Автор: ГЕННАДИЙ ЗАЙЦЕВ

СВЯТОЙ КРЕСТ - 3

Фото: Террористы, убивавшие людей десятками, потом изображали из себя защитников заложников от спецназа

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО.

Полковник Юрий Дёмин:

— Меня, как одного из руководителей, сняли с обеспечения безопасности Ерина. Было ясно: надо готовиться к штурму, и я был возвращен в подразделение. В это время кипела работа штаба подразделения под руководством Анатолия Савельева. Поскольку я был у него заместителем, то я попросил, чтобы он обратится к начальнику Управления и меня временно откомандировал во 2-е отделение, с которым я готовил учения и хорошо знал личный состав. Руководство отнеслось к этому с пониманием, и я был назначен туда старшим.

Утром поступил приказ: нам нужно занять одну из блокирующих позиций и сменить внутренние войска. Что мы и сделали. Наши позиции находились примерно в двухстах метрах от больницы, за травматологическим отделением, вдоль берега реки. Естественно, вся подготовка на время приостановилась. Нам нужно было теперь думать о другом: как жестко заблокировать вверенный сектор, чтобы боевики не могли проникнуть ни с одной, ни с другой стороны.

На следующий день, ближе к вечеру, мне докладывают наблюдатели, что со стороны больницы движутся два перебежчика. Смотрю в бинокль: определить возраст было очень трудно. Похоже, это двое мальчишек лет по тринадцать-четырнадцать. Они бежали со стороны больницы к реке и хотели ее переплыть. Я дал команду задержать их. Оказалось, ребята находились в больнице с момента захвата. У одного из них находилась там мама в предоперационном состоянии. Ну, а друг с ним пришел ее проведать.

Ребята находились в травматологическом блоке, это отдельно стоящее здание перед больницей. В ходе опроса мне стало ясно, сколько примерно находится заложников и сколько боевиков, как террористы организуют оборону. Ночью круг обороны сужается: басаевцы из близлежащих строений уходят в больницу и занимают там боевые позиции, а утром возвращаются обратно.

Стало понятно и то, что больница переполнена. Количество боевиков — не двадцать-тридцать, а до двухсот «штыков». Все хорошо вооружены: снайперские винтовки, автоматы, подствольники, гранатометы. Тут же я сообщил в штаб о полученной информации. Прислали машину, и ребят направили по инстанции, чтобы они рассказали все то, что рассказали мне.

Полковник Александр Репин:

— Жили мы в автобусах, потом предоставили более-менее комфортные условия в ПТУ. Мы уже знали, кто и с какого направления будет действовать. К тому времени я четко понимал: или мы решаем задачу, или мы улетаем в Москву. Как раз в эту ночь мы привели себя в порядок: приняли душ, поужинали, легли спать на белых простынях. А тут поступила команда. Все построились, распределились и рано утром мы выдвинулись на исходные позиции.

Нас встретили интенсивным огнем на подступах к больнице. Наверное, произошла утечка информации, потому что пока мы выдвигались, уже начинался обстрел всех тех мест, по которым мы должны были выдвигаться. А когда подходили ближе к больнице, то пошел уже шквальный огонь. Боевики были готовы и ждали штурма. Чем ближе мы продвигались, тем тяжелее становилась для нас ситуация: невозможно было вести ответный огонь, вот в чем дело. В окнах заложники!

Мы понимали, что можно было рывком проникнуть на территорию какого-нибудь корпуса, через окна, но это было бы для всех плачевным исходом. И для нас и для тех, кто находился в больнице: для больных, для рожениц, для всех. Потому что в такой ситуации вести бой в помещении, ну сами представляете, что это такое! Когда в каждой палате находятся больные разной степени тяжести. Понимали это и террористы — все коридоры простреливались, в окнах стояли больные, кричали: «Не стреляйте, не стреляйте!»

Наш отдел вплотную подошел к больнице, некоторые уже были у стен — Виктор Иванович Блинов и еще ряд товарищей. У Вити Блинова весь бронежилет был в осколках, но он вовремя успел уйти оттуда. А ведь он еще в декабре 1979 года участвовал в кабульских событиях. Стальной человек!

