ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ БУГ

— Перешли Буг, однако перешли не с первого раза. Часть отряда переправилась, а другая не успела.

— А какая ширина Буга в том месте?

— Метров пятьдесят, а то и больше. Даже метров семьдесят, я полагаю. У нас лодки были, паром сделали. Карасёвым первым направил меня на тот берег вместе с командиром отделения по фамилии Осадчук. Хороший парень, смелый. Старше меня на год. А на той стороне, это недалеко от городишка Дубенки, располагалась части украинской дивизии СС «Галичина». С их стороны — интенсивный огонь, но нам удалось переправиться и подавить огневые точки. С рассветом налетели фашистские самолеты, кто не успел перейти — остался на том берегу, а мы двинулись дальше.

— Большая часть сумела переправиться?

— Да, большая.

— Я так понимаю, что в отряд входили люди самых разных национальностей?

— Совершенно верно. С Карасёвым были два брата-поляка по фамилии Вронские. Смелые ребята. Один из них впоследствии даже входил в правительство при Беруте (глава Польши в 1970-х годах — Авт.). До нас они сражались на Украине в отряде Фёдорова.

…Я оставался на берегу, наблюдая за переправой, и только убедившись, что больше никого не будет, собрался и со своей группой догнал Карасёва.

— Тяжело пришлось после переправы?

— Бои были страшные, нас сильно бомбили. Каждый день. Много раненых. Люди стали роптать, проявлять недовольство: «Зачем нам эта Польша нужна? Вернемся назад». Были такие настроения, и одна группа даже откололась, чтобы вернуться назад, за Буг. «Догнать и расстрелять к чертовой матери командира», — распорядился Карасёв. Через пару дней мы вошли в Люблинские леса. Нужно было перейти железную дорогу. Разведка легла на меня и братьев-поляков. Часто обращался к священникам.

— Католическим?

— К ним, к ксендзам.

— А вы представлялись… как кто?

— Как советский партизан. Никогда не скрывал. В дальнейшем, когда подходили ближе к городу Кракову, тут иное дело: просто говорили — партизаны, без уточнений, так как отношение к советским было враждебное.

— Извините, еще раз спрошу: а как реагировали на вас польские священники?

— Я приходил к ним, кланялся. Говорил по-польски: «Слава Иисусу Христу». — «Навеки веков. Амен». После этого я объяснял ситуацию, говорил: «Зная, что польский народ оккупирован и ведет борьбу, мы пришли на выручку. У нас есть тяжелораненые бойцы. Мы просим оказать им медицинскую помощь и спрятать от немцев». Я не знаю случаев, чтобы наших товарищей выдали фашистам.

— На территории Польши отряд пополнялся за счет местных поляков?

— Нет, мы их не брали. Хватало наших из числа освобожденных нами военнопленных. Был даже один бывший солдат Вермахта. Он являлся охранником в одном из лагерей и потом согласился «идти в партизаны». А всего в нашем отряде воевало несколько немцев.

«ЛЕЙТЕНАНТ АЛЁША»

— Когда вы ушли в «самостоятельное плавание»?

— 1 мая Карасёв получил задание из Центра: направить в район Кракова небольшую группу. Я подобрал двадцать восемь человек, в том числе двух радистов. Однажды наткнулись на «аковцев» — отряд Армии Крайовой, которая подчинялась лондонскому правительству Станислава Миколайчика. Очень недружелюбно нас приняли. Их командир, поручик, услышав из моих уст польскую речь, все не верил, что я белорус. «Вы нам не нужны, — повторял он. — Без вас освободимся от немцев». Потом смягчился. «Аковцы» даже хлебом поделились, папиросами.

— Хорошо, что мирно разошлись — без выстрелов.

— Основу сопротивления в Польше составляли отряда Армии Крайовы. Немцы не трогали их, а они не трогали нас. Что касается Армии Людовой, то их было очень мало. Они больше воевали между собой, то есть с «аковцами».

…Когда мы уже находились под Краковым, офицер Армии Крайовой под кличкой «капитан Галя», бывший штабс-капитан царской армии Мусилович, предупредил меня: «аковцы» предложат нам совместную операцию, а сами подставят нас под пули фашистов. Благодаря этой информации, мы на провокацию не поддались.

— А как относились к советским отрядам, проникавшим в Польшу, «батальоны хлопские»?

— Эти были из польских крестьян, они относились к нам куда как лояльнее. Не говоря уже о бойцах руководимой коммунистами Армии Людовой. Так что с одними мы вступали в союз, других терпели или даже боролись. И все это по ходу решения одной из главных задач — уничтожение Франка.

