Автор: ОКСАНА СЕЛИВАНЕЦ

РУССКОЕ ЧУДО

ИЛИ НЕВЕРОЯТНЫЕ ГАСТРОЛИ В ЛОНДОНЕ

В настоящее время наша страна переживает время новой Холодной войны с Западом. Такое в истории происходит не впервые. Тем не менее, в прошлом случались такие прорывные моменты, которые позволяли нашим странам приоткрывать Железный занавес.

Часто именно культура и искусство являются такими источниками сближения. Ведь люди искусства говорят на универсальном языке, понятном для людей разных национальностей, с разным политическим мировоззрением.

Этот очерк посвящен великой балерине прошлого столетия Галине Сергеевне Улановой. В балетном мире ее имя знает каждый. Она не просто выдающаяся и известная балерина, это целая эпоха в истории русского балета, его национальная гордость, его золотая страница.

«Я НИКАКАЯ НЕ ВЕЛИКАЯ…»

Для меня Уланова является синонимом высшего проявления балетного искусства. 8 января 2020 года мы отпраздновали 110-летие со дня рождения этой прославленной балерины, поднявшей возможности танцевального искусства на небывалый уровень. Ее искусством восхищались, ей подражали, у нее учились.

Галина Сергеевна является единственной балериной в мире, которой при жизни установили памятники — в Санкт-Петербурге и в Стокгольме. И самый обширный репетиционный зал Большого театра Москвы носит имя прославленной балерины.

Ей повезло родиться в семье артистов балета — Сергея Николаевича Уланова, впоследствии ставшего режиссером в театре, и Марии Фёдоровны Романовой — классической танцовщицы, а также выдающегося педагога. Поэтому с детства, видя каторжный труд артистов балета, маленькая Галя не мечтала о карьере на сцене, а хотела стать моряком. Но судьба распорядилась иначе.

Будучи коренной Ленинградкой, первые шаги в балетном мире она совершила в своем родном городе Санкт-Петербурге. «Нет, я не хотела танцевать. Непросто полюбить то, что трудно. А трудно было всегда, это у всех в нашей профессии: то болит нога, то что-то не получается в танце… Сейчас думаю, как вообще жива до сих пор, не знаю!» — вспоминала впоследствии Галина Уланова.

«Я узнала, как сложно искусство балета, именно потому, что приобщалась к нему в грозный, трудный и прекрасный 1918 год. Артисты академических театров начали выступать тогда в кинематографе перед сеансами. Это был самый верный способ дать возможность народу познакомиться с творчеством больших мастеров: в кино ходили все…»

Родители маленькой Гали брали ее с собой, поэтому девочка с самого раннего детства воочию наблюдала «каторжный» труд артистов балета и с ужасом и отчаянием размышляла о том, что и ей, чтобы стать балериной, предстоит так много работать, никогда не спать и терпеть лишения, следуя строгой дисциплине.

«…На этот вопрос мне отвечала мама своим собственным примером. Когда я уже поступила в хореографическую школу и первые два года жила в интернате, я часто видела маму, так как она преподавала у нас классический танец.

Мы занимались в огромных, нетопленых залах, и было так холодно, что первые движения нам разрешали делать в шерстяных рейтузах, иногда даже в валенках. Мама же сидела в легкой тунике, и только на ногах у нее были теплые гамаши, которые она сбрасывала, чтобы показать нам то или иное движение. И сразу же после занятий с нами она по крытому коридору, соединявшему школу с репетиционным залом, переходила в артистический класс, где уже занималась сама своим ежедневным тренингом балерины.

Такой пример художественной дисциплины не мог не быть заразительным для детей, едва переступивших порог школы».

Уланова пришла в балетную школу в очень трудное время. «Мы замерзали в холодных классах и спальнях, — вспоминает она, — недоедали, питаясь в более чем скромно снабжаемой столовой, часто хворали или плохо себя чувствовали». «Я должна… Эта формула в моем сознании появилась куда раньше, чем стремление к творчеству и чем желание играть и танцевать на балетной сцене».

