ИОАНН РУССКИЙ

ГВАРДЕЕЦ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Укро-бандеровский режим, укоренившийся на части исконно русских земель, имеет одно существенное отличие от классических режимов, известных нам со времен фюрера и дуче. Это кардинальное отличие обусловлено его сугубо воровским происхождением.

Однако во всем ином никаких отличий от «классиков жанра» у нынешних бандеровских наци найти невозможно, поскольку все прочие элементы присутствуют у них в достаточной полноте, а нюансы нынешнего века лишь на современный лад расцвечивают эти классические признаки.

Среди этих признаков на первом месте находится, конечно же, лживость режима, в частности — грандиозная ложь об историческом величии и достижениях.

За последние годы мир многое успел узнать об уже ставших именем нарицательным «великих древних украх» и их выдающейся роли в цивилизационных процессах — это и приручение первого коня, и основание Трои, и создание первой европейской конституции, и прочая, прочая, о чем трудно даже говорить, сохраняя подобие серьезного лица.

Основным отлично отработанным приемом и характерной особенностью является именно всеохватывающее воровство, которое и подпитывает местечковый укронацизм.

Как один из наиболее примечательных актов подобного рода следует рассматривать и всю (пока еще длящуюся) историю с созданием «собственной украинской церкви», полностью отдельной от «клятой москальской РПЦ». Налицо пытка кражи Веры за счет известных манипуляций с пресловутым Константинопольским томосом.

Показательно при этом, что создание так называемой «новой украинской церкви» повсюду сопровождается не возведением новых собственных церквей. Напротив, известно много случаев рейдерских захватов и принудительного изъятия тех старинных храмов, которые давно были построены на народные пожертвования в приходах, не пожелавших согласиться с псевдоцерковными новациями политиканов.

Те же подходы и методы активно используются и в отношении святых Русской Православной Церкви. В самом деле, разве свидомые укро-православные граждане могут молиться каким-то там «москальским» святым, исторически «происходящим» из святцев Московского Патриархата или с территорий Русского мира?

При этом подходе стены храмов «новой церкви» могут остаться почти пустыми, так как здесь будут изображены исключительно греческие святые первого тысячелетия, да и то, по логике укро-нацистского подхода, только те из них, у которых можно найти политически правильные «древнеукрские корни».

Однако, как оказалось, решение этой проблемы все же существует и полностью соответствует господствующей социально-церковной идеологии — оказывается, даже святых можно попытаться украсть!

Хватательный рефлекс у клептократов почти полностью блокирует мыслительные процессы. Осознание того факта, что украденный кусок никак не сможет протиснуться через глотку, наступает тогда, когда беспощадная реальность берет свое. И тогда кусок застревает намертво, проглотить его невозможно, а факт воровства уже не нуждается в доказательствах.

Трудно даже представить себе более неподходящего для кражи угодника Божия, однако сказанное выше относится к святому праведному Иоанну Русскому, в самом имени которого словно высечено его происхождение, а сам он является единственным святым с этим великим и гордым именем-определением — Русский!

Тем не менее, попытки представить Иоанна Русского то коренным украинцем, то украинским казаком встречаются почти в каждом житийном тексте о святом Иоанне, так что для читателей это ложное утверждение становится истиной.

Более того, поскольку за его исконно русское происхождение до поры пока никто не вступился, то некоторые свидомые лидеры не так давно пошли еще дальше, прямо обратившись к афинскому патриарху с требованием о выдаче им официальной справки о том, что Иоанн Русский был украинцем! Удивляться здесь можно только изящному ответу лукавых греков, совершенному в своей простоте и лаконичности — «Внимательно читайте имя Святого!..»

Что же, нам давно пора вступиться за святого русского воина и, возможно, не просто героического солдата, а еще и петровского преображенца, царского гвардейца, чему и посвящена данная статья.

НЕСГИБАЕМЫЙ ВОИН

Маленький турецкий городок Ургюп уютно расположился меж горами в самом центре исторического региона Каппадокия. Летом он полон туристов, зимой — тих и неспешен.

