Автор: ГЕННАДИЙ ЗАЙЦЕВ

СВЯТОЙ КРЕСТ - 2

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО.

«Я ПОНЯЛ, ЧТО ТАКОЕ «АЛЬФА»»

До рокового дня 14 июня об этом городке мало что было известно. «Альфа» из Москвы и Краснодара прибыла в Будённовск уже после безжалостной бойни на улицах города, когда на людей охотились, словно на диких зверей.

Загнав заложников в больницу, басаевцы сразу же расстреляли находившихся в ней раненых летчиков и милиционеров. На момент захвата тут оказалось около восьмисот больных и трехсот медицинских работников. После облавы на улицах города общее число заложников достигло двух тысяч человек.

Трагедия, что 14 июня 1995 года потрясла страну и мир, открыла новую эпоху в истории террористических актов. По драматизму и накалу страстей будённовские события превосходили другие массовые захваты заложников. Например, в Никарагуа (1974 г.), в Колумбии (1985 г.) и в Перу (1996 г.). Однако там не было родильных отделений или палат для тяжелобольных.

Басаевцы проникли в город под видом армейского подразделения, проехав от Чечни до Будённовска около шестисот километров на большегрузных КамАЗах. За шесть суток вооруженного бесчинства они убили 129 мирных жителей, милиционеров, военнослужащих. Еще восемнадцать ни в чем неповинных людей впоследствии скончались от полученных ран.

В числе заложников в больнице оказались и те, кто находился на стационарном лечении, а также медицинский персонал, роженицы в родильном отделении и только что появившиеся на свет младенцы… Страшные психологические травмы получили тысячи жителей города на реке Куме, который имеет исторические названия Святой Крест и Прикумск.

И был штурм — неподготовленный, спонтанный, когда «Альфу» бросили фактически на убой, не дав еще одних суток на подготовку «специальной операции». 17 июня Группа «А» четыре с половиной часа находилась под огнем. Почти каждый четвертый был ранен, трое убиты…

Согласно агентурным данным ФСБ, на конец июля 1995 года в банде Шамиля Басаева от ран скончалось пятьдесят восемь человек. Сам «террорист № 1» сказал главному редактору газеты «Спецназ России» Павлу Евдокимову, вспоминая тот бой: «Я понял, что такое «Альфа»». Разговор состоялся в июне 1997 года в поселке Новогрозненский при большом стечении народа.

По свидетельству заложников, сам Шамиль Басаев никакого участия в бою не принимал, просидев в закрытом кабинете. В какой-то момент его люди поняли, что приходит конец — не будет ни победного возвращения в Ичкерию, да ничего не будет вообще. И тогда некоторые из них стали подыскивать себе гражданское платье, чтобы дать деру.

Террористы тщательно все продумали перед акцией в Будённовске. Ставились три цели. Во-первых, совершить перелом в войне, добившись как минимум передышки для разбитых бандитских отрядов. Второе. В городе был банк, обеспечивавший платежи по Чечне. Требовалось разгромить его, скрыть определенные проводки между респондентами, находившимися вне республики и на ее территории. И третье. Басаевцы хотели «наказать» вертолетчиков, дислоцированных в Будённовске.

Под крышу фирмы «Ирбис», арендовавшей склады у больницы, еще до вторжения были подвезены боеприпасы, рассчитанные на длительные боевые действия. Пользуясь тем, что чеченцы свободно расселены по Ставрополью и Будённовск тому не исключение, часть отряда Басаева просочилась в город еще до прибытия КамАЗов с основной группой.

Грустно вспоминать ту поспешную реакцию властей, с которой они кинулись наказывать «алчных» гаишников (полегших в большинстве под пулями террористов), поверив интервью с Басаевым, утверждавшим, что в Будённовск его привела жадность сотрудников дорожной инспекции, отнявших у него на постах все деньги на взятки и лишивших его возможности доехать до Москвы.

Как я уже отмечал, в Будённовск «Альфа» прибыла уже после чудовищной облавы, ближайший прецедент которой наблюдался в нашей истории во времена Ордынского погрома Руси. Стянутые к больнице сотрудники внутренних войск и милиции не смогли создать плотное кольцо обороны и действовали вразнобой.

