Автор: АЛЕКСАНДР ПЛЮСНИН

КОНЕЦ АМИНА

Мы потеряли великую страну, но не потеряли людей, совершивших в Кабуле подвиг. Александр Николаевич Плюснин — сотрудник Группы «А». Кавалер ордена Красного Знамени. Многократный чемпион КГБ по борьбе самбо. Герой штурма дворца Тадж-Бек.

СМЕННЫЙ МАСТЕР НИИ «ЛУЧ»

Я мечтал о службе в «органах» еще до армии. Готовился, усиленно занимался спортом. В Ростове-на-Дону, где учился, был призером по самбо города и области.

Срочную службу проходил на Черноморском флоте, в единственной в Советском Союзе водолазной школе, а в 1969-м меня направили на Краснознаменную Каспийскую флотилию, в школу боевых пловцов. Уровень секретности там был таков, что позже, в Москве, куда я прибыл работать, меня около года не могли поставить на воинский учет в военкомате.

В 1972-м я приехал в штаб ВМФ ГРУ. Там мне сказали: такие люди, с такой подготовкой и данными нам нужны, но… из-за отсутствия у меня московской прописки на службу не взяли.

Я устроился на ЗИЛ, работал сварщиком, женился в 1973-м и обрел прописку в Москве. Занятий спортом не прерывал, а с 1975 года усиленно занимался каратэ.

В конце 1974 года меня зачислили в «девятку» (Девятое управление КГБ СССР — «Ъ»). Сказать по-честному, служба меня не устраивала. Пропускной режим, рутина, взял паспорт, отдал паспорт, и я застоялся.

Хорошо помню живой момент, как 16 июня 1977 года я находился у дверей зала заседаний Политбюро. Через десять минут после начала заседания из зала вышел Н. В. Подгорный (председатель Президиума Верховного Совета СССР — «Ъ»), зашел в буфет, махнул стакан коньяка и направился к выходу.

Его попытался остановить один из членов Политбюро, на его обращение Н. В. ответил: «Да идите вы все на х…» Это были его последние слова, произнесенные [в тот день] в стенах Московского Кремля.

В 1977 году на меня вышел Романов (заместитель командира Группы «А» майор Михаил Романов — «Ъ») и предложил перейти во вновь создаваемое подразделение по борьбе с международным терроризмом. Сказал, что работа предусматривает и боевые командировки за рубеж.

Я загорелся, потому что понимал: работа в Группе «А» — это служба в БОЕВОМ подразделении, а не охрана особняка или здания, где сидят члены правительства…

«Девятка» меня не отпускала месяца четыре, но Романову удалось организовать письмо лично от Андропова, в котором Юрий Владимирович прямым распоряжением откомандировал меня в Группу «А».

Уровень секретности в подразделении был высочайшим. Официально нас не существовало. Каждый офицер имел документы прикрытия. Я числился старшим сменным мастером НИИ «Луч». Мне даже выдали картонный пропуск в институт, где был напечатан телефон отдела кадров.

ИЗ ДОСЬЕ «РАЗВЕДЧИКА»

«В один из дней 1972 года Давид Рудман познакомил меня с Александром: передо мной стоял «несгораемый шкаф». При росте 172 см и весе 82 кг выглядел потрясно: в нем было что-то восточное — темноволосый, с карими глазами, он излучал теплоту и несокрушимую мощь русского богатыря.

Это был двигательно-одаренный, хорошо координированный и физически развитый пацан. Он с легкостью преодолевал два борцовских ковра, непрерывно выполняя фляки.

Летом, купаясь в водоемах, Сашок прыгал в воду с высот недоступных другим, чем вызывал восхищение у публики своей бесшабашностью.

На одной из тренировок в ЦСКА занятия штангистов были прерваны выходкой Сашка: он подошел к штанге в 120 кг и с легкостью водрузил над головой, перехватив в одну руку.

К нему тут же подлетели тренеры и стали выяснять, кто такой. После длительной беседы вынесли вердикт: «Парень, штанга — твоя судьба», но самбо не отпустило».

Хабиб Зарипов, мастер спорта международного класса по самбо и дзюдо, друг Александра Плюснина

 

ПОДВОДНАЯ ГАВАНА

Первая моя командировка в составе группы боевых пловцов была на Кубу в 1978 году (под началом командира Группы «А» Геннадия Зайцева — «Ъ»).

В Гаване мы обеспечивали безопасность официальных делегаций, располагавшихся на судах нашего флота, зафрахтованных для проживания делегатов XI Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Гаване.

Наша работа была тяжелой, изнуряющей. Вероятность совершения подводной диверсии была очень высокой, и нам несколько раз в день приходилось нырять в соленую воду залива и проходить по всей длине судна, проверяя, не прилепил ли кто магнитную мину.

Жили наши на пассажирских круизных суперлайнерах «Леонид Собинов», «Александр Пушкин», «Тарас Шевченко» и «Адмирал Нахимов». Вот эти суда мы и страховали от взрыва.

Как это выглядело? Залив там представляет собой «бутылочное горлышко», а это значит, что вода в нем практически стоячая, не проточная и насыщенная нефтепродуктами. Толщина маслянистой пленки на поверхности достигала нескольких сантиметров. На глубине ни черта не видно — хоть с фонарем, хоть без. По днищу приходилось идти на ощупь. Корпус судна вибрировал и гудел от беспрестанно работающих машин.

