Автор: ФЁДОР БАРМИН

НАШИ «АМЕРИКАНЦЫ» — 2

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО.

ИСПЫТАНИЕ МАТЕРИНСТВОМ

— Скажите, как вы все-таки решились родить, будучи парой нелегалов?

— Решение иметь детей означает, что ты принимаешь все риски для себя и для них. Конечно, первым был вопрос самого деторождения: пресловутая опасность во время родов закричать по-русски и выдать себя. Я была уверена, что преодолею болевые ощущения. Мы подготовились, сделали так, чтобы супруг мог присутствовать и контролировать со стороны.

Вообще, русские женщины — очень сильные, и соответствующие подготовка и самоконтроль играют здесь важную роль. Если человек умеет контролировать себя при пересечении границы, то он сможет себя проконтролировать и в больничной палате. В конце концов, роды не такое уж и испытание.

— К моменту рождения первенца, сколько вы находились за границей?

— Уже больше года, и благодаря нашей подготовке, к тому времени начала думать на языке той страны, в которой мы находимся. Слово «мама» я кричала по-английски.

В США у нас родилось двое сыновей. Алекс, полное имя Александр, и Тим, полное имя Тимати, а по-русски — Тимофей. У них разница в возрасте четыре года. Мы назвали их специально так, потому что нам хотелось подобрать что-то сочетающееся с русским языком.

Утром я увозила детей в школу, после обеда забирала, и сопровождала на занятия. Сыновья занимались спортом, музыкой. В дневной промежуток я была занята в агентстве по недвижимости, но у меня могли быть и какие-то мероприятия, связанные с работой по линии разведки. Рабочий день был с двойной нагрузкой, поэтому получался длинным. В выходные мы тоже часто не отдыхали.

— Трудно себе представить, каково растить детей, не имея возможности открыть им правду…

— Да, воспитать детей в условиях, когда ты не можешь им даже признаться, что ты другой национальности, что ты знаешь другой язык, что у тебя есть родственники, которых мы не можем показать, — вот это было, конечно, испытание. Когда во время праздников другие семьи встречались со своими родными, а мы не могли этого сделать, — мы увозили детей из города, чтобы они в этой атмосфере не находились. Нужно было продумать легенды, почему бабушки и дедушки не могут приезжать, где они живут.

— Родственники в России знали, что у них внуки?

— В нашей работе родным тоже приходится много переживать. Когда мы уехали, никто, естественно, не знал, где мы находимся и чем занимаемся. Родственники знали, что мы за рубежом, но мы придумали легенду, которую они приняли. Были ограничения в общении — мы не могли писать письма, звонить, поздравить с праздниками… Со временем это стало уже привычкой, но вначале было сложно.

Родители и родственники ждали известий от нас. Редкие-редкие вести от нас они все-таки получали, — они пересылались через Центр. Знали, что у нас есть дети, но, к сожалению, общения не было. Они видели только фотографии и нейтральные видеозаписи, которые мы передавали домой.

КАК ТИМ И АЛЕКС ОКАЗАЛИСЬ РУССКИМИ

— Когда ваши сыновья узнали, что они русские, это стало шоком, тяжелой травмой для них… Как все происходило?

— Когда случилось сначала предательство, потом наш арест, заключение в тюрьму — это был очень непростой период для наших детей. К тому времени они были сформировавшимися людьми: одному было шестнадцать лет, другому — двадцать.

— Что они знали о России?

— О России они тогда знали очень мало, в основном это были знания, которые они почерпнули из фильмов. В большинстве случаев русские были представлены с отрицательной стороны. Поэтому для детей вся эта история оказалась достаточно серьезным испытанием — узнать вдруг, что в них течет не канадская, а русская кровь.

— А где Тим и Алекс были во время вашего задержания?

— Вместе с нами. Это была немая сцена, но очень сильная. Все произошло в день рождения старшего сына. Мы праздновали его 20-летие, когда в дверь постучали… Я открыла, в дом ворвались люди из ФБР. Они нас задержали на глазах детей. У них был шок — они даже думали поначалу, что это какая-то ошибка.