ОПЕРАЦИЯ В ИЛЖИ

— Перед Краковом была операция в городке Илжи. Скажите, а сколько в том районе действовало партизан из Армии Людовой?

— Около трехсот партизанило. В городке располагался немецкий гарнизон. Люди из Армии Людовой попросили нас помочь освободить сидевших в местной тюрьме подпольщиков: «Вы же советские партизаны. Мы ждем вас как спасителей. Помогите нам! Да и люди поверят, что Сопротивление существует!», — убеждали они нас. Я сомневался: перед группой ведь стояла очень ответственная задача: выйти к Кракову без потерь.

— Можно представить ваши сомнения…

— «Вдруг провалимся? С меня же шкуру снимут!», — размышлял я. И все-таки мы с товарищами решили задержаться. По данным нашей разведки ближайший немецкий гарнизон стоял в пятнадцати километрах от города. В Илже была расквартирована лишь местная полиция.

— Действовали ночью?

— С наступлением темноты. Спустились с гор, обрезали немцам телефонную связь. Окружили казарму. Пулеметным огнем мои ребята заперли гитлеровцев в здании, фрицы даже не высунули голов из окон. В это время польские подпольщики вытаскивали из тюрьмы своих «хлопцев», громили немецкие склады, взяли банк, почту.

Целую ночь городок был в наших руках. Наутро пришлось уйти. По дороге заглянули в немецкую аптеку: запаслись медикаментами для раненых. Потом двинулись дальше — на Ченстохова. В двадцатых числах мая группа переправилась через Вислу.

…В 1970-е в городке Илжа появился памятный знак с русским именем Алёша. «Я думал, его снесли, а он стоит!» — не скрывал радости Алексей Николаевич. На знаке размещена бронзовая табличка с надписью: «Отсюда в ночь с 14 на 15 мая 1944 года вышли в бой с немецко-фашистскими оккупантами отряды Армии Людовой и разведывательно-диверсионная группа лейтенанта А. Ботяна — Алёши».

ЯГЕЛЛОНСКИЙ ЗАМОК

10 января 1945 года советские разведчики взорвали штабную немецкую машину. В портфеле сидевшего в ней обер-лейтенанта обнаружили секретный документ о минировании ряда краковских культурных памятников, мостов, двух плотин и близлежащего городка Новы-Сонч. План был таков: когда армия Конева займет город, его предполагалось взорвать и затопить.

Советские диверсионные группы действовали изолированно друг от друга. Ботяну повезло: его группе удалось захватить инженера-картографа. Тот рассказал, что всю взрывчатку для минирования немцы держат в Ягеллонском замке. Было принято решение взорвать этот арсенал. Ботяну через агентуру удалось внедрить в обслугу замка поляка Млынца.

— Конечно, каждый из нас внес свою лепту в освобождение Кракова, — говорит Алексей Николаевич. — Впереди Красной Армии шло несколько советских разведгрупп: разминировали мосты, проводили диверсии в тылу врага — нападали на немецкие базы, взрывали поезда. И сами поляки помогали. Но реальная угроза Кракову исходила из Новы-Сонча, где размещался громаднейший склад с боеприпасами, снабжавший весь фронт. Если бы мы Ягеллонский замок не подняли на воздух, то немцы, намеревавшиеся взорвать две плотины, находившиеся выше, — и город бы затопили, и наступление Красной Армии остановили.

Нам очень повезло, что удалось через поляков внедрить в замок, превращенный в склад, свою агентуру, — и после этой успешно проведенной 18 января диверсии я был свидетелем того, как бежали немцы, для которых взрыв явился полной неожиданностью. Вместе с сотнями тонн взрывчатки на воздух взлетели более четырехсот фашистов. Немцам не удалось быстро восстановить запасы тротила — плотины, мосты остались целы.

По дороге к Кракову отряд Ботяна соединился с диверсионной группой Ивана Золотаря. Главной целью оставалась ликвидация генерал-губернатора Франка. Удалось завербовать личного камердинера Франка поляка Юзефа Путо.

Путо, у которого на всякий случай спрятали семью, должен был установить английскую мину в резиденции шефа. Но не успел, настолько стремительно наступали советские войска. Франк дал тягу и избежал участи гауляйтера Белоруссии Кубе.

…Долгое время считалось, что прототипом «майора Вихря» из одноименного сериала является Евгений Березняк. Сам он никогда не считал себя единоличным прототипом популярного героя киноэкрана.