Если взглянуть на Ургюп со склона любой из окружающих его скал, станет понятно: город живет в двух измерениях. Прошлое — это склоны гор, усеянные пустыми глазницами пещер. Настоящее — черепичные крыши современных домов.

Здесь, в Ургюпе, совершал свой духовный подвиг Иоанн Русский.

До нас дошло совсем немного надежных свидетельств о фактах жизни святых подвижников прошлых веков. Их жизнеописания переполнены словами «около», «примерно». Даты и места рождения даже великих светочей часто указываются предположительно, а их житийные истории обычно не изобилуют точными фактами.

История жизни святого Иоанна Русского из этого ряда. Нет данных о месте его рождения, полностью отсутствуют и любые свидетельства о семье и детских годах. Невозможно проверить и дату (1690) его рождения, обычно указываемую во всех известных нам жизнеописаниях.

Анализ документов и исторических событий тех лет позволил нам сделать вывод о том, что Иоанн родился в одной из областей Великой России, направлявших своих сыновей в Петровскую армию при рекрутских наборах в конце XVII — начале XVIII века.

Ввиду почти полного отсутствия документов точное место призыва установить уже не представляется возможным, но он вполне мог быть и воином лейб-гвардии Преображенского полка, одного из лучших полков в армии Петра I.

Неизвестно, была ли семья Иоанна из дворянского или мещанского сословия, или же он происходил из простых крестьян.

Во многих источниках того времени описано, что, как правило, дворянские чада в армию зачислялись сразу в офицерских званиях, а зажиточные мещане часто откупали деток от рекрутской повинности, так что подавляющее большинство солдат рекрутировалось из крестьян.

Известны и такие случаи, когда дворянские дети зачислялись простыми солдатами — таков, к примеру, был путь одного из величайших русских полководцев, князя и генералиссимуса А. В. Суворова.

Таким образом, Иоанн мог быть простым солдатом независимо от своего происхождения, хотя о его воинском звании нам также ничего не известно.

Нет информации и о том, участвовал ли он в разгроме шведов при Полтавском сражении 27 июня 1709 года, но считается несомненным фактом его участие в неудачном Прутском походе Петра I (1711 год).

Во время ожесточенных сражений раненый воин Иоанн в беспомощном состоянии оказался в плену у крымских татар, которые были вассалами Стамбула.

В начале XVІІІ века Османская империя была наполнена русскими рабами. Крымское ханство в течение столетий непрерывно устраивало набеги на русские земли с главной целью — добыть рабов. Торговля людьми являлась одной из основных статей дохода. По оценкам ученых, на крымских рынках было продано более 3 миллионов рабов.

В полон солдат Иоанн попал раненым после штыкового, осколочного или пулевого ранения, или в результате сильной контузии. Предатель, дезертир или просто слабый духом никогда не смог бы выдержать те изощренные пытки, которыми всегда сопровождались требования отречения от Христа.

Крымские татары не смогли заставить Иоанна отречься от православной Веры ни угрозами, ни пытками. Непокорного доставили на главный невольничий рынок того времени — в Стамбул. Там он был куплен военачальником Агой и доставлен в его имение в Малой Азии.

Это имение находилось в селении Прокопио (ныне — Ургюп), где был большой лагерь янычар, которыми командовал Ага, ставший хозяином раба Иоанна.

Корпус янычар турецкого султана формировался из детей, украденных татарами у христиан и затем проданных туркам, а также из тех малышей, которых сами османы отбирали у христианских семей на подчиненных территориях. Их затем воспитывали в духе жесточайшего фанатизма и нетерпимости ко всем иным верам, а в особенности — к православному христианству.

Бесправный и беззащитный пленник был подвергнут многочисленным и изощренным пыткам. Его нещадно избивали, травили собаками. Его били палками по пяткам, топили в навозе, жгли раскаленным железом. Ему угрожали разрезать на кусочки, скормить живьем свирепым псам. На его голову надевали раскаленный докрасна казан, добиваясь отречения от православной Веры и принятия Ислама.

Известно, что Иоанн прошел через страшные пытки — следы в виде рубцов от ожогов раскаленного казана остались на его голове навсегда.

