Автор: ЕКАТЕРИНА ХОРЕВА

СЕДЫЕ ВИСКИ

ДЕВЯНОСТЫЕ КАПИТАНА СЕНИНА

В России принято гордиться военной историей. Армия и флот издавна служили надежными союзниками России во все времена. В советское время большинство мальчишек мечтали стать офицерами. Служба в армии считалась неотъемлемой частью в воспитании и становлении любого мужчины.

Но после развала Советского Союза престиж военной службы упал до нуля. В 1990-е годы страна, находившаяся в тяжелейшем политическом и экономическом состоянии, начала стремительно сокращать численность вооруженных сил и в том числе офицерского состава.

Резали по живому. Многие квалифицированные военные оказались на улице, государство, которому они отдали многие годы своей жизни, не могло обеспечить их достойными пенсиями и жильем. Денежное довольствие офицерского состава было сведено до минимума и выплачивалось с большим опозданием.

Военкоматы фиксировали недоборы по призыву на срочную службу. Нищая и голодная армия в этих условиях фактически выживала, как могла. Большинство офицеров просто уходили из силовых структур в бизнес, чтобы хоть как-то кормить себя и свои семьи.

Именно в эти, тяжелейшие для нашей страны годы, когда со службы уходили профессиональные кадры, в спецподразделение «Альфа» был зачислен Игорь Сенин.

ВРЕМЯ ПО «АЛЬФЕ»

— Игорь Александрович, расскажите немного о себе.

— Родился я в 1969 году в городе Фрязино Московской области. Окончил кулинарное училище и, получив диплом повара, пошел в армию, в Пограничные войска КГБ СССР. Отслужил в 66-м Хорогском пограничном отряде на границе с Афганистаном.

Вернувшись домой после службы в армии, начал думать куда пойти. Мне поступали разные предложения по поводу работы: и на корабль пойти поваром, и шахтером в забой. Но тут со мной произошла интересная история. Пошел я в магазин, как сейчас помню за молоком и встретил там своего одноклассника.

Мы с ним разговорились, и он мне предлагает: «Я завтра еду на Лубянку, меня туда пригласили поговорить, хочешь, поехали со мной?» Ну, я думаю, а почему бы и нет, у меня завтра день свободный. Приехали на Лубянку в Девятое управление КГБ СССР (отвечало за охрану руководителей КПСС и советского правительства, других высоких должностных лиц — Авт.).

Со мной тоже переговорили и предложили пойти к ним. Недолго думая, я согласился. После проверки приступил к службе. Где-то через полгода понимаю, что не мое это — проверять документы на проходной — надо двигаться дальше.

Был канун праздника 9-го мая. Стою на посту и вижу, проходят мимо ребята в черной форме, в беретах, с автоматами. Я поинтересовался, кто это? А мне говорят, что это ребята из легендарной Группы «А», но попасть туда невозможно. Пояснили, что нужно соответствовать определенным требованиям: во-первых, иметь соответствующий рост, так у меня 184 сантиметра; во-вторых, нужен разряд по боевому виду спорта, так я мастер спорта по боксу, а еще я каратэ в армии занимался. А в-третьих, рекомендации нужны.

Мне настолько запала в душу идея поступления на службу в Группу «А», что я начал собирать всю открытую информацию о Подразделении, пытаясь как можно больше узнать о нем. В итоге нашел одного человека, который меня порекомендовал. Приезжаю в отдел кадров. Когда узнали, где живу, сразу отказали. Говорят, из Фрязино ехать очень долго, если экстренная ситуация, то ты можешь не успеть вовремя добраться. Поэтому — до свидания!

Я очень расстроился, но не сдался. Меня познакомили с Александром Ивановичем Мирошниченко (командир Группы в 1999-2000 годах — Авт.), который мне и помог с устройством в «Альфу». Так что в каком-то смысле он мой крестный отец, я ему очень благодарен. Все проверки я проходил около года и наконец меня назначили в Группу «А».

— Какие у вас были первые впечатления от службы, от коллектива?

— Получил форму и оружие, начал осваиваться. Приезжаю на службу и вижу ребят из 3-го отделения, с которыми служил в дальнейшем. Они говорят мне, представься и садись с нами за стол.

Мы только начали общаться, а у меня уже было такое впечатление, будто я знаком со всеми сто лет. Меня это, конечно, поразило, будто в семью попал. Ведь у меня было с чем сравнивать. При прохождении предыдущей службы в охране все были какие-то нелюдимые, отстраненные. А здесь меня приняли как родного. Подобного климата в коллективе я не видел нигде. Только в «Альфе» была такая атмосфера.

