Автор: ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ

ПЕРВЫЙ СОЛДАТ ГРУППЫ «А»

ПАМЯТИ ПОЛКОВНИКА РОБЕРТА ИВОНА.

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО.

Декабрь 1979-го. К тому времени в Афгане началась гражданская война. Глава партии и государства Нур Тараки был свергнут своим «любимым учеником» Хафизуллой Амином, после чего задушен подушкой.

В стране нарастали репрессии. Экономика деградировала. Фактор Амина, таким образом, стал ключевым для выхода из острейшего кризиса. Решать эту проблему пришлось разведке, спецназу и десантникам.

В Москве решают свергнуть диктатора: запланирован переворот — захват дворца Тадж-Бек и ключевых объектов афганской столицы. Общая операция получает кодовое наименование «Байкал-79». Ее должны осуществить бойцы отряда «Зенит» (КГБ), «мусульманского» батальона ГРУ и «голубые береты».

Понимая, насколько все на грани допустимого риска, Юрий Андропов отправляет в Кабул сотрудников Группы «А» под началом майора Михаила Романова. К этому моменту командир подразделения Геннадий Николаевич Зайцев находится в госпитале и всеми вопросами занимается Роберт Ивон. Он рвется в бой, но руководство, помня о тяжелой травме ноги, решает оставить его в Москве.

Вообще, для Ивона это была личная трагедия — его не берут!

Все вводные по командировке он получает непосредственно от Алексея Дмитриевича Бесчастнова, начальника Седьмого управления КГБ СССР.

В кратчайшие сроки Роберт Петрович готовит группу для вылета в Кабул. Как кадровый военный, имеющий профильное образование (Калининградское пограничное училище), он проводит инструктаж, готовя — насколько, конечно, это позволяла строжайшая секретность — к предстоящим действиям.

Полковник Валерий Емышев:

«Утром 22 декабря мне домой позвонил Роберт Петрович Ивон и сказал, что поступил приказ сформировать группу в составе тридцати человек. Предстоит зарубежная командировка. Старшим едет Романов. Задача будет поставлена на месте. Без одобрения со стороны партии — нельзя.

По прибытии на базу я увидел, что часть людей уже собралась. Ивон стал называть фамилии, а я высказывал мнение. Я тогда «забраковал» двоих сотрудников — одного по семейным обстоятельствам, а второй был после больничного. Когда Ивон спросил меня: «Кто заместителем?», я ответил: «Как кто? Коммунист Емышев! Как же без партийного-то руководства ехать в загранкомандировку?» Этот список мы согласовали у начальника Седьмого управления генерала Бесчастнова».

Подготовка к вылету заняла всю ночь. В. Ф. Карпухину было поручено съездить на склад в пограничное училище и получить там тропическую форму без знаков различия, песочного цвета. Сразу возникло предположение — либо горы, либо пустыня.

Вспоминает полковник Сергей Голов: «Получили летнюю спецназовскую форму и зимнюю — меховую, кейсы с оружием — в Кабуле они вызывали у ребят из других спецподразделений особую зависть, натовские ножи, которые почему-то тоже вызывали ажиотаж, хотя ничего особенного в них не было: обычная железка в пластмассовом корпусе».

«Вызвали нас на работу вечером часов в десять-одиннадцать, — говорит Владимир Федосеев. — Просидели около часа в неведении, затем начали готовить форму, обговаривали, какое дополнительное снаряжение брать с собой. Полностью все упаковали, собрали и приготовились к вылету. Потом нам сказали, что можем быть свободными, но чтобы утром все были на своих местах. В семь утра все прибыли в подразделение».

Средний возраст сотрудников «Альфы», отобранных для командировки в Кабул, составлял двадцать восемь лет. Это были зрелые мужчины, имевшие за плечами не только специальную и физическую подготовку, но и богатый оперативный опыт. Все, за исключением В. Ф. Карпухина, были выходцами из «семерки» — боевого управления, занимавшегося наружным наблюдением, которое называли «пахарями контрразведки».

«В 1979 году мне было тридцать два, и я уже был зрелым человеком, с определенным жизненным опытом, — поясняет расклад Сергей Кувылин. — И такими были все наши спецназовцы, но боевого опыта не имел ни один из нас. Декабрьским вечером наш отдел неожиданно вызвали на базу. Заместитель командира Группы Роберт Ивон собрал всех в Ленинской комнате и объявил о решении направить Группу «А» для выполнения секретного задания: «Вам придется стрелять по людям. И в вас тоже будут стрелять и могут убить. Если кто не желает принимать участие в операции или, может быть, «приболел», — волен отказаться». Больных не нашлось».