— Как повели себя Тим и Алекс после вашего задержания?

— Когда нас увезли в наручниках, они остались дома и не знали, что делать. Но ребята уже были взрослые, поэтому обратились к друзьям, которые их приютили. А когда вернулись в дом, там было все перевернуто в ходе обыска. Прямо у дверей дежурили журналисты, над домом летали вертолеты.

Увидев на самом первом заседании суда своих детей, мы им посоветовали уехать в Европу, а потом перебраться в Россию. Хотя они не знали, что ждет их в России, как они туда будут добираться.

— Они так и поступили?

— Еще до нашего освобождения сыновья прибыли в Москву, их встретили наши друзья и коллеги — объяснили, что делать. Дети более-менее им доверились и какое-то время находились на конспиративной, служебной квартире. Мы воссоединились уже после того, как нас обменяли.

— Сыновья поняли вас?

— Нам повезло, в процессе долгих разговоров они поняли нашу мотивацию, поняли, почему мы выбрали такую профессию, и приняли. Потому что они нам и до этого доверяли. Очень важно, что мы их воспитывали людьми с более широким кругозором, чем обычные американцы. Ведь мы не могли знакомить их с историей России, но благодаря знаниям европейских традиций, они легче восприняли нашу родную страну.

Для каждого из них это была дорога к преодолению внутренних противоречий. По сути, с ними произошла просто невероятная история. Они оказались способными пройти через это тяжелое испытание и найти какой-то баланс в жизни, — сейчас у них всё нормально.

— Сейчас они хорошо знают русский?

— Когда сыновья оказались в России, не по их желанию, то им пришлось учить язык. К счастью, это был не первый язык, который они учили, но, по их мнению, русский намного труднее, чем испанский, французский или даже китайский. Говорят они неплохо, хоть и с акцентом. Понимают на слух больше, чем сами могут сказать.

…Несмотря на неожиданный переезд, сыновья доучились, ведь младший должен был еще окончить среднюю школу — пришлось пойти в англоязычную, в Москве. Старший сын в тот момент не закончил университет, поэтому получил высшее образование здесь же, в Москве. Потом отучился ещё в европейской магистратуре.

— Скажите, а саму страну, Россию, они приняли?..

— Конечно, разница в менталитете, в культуре огромная. Но они увидели немало положительных сторон. Наша культура, наши корни, гуманистическое начало, даже советское прошлое — это интересно. Не секрет, что многие иностранцы считают наших девушек, женщин одними из самых красивых. И это тоже бросилось в глаза нашим сыновьям: такого количества симпатичных девушек они за океаном не видели.

Многие аспекты, конечно, они критикуют. Например, наша неорганизованность во многих сферах жизни. Также мы много делаем на авось, нестрого следуя правилам. Мы не так воспринимаем букву закона, как в Америке, — эти минусы они видят. Но мы все тоже знаем собственные недостатки.

— Сыновья сейчас не живут постоянно в России?

— И работают, и живут. Естественно, у них другие интересы в жизни, они хотят быть как можно дальше от нашей профессии.

— На каком языке вы общаетесь?

— Дома мы с детьми говорим большую часть времени на английском. С супругом по-разному: иногда, особенно если обсуждаем политические проблемы, какие-то серьезные события, — конечно, на английском. А когда тема чисто российская, говорим на русском языке.

ИЗ КНИГИ

«…Юрий расплатился с официантом и последовал за Стеллой на открытую площадку на втором этаже. Здесь не было столиков, но можно было постоять, отдохнуть от шума и подышать свежим воздухом.

— На флешке, которую я тебе сейчас передам, будет новое расписание радиосеансов и описания новых мест для тайников. Расшифруешь всё по приезде домой. В бумажном пакете — деньги.

— Понятно, — произнесла Стелла.

— И теперь про задание. Оно чрезвычайно важное. По некоторым данным, кавказские боевики, финансируемые Западом, намерены провести ряд крупных терактов в России. И работа по противодействию им ведётся по двум основным направлениям. Первое — пресечение денежных каналов, а второе — нейтрализация главарей бандформирований.