Более того, в своей книге воспоминаний Березняк констатирует: «Возможно, мы кое-кого разочаруем, но наша группа в день освобождения Кракова находилась далеко от города, продвигаясь по приказу командования дальше на Запад. Мы не знали, да и не могли знать, сколько групп, подобных нашей, действовали в районе Кракова и причастны к его спасению».

ПРИЗНАНИЕ

За проведение операции в Овруче, которая до сих пор изучается по «дисциплине Д», командир отряда Карасёв подал рапорт в Москву о присвоении А. Н. Ботяну звания Герой Советского Союза. Однако в Центре решили иначе и наградили в 1943 году орденом Красного Знамени.

В 1965 году, когда Алексея Николаевича вторично выдвигали на Героя, он опять получил «Знамя». Поговаривали, что из-за того, что он служил унтер-офицером в армии Пилсудского.

Ничего удивительного в такой практике нет. Особенно на примере личности «бога диверсий» Ильи Старинова, которого также неоднократно представляли к званию Героя. К своему столетнему юбилею, который Илья Григорьевич отмечал летом 2000 года, получил… орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени! Для примера: «Заслуги» Аллы Пугачевой были оценены на степень выше. Так что чему тут удивляться.

Радует, что в отношении Алексея Николаевича справедливость была в итоге восстановлена. Защищал он, правда, не Российскую Федерацию, а совсем другую страну. Но, думается, в данном случае это не принципиально, равно как и внешнеполитические мотивы, подтолкнувшие чиновников в Кремле к принятию этого знакового решения.

После Победы руководство 1-го управления НКВД решило использовать Алексея Николаевича на нелегальной работе. Ему была поставлена задача в качестве чешского репатрианта «вернуться» из Западной Украины в Судетскую область, переданную после войны из Германии в Чехословакию. Там Ботяну, резиденту нелегальной разведки, предстояло осесть, чтобы в последующем внедриться в закордонные спецслужбы.

В 1947 году под именем Лео Дворжака Алексей Николаевич был заброшен в Чехословакию под видом рабочего-чеха, работал слесарем на заводе в городе Жатец Судетской области, там же учился в Высшей промышленной моторостроительной школе. Пройдя натурализацию, был переведен геологом на урановые рудники в Яхимов.

Там Ботян познакомился с  чешкой Геленой Винзель (по другим данным — Гинцель)

. Разведчик запросил Центр о разрешении на женитьбу. Запрет! Но он настаивал и своего все-таки добился. Свадьбу разрешили, но с условием: если возникнет необходимость перебазироваться в другую страну, семью придется оставить.

С помощью чешских связей в урановой отрасли Лео Дворжак внедрился в одну из западных спецслужб и стал поставлять ценнейшую информацию.

Прошло несколько лет. В Москве сменилось руководство разведки. Новые начальники, узнав, что у резидента жена — иностранка, срочно вызвали его в Союз. И уволили за «моральное разложение». Ботян с помощью коллег нелегально вывез из Чехословакии жену и уже родившуюся дочку. В Москве он работал старшим метрдотелем в ресторане «Прага» на Арбате, не теряя, однако, связь с КГБ.

Только в Москве Гелена узнала, кем на самом деле является ее муж. По советским документам она стала Галиной Владимировной Ботян. Когда улеглись страсти, руководство вернуло Ботяна на службу. Специальную подготовку прошла и Галина Владимировна.

В дальнейшем Ботян выполнял разведывательные задания за рубежом: координировал отношения немецких агентов-нелегалов, находившихся в Западной Германии, с их родственниками на территории Германской Демократической Республики.

В 1960-1980-х Ботян курировал Курсы Усовершенствования офицерского состава (КУОС), являвшихся кузницей кадров спецрезерва КГБ и разведчиков-диверсантов. Он консультировал сотрудников Отдельного учебного центра — Группы специального назначения «Вымпел» КГБ СССР.

В 1983 году Алексей Николаевич был уволен в отставку по возрасту в звании полковника, но до 1989 года продолжал работать в органах госбезопасности как гражданский специалист.

Полковник Ботян был награжден двумя орденами Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны I степени, «За заслуги перед Отечеством» IV степени, Мужества, многими медалями — «За боевые заслуги», «Партизану Отечественной войны» I степени и другими. Он — «Почетный сотрудник госбезопасности».

…Теперь, когда Алексея Николаевича не стало, кажется, словно бы сама история перестала говорить с нами. Его последние слова звучат как завет: «Родина у нас одна. И защищать ее нужно любыми средствами. И если нужно погибнуть — на это нужно решиться!»

Эти слова, без преувеличения, стали жизненным принципом выдающегося разведчика, патриота Отечества и человека исключительного обаяния, навсегда оставшегося в памяти нашего народа.

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!