Автор: ГЕННАДИЙ ЗАЙЦЕВ

СВЯТОЙ КРЕСТ

25 ЛЕТ ПОДВИГУ БОЙЦОВ ГРУППЫ «А» В БУДЁННОВСКЕ

Двадцать пять лет назад штурм, предпринятый бойцами Группы «А», сорвал планы банды террористов Шамиля Басаева, напавшей на город Будённовск. Но до сих пор в прессе то и дело появляются заголовки: «Почему провалился штурм спецназа?..» С этим утверждением я категорически не согласен.

Утро 14 июня 1995 года. Сотрудники ГАИ остановили на посту перед Будённовском колонну из трех «КамАЗов» и легкового автомобиля с проблесковыми маячками и надписями «Милиция». На предложение досмотреть груз был получен отказ: в кузове якобы тела военных, погибших в Чечне.

Решили сопроводить колонну через город. На выезде опять остановили колонну и попытались досмотреть — и вновь отказ. Сопровождающие сказали, что покажут груз только кому-то из начальства. Колонна направилась к зданию РОВД.

Уже в городе басаевцы — всего в банде было двести боевиков — расстреляли милиционеров. После чего ворвались в здание РОВД. По пожарной лестнице они добрались до пятого этажа и, проникнув внутрь, начали вести огонь по всем кабинетам.

Затем боевики рассредоточились по улицам и двинулись к площади, расположенной перед зданием городской администрации. По пути они устроили облаву: захватывали заложников, а по всем, кто сопротивлялся, убегал или просто пытался вести диалог, — стреляли на поражение.

Террористы врывались в дома, останавливали и расстреливали проезжающие мимо автомобили. Одна из заложниц вспоминает, что она ехала со своей начальницей в «Сбербанк». Водителю удалось скрыться, начальницу убили автоматной очередью, а ее вытолкали из машины и поставили на колени на площади.

На пути в больницу было убито более ста горожан. А толпу заложников численность шестьсот человек террористы погнали в центральную районную больницу, где захватили 650 больных и 450 работников.

В первый день нападения басаевцами были отобраны среди заложников шесть мужчин, которых расстреляли перед зданием для устрашения. Боевики заминировали подвальные помещения в местах массового содержания заложников, а также расположенную вблизи главного корпуса больницы кислородную станцию с наполненными баками.

Очевидно, что взять больницу можно было только в результате войсковой операции с применением бронетехники, артиллерии и вертолетов. Однако наличие огромного числа заложников делало это невозможным. На чем, собственно, и строился расчет террористов. Басаев не сомневался: ультиматум будет принят!

Вместе с «альфовцами» к операции подключили сотрудников «Веги» — то, что осталось от элитного подразделения «Вымпел», разгромленного после октября 1993-го года. Прикрывали спецназ госбезопасности бойцы СОБРа. Следуя во втором эшелоне, они должны были предупреждать попытки террористов вырваться из окружения.

Часть зданий больницы спецназ освободил. На одном из направлений группа Краснодарского отдела почти сумела пробиться в помещение первого этажа, но шквальным огнем была прижата к земле. Пришлось залечь на расстоянии 20-30 метров от основного корпуса. Трое сотрудников погибли.

После восьмичасового боя командир Группы «А» генерал Александр Владимирович Гусев приказал бойцам отойти.

«Знаю, многие считают операцию провальной, но я так не думаю, — сказал в одном из интервью Герой России Александр Матовников. — Изначально бандиты не шли ни на какие уступки, вели себя нагло, но после наших решительных действий согласились на предложенные условия. Басаев выпустил всех заложников — сначала рожениц и детей, потом остальных».

ПРОРЫВ БОЕВИКОВ

Будённовск… Хорошо помню, как спустя несколько месяцев после трагедии я услышал слова премьера Черномырдина, заявившего одному из центральных каналов: «Наверное, «Альфа» не смогла». Как лезвием по сердцу было слышать такую явно несправедливую оценку.