Однако воин Иоанн категорически отказался предать Веру своих отцов, даже под пытками бесстрашно свидетельствуя о Христе: «Ничтоже мя разлучит от любви Христовой: ни обольстительные обещания привременных благ, ни биения, ни раны, ни другие какие жестокие мучения. Имея перед собой Спасителя моего, благодушно принимаю за веру в Него палочные удары; представляя себе терновый венец, возложенный на Божественную главу, готов я с радостью претерпевать надевание раскаленного шлема, которым вы прожигаете до мозга головы христиан, противящихся неправым хотениям вашим, и на другие, более лютые, муки. Я усердствую о благодати Христа моего, научившего нас Своей смертью на Кресте твердости, терпению, безбоязненности в самой лютой за Него смерти как виновной вечного неизреченного блаженства на Небеси».

Ага присутствовал при этих попытках заставить Иоанна принять Ислам. Но и ему Иоанн сказал в лицо: «Я — русский, верный слуга земного царя моего, хотя и пленен тобой, но Небесному Царю истинного служения и Правой веры родителей моих никогда не отрекусь; в христианстве я родился, христианином и умру… Если сам Господь попустил мне оказаться в твоей власти, то я буду служить здесь тебе, но не требуй моего отречения от православной веры, иначе тебе проще сразу убить меня, ибо этого не будет».

Казалось, столь дерзкие слова пленника неизбежно обрекали Иоанна на лютую смерть, однако сам Господь смягчил сердце Аги и неожиданно благорасположил жестокого турка к стойкому пленнику.

Возможно, что как раз отсюда, из этого прямого самоопределения святого Иоанна, как именно русского воина, и возникло его местное прозвище в турецком Прокопио, впоследствии ставшее гордым посмертным титулом — Русский Иоанн.

Ага оставил попытки заставить Иоанна отречься от православной Веры, прекратил мучения и определил пленника на конюшню жить и ухаживать за своими любимыми лошадьми.

По ночам Иоанн иногда пробирался в храм святого Георгия Победоносца, где он мог присоединиться к соборным молитвам всей Церкви, участвовать в службах и даже причащаться Святых Тайн.

Непрестанно молился Иоанн и о своем недавнем мучителе Аге, следуя завету Спасителя: «…Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас…» (Лк. 6, 27, 28).

И вот, по молитвам православного праведника, дом янычара Аги в скором времени преисполнился богатствами. Удивительно, но и сам суровый и набожный Ага неведомым образом понял, что это именно горячие молитвы Иоанна принесли избыток его дому, и ничуть не смущался рассказывать об этом своим друзьям.

Ага вместе со своей женой и домашними вскоре настолько расположились к Иоанну, что даже предложили ему переселиться из темной «пещерной» конюшни в хозяйский дом. Однако Иоанн отказался и остался на привычном каменном ложе рядом со своими подопечными. Там никто не мог помешать его ночной молитве.

«ПОПРОСИ СВОЕГО ВЕЛИКОГО БОГА…»

Когда по молитвам Иоанна благосостояние Аги возросло, тот отправился в хадж. В то самое время, когда он благополучно добрался до Мекки, его жена собрала дома родственников и друзей на праздник Курбан-Байрам.

Вместе с другими слугами гостям прислуживал и Иоанн. Когда был вынесен поднос с аппетитно дымящимся пловом, жена Аги с легкой грустью улыбнулась Иоанну: «Иоанн, как был бы рад наш дорогой Ага, если бы он был сейчас с нами и мог вкусить своего любимого плова!»

Иоанн спокойно и просто ответил хозяйке: «Если хочешь, я могу попросить Господа, чтобы он перенес этот плов твоему мужу туда, где он сейчас находится! Дай мне блюдо этого плова!»

Гости громко рассмеялись, подумав, что слуга просто выпрашивает для себя вкусного плова. Однако хозяйка приказала дать Иоанну полное блюдо, и Иоанн ушел с ним на конюшню.

Спустя время он вернулся и сказал хозяйке, что Господь выполнил его просьбу: блюдо с пловом уже передано самому Аге. Услышав это, гости вновь расхохотались — все решили, что Иоанн, конечно же, сам съел плов в конюшне, а все, что он сказал, не более чем шутка.