«На момент, когда стартовала кабульская эпопея, я находился в звании прапорщика, и мне стукнуло всего лишь двадцать шесть лет, — рассказывает вице-президент Международной Ассоциации «Альфа» Александр Репин. — Я, как и большинство моих коллег по Группе «А», родился в мирное время, и что такое война, представлял себе только по фильмам о Великой Отечественной, боевого опыта не имел.

Меня вызвали по тревоге. Всех собрали в Ленинской комнате и объявили о том, что мы летим в командировку. Каждому дали по бутылке водки и комплект экипировки: бронежилет, усиленный БК, автомат, пистолет. Я также получил снайперскую винтовку СВД. Мы брали довольно много теплых вещей, потому что предыдущая смена нам сказала: «Тепло вас там не ждет». Сказать по правде, ночи зимой в Афганистане очень холодные, и мы, кроме того, что очень тепло одевались, на сон согревались водкой».

Самый возрастной из «Грома» был Глеб Борисович Толстиков — неоднократный чемпион Союза по боксу, олимпийский призер. Заслуженный тренер СССР. Ему было сорок девять лет, однако он настаивал, чтобы его друг Романов позвонил начальнику управления генералу Бесчастнову и решил по нему вопрос. В конце концов, Алексей Дмитриевич согласился.

Еще один «дед» — капитан Геннадий Зудин, ему шел сорок третий год. В органы госбезопасности он пришел в 1965 году, участвовал в событиях, связанных с вводом войск Варшавского договора в Чехословакию. В Группе «А» — со времени ее создания.

Брать Зудина не хотели, но ему все-таки удалось уговорить Роберта Петровича, в итоге его включили в окончательный список. В той командировке, ставшей для него «в один конец», Геннадий Егорович отвечал за важный участок — вооружение спецподразделения. И погиб в бою. Как герой.

«НЕ НАДО, Я НЕ ПОДВЕДУ»

Вообще, чтобы оценить весь драматизм ситуации, обратимся к рассказу полковника Ивона, опубликованному в газете «Спецназ России».

«Перед вылетом я проинструктировал Романова, Емышева и Карпухина, — рассказывал он. — Мишке я говорил: «Ты получишь на месте конкретную задачу. Ты хотя и не командовал, но ты должен будешь уяснить задачу. Дальше. Оценить обстановку». Объяснил, что это такое — свои силы, силы противника, местность, вооружение…»

Вдумаемся в ситуацию: остающийся на хозяйстве кадровый военный Ивон объясняет своему товарищу Романову, не имеющему армейского образования, но поставленного во главе отряда, которому предстоит сыграть ключевую роль при штурме, азы предстоящей операции!

Но, быть может, такого разговора не было вовсе? Романов не оставил об этом воспоминаний. Также ушли из жизни Карпухин и Емышев.

Естественно, что Ивон не мог знать, что предстоит операция по захвату дворца Тадж-Бека в Кабуле. В «семёрке» этой информацией обладал разве что генерал Бесчастнов. Однако от него Ивон и Романов знали, что бойцам предстоит «один домик «штурмануть»… Домик не простой… Либо грудь в орденах, либо голова в кустах…»

Об этом Михал Михалыч сказал вечером 22 декабря Владимиру Гришину, который заехал за ним домой, чтобы потом отвезти в подразделение.

А перед этим генерал Бесчастнов дал Романову установку: «Едут только добровольцы. Лучшие из лучших. Там придется стрелять… И в вас тоже будут стрелять… Желательно брать неженатых, малосемейных».

Вот и все, чем располагал Ивон. Никакой конкретики. Но суть предстоящего дела не вызывала у него сомнений: сотрудникам Группы «А» предстоит выполнять несвойственные им функции, которые далеки от антитеррора.

«Его [Романова] этому не учили, — продолжает рассказ Роберт Петрович. — Потом [нужно] провести рекогносцировку, выяснить ситуацию путем расспросов, визуального наблюдения и изучения местности, и так далее. Потом, говорю ему, ты должен будешь принять решение в своей голове. Расставить людей и описать каждому его задачу во время проведения операции.

Затем я отдельно инструктировал Валерку Емышева. «Ты — секретарь партийной организации, едешь туда. Ты книги читал, роль, ответственность и свое место знаешь?» — «Не надо, я не подведу». А потом вызвал Карпухина: «Витя, ты — боевой командир, окончил военное училище. Мишка Романов такого образования не имеет. Поэтому все аспекты работы командира ты знаешь. Если с Мишкой что-нибудь случится, имей в виду: командовать будешь ты». — «Я понял». — «И ты должен будешь весь объем работы командира перед началом операции произвести по боевому уставу пехоты. Понял?» — «Понял, Роберт Петрович».

