Автор: ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ГЕННАДИЙ ЗАЙЦЕВ

СВЯТОЙ КРЕСТ

ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ ЛЕТ ПОДВИГУ БОЙЦОВ ГРУППЫ «А» В БУДЁННОВСКЕ

«Меня захватили вместе с пассажирами городского автобуса, — рассказывала Вера Владимировна Евтушенко. — Потом переводили из отделения в отделение… В воскресенье, 18 июня, приблизительно в промежутке от 8 до 10 часов утра, одна женщина вдруг воскликнула: «Девчата! Смотрите!» Все осторожно, боясь попасть под пули наших солдат, выглянули в окно, обращенное на восточную сторону, и увидели на небе Крест, как бы облачный.

Справа от Креста на воздухе стояла в скорбной позе Богородица, обращенная ко Кресту, молящаяся, в черных одеждах. Но люди были в сильном страхе от обстрела и басаевцев и, естественно, не могли как следует разглядеть явления Богородицы, только думали: «К чему это? Что это предвещает? Смерть или свободу?» Но видели его как православные, так и атеисты. Видение продолжалось около получаса».

Басаевцы тоже видели Богородицу. Один из террористов говорил Нине Васильевне Лесновой: «Я видел явление!» Матерь Света молилась о заложниках и сотрудниках «Альфы». Без Ее заступничества результаты боя должны были оказаться поистине страшными. Рассказы очевидцев записаны и задокументированы. При опросе горожан отмечены некоторые расхождения в деталях, но в главном все единогласны.

Капитан Александр Желтоухов:

— Тем временем краснодарцы подобрались вплотную к больнице. Там стоял забор такой, из сетки. По сценарию штурма должен был подойти БТР и проломить эту сетку, но он задержался. Мужики стоят там под шквальным огнем. Я чем могу им помогаю, веду огонь по всполохам выстрелов.

Наконец выехал транспортер. Только он появился и дал первую очередь, тут же со стороны больницы — выстрел из гранатомета. По нему не попали, но он задрал ствол вверх, пулемет заклинило — технике-то уже чуть ли не тридцать лет.

Смотрю, у водителя «очко» сыграло, и БТР стал отползать назад. Он, конечно, мог продавить забор и так, без огневой поддержки, будь водитель поопытнее. Его сожгли, конечно, потом бы, но и дело сделать, и спастись при определенной сноровке можно было. Краснодарцам же пришлось сменить позицию: они откатились под укрытие и оттуда продолжили вести огонь.

Капитан Виктор Лисовский (Краснодар):

— Огневая дуэль продолжалась. Несколько раз перед нами и за нами взрывались гранатометные выстрелы. Солнце взошло и нещадно припекало. Из больницы потянуло липким сладковатым запахом разлагающихся трупов.

Очень хотелось пить, поэтому все очень обрадовались, когда к нам каким-то невероятным образом удалось пробраться командиру. Он принес воду и крайне необходимые огнеметы РПО. Пока он шел, по нему работал пулеметчик, разбив стену гаража над его головой. К счастью, командира лишь обсыпало штукатуркой. С его приходом мы почувствовали себя увереннее и стали готовиться к броску в больницу.

…Насколько я могу судить, самым большим шоком для террористов был вид идущих в упор на пулеметы спецназовцев… и смерть, достающая их даже за трепещущими женскими телами. Как уже отмечалось, Шамиль Басаев вынужден был признать: «Я понял, что такое «Альфа».

Полковник Сергей Милицкий:

— Наша задача — стрелять над окнами, между окнами и по перекрытиям, отвлекать внимание боевиков от штурмующих отделов, если удастся проникнуть в здание.

Мы по очереди высовывались из-за угла и стреляли по основному корпусу, до которого было пару сотен метров. Конечно, боевики нас обнаружили и открыли по нам шквальный огонь, таким образом мы отвлекли на себя какое-то количество террористов. С третьей задачей мы справиться пробовали, но дверь в больницу изнутри была завалена так, что даже очереди из моего пулемета в упор ее не пошевельнули.

Мы работали, и это сильно мешало боевикам — нашу группу стали обстреливать и с нижних, и с верхних этажей. Нас спасало то, что мы были в мертвой зоне. Тем не менее плотность огня увеличилась, и когда я приготовился стрелять, очередь из пулемета разбила угол и меня ранило в бедро. Хорошо, что пуля срикошетила и улетела, а мне досталась очень горячая оболочка, которая прижгла и остановила кровь. В общем, было не больно.

