продукты к праздничному столу. И тут раздался телефонный звонок. «Понял, выезжаю», — ответил Михалыч. Жене и сыну сказал: «Меня на работу вызывают. Большое начальство будет совещание проводить. Думаю, за несколько часов обернусь туда и обратно».

В последнем прижизненном интервью, которое Романов дал «Спецназу России», он так рассказывал о событиях тех дней:

— Шел обычный учебный процесс, который всегда выглядел активно. Кто-то в Москве, кто-то тренируется на других базах. Пользовались услугами баз Погранвойск, частично — МВД и Девятого управления КГБ. Первая команда: нужно подготовить хороших парней, умеющих все делать, для отправки в одну из азиатских стран. Подготовили пять-шесть человек, отправили. Как потом выяснилось, они предназначались для охраны нового правительства, куда входил Бабрак Кармаль и другие руководители революции, мы их в основном по псевдонимам называли.

Они убыли «за речку» в ноябре, это была первая ласточка. Затем сказали: не исключено, понадобится более убедительная группа для выполнения спецзадания Москвы. Задача не конкретизировалась. Предполагалось, что мы ее получим на месте. Она сопряжена с очень серьезными целями и возможными потерями. Я был заместителем командира Группы. Командир Группы Г. Н. Зайцев в это время был болен и лежал в нашем госпитале. Руководство решило назначить командиром меня. Мне предложили на мое усмотрение сформировать группу, которая бы гарантировала выполнение любой задачи, поставленной на месте. Утром сказали, за день я группу сформировал, ночью вылетели.

В семьях ничего не знали, куда отправляются ребята. Знала, пожалуй, только моя жена. Она чекист, майор в отставке. Человек мужественный. Ощущения опасности еще не было. «Ладно, — говорит, — отец, выберешься». На машине за мной приехал Володя Гришин. С женой они работали в одном подразделении, хорошо друг друга знали. Тут-то она мне выдала: «Хорошо, ты уже старый, а куда Вовку втянул? У него же двое младенцев». А Вовка — классный парень, мастер спорта, виртуоз за рулем, великолепно стреляет. Без него я бы не обошелся, он очень нужен был. Но я его спросил: «Ты как?» Нам же многодетных нельзя брать, желательно даже несемейных. Однако он настоял и поехал на это дело, — вспоминал Романов.

…Хочу особо отметить, что кадровый военный Роберт Петрович Ивон рвался в Кабул, но руководство посчитало иначе. Выбор пал на Романова, у которого, однако, не было за плечами военного училища.

По легенде мы выехали в Ярославскую область на учения. И это перед Новым-то годом! В Кабуле нас было двадцать три человека, я — один из них: рядовой боец «Грома», майор КГБ. Я не был больше других посвящен в детали операции. Тут другое — предчувствие, основанное на опыте. Если для половины наших ребят знакомство с Афганом началось в декабре, то для меня это была уже вторая командировка.

Первая боевая поездка выпала на март-май 1979 года. Мы, группа Олега Балашова, охраняла советского посла в Кабуле и членов его семьи, руководителей резидентуры и представительства КГБ, а также военных советников в нескольких горячих провинциях Афганистана.

И вот второй заход в Страну гор — явно не для красивой и увлекательной экскурсии… Подумал, что наверняка будем работать по Амину. А по кому еще?

Чтобы понимать: Амин — тот самый лидер, второй человек в партии и государстве, который, отвечая за силовой блок, во многом повинен в разгуле террора, охватившем Афган после победы Саурской революции 1978 года. Его роль поистине роковая. Не довольствуясь своим положением, Амин отстранил, а затем приказал убить своего «любимого учителя» — президента ДРА и главу НДПА Тараки, и тот был задушен подушкой. Произошло это 9 октября 1979 года.

Масштабы и характер репрессий были таковы, что страна скатывалась в хаос гражданской войны. Экономика деградировала. Таким образом, фактор Амина стал ключевым для выхода из острейшего кризиса. Решать эту проблему пришлось разведке и спецназу.

До нас в Афганистан, в начале декабря, улетели одиннадцать «альфовцев» в составе группы Шергина-Изотова «для выполнения спецзадания». Как потом стало известно, наши товарищи охраняли тайно доставленных на военно-воздушную базу Баграм будущих руководителей страны — Кармаля, Нура, Ватанджара, Гулябзоя, Сарвари и Анахиту.

В интервью «Спецназу России» Роберт Петрович Ивон рассказывал, что предшествовало нашей экстренной отправке в Кабул:

«Перед вылетом я проинструктировал Романова, Емышева и Карпухина. Мишке я говорил: «Ты получишь на месте конкретную задачу. Ты хотя и не командовал, но ты должен будешь уяснить задачу. Дальше. Оценить обстановку». Объяснил, что это такое — свои силы, силы противника, местность, вооружение… Потом провести рекогносцировку, выяснить ситуацию путем расспросов, визуального наблюдения и изучения местности, и так далее. Потом, говорю ему, ты должен будешь принять решение в своей голове. Расставить людей и описать каждому его задачу во время проведения операции.

Затем я отдельно инструктировал Валерку Емышева. «Ты — секретарь партийной организации, едешь туда. Ты книги читал, роль, ответственность и свое место знаешь?» — «Не надо, я не подведу». А потом вызвал Карпухина: «Витя, ты — боевой командир, окончил военное училище. Мишка Романов такого образования не имеет. Поэтому все аспекты работы командира ты знаешь. Если с Мишкой что-нибудь случится, имей в виду: командовать будешь ты. — «Я понял» — «И ты должен будешь весь объем работы командира перед началом операции произвести по боевому уставу пехоты. Понял?» — «Понял, Роберт Петрович».

Так, собственно, и получилось. У Мишки камни из почек пошли, его «никакого» оттуда привезли. Валерка свой долг выполнил, потеряв кисть руки. А Витька фактически возглавил штурм. И выполнил эту задачу. Молодец».

Окончание в следующем номере

 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!