Так, собственно, и получилось. У Мишки камни из почек пошли, его «никакого» оттуда привезли. Валерка свой долг выполнил, потеряв кисть руки. А Витька фактически возглавил штурм. И выполнил эту задачу. Молодец!», — восклицает Роберт Петрович.

Об этом инструктаже в своих мемуарах вспоминает полковник Емышев: «Накануне вылета у меня состоялся разговор с Ивоном. Понимая, что нам предстоит, Роберт Петрович, кадровый военный, очень переживал, что не может вылететь старшим в Кабул. Поэтому до последней возможности он пытался проделать максимальный объем работы, который бы облегчил нашу работу там, «за речкой».

Когда Ивон попытался напомнить мне мобилизующую роль парторгов и политруков во время Великой Отечественной войны, я ответил:

— Роберт Петрович — не надо! Я свою роль знаю. И не подведу. Все будет хорошо, за нас не придется краснеть».

«…С тяжелым сердцем провожал я ребят. В подразделении с дежурным отделением остался я и Дима Ледёнев. У него было воспаление легких, и после выписки из госпиталя он долечивался дома. Мы с ним в большой тревоге ждали известий из Афганистана. И они не замедлили быть», — заключает Роберт Петрович.

«ЧУТЬ НЕ ЛИШИЛСЯ ДАРА РЕЧИ»

Согласно легенде, озвученной генералом Бесчастновым, сотрудники «Альфы» уезжали на учения в Ярославскую область. Только так и нужно было объяснять родным. Особо оговаривали, что они могут задержаться до Нового года.

Специально для переброски «Грома» на базу афганских ВВС Баграм был предоставлен комфортабельный лайнер Ту-134 — личный самолет Председателя КГБ Ю. В. Андропова, что еще раз подчеркивало исключительность ситуации.

Под наименованием «Гром» сотрудники Группы «А» вылетают в Кабул. Вместе с бойцами «Зенита» и «мусульманского» батальона ГРУ они совершают практически невозможное — малым числом берут приступом укрепрайон и Тадж-Бек. Во время операции «Шторм-333» (собственно штурм дворца Амина) погибли пять офицеров КГБ, в том числе друг Ивона — капитан Геннадий Зудин.

Полковник Роберт Ивон:

«При том раскладе сил, который существовал на направлении главного удара, афганцы имели все возможности, чтобы отразить атаку. Численный перевес был, несомненно, на их стороне. Говорят, сработал фактор внезапности. Но какая, к черту, внезапность, если Амин был отравлен агентом нашей разведки? Значит, нужно было усилить оборону Тадж-Бека и всего укрепрайона — что, собственно, и было сделано руководителем Бригады охраны майором Джандатом.

Стало быть, фактор внезапности отпадает. Тогда что? Думаю, только одно: сила духа сотрудников спецназа и высокая профессиональная подготовка. Не зря мы так интенсивно готовились! Ведь даже играя в футбол, в рамках подготовки, мы надевали на сотрудников бронежилеты и каски, приучая их действовать в условиях повышенной физической нагрузки (потом это, кстати, скажется на здоровье!).

Тот состав, который вылетел в Кабул, являлся бы гордостью любого спецподразделения мира. Анисимов, Баев, Балашов, Берлев, Волков, Голов, Гришин, Гуменный, Емышев, Зудин, Карпухин, Климов, Коломеец, Кувылин, Кузнецов, Мазаев, Плюснин, Репин, Соболев, Федосеев, Филимонов, Швачко… И это только ребята, работавшие на дворце Амина. А еще была группа Шергина-Изотова, где были также не менее подготовленные бойцы-оперативники. Пусть не обижаются, что не называю поименно, — я всех их люблю и уважаю.

Не вызывает сомнений фактор Юрия Ивановича Дроздова, разведчика и фронтовика, своей энергией, задором и конкретными предложениями по штурму внесшим большой вклад в успех «Шторма-333». Ну и, конечно, удача сопутствовала атакующим. Я — атеист, человек старой закалки, но если говорить религиозными категориями, то Бог был на нашей стороне. Все могло обернуться совершенно иначе. Случись непоправимое, я даже не представляю, какая бы заварилась каша!»

Из Кабула на следующий день позвонил Николай Берлев — весной 1979 года он находился в группе Олега Балашова, которая обеспечивала физическое прикрытие советского посла и резидента КГБ. И вот теперь он подошел к знакомым связистам. Попросил, чтобы они «по дружбе» соединили с Москвой. Пришлось долго ждать, так как на линии была Москва — посол поочередно разговаривал с руководителями страны.