В школе ей было очень тяжело еще и в силу своей природной застенчивости. Она ей очень мешала в училище, и маленькая Галя часто плакала по этому поводу. Но, на мой взгляд, именно это качество, так нехарактерное для профессии артиста, помогало ей искать и создавать те глубокие и искренние образы своих героинь, которыми восхищаются зрители всего мира. В ней удивительно сочетались созерцательность с внутренней погруженностью в себя и в свой внутренний мир, а также упорство и сила воли.

В детстве Уланова не чувствовала никакой радости от того, что занималась танцем, да и балетная пантомима ей не давалась — по этому предмету самой частой ее оценкой была «единица». «Помню, как Галя каждое утро плакала, уткнувшись в колени Марии Фёдоровны, и просила взять ее домой. Я смотрела на нее и думала: «И зачем она пошла в эту школу, если ей все так не нравится?»» — вспоминала ее подруга, в будущем известная балерина Татьяна Вечеслова.

Удивительно, как этой робкой девочке удалось стать великой Улановой?! Сама Галина Сергеевна не делала из этого никаких секретов: «Мне нужно было отключиться от всего и представить, что я как будто бы одна. Я столько себе вдалбливала в голову, столько себя мучительно перевоспитывала внутренне, чтобы эту застенчивость и страх преодолеть, чтобы оказаться там… как будто я сама с собой».

В глазах общества люди публичных профессий довольно часто имеют определенный имидж: они должны быть достаточно открыты для публики, общительны, в чем-то эксцентричны, раскованы. Их зачастую воспринимают небожителями из другого мира, закрытого и недоступного. Великая Уланова своей судьбой и творчеством всю жизнь развенчивала это миф.

Мое глубокое убеждение заключается в том, что по-настоящему великие люди не кричат о своем величии и гениальности, не называют себя «звездами», а довольно самокритичны, находятся в постоянном поиске совершенства.

Уланова всегда была крайне неудовлетворена собой. «Обещание самой себе выполнить то-то и то-то было моим принципом, основой всей моей жизни, — говорила она. — Такое воспитание воли вошло в привычку и стало источником того, что называют моим успехом. То, что так таинственно называется вдохновением, творчеством, не что иное, как соединение труда и воли, результат большого интеллектуального и физического напряжения, насыщенного любовью…»

Такой же скромной и закрытой Уланова оставалась, уже обладая мировой известностью. На вопросы о том, что для нее слава, она отвечала, что для нее это не имеет никакого значения, она просто делала свое дело. А слава ей скорее мешала. «…Иногда выходишь, а на тебя со всех сторон фотоаппараты, и — чик-чик-чик — начинают снимать. Ну, я старалась закрыться и уйти».

После окончания балетного училища Уланова поступает в свой любимый и родной Мариинский театр (в то время он назывался Ленинградский театр оперы и балета), на сцене которого служила своему высокому искусству практически пятнадцать лет. Постепенно, начиная с середины 1930-х годов, слава Улановой стала распространяться за пределы Ленинграда.

Вскоре Галина Сергеевна попала в число сталинских любимиц, и в 1944 году балерину переводят в московский Большой театр. Поскольку это решение принималось сверху, чуть ли не самим Сталиным, протестовать было бесполезно, пришлось переезжать в столицу.

Сам вождь часто присутствовал на спектаклях Большого театра. Однажды во время выступления в балете «Эсмеральда» Галина Сергеевна попала в затруднительное положение: «В нашем па-де-де Дианы и Актеона есть такое движение, когда я как бы пускаю стрелу из охотничьего лука — стрелы нет, но лук у меня в руках, и я его натягиваю, как для пуска стрелы, — и как раз в то направление, где ложа Сталина. Но разве можно в его сторону воображаемую стрелу направить?» — рассказывала она балетному критику Сании Давлекамовой. В итоге, чтобы спасти ситуацию, Улановой пришлось «не совсем прямо держать лук».