Первое впечатление меня не обмануло, в дальнейшем я увидел, что такое братство и сплоченность между ребятами. Я находился в приятном «шоке». Мне легко было служить. И потом, командиры хорошие были: Александр Георгиевич Репин, Александр Владимирович Михайлов, Юрий Николаевич Торшин, Владимир Владимирович Елисеев, Олег Леонидович Шестаков. Обучали, подсказывали. Сослуживцы — Юрий Сарвадий и Юрий П-к. Вот этим дружным коллективом мы и пошли по жизни вместе: тренировки, командировки, боевые операции.

— Какие спецоперации вам особенно запомнились, вспомните на ваш взгляд самый яркий эпизод?

— Первая операция была в Белом доме 4 октября 1993 года. Когда мы туда прибыли, то поначалу оказывали только помощь раненым (не нашим), не вступая в бой. Приехали высокие чины — поступила команда штурмовать Белый дом. А наш командир сказал, что без письменных указаний мы на штурм не пойдем. Так что мы продолжали вытаскивать раненых из-под обстрела.

Так получилось, что под пулю попал Гена Сергеев. Он был тяжело ранен, мы с ребятами его разоружили, отнесли в машину «Скорой помощи». Михайлов спрашивает у врача, в какую больницу Гену отвезут, чтобы мы потом к нему приехали. На что врач отвечает, какая тут больница — тут только морг.

Никогда не забуду глаза Михайлова, когда он это услышал. Для меня, конечно, это был шок. Генка… мы с ним вместе служили, тренировались, а тут… в морг.

Мы вошли в Белый дом. Шла зачистка, но мы тогда не сделали ни одного выстрела, пытались решать все уговорами. Нас разбили по направлениям, я шел с Володей Ивановым. Как только вошли в коридор, по нам открыли огонь. Пришлось зайти с другой стороны. Разоружив, просто одели наручники.

Все остальные ребята тоже не стреляли. Все мы понимали, что это наши соотечественники. Вот и все. Врезалась мне в память картинка: вечер, раненые, Белый дом горит, танки…

Это была моя первая операция — она мне очень хорошо запомнилась, все до мельчайших подробностей. А потом понеслось: Минводы, Будённовск, Первомайское, Васильевский спуск. Много локальных операций, где мы освобождали заложников. Все уже не вспомнить.

Ну, вот еще хорошо помню — это Грозный, когда летом 1996 года мы прорвались в осажденное боевиками задние Управления ФСБ по ЧР. Операцией командовал Александр Владимирович Михайлов.

Две недели мы держали оборону. С нашей стороны не было ни погибших, ни раненых. Работа была спланирована грамотно и четко. Хотя лично я (не буду отвечать за всех) уже со смертью смирился. Я понимал, что мы вряд ли выберемся живыми. Потому что, по разным подсчетам, боевиков, неожиданно вошедших в город, было гораздо больше нас, федеральных сил.

А нас непосредственно в здании — всего ничего! Плохо понимал, как мы сможем удержать оборону. Но мы удержали, потому, что каждый был на своем месте, с четким распределением своих обязанностей. Благодаря нашему командиру, мы остались все живы!

БОЕВЫЕ КОМАНДИРОВКИ

— Каждому человеку присуще чувство страха за свою жизнь — инстинкт самосохранения. Вы сказали, что были ситуации, когда вы уже смирились со смертью. Как вы справлялись с такими эмоциями, как подавляли этот страх?

— Про себя могу сказать, что за два дня до ответственных операций появлялись неприятные ощущения в районе живота, тяжесть какая-то. Мне абсолютно не хотелось есть, совсем пропадал аппетит. Это был страх. Я не подавал, конечно, внешнего вида. Помню, Андрюха Рубцов налил мне стакан водки: «Пей!» — «Не буду, я не пью!» Потому, что когда медали обмывали, меня уже от пары рюмок развозило. А тут выпив целый стакан, чувствовал лишь тепло. Это, конечно, эмоции, стресс…

Так вот, вспоминая окружение в Грозном, между боевыми дежурствами мы в подвале спали. Я проснулся и чувствую — живот больше не болит. Я смирился со смертью, с тем, что мы все равно погибнем. Мысль была только одна — умереть достойно. При мне всегда была граната, на всякий случай, и один патрон обязательно оставлял для себя.