Лишь к десяти часам вечера в Будённовске появились министр внутренних дел Виктор Ерин, директор ФСК Сергей Степашин, вице-премьер Николай Егоров. К несчастью, но ответственным за операцию был назначен Ерин, который был далек от такого рода специфики.

В город подтянулись отряд «Вега» (все, что осталось от легендарного «Вымпела» после передачи его в МВД) под руководством Валерия Круглова и Сергея Лысюка, 8-й отряд спецназа МВД «Русь», части ОМОНа и СОБРы.

Еще раз процитирую лживый опус Игоря Бунича: «Снайперы «Альфы» уже время от времени постреливали по окнам больницы, когда в них появлялись любопытные головы, главным образом — женские, и, как правило, не промахивались, подтверждая свое высокое профессиональное мастерство. А однажды какой-то БТР, как будто взбесившись, вдруг стал бить по окнам из своего крупнокалиберного пулемета».

В Будённовске бойцы Группы «А» были размещены на блоках в сотнях метров от больницы. Что касается «альфовских» снайперов, то у них не было задачи осуществлять «свободный поиск». Поэтому они по определению не могли стрелять по окнам и тем более — по заложникам.

Басаев, загодя готовясь к рейду, все хорошенько продумал и рассчитал: какое количество тяжелого вооружения взять с собой, как прикрываться в окнах роженицами, как заминировать здание, как требовать журналистов и что им говорить.

Еще раз подчеркну: главный результат басаевских расчетов был таков: взять больницу можно только путем армейской операции с применением техники, артиллерии, вертолетов. Наличие огромного числа заложников, среди которых были роженицы и беременные женщины, а также раненые, исключало всякую возможность проведения такой акции. Стало быть, вывод для Басаева был однозначный: ультиматум будет принят.

Полковник Юрий Дёмин:

— Штаб операции возглавил глава МВД Ерин. Судьба свела меня с ним в 1994 году, когда войска входили в Чечню. Я был старшим в составе группы сотрудников своего отделения, мы обеспечивали в Моздоке безопасность министра обороны Грачёва и того же Ерина. Поэтому в Будённовске меня, как знавшего главу МВД, направили на обеспечение его физической защиты и отдельных оперативных мероприятий. Группа состояла из пяти человек вместе со мной.

С Ериным мы поработали чуть более суток. Вместе с ним выезжали на передовую, смотреть, что происходит. Стало ясно: быстро решить эту трагическую ситуацию в течение дня-двух невозможно! Помню, на территории детского сада, прилегающего к больнице, я увидел двух убитых милиционеров, сраженных снайперскими выстрелами…

Ругать Ерина за эту операцию, наверное, неправильно, потому что с точки зрения руководителя штаба и координатора взаимодействия всех подразделений он сделал немало. Были собраны соответствующие силы, которые на тот момент могли и умели бороться с терроризмом. Были подтянуты региональные подразделения не только ФСК, но и МВД. Я со своей колокольни видел, что работа ведется серьезная.

После одного из мероприятий, где-то в 4 часа утра, нас окружила большая группа местных женщин, журналистов. Все пытались выяснить, как будет развиваться ситуация, будет ли штурм? На что Ерин четко и ясно сказал, что штурма в ближайшее время не будет.

Один из корреспондентов вдруг говорит: «Товарищ министр, как же так, а вот Ельцин сказал, что штурм будет». Ответом была минутная пауза. Ерину нужно было сообразить, что же такое произошло. Для него, очевидно, это было полной неожиданностью, и после паузы он сказал: «Что я могу ответить? Как президент сказал, так и будет». Затем мы вернулись в штаб. Мероприятия по блокированию больницы стали проводить более активно.

…На простом языке план был таков: сто тридцать «альфовцев», прикрываемые СОБРами, пойдут под автоматы и гранатометы, полезут в забаррикадированные окна второго этажа и, предотвращая возможность взрыва заминированного здания, среди толп заложников перебьют всех бандитов.

Командование «Альфы» убеждало, что в больнице этого делать нельзя — будет кровавая бойня, там погибнут и заложники, и штурмующие. Без рекогносцировки и подготовки — никак! Нужно попытаться вытянуть боевиков из больницы.