Кстати, мало кто сейчас знает, но именно благодаря молчаливой поддержке Сталина в 1922 году, усилиям председателя ЦИК Михаила Калинина и наркома культуры Анатолия Луначарского Большой театр не был закрыт, да к тому же обзавелся новым фундаментом.

Сталин говорил, что Уланова — это классика. Четырежды Галина Сергеевна награждалась Сталинской премией. Хотя сама она всегда держалась от власти подальше. Конечно, ее обычно приглашали на кремлёвские приемы, она бывала на них, но этим все и ограничивалось. Как-то на одном из приемов, как вспоминала балерина, Сталин спросил ее, почему она такая худенькая и бледная. А летом ей неожиданно предложили путевку в подмосковный санаторий.

Несмотря на всемирную славу, на покровительство первых лиц страны, Уланова всегда оставалась простым, скромным человеком. По воспоминаниям современников она носила значок «Ворошиловский стрелок» за меткую стрельбу, ходила на занятия по противовоздушной и противохимической обороне, ездила на трамвае, не выделяясь ничем в толпе. По словам ее коллег, от нее никогда не исходило ощущения звезды, а в общении она была проста, сдержанна и ничем не давала окружающим почувствовать своего особого положения.

Будучи такой непубличной и скромной в жизни, Уланова совершенно преображалась на сцене. Ее исполнение настолько завораживало, что зрители аплодировали ей стоя, а иногда даже плакали от переизбытка чувств. Что-то было такое завораживающее в ее танце, в ней самой, что трогало зрителя до глубины души. Ее сценическим героиням и образам невозможно было не поверить. «Ты должен так сделать каждое движение, чтобы это было правдой. Ты должен работать головой», — говорила Уланова.

Уланова при помощи движений тела умела рассказать что-то своё, индивидуальное, не написанное в либретто. Она создавала на сцене удивительно яркие, неповторимые и незабываемые образы. Нежность, одухотворенность и глубина передаваемых чувств, драматическое мастерство поражали и волновали зрителя, не оставляя равнодушными даже далеких от балета людей.

Гениальная, великая, неповторимая, трогательная, прекрасная, таинственная и лирическая Уланова… Какими только эпитетами не описывают творчество и мастерство Улановой ее современники!

Не обладая яркой внешностью в жизни, она была очень красива на сцене. Сама Уланова не считала себя красавицей, зато говорила, что для балета неброская внешность идеальна: при помощи грима ее можно преобразить в кого угодно. Тем не менее, мужчины сходили по ней с ума и буквально носили на руках. Талант балерины завораживал мужчин.

Увидев ее на сцене, многие стремились познакомиться с ней поближе. Хотя ее личную жизнь сложно назвать удачной, она все же была официально замужем. Узами брака Уланова связала себя с Юрием Завадским, который ушел к ней от звезды советского кино Веры Марецкой.

Однако после нескольких лет брака балерина развелась с актером и потом предпочитала только гражданские союзы, среди которых были отношения с Иваном Берсеневым, актером и художественным руководителем театра имени Ленинского комсомола, а также с Вадимом Рындиным, главным художником Большого театра, с которым Галина Сергеевна тоже впоследствии рассталась.

О себе она говорила: «Наверное, я просто по характеру не домашний человек, вот семьи и не получилось, — признавалась Галина Сергеевна. — Все мои мужья были люди творческие, талантливые, очень интересные. Они многое мне дали, многому научили. Я их с признательностью вспоминаю».

Своих детей у балерины не было, о чем она впоследствии сожалела. Правда, в 1970-е годы она познакомилась с журналисткой Татьяной Агафоновой, которая стала ей практически дочерью. Женщина даже поселилась в просторной квартире Галины Сергеевны на Котельнической набережной, где сегодня располагается мемориальный музей великой балерины, и в которой прожила до конца своих дней.