Мысли, конечно, тогда были разные. Мы до этого с ребятами нашими на Лубянке прощались, в здании Культурного центра ФСК (ФСБ). И так все это было хотя трагично, но торжественно и красиво. «И меня также будут нести, — думал я в тот момент. — Вот это почетно и дети мои будут гордиться папой». Таким образом, я себя успокаивал.

Когда мы вернулись, нас отвезли в Ханкалу. Я подошел воды попить. Пью и думаю: «Боже, как же жить-то хорошо!» Только тогда рассмотрел наших ребят, а у них виски седые. Мы все были грязные, обросшие и поседевшие. У меня в роду нет никого с сединой. Я вроде тоже не поседел, а потом все-таки заметил — борода седая.

А через месяц была операция в Будённовске, там у нас уже и потери были, тяжело вспоминать. Мы втроем были снайперами: Паша Борзов, Дима Бурдяев и я. Как раз меняли точку дислокации и по нам открыли огонь из танкового пулемета. Диму очередью резануло, а мы с Пашей за стенку отползли.

Потом, когда наши подавили огонь, подтащили к себе Диму. Вроде голова цела, ноги, все нормально, бронежилет сняли, а он хрипит. Я тельняшку ножом разрезал, смотрю очень глубокая рана, кости торчат и струйка крови медленно стекает. Губы у него синеть начали, пульс его щупаю, сначала его чувствовал, а потом пульс пропал. Передаю по рации, что у меня «двухсотый».

Мне эта картина еще долго ночами снилась. В Будённовске еще погибли Володя Соловов, Дима Рябинкин… Тяжело, тяжко своих терять. А Сереже Савчуку разворотило бронежилет, но он жив остался. Сергею Милицкому, конечно, досталось, Боре Харитонову.. У нас было много раненых.

— У вас были ранения за период службы или Бог уберег?

— Экипировка и одежда, конечно, были пулями и осколками посечены, но прямых ранений, слава Богу, не было. Хотя, если честно, я потом удивлялся… Как так, по нам открыли огонь, я ближе к больнице стоял — Диму Рябинкина зацепило, а меня нет. Удивительные вещи происходили.

Были случаи, которые сложно поддавались объяснению. Может, знаете, учение Карлоса Кастонеды (американский писатель, доктор философии по антропологии, этнограф, мыслитель эзотерической ориентации и мистик — Авт.) который выдвинул теорию о том, что можно увидеть свою смерть, находясь в экстремальных ситуациях, связанных со смертельной опасностью. Все начинается с ощущений в районе позвоночника, плавно поднимающихся вверх — чувствуешь какой-то холод. Якобы, если резко повернуться в левую сторону, то можно ее (смерть) увидеть.

Так вот, когда мы находились в окружении в здании УФСБ в Грозном, я был в углу комнаты и почувствовал ровно то, что описывалось в книге. Меня передернуло, я вскочил, схватил винтовку и перешел в другой конец комнаты. И тут автоматная очередь прямо в то место, где я находился полминуты назад. Вот такие необъяснимые вещи тоже происходили. Что это было? Не знаю, может везение…

— Кто для вас являлся примером, на кого вы равнялись?

— Вот так чтобы кто-то был для меня идолом — нет, такого не было. Я на тот момент был как чистый лист бумаги и каждый командир «рисовал», привносил что-то свое. Репин на меня ругался, когда я вовремя не успевал одеть бронежилет, Михайлов меня подгонял, когда мы все бегали, а я этого делать не любил, Торшин ругался (смеется). Все через это проходили. Каждый из командиров мне что-то дал важное, нужное. Я старался все впитывать. Ведь от этого зависела моя жизнь.

СОВСЕМ ДРУГОЙ МИР

— Вы служили в Афганистане, какое впечатление он на вас произвел?

— Я был на границе с Афганистаном, когда в армии служил. Мы делали переходы, помогали нашим ДШБ (десантно-штурмовые бригады — Авт.). Когда душманы подходили близко к границе, у нас были с ними перестрелки. Думал: «Вот я на войне!» По сравнению с тем, что ждало меня впереди, это были цветочки.

А впечатления об этой стране у меня были одни: чужая, не родная, какая-то дикая для меня страна. Мы помогали населению, отдавали им муку, зерно, консервы, продукты питания. Я смотрю на них, вроде тоже таджики, а они для меня абсолютно чужие. Я их просто не воспринимал.

Вот в Таджикистане, где я служил, люди той же национальности были совсем другие: улыбчивые, более открытые. Вот их я принимал. Не знаю, это все было на уровне ощущений.