…Как оказалось, численность отряда Басаева была занижена чуть ли не вполовину. В действительности в налете на город участвовало две сотни боевиков, включая людей Хаттаба, Абу Мовсаева, Арби Бараева, Хункара Исрапилова, Турпала Атгериева. В состав банды входили женщины-снайперы, именовавшиеся «черными повязками». Таковых было до двух десятков.

Генерал-лейтенант Александр Гусев:

— Мы пытались объяснить руководству, что нельзя штурмовать больницу, говорили о последствиях — сколько может погибнуть людей. Представили расчет сил и средств, спрогнозировали возможные потери сотрудников спецназа и, главным образом, среди заложников. Вообще штурм больницы, в которой двести террористов удерживают сотни человек, трудно спрогнозировать. Тем более, у нас появились данные, и они подтвердились, что террористы заминировали основное здание. Для этого они использовали взрывчатку и баллоны с кислородом, которого было навалом в больнице.

Полковник Александр Репин:

— В городе работал штаб. Официально ее руководителем являлся министр внутренних дел генерал армии Виктор Ерин. Мы периодически туда давали информацию. Шла планомерная работа. Было общение Басаева с представителями штаба. Мы уже формировали рабочие группы, рисовали план-схемы. В частности, мой второй отдел шел со стороны хирургического корпуса. Снайперские группы были со стороны детского сада и хирургического корпуса.

В штаб всегда приглашалось руководство Управления: Гусев Александр Владимирович, Савельев Анатолий Николаевич. Мы постоянно общались со своими командирами: высказывали свои мнения и суждения по различным вопросам. Бойцы все были настроены решительно, но прекрасно понимали исключительную сложность ситуации. Особенно когда узнали, какое вооружение имеется у банды Басаева и что они провели частичное минирование объекта. Какое количество больных, рожениц находится в этой больнице.

Как в таких условиях освободить заложников и уничтожить террористов? Постоянно ведя рекогносцировку, изучая местность, изучая полученную информацию, мы были склонны к тому, что как-то надо склонить террористов отказать от их намерений.

Проблемный момент — связь! У нас в подразделении были отработаны связи между своими отделами, оперативными группами, отделениями и так далее. Но с другими подразделениями такой слаженности не было. Как оказалось, связь в этой операции оказалась слабым звеном.

То, что обещали в этой операции силовую поддержку в плане техники — это все было с запозданием. Лучше бы не обещали! Техники много было уничтожено: на открытой местности, все просматривалось, все простреливалось — подойти к больнице было очень тяжело. Террористы прикрывались живым щитом: выставляли в окнах заложников, из-за них вели огонь. Как стрелять, куда стрелять?

…Уже в конце операции, когда террористы готовились к выезду в Ичкерию, несколько офицеров «Альфы» в форме сотрудников МЧС прошли в больницу и проверили, — осталась ли угроза взрыва или басаевцы оставили нам на прощание смертоносные «сюрпризы». В нескольких местах пришлось убирать взрывчатку.

Генерал-лейтенант Александр Гусев:

— Я во многом понимаю и решение Ельцина, и отвечавших за проведение операции Виктора Ерина, Сергея Степашина и Николая Егорова. Обстановка выходила из-под контроля. Город маленький, и почти у каждого жителя находился в заложниках близкий. Этот факт мог привести к тому, что люди сами бы пошли освобождать родственников. Я также уверен и в том, что мы смогли бы достойно завершить операцию… если бы не было принято решение выпустить террористов. Относительно благополучный исход налета на Будённовск подтолкнул Радуева на совершение подобной же акции в январе 1996-го.

Не хочу обидеть спецназ МВД, но профессиональная подготовка сотрудников «Альфы», конечно, выше. Мы понимали: пусть лучше действует одно подразделение, в котором каждый сотрудник понимает своего товарища с полуслова, чем будет разнобой и иное количество потерь. Поэтому мы с командиром «Веги» взяли непосредственно штурм на себя, а специальные подразделения МВД шли за нами во втором эшелоне, предупреждая возможные попытки террористов вырваться из окружения. Начинать операцию предстояло в четыре утра. Надеялись на внезапность, но ее не получилось.