Соединили, наконец. В «Склифе» ответил Игорь Леонидович Коваленко — хирург мирового класса, как я уже отмечал, хороший знакомый многих сотрудников Группы «А».

— Игорь Леонидович? Игорь! Ты меня слышишь?

— Да слышу, Коль. Привет.

— Игорь, у меня времени в обрез. У нас ребята тяжело ранены. Собирай своих мужиков — и к нам.

— Это куда — к вам, объясни толком, что случилось?

— Толком не могу.

— Понял. Но хоть куда лететь?

— Думаю, в Ташкент. Ребята к тебе пойдут тяжелые, ты их знаешь.

— Самолет нужен. Ладно, Коля, позвоню Ивону. Все сделаем.

И Игорь Леонидович Коваленко действительно сделал все от него зависящее.

Через полчаса между И. Л. Коваленко и Р. П. Ивоном состоялся такой диалог:

— Ты откуда знаешь, Игорь Леонидович?! — спросил опешивший Роберт Петрович.

— Успокойся, я ничего не знаю и знать не хочу, что там случилось, — ответил Коваленко. — Коля Берлев с места событий позвонил, говорит, что много серьезных ранений. Срочно нужен самолет.

Роберт Петрович тут же доложил ситуацию руководству. И подтвердил, что Коваленко и его коллеги — это действительно лучшие врачи, способные оказать экстренную помощь в сложившейся ситуации.

«Я тогда чуть не лишился дара речи, — рассказывал Роберт Петрович. — Секретнейшая зарубежная операция, проведенная как «Второй этап Апрельской революции», и она вдруг становится известной на стороне, среди гражданских лиц. Впрочем, инициативу Берлева я одобрил. И когда со мной разговаривало начальство нашего управления, я подтвердил, что это действительно лучшие врачи, способные оказать помощь в сложившейся ситуации.

После этого руководство вышло на Ю. В. Андропова с соответствующим ходатайством. Юрий Владимирович все понял, как надо, и распорядился незамедлительно подготовить самолет и оказать медикам всяческое содействие, — и в Ташкент вылетела группа врачей из Склифа. Павла Климова они вытащили с того света… Правильно, абсолютно правильно все было сделано…»

Полковник Роберт Ивон:

«В Ташкент вылетела бригада врачей из Института имени Склифосовского и руководитель 3-й хирургической клиники «Склифа» Николай Николаевич Каншин — светило в гнойной хирургии: профессор, доктор наук, лауреат Государственной премии СССР. Их умелые руки сотворили чудо.

— Позвонил из ПГУ Лазаренко Александр Иванович. Сказал, что убито тринадцать человек и очень много раненых. «Я это говорю тебе без проверки. Выберемся, я тебе еще раз позвоню», — предупредил он меня. Я доложил эту страшную информацию Бесчастнову. Тот молча выслушал, ничего не сказал. Через некоторое время, как и обещал, перезванивает Лазаренко:

— Роберт, двое убитых.

— Кто?

— Зудин, второго уточняем.

— А раненых?

— Человек пятнадцать.

Тут же связываюсь с Бесчастновым:

— Алексей Дмитриевич, убитых двое, а не то, что я сказал.

— От кого информация?

— От Лазаренко.

— Ты меня обрадовал.

И положил трубку.

Парадокс, не правда ли? «Ты меня обрадовал…» Для военного человека нет ничего тягостнее, чем оставаться, когда твои товарищи отправляются на боевое задание. Но еще тяжелее — это оповещать родных о смерти их близких… На следующий день вместе с генерал-майором Козловым Вениамином Алексеевичем мы вылетели в Ташкент и Кабул на опознание тел наших сотрудников, Зудина и Волкова».

Прошло несколько лет.

Ивон, которому не давала покоя мысль, почему все-таки Михаил Романов, а не он, кадровый офицер, возглавил «Гром», спросит об этом генерала Бесчастнова: «Почему вы не отпустили меня в Кабул?» Прямой вопрос требовал такого же ответа.

Полковник Роберт Ивон:

«Сидим: я, дежурный по службе ОДП Саша Алфёров и генерал Бесчастнов. А вопрос этот мучил меня постоянно, и мне на него никто не отвечал. «Алексей Дмитриевич, можно один вопрос не из простых. Если скажете «нет», то я не буду его задавать». — «Задавай». — «Скажите, пожалуйста, почему тогда вы назначили командовать группой Мишку Романова, а не меня». Он на меня посмотрел внимательно и отвечает: «Ну ты же живой». После чего я не нашелся спросить что-то еще. Он ушел от ответа. Возможно, руководство учитывало и то обстоятельство, что в 1977 году я получил винтообразный перелом ноги во время десантной подготовки».

ОКОНЧАНИЕ.