Капитан Александр Желтоухов:

— Впоследствии участники этой запредельной схватки отмечали много странных деталей. Люди шли на бьющие по ним в упор с двадцати-тридцати шагов крупнокалиберные пулеметы (в том числе «Утёс»), гранатометы и автоматы. У одного из бойцов насчитали девять попаданий: три пули в бронежилете, три в автомате и магазинах, три в теле.

Первым погиб Владимир Соловов. Около сорока минут он вел бой ближе всех к больнице, отвлекая огонь на себя и давая возможность товарищам выйти из-под огня. Получив две пули в руку, он, распластавшись, превозмогая жуткую боль, повернулся на бок, чтобы перевязать себя, — и в этот момент получил третью, смертельную пулю в спину.

Бойцы СОБРа, прикрывавшие «Альфу», вспоминают, как, преодолев ползком по траве пустырь, они добрались до бетонных блоков. Когда обернулись — увидели, что на том месте, где ползли, трава скошена, как косой, пулеметными очередями.

…Группа из отдела полковника Александра Репина, шедшая на травматологическое отделение, напоролась на сильный огонь. В доли секунды лейтенант Дмитрий Рябинкин определил позицию басаевского пулеметчика и уложил его, что дало возможность группе укрыться, однако сам погиб…

К одному из торцов больницы прорвалось трое бойцов.

Полковник Александр Михайлов:

— Из-за шквального огня идти вперед мы не могли, поэтому я отдал приказ своей группе рассредоточиться, занять выгодные позиции и подавлять огневые точки противника. Мы заскочили в котельную, где оборудовали себе точки снайперские пары «Альфы».

Чтобы принести какую-то пользу, я помогал стрелкам, выманивая террористов «на живца». Выскакивал из-за угла котельной и бил из автомата. Весь угол изрешетили, но, отвечая мне яростным огнем, террористы открывались нашим снайперам и пулеметчикам. Расстояние для профессионалов «Альфы» было сущим пустяком — сорок-пятьдесят метров.

К несчастью, наш боец Дима Рябинкин во время такой «дуэли» погиб. Уничтожив басаевского пулеметчика, он не сменил позицию, а поднял голову, чтобы осмотреться, и был сражен вражеским снайпером.

Спустя некоторое время басаевцы выставили на окна женщин-заложниц и стреляли по нам, прикрываясь живым щитом. Пришлось нашим работать «хитрее»: стреляли по террористам, когда те показывались между ног заложниц. Это дало свои положительные результаты.

Полковник Юрий Дёмин:

— Дверь хозблока была закрыта и завалена. Попробовали ее открыть, но у нас это не получилось. Боевики нас засекли и стали эту дверь, через которую мы хотели проникнуть, расстреливать. Дверь за считанные минуты превратилась в дуршлаг. Стало ясно, что через нее нам никак не пройти.

Нам не хватало огневой поддержки для того, чтобы забраться на козырек этого небольшого хозблока и через него войти в больницу. Я посмотрел на окна — как лучше проникнуть? С ними тоже получилась проблема: окна первого этажа зарешечены, а окна второго этажа заставлены панцирными сетками от кроватей. Выстрелы из подствольников были бесполезны — снаряды отскакивали.

Басаевцы почувствовали, что мы находимся рядом и можем войти внутрь больницы. Я вызвал руководство и просил выдвинуть в поле пулеметный расчет, чтобы он мог нас прикрыть. С торца не такое большое количество окон, то есть можно было под хорошим прикрытием продвигаться дальше.

Говорю начальству: «Если вы сейчас это не сделаете, нас забросают гранатами». Как только я это сказал, сразу начались щелчки от гранат: щелк — взрыв, щелк — второй взрыв! Хорошо, что был асфальт, и гранаты отскакивали не к нам ближе, а от нас. Тем не менее, нас практически всех посекло осколками. Сергею Милицкому осколок попал в глаз, мне осколок угодил в ногу, руки посекло. Большинство осколков приняли на себя жилеты и каски.

С этого момента у нас появились первые раненые. Довольно тяжелая рана была у Сергея Милицкого — осколок в глаз попал, также у него было рикошетное ранение в ногу. Я ему накладывал повязку прямо на каску. В тот момент каску было лучше не снимать.