Однако, как же были изумлены те, кто смеялся над Иоанном, когда спустя несколько недель из Мекки вернулся сам Ага и привез с собой то самое блюдо, что в тот праздничный день было передано Иоанну!

Все еще удивленный, Ага рассказал, что в тот день, когда в Прокопио был семейный праздник, поздним вечером он вернулся в гостиницу из мечети и в своем номере увидел блюдо, полное прекрасного горячего плова, еще слегка дымящегося ароматным паром.

Ага поразился неожиданному подарку, так как дверь номера была заперта, а ключи были только у него и хозяина гостиницы. Попробовав еду, он удивился еще больше, так как плов оказался очень вкусным и напомнил ему домашний плов, что готовила его любимая жена.

Незаметно для себя голодный Ага быстро очистил блюдо, и испытал настоящее потрясение, потому что на дне было написано его имя — как оно было написано на всей посуде в его доме, — и Ага понял, что это его домашнее блюдо. Но каким образом из его дома в Прокопио оно могло оказаться в Мекке, да еще и наполненное пловом?

Тогда жена и родственники Аги рассказали ему о случае во время праздника, когда Иоанн пообещал передать блюдо с пловом прямо в Мекку, причем это было в тот самый день, о котором рассказывал Ага.

Удивительная история быстро стала широко известна в Прокопио и за его пределами, и вскоре в «пещерную» конюшню у дома Аги потекли посетители, которые просили Иоанна помолиться об их нуждах, скорбях и болезнях, своих и близких им людей. Все они одинаково обращались к нему с просьбой: «Иоанн, попроси своего великого Бога помочь нам!»

Никогда и никому не отказывал Иоанн, он всегда искренне молился о любом просителе, без различения Веры и национальности — и Господь подавал просимое. Неудивительно, что скоро все в Прокопио стали уважительно именовать Иоанна «вели», что на турецком языке означает «святой».

Даже фанатичные янычары, люто ненавидевшие христиан, перестали называть Иоанна «кяфиром» («неверным») и признали его несомненную святость.

ОТКРЫТИЕ СВЯТЫХ МОЩЕЙ

Незадолго до смерти святой Иоанн сильно заболел и попросил кого-то из слуг дома Аги позвать православного священника.

Услышав о том, что святой Иоанн уже совсем ослаб и просит о причастии, священник, помолившись и получив научение от Святого Духа, спрятал Святые Дары в яблоке и тайно пронес их в конюшню к Иоанну, распростертому на своей каменной постели.

27 мая 1730 года, в последний раз «со страхом Божиим и верою» причастившись Святых Тайн, Иоанн в тот же час радостно отошел ко Господу.

Упокоившегося воина, прибывшего в Прокопио в рабских оковах, со всеми возможными для маленького селения почестями предали земле возле храма. А военачальник Ага, оплакивающий Иоанна вместе со своими домочадцами, пожертвовал для упокоения его святых останков лучший драгоценный ковер из своего дома.

Но история святого Иоанна Русского здесь не завершилась — всемилостивый Господь уготовал для него иную участь, ибо «…зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме» (Мф. 5:15). Чудесный светильник был извлечен Господом фактически из могилы и поставлен Им светить нам через века.

Спустя три с небольшим года после кончины, в ноябре 1733 года святой Иоанн пришел во сне ко греку-священнику, который при жизни Иоанна исповедовал и причащал его. Он известил старого иерея, что есть воля Божия открыть его могилу и извлечь из нее мощи, которые благодатью Божией сохранились нетленными. Однако священник дважды не смог поверить сонному видению.

Придя к священнику в третий раз, святой Иоанн указал старцу на недопустимость неповиновения воле Божией, и тот в испуге выбежал из дома посреди ночи и побежал на кладбище. Уже издалека он увидел чудесный столп небесного света, бьющего из могилы.

Священник начал будить жителей Прокопио и все увидели этот неземной свет, словно сверкающей колонной соединявший могилу святого Иоанна с Небесами.

