Автор: ГЕРОЙ СОВЕТСКОГО СОЮЗА ГЕННАДИЙ ЗАЙЦЕВ

СТАЛЬНОЙ ФЕЛИКС

ПО ПОВОДУ ДИСКУССИИ О ПАМЯТНИКЕ НА ЛУБЯНКЕ

То, как было организовано, а потом стремительно свернуто общественное голосование по выбору памятника на Лубянской площади в Москве, иначе как постыдными действиями я назвать не могу.

С самого начала опроса, организованного от имени Общественной палаты Москвы, была произведена подмена: речь шла о возвращении памятника Ф. Э. Дзержинскому на его законное место, откуда он был убран в августе 1991 года.

Вместо этого в опросе решили «столкнуть» Дзержинского и великого князя Александра Ярославича. По сути, заставить сражаться между собой патриотов-государственников.

Очевидно, что и Александр Невский, и Феликс Дзержинский внесли огромный вклад в сохранение государственности: первый — во время нашествия на Русь Запада (Тевтонский орден) и Востока (Чингисхан), второй — в период собирания того, что осталось от Российской империи, что было воссоздано как Советский Союз.

Оба не боялись прибегать к жестким мерам, видя и понимая значение государства.

В ГОРНИЛЕ РЕВОЛЮЦИИ

Да, верно: Феликс Эдмундович Дзержинский начинал как революционер. И ради идеи пролетарской революции не щадил своей жизни.

После февральского переворота в Петрограде, организованного Западом и пятой колонной в высших военно-политических и финансовых кругах, власть оказалась в руках людей, органически не способных удержать руль государства. За десять месяцев «системные» либералы и социалисты довели Российскую империю до состояния полураспада.

Западу не нужна была сильная Россия — царская, которая к февралю 1917-го, выдержав тяжелейшие испытания, была готова к генеральному наступлению на фронтах Первой мировой войны.

Вот что писал Уинстон Черчилль: «Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была уже в виду. Она уже перетерпела бурю, когда все обрушилось. Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена. Отчаяние и измена овладели властью, когда задача была уже выполнена.

Долгие отступления окончились; снарядный голод побежден; вооружение притекало широким потоком; более сильная, более многочисленная, лучше снабженная армия сторожила огромный фронт; тыловые сборные пункты были переполнены людьми, Алексеев руководил армией, и Колчак — флотом. Кроме того, никаких трудных действий больше не требовалось: оставаться на посту; тяжелым грузом давить на широко растянувшиеся германские линии; удерживать, не проявляя особой активности, слабеющие силы противника на своем фронте; иными словами — держаться; вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы».

Однако сэр Уинстон умалчивает, что именно союзники по Антанте (Великобритания, Франция) приложили руку к тому, чтобы России не оказалось на пиру победителей.

Свергнув самодержавие, они решили поставить во главе страны тогдашних западников, чтобы те, доведя войну, проставили Россию в кабальное стойло и послушно выполняли условия, диктуемые извне.

Однако Милюков, Керенский, министры и чиновники Временного правительства оказались настолько бездарны, настолько не подготовлены к отводившейся им роли, что быстро довели страну до ручки.

К октябрю 1917 года вопрос стоял ребром: или власть возьмет сила, способная собрать страну, развалившуюся как бочка, стальным обручем, или полураспад завершится полным распадом и хаосом — с образованием «независимых» государств, полуколоний и аннексированных алчными соседями русских земель.

И такой силой оказались большевики и левые эсеры.

Естественно, что ни о каком сохранении русской цивилизации не шло и речи. «Вся власть Советам!» и «Мировая пролетарская революция» — вот то, что занимало тогда умы новых правителей страны.

Однако у Господа свои резоны. И то, что он не даровал победу Белому воинству, говорит о многом — поскольку его основные участники были замараны участием в Февральском заговоре, то победить они не могли по определению.

Одержи верх разномастные белые, то им пришлось бы поставить оставшееся «ядро России» на поток и разграбление Запада. Того Запада, что вложился в гражданскую войну, а потому претендующего на «свое» в качестве компенсации.

А потому новый выбор был еще более суров: или Красный террор и диктатура от имени пролетариата, или победа белых в гражданской войне, но исчезновение России как мировой державы и разделение ее на множество земель и территорий.

Только с этих позиций, понимая весь драматизм того времени, можно понять значение Дзержинского как руководителя ВЧК.

(К слову, террор применялся тогда всеми участниками гражданской войны — в большей или меньшей степени. Однако это нисколько не оправдывает всего ужаса того, что было совершено. И вот почему «лимит» революций в России исчерпан!)