Особенно мы обеспокоены деятельностью одного из них по фамилии Басаев. Есть сведения, что связь с ним поддерживается арабскими эмиссарами, которых контролируют американцы. Многие каналы финансирования мы уже перекрыли, и новые каналы смещаются в Азиатский регион. Сложность заключается в том, что я не могу тебе дать более точную информацию как по персонажам, так и по используемым финансовым организациям. Но работать надо начинать немедленно.

— Понимаю, — сказала девушка.

— А теперь мне пора уходить, — сухо произнёс молодой человек.

— Еду в аэропорт. Через три часа — мой самолёт.

— Я тебя провожу. Хоть немного…

— Нет, не надо.

Юрий молча передал Стелле небольшой пакет и как бы невзначай поцеловал её в щёку. Затем решительно, не оборачиваясь, направился к выходу. Стелла смотрела ему вслед, едва сдерживая слёзы. Уход Юрия показался ей самым горьким расставанием в её жизни. Казалось, что ничто не мешает ей сейчас броситься и догнать Юрия, поговорить с ним ещё, но разведчица не имела права — таковы были законы той опасной игры, которую она сама выбрала несколько лет назад».

«Зашифрованное сердце»

«О НАГРАДАХ МЫ УЗНАВАЛИ ИЗ ШИФРОВОК»

— Америка вас изменила? Вы стали другой?

— Я осталась таким же человеком, каким и была. Я также интересовалась искусством, музыкой, для себя открыла много нового. Наша чисто русская доброжелательность и открытость сохранились. Многие люди говорили мне: «Ты слишком добрая». Американцы на самом деле очень расчетливые и прагматичные люди, и делают все с определенной выгодой.

— Вы казались им излишне доброй?

— Мои собственные дети сказали мне однажды: «Ты делаешь для людей слишком много, надо бы быть порезче». А я все равно не могла. Мой супруг в начале нашей работы был немножко замкнутым, неразговорчивым. Я часто вела общение за него. Андрей много работал над собой, раскрылся, стал более общительным. Но все равно, в целом, характер человека сохраняется.

— А у разведчицы-нелегала бывает женская дружба?

— Конечно, мы общались с людьми не только по работе. И за столько лет у нас появились друзья. Когда я начала работать риелтором, много общалась с людьми. Но больше всего мы сдружились с родителями учеников из школы сыновей. Общие интересы и заботы очень объединяют. Кстати, с европейцами, теми, кто в Америке тоже был иностранцем, мы сходились быстрее. Дружили семьями.

— После того как вас раскрыли в результате предательства, с кем-то из друзей у вас сохранились отношения?

— Да, как раз с иностранцами, их семьями. Не со всеми, конечно. Но кое-кто признался нам, что их не очень интересует наша профессиональная деятельность, — они просто дружили с нами, потому что считали нас хорошими людьми. Во многом это было связано как раз с дружбой детей между собой, и их родители достаточно нормально восприняли то, что произошло.

— Но наверняка бы и негатив?

— Были и такие, особенно американцы, которые испугались, как это повлияет на их карьеру и репутацию. Мы это понимали и не пытались восстановить связи. А мой босс, руководитель агентства недвижимости, написал мне несколько месяцев спустя, уже в Москву, что вся эта история подстегнула их продажи: все хотели зайти, посмотреть, где же работала эта знаменитая русская.

— Во время работы за границей Андрей дарил вам цветы на 8-е Марта? И вы отмечали этот праздник?

— Откровенно говоря, нет. В Америке свои традиционные праздники, которые нам приходилось отмечать. Например, второе воскресенье мая — День матери. Кстати, в Америке вообще цветы дарят реже, это не распространено. Они и Новый год не так встречают, как у нас.

— А дни рождения?

— Мы даже дни рождения праздновали не в те дни. Ведь у нас были по нашим документам прикрытия совершенно другие даты рождения, и даже возраст — супруг был на два года младше. Настоящий день рождения иногда пройдет, через несколько недель вспомним: ой, не отметили, даже потихоньку.