— Насколько военная служба изменила вас как человека?

— А мне кажется, я принципиально не изменился. Еще со школы привык к дисциплине, четкому распорядку, даже на улице толком не шатался — все свободное время был в спорте. В четвертом классе пошел в секцию по боксу и занимался там до самой армии. Пять дней в неделю были тренировки и почти каждые выходные — поездки на соревнования. Из армии пришел, устроился сразу на Лубянку, потом в Группу «А». Не было времени расслабляться и расхолаживаться.

Несмотря на мою подготовку и жизненную закалку, во время службы в «Альфе» все равно было страшновато. Каждый раз, собираясь в командировку, подходил к шкафчику, брал бронежилет и думал — вернусь или нет? Иконку всегда с собой носил.

Но при этом в «Альфе» я нашел настоящих друзей. А это дорогого стоит. Я уже говорил, Подразделение — это совсем другой мир. Все, что было до него и в дальнейшей моей жизни — это «небо и земля». Тут люди совсем другие. Может потому, что очень серьезный и строгий отбор проходили. Мы все были «братья по разуму», по восприятию мира — «единомышленники!»

— После окончания службы, снились ли вам какие-то сны, связанные с боевыми операциями, с ребятами из «Альфы»?

— Сны, связанные со службой, снились постоянно на протяжении десяти лет после завершения службы. Да что уж там, более пятнадцати лет прошло, а периодически сны из прошлой жизни все равно снятся. И все они такие яркие и красочные. Как будто я повторно прошел отбор в «Альфу», собираемся в командировку, визуально помню шкафчики, где оружие хранится. Попадаем в окружение; перестрелки, потери, меня не раз во сне убивали. В общем, бывает, просыпаюсь от боли в теле и весь в поту.

Один раз, еще во время службы, случай забавный произошел, прямо дежавю. После очередной тренировки мы обедали с Андреем Никитиным, и я ему рассказывал свой сон. Якобы мы с ним тренируемся, затем вместе обедаем, а потом тревога. Прыгаем по машинам и куда-то едем, на какое-то задание, там произошла перестрелка. Он поинтересовался, чем все завершилось. Я ему говорю: «Хреново». — «Тогда не рассказывай мне свои выдумки».

И действительно после обеда тревога. Мы собрались и вылетели на боевое задание. Во время спецоперации Андрея ранило в руку, из горла кровь шла. Вколол я ему сразу промедол (наркотический анальгетик — Авт.) наложил ИПП (индивидуальный перевязочный пакет — Авт.) и начал делать перевязку.

В это время кто-то из наших ребят подполз к нам и вколол ему еще один флакончик. Пока я ему объяснял, что уже оказал первую помощь и второй укол был лишним, Андрею вкололи третий промедол. После этого мы там, конечно, все обалдели, а Андрюха лежит довольный — насколько, конечно, можно быть довольным в такой ситуации.

«НЕ ПРЕДАВАТЬ ТЕХ, КТО С ТОБОЙ РЯДОМ!»

— Как вы можете охарактеризовать себя в двух словах, какой вы человек?

— Человек я веселый (смеется). Мы в «Альфе» всегда, по возможности, старались общаться непринужденно, по-братски и с юмором. А как по-другому? Когда тяжело было, ситуацию разряжали только шутки.

Случай занятный могу рассказать, спали с ребятами на броне (не помню, какая это операция была), там еще собаки большие были из кинологической службы. Олег Шестаков заснул, а я ему колбасы разложил на тело. Он просыпается, вскакивает от неожиданности, а там такие псы огромные колбасу с жадностью с него поедают — ощущение у него было, что полбока сейчас ему откусят. Потом мы долго от Олега бегали.

Всегда старались смотреть на все с юмором. Становилось легче. Вот когда я работал в администрации (Щёлковского района Подмосковья — Авт.), там совещания, жесткая, четкая постановка задач, сроки исполнения, ответственность. Постоянная нехватка времени, если что-то не успеваешь, пишешь промежуточные ответы. Бешеный ритм. А в «Альфе» — как дома: чувствуешь себя в семье при наличии большой ответственности. Хотя, я считаю, что каждый мужчина должен быть ответственным вне зависимости от места работы и занимаемой должности.

— Есть ли у вас девиз по жизни?

— Не предавать тех, кто с тобой рядом! Как потом смотреть людям в глаза, если совершил предательство, обманул, обещал и не выполнил.