И каждый раз Феликс Эдмундович был на стороне тех политических сил, которые объективно вели дело к восстановлению страны.

Первый раз — подавляя в Москве вооруженный мятеж левых эсеров (социалистов-революционеров), которые летом 1918-го круто разошлись с Лениным и большевиками.

Затем второй раз, в борьбе Сталина с «перманентным» Троцким, который, ссылаясь на К. Маркса и Ф. Энгельса, указывал на невозможность построения социализма в одной, отдельно взятой стране. И тем более — в России!

И опять-таки была жесткая развилка: или новое государство, именно государство, собирающее под новым знаменем земли Российской империи, или Россия Троцкого — охапка дров в костре Мировой революции.

На каждом из этих этапов глава ВЧК обеспечивал победу нужной политической линии — что объективно способствовало воссозданию государства, сильного и независимого, на пространстве Евразии.

Хотя были колебания и у него. Так во время дискуссии о профсоюзах Ф. Э. Дзержинский поддерживал Троцкого.

ГОСУДАРСТВЕННИК

На первый взгляд, не было более подходящей фигуры на посту Председателя Высшего совета народного хозяйства, чем Дзержинский. Одно его имя вызывало страх и ненависть у значительной части населения советской России. Однако именно он, возглавив в феврале 1924 года ВСНХ, внес огромный вклад в возрождение экономики страны после окончания гражданской войны, в условиях разрухи и хаоса.

Обладая железной волей и кипучей энергий, Ф. Э. Дзержинский отдал себя без остатка делу. А дел у него было столько, что их хватило бы на дюжину высших руководителей.

К 1921 года страну, пережившую гражданскую войну, настиг самый настоящий транспортный коллапс. Требовались титанические усилия, чтобы возродить железнодорожный транспорт, остановить кровавый бандитизм и повальное воровство. И таким титаном оказался председатель ВЧК, которому дали в «нагрузку» НКПС — народный комиссариат путей сообщения.

Вот что писал Ф. Э. Дзержинский: «На дорогах у нас в области хищений и бесхозяйственности один сплошной ужас… Хищения из вагонов, хищения в кассах, хищения на складах, хищения при подрядах, хищения при заготовках. Надо иметь крепкие нервы и волю, чтобы преодолеть это море разгула…»

Как справедливо отмечают авторы в интернете, Ф. Э. Дзержинский «не постеснялся привлечь к работе «старорежимных» специалистов. Например, бывшего «товарища министра путей сообщения» в царской России И. Н. Борисова. Борисов стал заместителем наркома Дзержинского и подобрал целую «команду» из профессионалов своего дела. Более того, он получил широкие полномочия: мог увольнять негодные кадры и допрашивать начальников, выясняя состояние паровозов и железных дорог».

Была проведена масштабная ревизия. Кроме того, глава НКПС сделал ставку и на сотрудников ВЧК. Он бескомпромиссно боролся с разного рода хищениями имущества: от прямых вооруженных нападений на железнодорожные составы до коррупционных «теневых схем».

В результате в самые сжатые сроки НКПС во главе с Ф. Э. Дзержинским обеспечил восстановление технической базы железных дорог, организовывал ритмичность работы железнодорожного транспорта, решительно боролся с хищениями, бесхозяйственностью, коррупцией и взяточничеством.

При наркоме Ф. Э. Дзержинском появилась вооруженная охрана железных магистралей. Был принят декрет Всероссийского Центрального исполнительного комитета (ВЦИК) «Об охране складов, пакгаузов и кладовых, а равно сооружений на железнодорожных и водных путях сообщения».

При этом Ф. Э. Дзержинский уделял внимание не только железным дорогам, но и морскому транспорту. Сам много колесил по стране, не сидел в Москве, а считал, что именно на местах решаются основные вопросы, в центре же — сплошная бумажная волокита.

Именно Ф. Э. Дзержинский оказался решительным сторонником НЭПа; он не впадал в истерику в отличие от левых ортодоксов, когда речь шла о рыночных отношениях и поощрении частной инициативы.

Руководимый чекистом — от него, кстати, «буржуазные специалисты» ждали поначалу самого худшего, — ВСНХ оказался самым демократическим органом хозяйственного управления в Советской России.

Ф. Э. Дзержинский категорически возражал против директивного планирования производства. Он был убежден в эффективности развития тяжелой промышленности на основе крестьянского рынка и не считал возможным проведение индустриализации, как того требовали Л. Д. Троцкий и «левые», за счет крестьянства, его благосостояния.