Равно как, впрочем, и читать лживые пассажи писателя и мистификатора Игоря Бунича: «Глядя на бьющуюся в истерике женщину, размахивающую простыней, и слыша ее крики, молящие о пощаде, генерал Гусев и сам был близок к истерике. Ему также захотелось упасть на землю и, рыча, бить кулаками по камням, биться головой об опаленный дерн и ругаться матом так, как умеют ругаться русские люди в припадке буйного отчаяния.

Избранная им тактика «шквального огня» привела к тому, что у «Альфы» кончались боеприпасы, а террористы отвечали таким огнем, как будто в больнице были развернуты склады боепитания, по меньшей мере, на целую общевойсковую дивизию».

Что касается огневых запасов, сосредоточенных в больнице, то — верно: они как раз опровергали браваду Шамиля Басаева, которые утверждал, что он, этакий матрос Железняк, «шел на Одессу, а вышел к Херсону». Ни о какой Москве (якобы террористы собирались туда) и речи быть не могло! Целью акции являлся именно Будённовск, город Святого Креста (это его историческое название).

После всего случившегося на силовиков обрушился вал справедливой критики. Что ж, спорить с ней трудно. И — не нужно! Факт есть факт: прорыв-то состоялся, погибло много людей. Столько горя, столько крови… Страна испытала настоящий шок. По результатам боевых действий в Чечне был нанесен сильнейший морально-психологический удар. Однако некоторые обстоятельства требуют уточнения.

В книге «Портрет министра в контексте смутного времени: С. Степашин» приводятся сведения, стекавшиеся в Москву накануне басаевского рейда. Как докладывали из Чечни, Дудаев, фактически лишенный былой власти и силы, прилагает отчаянные усилия, чтобы переломить ситуацию. Оставшись с небольшой группой единомышленников, как впоследствии вспоминал Аслан Масхадов, он готовился к решающей схватке.

Летом 1995 года федеральные силы давили ичкерийских сепаратистов и наемников по всем направлениям. Накануне над горным райцентром Ведено, откуда родом Шамиль Басаев (если быть точным, он из Дышне-Ведено), был водружен флаг России.

Аслан Масхадов и глава МИДа сепаратистов Яриханов в Назрани в 1996 году рассказывали: «Мы считали, что все — конец именно летом 1995 года. Нас оставалось человек восемнадцать… Мы были в штабном вагоне Джохара и готовились, в общем-то, к смерти. Сдаваться мы, естественно, не собирались. Поход Басаева был неожиданностью. Он сначала не собирался идти в Будённовск, он собирался идти в Кавминводы. Хотел захватить самолет и лететь бомбить Москву…»

Оставляю без комментариев пассаж относительно «бомбардировки Москвы», а вот захватить пассажирский самолет, чтобы превратить его в средство шантажа и «живую бомбу», — вот такую задачу Басаев мог бы попытаться осуществить на деле. Опыт по захвату воздушного судна у него имелся.

Из шифровки, которую из Грозного прислали Игорь Межаков, заместитель директора ФСБ, и командующий группировкой Анатолий Куликов, следовало: группа боевиков во главе с Шамилем Басаевым намерена прорваться в один из городов юга России для совершения терактов.

Шифровка была незамедлительно направлена во все подразделения ФСБ и МВД.

Накануне ночью Сергей Вадимович подписал записку президенту о возможности диверсионного рейда Басаева. Это было серьезным предупреждением. Дело в том, что сигналы о возможных подобных акциях поступали с «завидной» регулярностью. От систематических угроз устали все — это, кстати, напоминало ситуацию весны-лета 1941-го, когда по линии разведки в Москву к Сталину стекалась горячая, но разноречивая информация о намерениях Гитлера.

Да, сигналы проверялись, усиление за усилением лишало оперативных сотрудников ФСБ и милицию сна и отдыха. Могло показаться, что громкие заявления Мовлади Удугова, которого называли «чеченским Геббельсом», направлены на то, чтобы измотать федеральные силы бесплодным ожиданием.

При этом ответственные руководители давили на нервы: «Не дай-то Бог, что случится, иначе головы не сносить!» Вот только на деле окажется, что «сносить» головы пришлось кому угодно, но только не руководителям, допустившим ЧП.