Полковник Сергей Милицкий:

— Когда с верхнего этажа стрельба усилилась, Ю. В. Дёмин кинул вверх гранату — огонь прекратился. И тут начали взрываться гранаты, кажется «моя» прилетела не сверху, а сбоку. Что-то попало в глаз, Юрий Викторович сказал: «Серёж, дай посмотрю», и взглянул мне в лицо. Его взгляд я помню до сих пор.

Мне стали бинтовать голову сразу прямо поверх каски. Ситуация усложнялась — гранаты все падали. Мы присели, прижались к стене и получали осколки, конечно, спасали бронежилеты, но досталось и нам. Удар — и резко подбросило правую руку. «Да, думаю, повоевали — глаза нет и руку оторвало». Пошевелил пальцами, оказалось, рука почти в норме.

Полковник Юрий Дёмин:

— Гранат больше не кидали. Видимо, боевики подумали, что с нами покончено, всё! Встал вопрос об эвакуации раненого: мы понимали, что БТР и БМП к нам подойти не смогут. Поначалу БМП были, но их обстреляли из гранатометов, и они ушли. Я думал: вот сейчас боевики выйдут на козырек, а мы тут внизу, и они нас сверху и расстреляют! Две гранаты туда бросил. Сергей Милицкий до последнего момента, пока я не дал команду на отход, старался вести огонь из автомата.

Капитан Виктор Лисовский (Краснодар):

— Штурм москвичей со стороны гаражей захлебнулся. Их командир связался с нашим и сказал, что теперь вся надежда на нас. Капитан Соловьёв выстрелом из гранатомета выбил входную дверь и четверо сотрудников вплотную подошли к зданию. Но внутри делать было нечего, потому что, как только бойцы подошли к первому этажу, боевики его покинули, предварительно заминировав. Лестница, идущая на второй этаж, простреливалась из двух пулеметов.

Боевики отлично понимали свое преимущество на больших и средних дальностях, когда спрятавшись за спины женщин и детей, можно безнаказанно расстреливать штурмующих, находящихся на открытой местности. Но они панически боялись ближнего боя, в ходе которого сотрудники «Альфы», имеющие бронежилеты, каски и главное отличные навыки ближнего огневого контакта, получали неоспоримое преимущество.

НАДЕЯТЬСЯ ТОЛЬКО НА СЕБЯ

Во время всей операции в спину идущим «альфовцам» и по окнам больницы периодически начинали долбить стоящие в дальнем оцеплении милиционеры и армейцы. Это к вопросу о потерях среди заложников.

Четыре приданные брони были сожжены гранатометчиками. А над всем этим адом стоял вопль выставленных в окна женщин, махавших тряпками и кричащих «Не стреляйте!» А из-под их ног и рук непрерывно били пулеметы. Но «альфовцы» стреляли. Валили нелюдей — прижавшись к земле, выскакивая из-за изрешеченных укрытий — и попадали в террористов.

Потом, когда басаевцы покидали больницу, удалось подсчитать убитых и раненых. Их оказалось около пятидесяти. Большинство раненых, по свидетельству врачей (всю ночь после штурма они делали хирургические операции), не жильцы — пулевые ранения в голову.

Полковник Юрий Дёмин:

— Мы поняли, что надеяться надо только на самих себя. Ребята мне говорят: «Юрий Викторович, давайте нам команду, надо отходить». Решил, что отходить будем не все сразу, а группами. Сперва Сергей Милицкий и Александр Христофоров. Христофоров был к нам зачислен буквально два месяца назад, считался молодым.

По нашей традиции, дал им отсчет, и ребята рванули! Как только они из мертвой зоны выскочили, раздалась длинная автоматная очередь… Ребята бегут, а пули их догоняют — один спотыкается, второй, и оба падают буквально перед воротами. Мне было мучительно больно на все это смотреть. На тот момент я посчитал, что зря дал им эту команду. Но вдруг две руки из-за ворот хватают их за шкирку и буквально затаскивают в мертвую зону. Иначе их бы добили. Я с облегчением вздохнул.

Полковник Сергей Милицкий:

— Несмотря шквальный огонь, надо было отходить. Юрий Викторович спросил: «Готовы?» Я честно ответил: «Да, но вы только команду дайте — я так не побегу». «Три, два, один — вперед», — и мы с Сашей Христофоровым рванули. Кажется, всего двадцать метров, я вас уверяю, бежали мы очень быстро, но пули летят быстрее и за два метра до укрытия они нас настигли, сбили с ног, так что заканчивали мы свой рывок на четвереньках. Нам еще повезло, что ребята протянули руки и вытащили нас за ворота.