Накопления в государственном секторе посредством снижения себестоимости выпускаемой продукции и ускорения оборота (а не военно-феодальная дань с мужика) были для «железного Феликса» выходом из кризиса.

Самым активным образом «железный Феликс» занимался вопросами развития металлургического комплекса бурно развивающейся страны.

Еще в бытность наркомом путей сообщения Ф. Э. Дзержинский был сторонником не покупки новых паровозов за рубежом — чем занимался Троцкий («паровозная афера»), а восстановления, ремонта старых машин. Потому как нужно было выиграть время, восстанавливая транспорт — чтобы поезда ходили как часы.

Уже потом — когда регулярное железнодорожное сообщение в советской России было восстановлено — Ф. Э. Дзержинский поддерживал производство отечественных паровозов и тракторов.

Глава ВСНХ считал основным фактором развития промышленности «ориентацию на широкий крестьянский рынок» и подчеркивал, что «нельзя индустриализироваться, если говорить со страхом о благосостоянии деревни».

Выступая за развитие мелкой частной торговли, Ф. Э. Дзержинский считал нужным поставить частного торговца «в здоровые условия», защитив его от местных администраторов.

А еще он стремился снизить себестоимость продукции и цены на изделия промышленности путем опережающего роста производительности труда по отношению к заработной плате.

Незадолго до смерти Председатель ВСНХ писал В. В. Куйбышеву: «Если мы не возьмем правильной линии в руководстве народным хозяйством, не найдем правильного темпа, то оппозиция наша будет расти, и страна тогда найдет своего диктатора — похоронщика революции, какие бы красные перья не были на его костюме…»

На должности председателя комиссии по борьбе с детской беспризорностью Ф. Э. Дзержинский организовал систему детских учреждений — приемников-распределителей, детских домов, «коммун» и детских «городков».

На тот момент по официальным данным около семи миллионов детей являлись беспризорными. В созданных учреждениях они — те, кого выявляли и доставляли по профильным адресам, — получали медицинскую помощь, образование, питание, и самое главное, возможность дальнейшей самореализации.

На базе коммуны имени Дзержинского, которой руководил А. С. Макаренко, было создано целое предприятие, где работали подростки. Юные коммунары производили один из самых современных по тем годам фотоаппаратов под названием «ФЭД».

Восемь бывших беспризорников стали впоследствии академиками АН СССР.

Ф. Э. Дзержинский понимал, насколько важна хорошая физическая форма для сотрудников органов внутренних дел. По его инициативе весной 1923 года было создано добровольное спортивное общество «Динамо». В качестве тренеров были привлечены лучшие спортивные кадры Москвы.

К 1926 году ДСО «Динамо» включало более двухсот ячеек. И сегодня «Динамо» является одним из самых массовых спортивных обществ в советской России.

Вот и получается, что Ф. Э. Дзержинский сыграл выдающуюся роль в возрождение нашей страны — вчерашней Российской империи, которая большую часть XX столетия являлась Советским Союзом.

КАК ГРОМИЛИ ПАМЯТНИК

Лично я в мероприятиях августа 1991-го никакого участия не принимал. Находился за рабочим столом, размышлял, — что же будет дальше?.. Мрачные предчувствия катастрофы не покидали меня. Неоднозначность, явная противоречивость всего происходившего заставляли сомневаться в успехе ГКЧП.

Можно говорить что угодно по поводу настроений в обществе —хватит, мол, этой демократии, надо наводить порядок, — но дальше разговоров все это не шло. Зато противники ГКЧП, видя его нерешительность, развернули активную деятельность и, оправившись от шока, быстро перехватили инициативу.

Считаю ввод войск в Москву роковой ошибкой ГКЧП. Один вид танков на площадях и улицах столицы разозлил очень многих людей, воспринявших эту демонстрацию силы как прямое покушение на их права и свободы. Как личное оскорбление, в конце концов. В этих условиях и при таких подходах поражение ГКЧП было неизбежным, а старшие офицеры Группы «А» не взяли грех на душу.

Очевидно, что штурм Белого дома привел бы к самым драматическим последствиям, а именно: многочисленным жертвам среди защитников российского парламента — как снаружи, так и внутри здания. Если уж решать ситуацию, то решать нужно было на самой ранней стадии противостояния — когда утром 19-го августа сотрудники подразделения, окружив комплекс «Архангельское» под Москвой, могли «взять под охрану» Бориса Ельцина и лиц из его ближайшего окружения. И решить все разом. Однако приказ так и не поступил.