Полковник Юрий Дёмин:

— Наше нахождение на блокпосту уже было нецелесообразно. Прислали замену — бойцов внутренних войск, а мы приехали в расположение нашего подразделения, в здание школы.

Была четко поставлена задача, с какой стороны и какое отделение идет. Теперь нужно было все конкретизировать. В составе 2-го отделения мы с Матовниковым провели боевой расчет: каждый сотрудник знал, куда он должен направляться, в какое окно проникать, через какую дверь проходить; кто будет возглавлять при выдвижении.

Боевой дозор возглавил Владимир Соловов, вместе с ним — Руденко и Литвинчук. Остальные уже должны были идти за ними, выстроившись в боевую колонну. Каждый понимал, что вести активный боевой контакт просто невозможно, поскольку все коридоры и все помещения забиты заложниками. Любой ближний бой мог привести к большим жертвам. С собой мы решили не брать много боеприпасов, чтобы не перегрузиться и не потерять в быстроте движения.

Лично я должен был идти за боевым дозором и руководить действиями подразделения уже при подходе к зданию. Наша беда заключалась в том, что место, от которого предстояло выдвигаться, мы не знали, не видели. Ночью, конечно, можно было спокойно занять боевые позиции и потому уже вести совершенно другой бой.

Перед штурмом была дана команда — два часа отдыха, а на рассвете атаковать. Никто из нас реально не представлял, как это может произойти. Ситуация предельно серьезная! Насколько я знаю, в мировой практике подобного не случалось, чтобы захватывали по две-три тысячи человек и порядка двухсот боевиков их удерживали в таком непростом здании, как больница.

В тот период, когда мы охраняли Ерина, узнали, что внизу здания установлены баллоны с кислородом, и они заминированы. Басаев находится непосредственно там, то есть в любой момент он приводит взрывное устройство в действие, и вся больница взлетает на воздух.

Впрочем, если бы основной целью являлось проведение акта с большим количеством жертв, то тогда не надо захватывать заложников. Загнали бы всех в больницу, заминировали, нажали на кнопку и — все! Но поскольку этого не произошло, а шел уже третий день, то стало ясно: нет, не тот случай. А значит, у нас есть определенные шансы освободить заложников. С какими потерями это будет осуществлено, этого, естественно, никто не мог просчитать. Каждый мысленно представлял, что он идет с открытой грудью на амбразуру.

ПОД ШКВАЛЬНЫМ ОГНЁМ

Около пяти часов утра, едва успев развернуться, «Альфа» пошла на штурм больницы. В одной из битв император Наполеон, наблюдая атаку английской конницы, сказал: «Самая лучшая в мире кавалерия — под самым безмозглым в мире командованием».

Как минимум за два часа Басаев был предупрежден о штурме. Это, как ни странно, уберегло в тот день жизни многим. Террористы ждали, и ожидание было напряженным.

Кстати, спецназ подставили представители штаба, которые приказали службе «Скорой помощи» собрать все бригады к больнице к 5 часам утра. У басаевцев были японские рации с шифроканалами, а также в их руках была диспетчерская «Скорой», находящаяся в здании больницы.

Боевые группы развернулись на территории больничного городка, травматологического и инфекционного отделений. При первой же попытке проскочить открытое пространство из больницы был открыт шквальный огонь. У басаевцев не выдержали нервы. Начни они на пять-семь минут позже, и значительная часть «Альфы» была бы накрыта свинцом.

Одним из первых под шквальный огонь попало отделение Александра Жаринова. Был тяжело ранен в руку старший лейтенант Игорь Зайцев. Под прикрытием дымов его тут же эвакуировали из зоны плотного огня.