— Как происходил обмен?

— На летном поле в аэропорту Вены. Два самолета одновременно прилетели в столицу Австрии. В одном были мы, в другом те, на кого нас обменивали. Мы перешли из одного самолета в другой и так оказались на российской территории. Только оказавшись в салоне, мы поняли, что наконец-то свободны и самое сложное миновало. Нам помогли, нас не забыли и освободили — это удивительные чувства! И за это у нас будет вечная благодарность нашему государству, за то, что своих не бросили. В Америке нам грозило двадцать лет тюрьмы — это полжизни… Не скрою, меня такая перспектива очень пугала.

Я была готова к длительному тюремному заключению. Обдумывала, как и чем смогу помочь детям. В Москве же предстала перед ними в тюремной робе. Кому-то удалось переодеться, потому что тюремщики сохранили их одежду. В моем случае этого не случилось. Так и прилетела.

— Елена Станиславовна, чувствуете ли вы себя счастливыми в России?

— Да, конечно. Наша жизнь и работа имели такую неопределенность всегда. Мы никогда не знали точно, как сложится судьба в дальнейшем, где и как мы проведем остаток дней, где будем жить на пенсии и так далее. Ответ мы получили таким вот невероятным образом.

— Вы уезжали на Запад из Советского Союза, а вернулись в капиталистическую Россию…

— Возвратившись в Россию, мы увидели, что она изменилась в лучшую сторону и стала по образу жизни мало чем отличаться от европейских стран. Нам здесь сейчас хорошо жить, комфортно. Получилось, что жизнь сама распорядилась за нас. Но мы привыкли адаптироваться к той ситуации, атмосфере, в которой находимся. В этом тоже одно из качеств разведчика — умение быть гибким и приспосабливаться к жизни в любых условиях.

Когда мы уехали из Советского Союза в Канаду, а оттуда — во Францию и позже в США, то столкнулись с совершенно другим менталитетом, другим образом жизни. Мы сумели приспособиться. По возвращении в Россию ситуация повторилась: нужны были усилия, для того чтобы и здесь снова начать жить полной жизнью.

— Трудно, тяжело проходила адаптация?

— Честно скажу, это было непросто, потому что у нас в России не было совершенно никаких друзей и знакомых. Это неудивительно, поскольку наши основные годы жизни прошли в других странах. Из всех, кого я знала на Родине, оставались только мои сокурсники и школьные друзья.

После приезда определенное время ушло на то, чтобы создать вокруг себя круг близких людей, единомышленников. Сейчас, по прошествии без малого десяти лет, мы чувствуем себя уже абсолютно нормально.

— Многие считают, что вы уникальная женщина. Вы согласны с такой оценкой?

— Мы не считаем себя какими-то особенными или героями, мы делали свое дело — оказалось, что у нас был определенный набор способностей для профессии разведчика-нелегала. Мы выполняли то, что могли. Каждый человек хорош на своем месте. Кто-то талантлив в одном, кто-то — в другом. Просто нужно верить в то, что ты делаешь. Для нас важно было следовать высокой цели и работать на идею. Это и помогало нам каждый день. У нас не возникало вопроса о смысле жизни.

Мы считаем себя счастливыми оттого, что всегда чувствовали ради чего работаем: защитить Родину, сделать то, что мы можем, внести крупицу своего вклада в общее дело. Это было главным.

— Как Родина оценила ваши заслуги?

— О наградах мы узнавали из шифровок. У супруга орден Мужества, у нас у обоих орден «За боевые заслуги», другие ордена и медали. По итогам нашей работы нас наградили орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени.

— Чем бы вы занимались, если бы не стали разведчицей?

— Я училась на историческом факультете, увлекалась историей. Любила музыку, занималась в музыкальной школе, в детстве хотела стать балериной, — у меня были разносторонние интересы.

Я бы хотела отметить, почему в свое время выбор пал на нас. Конечно, истфак здесь сыграл определенную роль. Тем, кому интересна история, обычно интересны и сами люди. Интересны идеи, проблемы государства. Это гуманитарный склад ума в гуманистическом смысле этого слова. Кроме того, люди, которые идут на гуманитарные факультеты и интересуются историей, естествознанием, человеческими отношениями, обычно склонны занимать активную позицию.