«ЗАВТРА МЫ ИДЁМ НА СМЕРТЬ»

Руководство спецподразделения отдавало себе отчет, что отказаться от приказа не удастся. Памятен был еще октябрь 1993-го, когда мы повели себя по-своему, отказавшись крушить и убивать. Второго раза Группе этого не простят. Не исключаю, что отправка без подготовки на убой явилось своеобразной местью за предотвращение большого смертоубийства. Офицеры отдавали себе отчет и в другом: не пойдут они, подготовленные профессионалы, тогда пошлют других, менее обученных, и еще больше крови будённовцев будет пролито.

Для сравнения. Подготовка к освобождению заложников в Лиме длилась около полугода — там было пятнадцать-семнадцать террористов и семьдесят заложников. В Будённовске генералы, прессуемые Ельциным, дали самое малое время на рекогносцировку, чтобы подползти к больнице и посмотреть, «как она выглядит».

Старшие офицеры «Альфы» запросили пятнадцать единиц бронетехники, боекомплект для длительного ведения боя (в этом по своей личной инициативе помог Герой России полковник Сергей Иванович Лысюк), «дымы». Все это было обещано. И только!

Согласно проведенному расчету, только на подступах к главному корпусу больницы должно было погибнуть 10 % личного состава «Альфы». Еще 40 % — во время дальнейшего наступательного боя, при крайне невыгодных условиях, когда нельзя применять тяжелое вооружение. Ну и потери личного состава уже внутри здания, во время схваток с террористами. Фактически элита российского спецназа антитеррора должна была героически погибнуть в Будённовске. Что касается жертв среди заложников — тут прогноз был такой же страшный, кровавая каша.

Перед атакой «Альфу» отвели с блоков, чтобы дать людям поесть, помыться перед боем. Командиры, построив воинов, сказали им примерно следующее: «Это не антитеррористическая операция, завтра мы идем на смерть, и большинство из стоящих здесь, возможно, погибнут. Тот, кто к смерти сейчас не готов, может выйти из строя. Никаких претензий к нему не будет».

И никто не сдвинулся с места.

Генерал-лейтенант Александр Гусев:

— У террористов имелись пособники вне стен больницы. Они-то и сообщили, что спецназ выходит на исходные рубежи. Кроме того, подвели врачи «Скорой помощи», которые стали по прямой связи предупреждать своих коллег, чтобы те были готовы к приему большого числа раненых. Еще одно обстоятельство было не в нашу пользу. Террористы расставили по территории больницы «растяжки», и потребовалось время, чтобы их ликвидировать.

С большой натяжкой можно назвать эту операцию «специальной». По сути, общевойсковой бой. Единственное отличие — присутствие большого числа заложников из числа мирных граждан. Отсюда скованность в наших действиях, многие ограничения, включая применение тяжелого вооружения. Самое страшное, что не существовало необходимого взаимодействия между силовыми структурами, каждое ведомство пыталось сохранить своих людей и технику.

Если брать простую арифметику, то у нас с террористами были примерно равные силы. Еще со времен Великой Отечественной войны известно: наступающие должны иметь как минимум троекратное превосходство в живой силе. Трудно назвать эту операцию антитеррористической. Бронетехника била только по стенам, т. к. басаевцы прикрывались женщинами, поставив их в оконные проемы, а сами вели огонь из-за спин своих жертв. Несмотря на такое положение дел, сотрудники «Альфы» нанесли врагу ощутимый урон.

Герой России генерал-лейтенант Александр Матовников:

— Будённовские события стали серьезным испытанием для силовиков, противостоянием настоящему врагу. Боевики хорошо укрепились в больнице, действовали строго по военной науке: оборудовали огневые точки, заминировали помещения СВУ — самодельными взрывными устройствами, расставили по палатам канистры с бензином, поделили территорию на простреливаемые сектора, использовали больных и беременных в качестве живого щита.

Одним из вариантов освобождения заложников был штурм больницы, однако он сорвался по независящим от «Альфы» причинам. Планировалась внезапная атака в пять часов утра, но у Басаева стояла захваченная машина «Скорой помощи», он слушал радиоволну, на которой и прозвучала команда всем медицинским бригадам быть наготове. Бандиты смекнули, что к чему. Застать их врасплох не удалось, наоборот — они ждали нас.

Продолжение.