Полковник Александр Михайлов:

— С третьего на четвертый день с блокпоста нас перевели в здание школы-интерната. Там мы помылись и улеглись чуть-чуть поспать, потому что за двое суток, находясь на блоке, почти не прикорнули. В час ночи меня вызвали в штаб. Там уже находился начальник нашего отдела Володя Тарасенко, начальник штаба Группы полковник Анатолий Николаевич Савельев, сказавший: «Буди ребят, будет штурм».

Примерно в начале третьего часа ночи я всех поднял и отдал приказ: «Приготовиться к штурму больницы». Подгонять моих ребят было не нужно, они сами знали, что брать, чем вооружаться, — я лишь перепроверял и контролировал. Решено было, что первой на штурм пойдет «Альфа», поскольку в целом мы были лучше подготовлены, вооружены и главное — радиофицированы. Заходили со стороны котельной. Тридцать метров через лесополосу — и вот они, окна!

Полковник Юрий Дёмин:

— Два часа отдыха прошли, мы экипировались, получили команду на выдвижение. Проводник привел нас к исходным позициям. Вот только там мы оценили диспозицию: здание травматического отделения, с одной стороны, здание гаражей — с другой. Узкий проход… И впереди нас площадка, простреливаемая со всех сторон.

Перед штурмом взревела вся техника, разбудившая не только боевиков, но и весь город. Террористы не могли не знать о штурме. У них были наблюдатели, которые могли фиксировать передвижения. Такое количество техники и людей не могло не привлечь внимания.

Мы шли словно «тевтонские рыцари»: увесистые бронежилеты, при этом быстро передвигались, и это тихой степной ночью было здорово слышно. Первая группа — Владимир Соловов, Фёдор Литвинчук и Андрей Руденко. Как только они вышли на открытую местность, тут же попали под пулеметный огонь. Плотность огня была такая, что постоянно били фонтанчики. Я понимал, что сзади идет еще больше сотрудников, и если мы сюда сейчас всем скопом заберемся, то нас на этой площади всех и положат. Хотя мы уже практически вышли…. Пришлось остановиться. Смотрю, Соловов побежал влево. Я разворачиваюсь, останавливаю отделение и говорю, что нужно перегруппироваться и обойти с другой стороны.

Я побежал вокруг гаражей, там где-то метров сорок-пятьдесят, и выскочил к открытым воротам. Через них было видно, что отсюда намного ближе до здания, буквально метров двадцать-двадцать пять. А на первоначальном маршруте — не менее ста пятидесяти метров.

За мной подтягивалось подразделение, и у меня за спиной был Сергей Милицкий. Я ему говорю: «Сереж, ты меня прикрой. Я сейчас подбегу к больнице, посмотрю, что там происходит». Он меня стал прикрывать, и, по всей видимости, этого боевики не ожидали — я проскочил, по мне ни одной очереди не засадили.

Полковник Сергей Милицкий:

— На построении для получения приказа я обратил внимание, что солдаты внутренних войск вооружены для ведения общевойскового боя: кроме автоматов и пулеметов, было много гранатометов и ручных гранат разного назначения.

Сначала поехали на автобусе, затем шли один за другим, с головным дозором впереди. Первые вспышки выстрелов я увидел, как мне кажется, когда мы были достаточно далеко от больницы. Подойдя к ближайшему зданию, увидел там отдел полковника Александра Владимировича Михайлова, по которому и велся огонь.

Я так понял, что нашей задачей было пройти к больнице через гаражи со стороны пищеблока, но, если честно, я особенно не вникал, так как шел за своим командиром — полковником Юрием Викторовичем Дёминым.

С Сергеем Савчуком проделали проход в сетке-рабице и вышли во двор гаражей. Где-то совсем рядом уже шла серьезная перестрелка, а мы в полной тишине перебежали к одноэтажному пищеблоку больницы. По-моему, очень быстро рассвело, и, как мне кажется, где-то в это время я услышал голос Володи Соловова: «…Все, руке конец!». Больше я его не слышал.

Вдоль гаражей, куда побежал Соловов — деревья и небольшой кустарник. Подумали, что он там. Я бросил дымовую шашку, чтобы прикрыть товарища. Все заволокло дымовухой, а Володи нет и нет! Еще одну шашку бросили, опять нет!