Непоправимое все-таки случилось! Пришло известие, которого так опасались: «Группа боевиков прорвалась на территорию Ставропольского края и осуществила нападение на отделение милиции г. Будённовска. Информация проверяется».

Выслушав доклад, Борис Ельцин приказал: «Действуйте как можно жестче…» И отправился в канадский Галифакс на саммит «семерки».

Полковник Юрий Дёмин:

— 13-го числа мы проводили учения по плану «Набат». Присутствовали региональные руководители, отвечавшие, в той или иной степени, за проведение данного плана на их территории. К учениям было привлечено 2-е отделение, руководитель — Матовников.

На тот период я был заместителем начальника 2-го отдела. Начальник — Анатолий Савельев, будущий Герой России. Поскольку я был до Александра Матовникова начальником отделения, меня отправили на эти учения. Личный состав был мне хорошо знаком, с ними я прошел не одну боевую командировку. Поэтому мне было легче общаться с ними и отрабатывать мероприятия вместе с Матовниковым (будущий глава ССО и Герой России — Авт.).

14-го числа была назначена генеральная репетиция учений по плану «Набат». Все сняли на видео, после чего отделение было возвращено на базу, и мы отправились по домам. Вечером получили сигнал тревоги и вместо учений, которые должны были проводиться 15-го числа в аэропорту Шереметьево, оказались со всеми отделами «Альфы» в Будённовске.

Прибыв на место, получили первичную информацию, что обстановка довольно тяжелая: есть убитые и раненые, захвачено здание городского отдела внутренних дел (после оно было освобождено). Увидели первые трупы, пулевые пробоины… Количество боевиков, чем они вооружены, а также число заложников — все это не было известно.

Полковник Александр Репин:

— Поступила информация: прибыть в отдел по команде «тревога». Там мы узнали, что в городе Будённовске произошел террористический акт. Выехали в аэропорт Чкаловский и оттуда на военно-транспортном самолете — в Будённовск.

Город был замерший от ужаса, вымерший. Были сожженные машины. Поступали данные об убитых. Окончательная информация была такая: группа Басаева прорвалась в городскую больницу, там и в городе захватила сотни человек, и выдвигает свои требования. Какие конкретно — мы пока не знали.

Разместились, провели оперативное совещание и уже конкретизировали требования Басаева. С каждым отделом была проведена рекогносцировка местности, выставлены блокпосты и на блокпостах была проведена работа по разведке всех подступов к больнице.

Периодически из больницы велась стрельба снайперскими группами: местность обстреливалась, подойти к больнице было нельзя. Но все равно в ночное время мы разведдозорами пытались проникнуть к больнице, опрашивали людей. Двум мальчикам удалось сбежать из больницы, они рассказали нам, что знали: какая ситуация, кто и где располагается. Естественно, в рамках того, что они видели.

Александр Желтоухов, снайпер подразделения «Альфа»:

— Мы находились на боевом дежурстве, когда прошел слух, что где-то захватили город. Мы, мягко говоря, удивились и не поверили. Ладно, самолет могут захватить, но город… Такого в мировой практике терроризма не было. Потом поняли, что, может, так оно и есть. Шла война в Чечне, а от сепаратистов можно чего угодно ожидать.

В 3 часа дня нам поступил приказ получить боекомплект и надеть специальную форму. К этому времени мы уже знали из СМИ, что чеченцами захвачен город Будённовск. К отправке подготовили 143 человека. Мы вылетели с военного аэродрома в Чкаловском на Ил-76 в 23 часа. Сели на военном же аэродроме неподалеку от Будённовска спустя три часа. Нам сказали, что, возможно, придется принять бой прямо по ходу продвижения.

Была абсолютно черная ночь — ничего не видно вокруг, жарко. Знаете, какие бывают ночи на юге. Мы ехали и гадали: с какой стороны дадут «отмашку» занимать боевые позиции. Приехали к зданию МВД и тогда уже получили подробные сведения о том, какова обстановка на самом деле: захвачена больница. Местные власти привезли нам еды (многие не успели поесть в Москве): колбасы, хлеба и газированной воды «Земляничка». После командиры сказали нам отдыхать до утра — ребята расположились на земле возле автобусов.