Утром могила была открыта при участии жителей селения, и они увидели, что тело святого Иоанна осталось совершенно нетленным и источало благоухание. Мощи были торжественно помещены в специально устроенную раку в храме святого Георгия Победоносца, где продолжились чудеса и исцеления.

В 1832 году Иоанн Русский спас Прокопио от полного разграбления, когда воины султана Махмуда II бросили в костер святые мощи вместе с иконами из разгромленного храма.

Святой Иоанн во весь рост поднялся прямо в пламени костра и грозно потребовал от воинов прекратить бесчинства, покинуть город и оставить здесь все, что они уже награбили. Те, потрясенные, в ужасе бросили награбленное и спешно покинули Прокопио, а мощи святого Иоанна остались совершенно невредимыми и по-прежнему благоуханными, хотя потемнели от костра.

Православные греки — потомки тех семей, которые жили в Прокопио до 1923 года, — рассказывают еще о многих случаях чудесной помощи Иоанна Русского, явленных их предкам и бережно хранимых в семейных преданиях.

На протяжении десятилетий многие, приходившие к мощам, молили о получении их частицы для переноса в удаленные храмы и монастыри, чтобы еще больше страждущих могли получить помощь от святого Иоанна Русского.

Несколько раз в Прокопио дерзали отделить от мощей небольшие части, однако святой Иоанн всегда противился этому. Либо сам являлся во сне слишком активным просителям и требовал прекратить такие попытки, либо из святых мощей при попытке отъятия частицы вдруг начинала вытекать кровь. Пораженные этим греки в ужасе оставляли начатое и приносили свое покаяние и просьбы о прощении.

Однако в 1881 году святой Иоанн Русский без всяких препятствий позволил взять его десницу (правую руку) для передачи на Святую Гору Афон, где она заняла почетное место среди других реликвий Русского Свято-Пантелеимонова монастыря.

«НА ДВА-ТРИ ДНЯ ВЪ РОССIЮ»

В 1923 году после заключения Лозаннского договора греческое население османской Турции оказалось в драматическом положении — греков принудительно обязали выехать в Грецию в срок, не позднее 1 января 1924 года.

Переселенцы захотели взять с собой и мощи святого Иоанна Русского, однако неожиданно турецкое население и местные власти воспротивились этому! Мусульмане, как они сами об этом заявили, искренне считали «своим» православного русского святого, почитали его своим покровителем и потому отдавать мощи никому не собирались.

Тогда греки тайно вынесли мощи из храма и увезли на корабль незадолго до отплытия. Сообщается, что святого Иоанна провели к повозке на глазах у турок под видом больного, с помощью двух греков, держащих его под руки. Причем, как рассказывают, он сам переставлял ноги!

Этот рассказ не выглядит совсем уж невероятным, поскольку суставы благоуханных мощей сохраняют свою подвижность, а их температура равна температуре человеческого тела.

Священники храма только «для своих» передают шепотом, что бывают случаи, когда рака оказывается пустой! Одновременно где-то происходит чудесное исцеление, о чем или приходит сообщение, или исцелившийся сам приезжает поклониться и лично поблагодарить святого Иоанна Русского.

О таком же случае, когда рака пустовала несколько дней, а священник чуть не оказался под судом, писал журнал «Кормчий» за 1915 год. Тогда Иоанн Русский, по его словам, «отлучался на два-три дня въ Россiю благословить русское оружiе… на брань со врагами…»

Есть многие свидетельства очевидцев из Сербии о том, что святого Иоанна Русского видели в марте 1999 года в Сербии: «Я отправляюсь в Белград, где убивают Православие», — сказал он.

Очевидцы утверждают, что святой Иоанн, воодушевлявший сражавшихся сербов, был и сам одет в военную форму; в этой форме теперь его изображают сербы на своих иконах.

Как считают монахини обители преподобного Прохора Пчиньского, что на юге Сербии (возле границы с Македонией), незримое вмешательство святого Иоанна остановило бомбежки сербских городов.