Полковник Александр Михайлов:

— Мы приготовились к броску. Нужно было еще преодолеть газоводную трубу, проходившую над землей. Я уже даже занес ногу, как вдруг… бой возник из ниоткуда: тройка наших братишек из передовой группы 1-го отдела Юрия Дёмина, в ее составе находился и майор Владимир Соловов, неожиданно угодила в огневой мешок. Оказавшись под перекрестным огнем, Володя геройски погиб, приняв огонь на себя. Он дал нам нужное мгновение, чтобы сориентироваться и откатиться за укрытия.

Я сейчас могу твердо утверждать: если бы не Соловов, то многие наши семьи осиротели бы. И бесконечно жаль, что за этот подвиг у главы нашего государства не нашлось Звезды Героя России для мужественного человека!

Лично меня спасло то, что я не успел полностью перелезть через трубу… Мгновенный кувырок назад, и я за углом котельной, куда меня буквально втащил за шиворот Сергей Таланов. Над головой — шквал трассеров, пуль, дождь из посеченных веток и листьев…

Полковник Геннадий Жмёткин (Краснодар):

— Когда поступила команда о начале штурма, мы побежали вперед, стараясь маневрировать. Но это было очень тяжело делать из-за неровностей местности, тяжести снаряжения и штурмовых лестниц, которые несли с собой. Когда террористы открыли огонь показалось, что никто из нас не сможет добежать до укрытия. Настолько он был плотный.

Спасибо нашим снайперам, которые погасили часть огневых точек и сотрудникам «Веги», которые своим огнем не давали террористам прицельно стрелять. А вот бронетехника подвела. Из трех БТР-70, которые должны были поддержать штурм огнем и расстрелять за это время, как минимум, по боекомплекту, на позицию выехал только один, и сделав пять несмелых выстрелов в сторону больницы, развернулся и уехал.

Возле небольшой возвышенности, за которой мы планировали укрыться от огня, меня что-то ударило в руку. Посмотрев на нее, я увидел, что ранен, а кость предплечья раздроблена. Дальше продолжать движение я не мог и остался прикрывать огнем товарищей. Через полчаса для моей эвакуации подъехал БТР, который здесь же и сломался. Хорошо, что пространство за бугорком не простреливалось. Я не стал ждать, пока его починят. Перебежками, придерживая разбитую руку, вернулся в тыл, где мне оказали медицинскую помощь.

Капитан Александр Желто­ухов:

— Днем 16-го числа нас собрали в школе. В 18 часов руководство — Степашин, Ерин, Егоров, Сосковец — начали совещание, а мы стали готовиться к штурму, приводили в порядок оружие и спецсредства. Где-то часа в два ночи был отдан официальный приказ о начале операции в пять часов. Снайперы выдвинулись на позиции сразу. Группами по два человека мы окружили больницу.

Я встал в пару с нашим бойцом из Краснодара. Наша позиция была со стороны телевизионной вышки и главного входа — по этому направлению должна была выдвигаться краснодарская группа. Мы вышли по садам и залегли прямо в поле. Времени было уже три часа, по полю ползли мы очень медленно, ведь наше передвижение хорошо просматривалось из окон.

В 4 часа 45 минут я получил запрос от краснодарской группы, готов ли я начать огонь и прикрыть их. Я сказал, что готов, вижу все хорошо, но еще не наступило время штурма. И буквально через пять минут началась стрельба со стороны войск МВД. Я повернул голову назад, смотрю: по полю несется краснодарская группа. Но не стреляя, а просто перебежками, в шахматном порядке, и несут лестницу — первый этаж чеченцы завалили матрасами. Пробегают мимо меня, абсолютно не замечая, — я был в специальной маскировке.