От Белого дома маятник анархии качнулся в сторону Лубянки. Я чуть не плакал, когда вечером 22 августа толпа пьяных, беснующихся молодчиков, их было тысяч восемь, опутывала веревками памятник Дзержинскому. Приехал один из руководителей Моссовета и Межрегиональной депутатской группы (МДГ) Сергей Станкевич, который уговаривал людей не делать этого, объяснял — внизу метро.

Далее Станкевич сообщил, что будет вызвана специальная служба, которая демонтирует памятник. Так и получилось: бронзовую фигуру Ф. Э. Дзержинского около 23 часов погрузили на платформу и увезли.

Весь коллектив Комитета находился на своих рабочих местах и… бездействовал. Бездействовал, ибо имелся строжайший приказ: из здания не выходить и в происходящие события не вмешиваться. А люди рвались в бой, чтобы защитить свой символ.

Когда на следующий день около трех тысяч человек отправились к зданию столичной милиции, где во дворе был установлен бюст Ф. Э. Дзержинского, начальник ГУВД генерал-лейтенант милиции Николай Степанович Мыриков не допустил погрома. Он построил личный состав в четыре шеренги во дворе с автоматами и предупредил собравшихся: «Если хоть один пересечет створ ворот на территории, я даю команду стрелять на поражение».

«Гостей» тут же, как ветром сдуло. А ведь в центральных зданиях на Лубянке находилась целая армия чекистов. Ее вполне бы хватило, чтобы отстоять памятник Рыцарю революции. Но, стискивая зубы, мы оставались безучастными свидетелями событий.

Покидая здание уже после одиннадцати вечера, я обратил внимание на двух юнцов с трехцветными повязками на рукавах в помещении КГБ у 4-го подъезда. Вместе с вахтерским составом комендантского отдела они проверяли всех выходящих, настойчиво требуя показать содержимое портфелей и кейсов.

Обратились с этим наглым требованием и ко мне. Я, естественно, отказался в весьма грубой форме. Насколько все это было дико, абсурдно. Одно появление «народных контролеров» на Лубянке говорило о том, что кто-то «наверху» санкционировал проведение подобного шоу.

На улице у подъезда собралась большая группа молодых людей. Меня проводили до остановки транспорта. Все было «под контролем». На дачу вернулся в полночь. Спать не хотелось. Разжег костер. Мы с сыном Сергеем, офицером Московского управления КГБ, осушили пару бутылок водки. Потом к нам на огонек подошли еще товарищи. Выпили вроде много, но водка не брала, такое было внутреннее потрясение от последних событий.

ЧТО ЖЕ В ИТОГЕ?

А в итоге вот что: люди раздражены — они увидели, как один вопрос (возвращение памятника Ф. Э. Дзержинскому) был подменен совсем другим — искусственным выбором между «железным Феликсом» и князем Александром Невским.

Есть, несомненно, и положительный момент: в прессе и социальных сетях размещено было столько материала по обоим великим кандидатам, что это стало шикарным «ликбезом».

Примечательно, что жарче всех против Ф. Э. Дзержинского выступают те, кто кадит фимиам Герострату столетия — Горбачёву, уничтожившему великую страну.

И они же славословят Бориса Ельцина — того, кто расстрелял из танков парламент страны (Белый дом) и кто закидал похоронками всю страну, развязав Первую чеченскую, рассчитывая поднять свой упавший авторитет посредством «маленькой победоносной войны» на Северном Кавказе.

Что касается Александра Ярославича, то памятник ему — достойный его великим делам — обязательно нужно поставить в центре Москве, подыскав подходящее место.

А Дзержинский… Полагаю, что, несмотря на все сопротивление, он займет свое место на Лубянской площади. 

 

ЗАЙЦЕВ Геннадий Николаевич, Герой Советского Союза, генерал-майор. Командир Группы «А» в 1977‑1988, 1992‑1995 годах. Ветеран Президентского (Кремлёвского) полка.

Награжден орденами «За заслуги перед Отечеством» 4‑й степени, Ленина, Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Красной Звезды (дважды). Почётный сотрудник Госбезопасности и Почётный сотрудник ФСО.

Почётный гражданин Пермского края.

Лауреат Международной премии Андрея Первозванного «За веру и верность», литературной премии «России верные сыны» имени Александра Невского, Строгановской премии, литературной премии «Щит и меч Отечества».

Председатель Общественного совета газеты «Спецназ России».

Автор книг ««Альфа» — моя судьба» и ««Альфа»: дела и люди». Член Союза писателей России.

Президент Агентства безопасности «Альфа-95».

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!