Полковник Александр Михайлов:

— Прибыв в Будённовск, наше подразделение проследовало до Управления внутренних дел. Проезжая по улицам, мы поняли, что в городе была настоящая война: тут и там догорали дома, машины; асфальт и строения были густо испещрены отметинами от пуль и взрывов гранат.

Войдя на территорию УВД, мы, руководители отделов и отделений, увидели тела убитых милиционеров, которые мужественно защищали свое Управление. Во дворе валялись и тела нескольких «чехов». Лестничные марши, стены коридоров и кабинетов — все было в следах от осколков гранат и пуль. Здесь был жестокий бой. Там мы и узнали, что чеченцы захватили больницу и большое количество заложников.

Через некоторое время мне и моему отделению была поставлена задача: организовать блокпост и перекрыть направление, ведущее в населенный пункт, на случай прорыва банды Басаева. Толком никто не назвал ни ее численность, ни вооружения. Также ничего не известно было о замыслах террористов. И сейчас непонятно, почему мы двое с половиной суток выполняли функции милиции и армии — вместо того, чтобы активно готовиться к штурму, проводить рекогносцировку. Короче, заниматься изучением объекта.

Одно отрадно — как тепло, дружелюбно нас приняло местное население, когда, прибыв на место, мы начали проводить работы по возведению и укреплению блокпоста. Узнав, что у нас практически нет питания, народ стал делиться с нами продуктами, старались нас разговорить, выражали надежду, что мы их защитим.

Конечно, в течение этих суток мы собирались в штабе и разрабатывали план штурма. Достали схему больницы, посмотрели, что и как. Прокачали головой… Здание старой постройки, мощное, расположено буквой «Т». Толстые стены, решетки… Настоящий укрепрайон. Да и подобраться до окон первого этажа не так просто, хотя в тридцати метрах от больницы находились гаражи и котельная. Вот и все прикрытия! Но как пройти эти злосчастные три десятка метров? Бежать, ползком… на пулеметы? Вот и «чешем репу».

Была надежда на какой-нибудь подземный проход или что-то в этом роде, но, к сожалению, кроме анекдотичной идеи от одного из врачей, который предложил использовать для проникновения коллекторную трубу, ничего путного не обнаружилось. Сама эта труба имела радиус 50-60 сантиметров. Да еще с изгибами! Смех и только…

Высокие чины в лице Ерина, Степашина, Егорова, едва прибыв на место, даже не встретились с нами, не обсудили проблемы штурма больницы, не выслушали предложения профессионалов, а сразу поставили задачу — «вперед, на Шепетовку!» Не имея поэтажного плана здания, используя в качестве карты аэрофотоснимок, сделанный вертолетчиками с птичьего полета, они все решили за руководство штурмующего подразделения. Как жаль, что высшее руководство государства поручило проведение этой сложнейшей операции ни хрена не понимающим господам в «енеральских» погонах, для которых человеческая жизнь — ничто…

Полковник Сергей Милицкий:

— Мне двадцать шесть лет, я ни разу не был в бою. За четыре года службы в «Альфе» мне приходилось участвовать в разных интересных мероприятиях, но в настоящем бою я не был. Вместо намеченных на завтра шашлыков — тревога! Прибыли в аэропорт. Первая информация: где-то на Северном Кавказе боевиками захвачен город. В полете снарядив ленты своего пулемета ПК, как и большинство ребят, засыпаю.

Приземлились ночью 15 июня, затем посты наблюдения, дежурства и подготовка к штурму больницы с террористами и заложниками, хотя в него особенно и не верили.

16 июня, вечером, я первый раз лег на постель, а уже ранним утром, когда еще было темно, нас разбудили и сказали, что будет штурм. Помню, мы собирались очень спокойно. Кто-то предложил выпить «наркомовских», но я пить не стал, снял с руки часы и сказал, если что-нибудь случится — чтобы сыну отдали… Однако потом забрал и сказал: «Сам подарю».