Со стороны больницы началась автоматная стрельба. Я прицеливаюсь, валю одного человека и сразу второго, который вместо него появился. И после этого начинается такая стрельба, что у меня на бруствере (я выбрал естественную ложбинку в поле) земля просто закипает от пуль. Рядом стояла железяка какая-то, вроде железнодорожной рельсы, так ее тоже сразу в нескольких местах пробило пулями. Я удивился: не должны были они меня заметить. Сменил позицию.

Спереди обстрел прекратился, но тут закипел песок с тыла. Вот, думаю, интересно, как это с тыла меня достают? Делаю запрос, мол, кто у меня находится сзади. Свои. Летчики местные. Вот что потом мне рассказали наши бойцы, которые после моего запроса туда побежали. Приходим, говорят, а они совершенно пьяные. Объясняют: «У нас в больнице друзья в заложниках, их сейчас расстреляют за то, что вы штурм начали». В общем, еще минут пятнадцать я там ползал под пулями родными, пока наши не разобрались.

Полковник Юрий Дёмин:

— Когда я подбежал к больнице, вернее к пристройке хозблока, за мной подбежал Милицкий, потом еще двое: Александр Христофоров и Владимир Корольков, и только тогда террористы нас заметили. Они поняли, что мы обошли их и уже находимся под окнами больницы. Тогда они открыли по нам шквал огня. Хорошо, что у этого хозблока была небольшая мертвая зона. Она нас и спасла: спинами прижались к стене, встали. Что дальше? Весь асфальт перед нами словно отбойным молотком раскурочили.

Вдоль гаражей в больницу тянулись трубы отопления, превратившиеся в полосу препятствия. Смотрю, через них перескакивает Сергей Савчук, а очередь идет прямо в него! У него под ногами пули пробивают эти самые трубы, вода начинает бить фонтаном. Как в него не попали… Чудо! Савчук подбежал к нам и стал пятым.

По радиостанции услышал голос Соловова: «Руке хана». Было понятно, что он тяжело ранен. Стали смотреть — Володи нигде не видим. Но где-то же он должен быть рядом! Вдоль гаражей, куда он побежал — деревья и небольшой кустарник. Подумали, что он там. Сергей Милицкий бросил дымовую шашку, чтобы прикрыть Соловова. Все заволокло дымовухой, а Володи нет и нет! Еще одну шашку бросили, опять нет! На вызовы не отвечает…

Как оказалось, от большой потери крови Соловов отключился. Володя лежал буквально в двадцати-двадцати пяти метрах от нас, за небольшим кустиком. Но поскольку и куст зеленый, и мы в зеленом камуфляже, мы его и не видели.

Капитан Виктор Лисовский (Краснодар):

— Под прикрытием пулеметов ПК, ведя огонь всеми имеющимися огневыми средствами, личный состав штурмующих групп, короткими перебежками занял позицию в строящемся подземном гараже, находящемся на удалении 20-25 метров от больницы. Здесь развернулась настоящая огневая дуэль. Мы находились настолько близко от боевиков, что могли рассмотреть их лица. Но стрелять было трудно, так как они постоянно прятались за заложников. К тому же они переоделись в форму медперсонала, что мешало отличить их от заложников.

Я старался стрелять мало, чтобы не обнаружить свою позицию. Через некоторое время ко мне подошел Роман N и сказал, что один боевик высунул голову между двух женщин. Сам он стрелять по нему не решался из-за большой вероятности попасть в заложниц. Я стреляю довольно метко и решил его снять. С позиции Романа действительно была видна голова боевика. Его уверенное в своей безнаказанности небритое лицо постоянно ухмылялось.

Тщательно прицелившись, я выстрелил. Голова исчезла. Несмотря на уверения Романа, что я попал, полной уверенности у меня не было. Через десять минут из этого окна на козырек подъезда спрыгнула женщина, пролежав на козырьке около получаса, она спустилась вниз и прибежала к нам. По ее словам боевик, находившийся с ними в комнате, был убит выстрелом в голову.

В публикации использованы фотоматериалы газеты «Коммерсантъ» (Эдди Опп), РИА «Новости», ИТАР-ТАСС и газеты «Спецназ России».

Окончание в следующем номере. 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!