Было это в день памяти святого Иоанна Русского, 9 июня 1999 года. Одетый в сербскую военную униформу, святой явился одному горячо молившемуся монаху со Святой Горы: «Иду помочь братьям-сербам». И на следующий день, 10 июня 1999 года, бомбардировки прекратились.

Помощник православным воинам, названный греками объединителем православных народов, благоуханными и нетленными мощами Иоанн Русский покоится на греческом острове Эвбея (Эвия), но духом своим он всегда неразрывно соединен со своей Родиной.

ГВАРДЕЕЦ ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Ранее мы уже отмечали, нет ни одного документального источника, в котором сколь-нибудь доказательно сообщается о происхождении святого Иоанна.

О том, что святой Иоанн не мог являться уроженцем Малороссии, свидетельствует детальный анализ мест формирования полков, принимавших участие в Прутском походе. Их сводный реестр четко указывает: все они были сформированы на территории Великой России.

Далее следует вспомнить и о том историческом факте, что на территории Малороссии в те времена рекрутские наборы вообще не проводились.

В период с 1654-го (год Переяславского соглашения) и по 1782 год на Гетманщине была полная автономия. Она касалась дел административных (своя администрация без российских чиновников), судебных (суд без апелляций в Москву), налоговых (в центральный бюджет ничего не отчислялось) и военных. Казаки несли службу дома, никаких призывов и наборов в центральную армию не было.

Из этого следует, что Иоанн не смог бы оказаться в петровской армии, будь он уроженцем Малороссии — поскольку из Малороссии, как уже было отмечено, в тот период рекрутов вообще не набирали.

Также иногда утверждается, что святой Иоанн «родился в казацкой семье около 1690 года на землях Войска Запорожского в Русском царстве».

Действительно, вместе с основными войсками против группировки турок также активно действовала и «иррегулярная казачья конница». Численность этих войск составляла несколько тысяч всадников, о чем упоминают в своих мемуарах такие активные участники похода, как генерал Алларт, бригадир Моро-де-Бразе и другие.

Однако версию о происхождении Иоанна из малороссийских казаков разбивает его же прямое свидетельство — «Я — русский, верный слуга земного царя моего…»

Казаки же во все времена очень трепетно относились к собственной «вольнице» и оттого совсем несвойственным для них было бы такое заявление. Отказаться от своего происхождения или умолчать о нем для них было делом совершенно невозможным. Иначе стать иудой.

Самоидентификация казаков, как отдельной особой народности, в те времена имела для представителей малороссийского казачества почти абсолютное значение, сопоставимое с их семейно-родовой принадлежностью или отношением к православной Вере.

Назвать себя иначе, чем казаком — в особенности, перед лицом смерти! — было столь же немыслимым, как отказ от родителей или от Святого Крещения. И этот факт закрывает «казачью версию» полностью.

Личная гвардия Петра I, как справедливо называют историки преображенцев, формировалась из юношей дворянского сословия, имевших хотя бы начальную грамотность, что способствовало обучению новобранцев тонкостям военного дела.

Такое обучение велось в полку непрерывно, так что по уровню воинской выучки преображенцы значительно превосходили воинов других русских полков.

Капитан бомбардирской роты Пётр Алексеев (то есть царь) часто сам участвовал в занятиях полка, а на строительстве Адмиралтейства рядом с Государем трудились и руководили работами его гвардейцы.

Такая постоянная и тесная близость царя со своей верной гвардией позволяет в особом свете увидеть и это яркое свидетельствование святого Иоанна: «Я — … верный слуга земного царя моего…»

В этих словах угадывается отношение человека, не раз находившегося в близости к царю. Видевшего (или даже знавшего!) его лично, присягавшего в его присутствии. Строившего рядом с ним верфи, а затем и полковые укрепления на берегу реки Прут — под непрестанным турецким огнем.

В храме святого Иоанна Русского в греческом Неопрокопионе как великая святыня хранится ремень, когда-то принадлежавший святому Иоанну. На его пряжке изображен стилизованный двуглавый орел, выбранный еще Иваном Грозным в качестве герба Русского царства.