— Вы были активными студентами?

— И стройотряды, и общественная работа… Я была старостой группы, играла на скрипке в ансамбле скрипачей — общественная жизнь была насыщенной. И мне кажется, это формирует человека, его гражданскую позицию и влияет на то, какие в дальнейшем люди выбирают себе пути.

Увлекалась, кстати, еще и журналистикой, у меня был выбор — журналистика или история. И даже когда поступила на истфак, я все равно сотрудничала с редакцией университетской газеты. Ну, а активная позиция помогает в дальнейшем любому человеку, который будет работать либо в госорганах, либо даже в силовых структурах.

Если бы я осталась в Томске, то, наверное, продолжила бы путь историка, преподавала. Но по неожиданному стечению обстоятельств я оказалась в совершенно другой сфере деятельности. Кстати, профессия разведчика тоже отчасти артистическая, в ней есть элемент перевоплощения. Но разведчик изображает другого человека не как артист — два часа на сцене, а намного дольше. Это роль на всю жизнь. Во всяком случае, на длительный отрезок жизни.

В долгие годы, которые мы провели за рубежом, мне очень часто вспоминался Томск, особенно в зимнее время: заснеженные улицы, Университетская роща, огни, сверкающий снег. Ностальгические моменты, о которых всегда думалось с теплотой — они остались в памяти, и именно их не хватало…

ИЗ КНИГИ

«Перед Стеллой лежала исписанная цифрами страница. Теперь нужно было расшифровать сообщение и сразу же уничтожить улики. Миска с тёплой водой стояла наготове, чтобы в ней можно было размочить бумагу и превратить всё в кашицу перед тем, как смыть её в туалете.

Постепенно из цифр выстраивались буквы: «…Центр благодарит за работу по расследованию судьбы Сенсея. Мы сообщим о смерти нелегала его родственникам в России и окажем им поддержку. Теперь они узнают всю правду о его героическом служении Родине. Учитывая информацию, полученную во время конференции в Сеуле, рекомендуем вам наладить контакты с одним из сотрудников фирмы «Амтек». По возможности выясните, насколько вероятна поставка комплектующих для ПРО Кореи, а также попытайтесь получить сведения о перспективе объединения систем ПРО двух стран — США и Кореи».

Девушка давно установила себе правило: после каждого сеанса связи немедленно уничтожать все следы работы. Вот и сейчас она спрятала шифр-блокнот и радиоприёмник в надёжное место и собралась ещё раз прочесть текст сообщения перед его уничтожением.

Внезапно раздался громкий стук в дверь. Стелла замерла. Жгучая волна страха на мгновение парализовала её. Однако девушка быстро взяла себя в руки и бросилась в туалетную комнату. Там она наскоро смяла листок бумаги с расшифрованным сообщением под струёй воды из крана, бросила куски мокрой бумаги в унитаз, нажала на кнопку смыва воды и тут же помчалась открывать дверь.

— Кто там? — сердито спросила Стелла.

— Кто-кто? Кто ещё может к тебе ночью прийти? — услышала она весёлый голос Анри.

— Это ты? — удивилась девушка, распахнула дверь и тут же оказалась в объятиях мужчины.

— Не ожидала? — засмеялся Анри. — С днём рождения!

— Спасибо! Ты не забыл, — воскликнула девушка с едва уловимой дрожью в голосе. В туалете продолжала шуметь вода, наполняющая бачок. Стелла крепче прижалась к молодому человеку. Её сердце колотилось — и от счастья, и от осознания, насколько ей повезло, что Анри не появился здесь раньше, в самый разгар сеанса связи. Очень хорошо, что в своё время она не дала ему ключ от своей квартиры, хотя парень настойчиво об этом просил».

«Зашифрованное сердце»

 

Окончание в следующем номере.

Публикацию подготовила Ольга ЕГОРОВА. 

 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!