Я встал, я был по-настоящему счастлив, мне заматывали ногу, а я даже не обращал на это внимание. Хуже было у Сани: три пули, пробив сбоку бронежилет, попали ему в спину, две в автомат — сильно осушив руку.

Так для меня закончился этот бой…

Полковник Юрий Дёмин:

— Остались мы втроем, а интенсивность огня не ослабевает. Савчук: «Давайте я посмотрю, что там за углом происходит». Сказал и высунулся на полтуловища из-за угла, и тут же последовала длинная очередь. Я только успел за отворот бронежилета схватить и отдернуть Сергея. Но пули оказались быстрее, чем я. У Савчука на груди весь бронежилет вздыбился и рассыпался. Тогда я понял, какие хорошие у нас средства защиты… Савчук открыл глаза… «Как ты?» — «Живой, только грудь болит». Предложил закурить по сигаретке, неизвестно было, как дело дальше повернется.

Вдруг БТР гудит. Выезжал из того прохода, из которого мы должны были выдвигаться. Смотрю и думаю: «Куда же он едет, его же сейчас сожгут». А БТР выезжает, чуть вперед проехал. Остановился. Забрал наших раненых сотрудников — там лежали Руденко и Литвинчук. Руденко самый большой, но ни одна пуля в него не попала, а Литвинчук самый маленький, а получил ранение в ногу.

БТР прикрыл ребят и стал забирать «под эвакуацию». Подумал, значит, где-то там и Соловов, его обязательно заберут. В тоже время по БТР велся интенсивный огонь из всех видов стрелкового оружия. Как только сотрудники оказались внутри, БТР развернулся и по маленькой аллее, вдоль гаражей, направился к нам.

Раздались два выстрела из гранатомета — это просто счастье, что они не попали в машину! БТР подъехал к нам, я говорю: «Надо же, молодцы, видят нас, сейчас и нас заберут». А получилось так, что водитель нас вовсе и не видел. Своим бортом он так прижал нас к стене, что мы не могли никуда двинуться. Тормознул. Молотим по люку, а он открыться не может, расстояния не хватает!

Кричу экипажу, чтобы быстрее уезжали, иначе сожгут. Предложили забрать нас, но для этого им нужно отъехать от стены. Решили прыгать на ходу. Так и получилось: водитель БТРа включает скорость и начинает двигаться. Я под огнем обежал вокруг БТРа и, прыгнув на закрытый люк, повис на нем. Владимир Корольков сорвался и упал. А Савчук рванул обратно. Как до того — к больнице.

…На ветерана Группы «А» Виктора Ивановича Блинова — человека легендарного, исключительного мужества, который под огнем врага смог дойти до самой больницы, из окон сыпались гранаты. И надо же такому случиться, что в ажиотаже и панике басаевцы забывали выдергивать чеку.

С другого «альфовца» пулеметной очередью повыбивало пластины в бронежилете, но сам он остался цел. И главное — непонятно, как можно было вести этот бой в меньшинстве, в десятках метров от пулеметов, бьющих сверху, когда на некоторых деревьях и кустах все листья были снесены пулями, оставаться в живых, да еще и поражать противника.

Генерал Александр Гусев:

— Генералы из МВД отказались предоставить нам свои бронетранспортеры и боевые машины пехоты. Меня заверили, правда, что как только появятся раненые, сразу же будет подходить техника для их эвакуации. Однако это обещание выполнялось очень плохо. Мои сотрудники матом кричали: «Когда будет техника?! Люди кровью истекают…» Кроме того, из-за неразберихи и безалаберности с одного из милицейских блокпостов была самовольно начата беспорядочная стрельба в сторону больницы. Одна моя группа попала под перекрестный огонь: спереди бьют террористы, сзади — милиция. У нескольких моих сотрудников бронежилеты были вспороты на спине.

Патронов и гранат басаевцы явно не жалели. Интенсивность огня не ослабевала. После окончания боя мы прошлись до больницы, посмотрели, сколько выбоин и отметин от пуль осталось на асфальте. Будто свинцовый град прошел, настолько все было искромсано и истерзано. Юрий Михайлович Лужков возмущался потом, когда приезжал в Будённовск: зачем, мол, разворотили входы. Это я приказал. Первым делом поставил задачу — разбить из гранатометов подъезды, чтобы дать заложникам пути для выхода — согласно нашим сведениям, подъезды были заминированы. И это дало результат: с началом штурма из больницы убежали около ста заложников.


ПРОДОЛЖЕНИЕ.