…О том, что «Альфа» вылетела на Северный Кавказ, мне стало известно еще до лавины сообщений по телевидению и радио. Я не находился там физически, но всеми своими мыслями и чувствами находился там, на месте событий. Естественно, постоянно поддерживал связь с подразделением, стараясь собрать хоть какую-то целостную картинку.

Быть в Москве, жадно ловить все выпуски новостей и при этом не иметь возможности ничем, абсолютно ничем, помочь своим товарищам и молодым бойцам — это, скажу я вам, тяжелое эмоциональное испытание. Переживал я очень, поскольку предельно ясно отдавал себе отчет в том, что их ожидает в случае приказа руководства о лобовом штурме.

При операции по дворцу Амина ситуация также была исключительно тяжелой. Но там, внутри Тадж-Бека, не находились заложники из числа горожан и пациентов больницы — роженицы, молодые матери, тем более в таком удручающем количестве, и атакующие в Кабуле действовали без оглядки на этот фактор. В Будённовске же все было совершенно иначе.

Как уже было сказано, существует такое мнение, что операция — это якобы крупный провал «Альфы». Его с постоянством тиражируют некоторые либеральные политики, журналисты и «эксперты» по вопросам борьбы с терроризмом. Я категорически не согласен с такой оценкой и считаю ее не просто ущербной, но откровенно тенденциозной и лживой. И дело тут вовсе не в защите чести мундира (впрочем, мундир всегда нужно защищать, но только достойными методами).

Напомню, что сотрудники московской и краснодарской «Альфы» продвинулись на максимально близкое расстояние к главному корпусу больницы, среди них — Виктор Иванович Блинов. Отдельные бойцы даже проникли внутрь (краснодарцы). То есть пробивались вперед до того момента, пока не был получен приказ на отход.

Бойцы Группы «А» шли без прикрытия «брони», только со стрелковым оружием; они поднимались на крупнокалиберные пулеметы и гранатометы. Это были как офицеры, «обкатанные» Афганистаном и горячими точками на территории Советского Союза, так и боевая молодежь. Обвинять их в отсутствии профессионализма может или человек, который по каким-то причинам не разобрался в тех событиях, или же закоренелый недоброжелатель. Иначе говоря, враг! Чего тут заниматься ненужным политесом.

Следующий момент. Очевидно, что спецназу требовалось еще некоторое время на проведение дополнительной рекогносцировки и на ряд других необходимых оперативных мероприятий. Но этого «Альфе» не дали сделать. Однако никто не дрогнул, не отказался от явно неподготовленного штурма. Пошли все, как один, и действовали единой и слаженной командой.

Особо отмечу, что ни о каком троекратном превосходстве над басаевцами и речи не шло. И при этом трое убитых и восемнадцать раненых со стороны атакующих. О чем это говорит? Только об одном: действовали профи высочайшего уровня. Иначе мы бы получили принципиально иной уровень невосполнимых потерь.

Впрочем, можно было провести эту операцию по иной, скажем так, предельно упрощенной схеме: подтянуть танки на дистанцию прицельного выстрела, поднять в воздух авиацию и нанести массированное огневое поражению объекту. А потом заявить: «Боевики уничтожены. Задача выполнена. Однако, к несчастью, в ходе ее осуществления погибли люди, которых удерживали в больнице».

Можно было так поступить? Нет, конечно! Мы же всегда учили наших ребят, осознанно выбравших свою профессию, что жизнь заложника превыше всего. Так было, кстати, и в Беслане…

Еще раз подчеркну, что до Беслана ни один спецназ мира не сталкивался с такой исключительно сложной и тяжелой ситуацией: сотни заложников в ограниченном пространстве, мины направленного действия и баллоны с сжиженным кислородом. Причем, обращаю внимание, что взрывчатка была установлена с таким дьявольским расчетом, чтобы в нужный момент главный корпус обрушился в одночасье, похоронив под обломками как можно больше людей. Абсолютно тот же почерк мы имеем и на Дубровке. Для террористов жизнь человека — ничто.

Что касается главного — операции, то после штурма Басаев снял все политические требования — это ли не успех?..

Продолжение.