На полковых знаменах начала XVIII века этот герб есть только у преображенцев и семёновцев, и ни у кого более. Что логично — сам Государь размещает свой герб на полковых знаменах лейб-гвардейцев, всегда находящихся при нем.

А царский герб на пряжке указывает на происхождение этого ремня: такой символ на своей форме мог иметь только воин царской гвардии, ведь Петр I лично выверял даже число пуговиц на мундирах.

Сам этот ремень — по своим размерам и мягкости — похож на ремни, которые используются в амуниции для лошадей. Царский герб здесь мог присутствовать, если эта пряжка была украшением конской сбруи. И здесь царское внимание было неизбежным и обязательным.

Преображенский полк получил лошадей еще в 1707 году, до Прутского похода. Подпоясываясь, святой Иоанн мог использовать этот ремень с родной для него символикой до самой кончины.

Вспомним и о том, как Ага определил Иоанна именно на конюшню для ухода за лошадьми.

Лошади Каппадокии были особо ценными скакунами, известными с древних времен, они требовали качественного ухода и сам Ага, конечно же, следил за их состоянием очень строго.

Отсюда следует, что святой Иоанн умел обращаться со скаковыми лошадьми, поскольку Ага сразу и навсегда оставил его работать на своей конюшне, а не отправил таскать тяжести.

Для гвардейца-преображенца повседневный уход за лошадьми был таким же обычным делом, как чистка личного оружия.

ОТНОШЕНИЕ КАК К РАВНОМУ

В житии святого присутствует и другой очень показательный момент, который дает нам основания думать о святом Иоанне как о человеке образованном и культурном.

На Востоке хорошо умеют распознавать истинный статус любого встречного. Все внешние элементы — одежда, прислуга — подмечаются, помогая понять, кто именно находится перед тобой и как с ним следует обращаться. Однако есть и другие важные маркеры — речь, выражение глаз и общее поведение незнакомца.

Когда Ага впервые увидел святого Иоанна на стамбульском невольничьем рынке, Иоанн был в грязных лохмотьях и рабских оковах, он был сильно истощен и уже не раз избит за время плена. Однако в глазах его не было даже признаков страха и обреченности, обычных для многих невольников.

Уповая на благость Господа, святой Иоанн не сомневался в праведности Божьего промысла и в оковах чувствовал себя свободным, находящимся в руке Отца, милостивого ко всем своим детям.

Должно быть, командир Ага умел распознавать по глазам состояние своих воинов, чтобы заставлять их точно исполнять команды или усмирять их недовольство. Потому он просто не смог не купить этого русского пленника, в котором почувствовал нечто особенное.

Возможно, именно эта «особенность» и стала причиной особо жестоких пыток, которым был подвергнут святой Иоанн, когда люди Аги пытались добиться от него отречения от христианской Веры. Взамен этого они увидели поразительную стойкость и бесстрашие.

В сочетании с образованной речью Иоанна, его мужество и поведение стали для Аги несомненным признаком его благородного происхождения.

Конечно же, это сам Господь смягчил сердце Аги и расположил жестокого турка к стойкому русскому воину. Однако в этом внезапном смягчении сыграла свою роль и осенившая Агу мысль о явно благородном происхождении пленника — что подтверждается тем фактом, что сам Ага впоследствии пригласил его перейти из конюшни жить в своем доме (на что Иоанн ответил отказом).

Ведь Ага не отдает приказание, обязательное к исполнению, нет — он делает приглашение, и не гневается, а принимает отказ спокойно, не считая оскорбительным поведение Иоанна, а признавая за ним право самому определить место своего пребывания.

Ага не просто относился к святому Иоанну с уважением, но воспринимал его как человека благородного происхождения, имеющего право на получение приглашение от Аги, но также и на свободный отказ от него — мы видим здесь отношение именно равного к равному себе.

На Востоке всегда умели разбираться в такого рода тонких вопросах…

«ГОРЖУСЬ, ЧТО Я РУССКИЙ!»

Подытожим полученные результаты. Во-первых, полностью и на документальной основе опровергнуто ошибочное утверждение о происхождении святого якобы из пределов Малороссии и доказано, что Иоанн Русский был сыном Великой России.