ЛОНДОН. ЛЕГЕНДАРНЫЕ ГАСТРОЛИ

Отдельного упоминания в биографии Галины Сергеевны заслуживают гастроли в Лондон в знаменитый Ковент-Гарден в 1956 году. В самый разгар Холодной войны это было событием мирового масштаба. Импресарио Виктор и Лилиан Хоххаузер прорвали железный занавес и впервые после знаменитых «дягилевских» сезонов представили миру балет, получивший с тех пор название Большой. Билеты на все выступления были раскуплены задолго до их начала.

Примечательно, что эти легендарные гастроли могли бы не состояться из-за шляп! Где-то за две недели до гастролей советская спортсменка-легкоатлетка Нина Пономарёва была задержана за кражу пяти шляп в универмаге на Оксфорд-стрит. Непонятно было, зачем ей понадобились эти довольно заурядные шляпы!

Тем не менее, спортсменка была арестована, а посольство СССР немедленно выразило свой протест против этого. Еще через день вышло письмо артистов Большого театра, в том числе Галины Улановой, в котором весь инцидент был объявлен провокацией, и было сказано, что, пока скандал не будет улажен, Большой театр в Лондон не приедет, опасаясь повторения подобных провокаций.

На следующий день все газеты вышли с кричащими заголовками: «Большой театр не приезжает!!!» Для зрителей и организаторов это была трагедия. Буквально за восемь-десять дней до начала гастролей, при содействии директора Королевского оперного театра Дэвида Уэбстера, проявившего чудеса дипломатического маневрирования, и к огромной радости обеих сторон скандал был улажен.

Но труппа уже совершенно очевидно запаздывала. Буквально за два дня до первого спектакля вся труппа — танцовщики, актеры, обслуживающий персонал — только села в самолет, чтобы лететь из Москвы в Лондон. Лайнер вылетел в 6.30 утра, в 3 часа дня он был на пути к посадке.

Хотя эта проблема решилась благополучно, но вылетевшую в Лондон труппу Большого ожидали погодные неприятности. Аэропорт Хитроу не смог принять их борт из-за сильного тумана, и самолет вынужден был совершить посадку на другом аэродроме в 80 километрах от Лондона. Но была единственная проблема — этот аэродром был американской военной базой!

Артистам было строжайшим образом запрещено покидать самолет в течение нескольких часов, пока за ними не приехали автобусы, на которых их благополучно доставили в Лондон.

Можно представить психологическое состояние и степень физической усталости артистов после всего напряжения предшествующих недель, перелета, ожидания в аэропорту и дальнейшего переезда в Лондон. Они, безусловно, были очень измучены. Галина Уланова, выходя из автобуса, прятала лицо, прикрывая его платком. До первого спектакля оставалось менее двух суток.

Следует отметить, что вопреки стереотипам о временах Холодной войны, артисты Большого театра не получали тогда никакого особого инструктажа по поведению за границей, свободно перемещались и спокойно общались с поклонниками.

Репертуар этих знаменитых гастролей включал в себя «Жизель», «Бахчисарайский фонтан», а также балет «Ромео и Джульетта» в постановке Леонида Лавровского. Британская сторона отнеслась к идее показать Шекспира на исторической родине с большим воодушевлением.

Ветеран британской балетной критики Клемент Крисп вспоминает об этом событии: «Объявление было сделано в июне, гастроли были назначены на октябрь, а билеты должны были поступить в продажу в августе. За три дня до назначенной даты вокруг театра в Ковент-Гардене люди начали вставать в очередь.

А Ковент-Гарден в то время был еще фруктово-овощным и цветочным рынком. Теперь рынок перевели в другое место, но тогда вся площадь была уставлена лотками с фруктами, овощами, цветами — и почти круглые сутки запружена людьми: ночью туда приезжали грузовики с товаром, то есть жизнь там не затихала ни на минуту.

Очередь растянулась на всю небольшую Флорал-стрит, сбоку от театра, где тогда были кассы, и очень скоро вытянулась и на рыночную площадь. Многие мои друзья стояли в этой очереди.

У нас была программа гастролей, мы знали, что мы хотели посмотреть: «Лебединое озеро», «Бахчисарайский фонтан», конечно же, «Ромео и Джульетту», где танцевала Уланова — да, в общем, всё!