— То есть вы стараетесь жить по совести?

— Стараюсь не обманывать людей. Если что-то обещал и понимаю, что не смогу выполнить, всегда предупрежу человека, скажу ему правду. Но до последнего стараюсь решить вопрос. Не получается зайти через дверь, попытаюсь пролезть через окно (смеется).

— Сколько у вас детей?

— У меня четверо детей. От первого брака у меня дочь и сын. Сын пошел по моим стопам — учится на пятом курсе одного из силовых вузов. От второго брака дочь — четырнадцать лет и сын — шесть лет, тоже по моим стопам пойдет, в кадетское или суворовское училище.

— Вы оканчивали кулинарное училище, как часто вы готовите и что?

— Готовлю все, что дети просят: борщ, щи, жульен. Я за простую пищу и полезное, здоровое питание. Сладкого у меня вообще в доме нет.

— Вы придерживаетесь правильного питания, а какие на сегодняшний день у вас отношения со спортом?

— Спортом я занимаюсь каждый день. Понедельник, среда, пятница у меня силовые тренировки, а оставшиеся четыре дня у меня беговая дорожка и бокс. Я поддерживаю себя в форме. Правда, последнее время не всегда успеваю, работы много. Домой приезжаю в 21.00, перекусил и в зал до 23.00. Каждый день контрастный душ. Не пью и не курю. Стараюсь не унывать, как бы тяжело не было.

Выходные посвящаю детям. Я живу в городе Щёлково, ко мне приезжают дочь и сын из Москвы и мы все вместе проводим время. Вот вчера все целый день убирались в квартире. Скучать мне точно некогда.

— Вы ответственный, стараетесь жить по совести, хороший отец, придерживаетесь правильного питания и дружите со спортом — вы какой-то идеальный человек? А какие у вас есть недостатки?

— Конечно, я не идеален. Я женат дважды. Но с женой у меня сейчас отношения непростые. Мой бешеный ритм жизни не позволял мне уделять должного времени моей второй половине. Потихоньку… мы перестали понимать друг друга. Одного виноватого в семейном разладе не бывает, но я чувствую за собой вину.

Печально, но крепкие, семейные отношения мне пока построить не удается. Хочется, конечно, стабильных отношений, так, чтобы на всю жизнь. И опыт вроде есть, но пока не получается. Для меня это сложная тема для разговора.

— Какой вы видите свою жизнь лет через десять-пятнадцать, о чем вы мечтаете?

— Отработав около десяти лет в муниципальной службе, я хорошо понимаю, как управлять городом, у меня есть своя команда. Несколько раз пытался стать главой города Фрязино. Но, к сожалению, есть административный ресурс, который тянет туда свой контингент. Но в ближайшее время все-таки еще раз хочу поучаствовать в выборах. Уверен, что у меня получится. Когда глава города уходил в отпуск, я исполнял его обязанности и полностью справлялся с возложенными на меня функциями.

Чувствую и понимаю, как надо действовать. Поэтому точно справлюсь с этой задачей. Очень приятно осознавать, что можешь быть полезен людям. Приятно, когда к тебе приходят на прием, просто, чтобы сказать спасибо.

Я стараюсь тесно взаимодействовать с населением. Мне поручали урегулировать вопросы по непростым ситуациям. Помните эпопею с обманутыми вкладчиками? Собралась манифестация у здания администрации города, возмущенные люди не понимали, как им действовать в сложившейся ситуации, приехало телевидение. Руководство отправило меня на переговоры.

Когда приехал на место, думал об одном, только бы не били сразу, дали бы слово сказать. Людей много, человек двести, все сразу накинулись. Постепенно удалось перевести эмоциональный разговор в деловое русло. Я вел протокол с фиксацией задаваемых вопросов, затем создал рабочую группу для решения существовавших проблем. Мы отчитывались по каждому пункту протокола — и в итоге проблема была решена. Всегда стараюсь находить компромиссы между проблемой, задачей и исполнением.

— Что вы можете пожелать молодым ребятам, стремящимся вступить в ряды спецподразделения «Альфа»?

— Они должны четко осознавать, что такое Подразделение! Если до конца не уверены в своем выборе, лучше пойти на службу в другое место. Спецподразделение — это не элита, в которую пришли покрасоваться, это, прежде всего, огромная ответственность. В этой работе ты не имеешь права оступиться. Ведь за тобой все поколения Группы «А». Живые, умершие и павшие. Все мы. Одним словом, «Альфа». 

 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!