Но при всем желании посмотреть балет Большого театра, я решил для себя: нет, проводить дни и ночи в этих очередях я не буду. Еще и потому, что погода стояла отвратительная: холодно, сыро, просто невыносимо!

И эти отважные души — я знал многих в этой очереди — кутались в плащи, укрывались пластиковыми дождевиками, питались в ужасных забегаловках, которые были открыты всю ночь для рыночных торговцев. Там был чай, был кофе, был ужасный жирный завтрак из жареных сосисок, жареного хлеба, яиц и бобов — всего того, чего лучше бы избегать.

Я решил для себя, что я не готов полностью разрушить свою жизнь, к тому же я работал. Я пришел туда в пять утра в день продажи билетов. В очереди стояли сотни, если не тысячи человек. Все было прекрасно организовано — если ты хотел отойти поесть или в туалет, тебя отпускали минут на пятнадцать-двадцать. Все это сильно напоминало военные времена.

И вдруг я вижу знакомого, который предложил мне два билета в партер, избавив меня, таким образом, от трех суток бессонных ночей и испорченного желудка. Я был на седьмом небе от счастья!»

Ажиотаж был колоссальный! Люди на спектаклях стояли в проходах между рядами, сидели перед оркестровой ямой, практически свисали с балконов.

Это был триумф! Триумф советского классического балета! А гастроли в Лондоне были неразрывно связаны с именем великой и неповторимой балерины Галины Сергеевны Улановой, исполнявшей заглавные партии в балетах.

«Я ПЛАКАЛА ОТ СЧАСТЬЯ…»

На премьере «Ромео и Джульетты» присутствовали такие знаменитости, как Лоуренс Оливье, Вивьен Ли и Марго Фонтейн. По подсчетам критиков, овации длились девяносто минут! Дамы в бриллиантах и мехах, мужчины в смокингах толпились у сцены, неистово аплодируя, закидывая артистов на сцене цветами. Они не хотели расставаться с Улановой.

Пресса, описывая спектакль на следующий день, захлебывалась от восторга: «экстраординарное зрелище, гениально, необыкновенно, божественно! Мы увидели «это чудо», что зовется Улановой, и этот шедевр советского балета»… А ведь на тот момент Улановой было уже за сорок!

Прима-балерина Королевского театра Марго Фонтейн со слезами на глазах описывала свои эмоции от спектакля: «Это магия. Теперь мы знаем, чего нам не хватает. Я не могу даже пытаться говорить о танцах Улановой (самая титулованная балерина в истории отечественного балета — прим. переводчика), это настолько великолепно, что я не нахожу слов… Движения ее так совершенны, так плавны и мягки, что в них незаметны переходы. Друзья рассказывали мне о Павловой и ее стиле. Сама я Павлову не видела, но наблюдая Уланову, я понимаю, о чем мне говорят. Конечно, ее нельзя скопировать, но у нее можно учиться».

Английские критики находили для Улановой самые восторженные сравнения и слова. Арнольд Хаскелл после ее выступления в «Ромео и Джульетте» писал: «Уланова, подобно Павловой, совершает чудеса перевоплощения, передавая глубокие эмоциональные пласты в материи танца. Уланова обладает всем — бесподобной техникой, полностью скрытой за формой непринужденного плавного танца, прекрасным интеллектом и великолепной эмоциональностью. Она не просто балерина, царящая на сцене. Она — подлинная Джульетта, чью судьбу мы переживаем».

Публика была в экстазе. Она была восхищена всем ансамблем Большого театра, но по отношению к Улановой это походило скорее на благоговение.

Чтобы описать степень восторга английской публики от танца Улановой следует описать один курьезный случай, случившийся после окончания «Жизели». На этом спектакле присутствовала королева Елизавета. По сложившейся традиции королеву зрители встречали и провожали стоя, молча ожидая, когда она займет свое почетное место или покинет зрительный зал. В тот раз королеву встретили, как и положено, но после спектакля публика, находясь в экстазе от увиденного, бросилась к сцене, напрочь забыв о королеве. Покидала театр королева незаметно для всех.

Для искушенной западной публики открылся советский балет, бережно сохранявший традиции классического танца. Он стал настоящей сенсацией, показав изумленным иностранцам богатство русской культурной традиции.

Бывшая прима-балерина Мариинского театра Матильда Кшесинская, которая известна современному человеку по нашумевшему и скандальному фильму «Матильда», к описываемым событиям уже жившая на Западе, писала с нескрываемой гордостью: «Я плакала от счастья… Я узнала прежний балет. Это был тот самый балет, который я не видала более сорока лет. Душа осталась, традиция жива и продолжается…»

Леонид Лавровский в своей лекции об Улановой вспоминал о ее необычайном успехе в Лондоне: «Когда Уланова вышла после последнего спектакля из театра, на моих глазах как бы возникли страницы из далекого прошлого, когда поклонники актеров выпрягали лошадей из коляски, впрягались сами и неслись по улицам Петербурга или Москвы. Сейчас лошадей нет, ходят автомобили. Уланова прошла к машине, которая ее ожидала под охраной полиции, потому что было такое количество людей, что полицейские должны были ее провожать.

Когда она села в машину, зрители не дали завести мотор и так — на холостом ходу — Уланову привезли в отель».

Гастроли 1956 года оставили неизгладимое впечатление в душе британской публики. Несмотря на сложную мировую обстановку, а ведь на тот год пришлись потрясения Будапештского восстания и Суэцкого кризиса, Советский Союз смог триумфально заявить о себе с той позиции, которую сейчас называют «мягкой силой». И, судя по словам импресарио Лилиан Хоххаузер, ожидания обеих сторон оправдались:

— Мы все чувствуем себя лишенными от того, что закончились эти невероятные гастроли. И уже не можем дождаться, когда снова и чем скорее, тем лучше — Большой театр вернется в нашу страну.

«САМАЯ ВЫСОКАЯ ВЫСОТА В ИСКУССТВЕ»

Среди учеников Галины Сергеевны Улановой множество людей, ставших прекрасными артистами и педагогами, многие из которых и по сей день продолжают сохранять и передавать молодым поколениям артистов балета то классическое наследие, которое несла в своем творчестве Галина Сергеевна.

Об учениках Улановой написано много книг, снято множество фильмов. Можно назвать несколько имен, знакомых каждому человеку, хоть немного интересующемуся историей русского балета. Это Екатерина Максимова, Владимир Васильев, Нина Тимофеева, Людмила Семеняка, Светлана Адырхаева, Малика Сабирова, Ирина Прокофьева, Надежда Грачёва, Алла Михальченко, Нина Семизорова, Николай Цискаридзе, Марина Колпакчи, Ида Васильева, Ольга Суворова…

Уланову как педагога знают и за пределами нашей страны, — она также работала с солистами Парижской оперы, Гамбургского балета, Шведского Королевского балета, Австралийского балета, артистами балетных трупп Японии.

Творчество Галины Улановой было отмечено многочисленными наградами. В 1951 году она была удостоена звания Народной артистки СССР. В 1957 году была награждена Ленинской премией, являлась четырежды лауреатом Сталинской премии 1941-го, 1946-го, 1947-го и 1950-го годов…

В конце 2004 года в Москве открылся музей-квартира балерины Галины Улановой на Котельнической набережной — филиал Государственного театрального музея имени Бахрушина.

«Почему Уланова?» — как-то спросили президента комиссии международного танца ЮНЕСКО Бенгдта Хеггера, когда балерине открывали памятник в Стокгольме. «Галина Уланова — это самая высокая высота в искусстве, — ответил он. — Она не просто блестящая балерина — в мире много блестящих. Ее величие в том, что она в наш очень жестокий век, как никто другой, показала нам, как прекрасны простые естественные человеческие чувства — добро, правда, красота». Те качества, которые так хочется видеть и на сцене, и в жизни. 

 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!