Находясь вблизи корабля, я оказывался как бы в акустическом коконе, трубки вдоха-выдоха сильно вибрировали от работы силовых установок. А самое мерзкое — это акулы. Ими там все кишело! Дело в том, что с борта судов в воду сбрасывали все — и отходы с гальюнов, и помои. Конечно, все запахи с камбуза притягивали акул как магнитом.

Несколько раз нашим ныряльщикам приходилось удирать от слишком назойливых хищниц. Однажды, когда столкнулись с акулой буквально нос к носу (а ее нос все же покрупнее человеческого будет, да и зубы тоже), пловцы вылетели из воды, как пингвины, и — сразу на корму нашего катера! Долго потом в воду не могли спуститься.

ПОБЕДИТЬ НЕ ЧИСЛОМ, А УМЕНИЕМ

В марте 1979 года у меня родилась дочь Танюшка. Забрав через неделю из роддома жену и дочурку, я вынужден был оставить двух детей и уехать в Афган. Первая командировка (группа Олега Балашова, март-май — «Ъ») проходила на фоне обострения клановой и религиозной борьбы.

За время пребывания в Афганистане была проведена огромная работа, ставшая залогом успеха декабрьской операции «Байкал-79» (спецназовский переворот в Кабуле — «Ъ»).

Летом и осенью мы отслеживали происходящие события в регионе и занимались плановой подготовкой по программе. Все бойцы Группы «А» прошли специальную подготовку: владели всеми видами оружия, рукопашного боя и управляли всеми видами технических средств на земле, воде и воздухе.

22 декабря 1979 года мы по тревоге вылетели в Кабул. Мы — группа «Гром». Всю ночь собирали штурмовое специальное снаряжение, готовились к погрузке.

В Баграме (база ВВС под Кабулом, летом 2021 года оставлена американцами — «Ъ») нас проинформировали о цели нашей командировки, на территории военного аэродрома мы встретили группу Юры Изотова, под охраной которой находились Бабрак Кармаль и члены будущего правительства Афганистана.

Они жили там же, на аэродроме, в капонирах, и все было обставлено так секретно, что не знал о нахождении Кармаля ни я, ни кто-то из бойцов нашей группы. Если бы произошла утечка, всех бы их прихлопнули люди Амина. Так что все было очень серьезно. Шутки кончились. Или нас — или мы… Стало ясно, что близится момент истины, к которому мы готовились в течении последнего года.

За два дня до штурма обжили казарму, переоделись в выданную форму афганской армии. Каски были неплохие, «бундесверовские», «броники» держали только пистолетный и осколочный вариант, автомат прошивает его запросто; нашили дополнительные карманы для гранат и магазинов.

Стали готовиться к бою. За несколько дней, чтобы притупить бдительность охраны дворца, мы приучали гвардейцев к шуму двигателей машин, по ночам намеренно ездили туда-сюда, отрабатывали высадку из БМП на ходу. На вопросы гвардейцев аргументировано отвечали, что проводим учения.

Чем ближе мы подходили к точке отсчета, тем большее напряжение витало в воздухе, только накануне штурма 26 декабря разведчики-диверсанты смогли внимательно осмотреть и изучить внутреннее расположение объекта и составить поэтажный план. Разбились по пятеркам, на каждого приходилось по 45 кг амуниции.

Когда мы увидели объект, который предстояло брать силами двух взводов, то сразу притихли. Дворец Тадж-Бек располагался на высоком, поросшем деревьями и кустарником крутом холме, все подступы к нему были заминированы.

Сам «дворец Амина» был труднодоступным сооружением, местность вокруг простреливалась из танков и крупнокалиберных пулеметов.

Охрана резиденции, вооруженная пистолетами-пулеметами МР5 и «Беретта», состояла из гвардейцев, прошедших подготовку в Рязанском училище ВДВ, — она в четыре раза превосходила нас в живой силе.

Изучив ситуацию с привязкой к местности, и прикинув нерадостное соотношение сил, нам стало понятно, что овладеть цитаделью будет не просто. Всего в бригаде охраны было около двух тысяч пятисот человек, кроме того в окрестностях и самом Кабуле находились другие части Афганской армии, которые необходимо было блокировать к началу штурма (операция «Байкал-79» — «Ъ»).

Нам предстояло, опровергая основы теории обороны и, следуя заповеди великого Суворова: «Побеждай не числом, а умением», — совершить то, чего не было в аналогах новейшей истории спецслужб мира.

ИЗ ДОСЬЕ «РАЗВЕДЧИКА»

«Когда Плюснин стал призером чемпионата Москвы, ему присвоили звание мастера спорта СССР по борьбе самбо. Он, как Сильвестр Сталлоне, всегда вызывал повышенный интерес у девушек. Руку и сердце ему предлагала профессорская дочка.

За спиной многие говорили: нормальный вариант, квартира, прописка и многое другое.

Но Саша остался верен себе, у него был свой путь, свой крест. Работая сварщиком на «ЗиЛе», он был привлечен к борьбе с расхитителями социалистической собственности, и за непродолжительное время работы на этом поприще им было задержано более двадцати «несунов».

Он ко всему относился серьезно, был немногословен, но его интересовало все: политика, культура, экономика. Стремление работать в «конторе» было бескорыстным, а желание одно — служить Отечеству.

В 1973 году он сочетался браком со своей избранницей Ларисой, их жилье на Автозаводской, словно «штаб революции», было доступно для всех: к ним приходили и с радостью, и с горем. Андрей Александрович Будзинский, первый чемпион СССР по борьбе самбо, очень высоко отзывался о Плюснине, но Саше реализовать свой потенциал суждено не было».

Хабиб Зарипов, мастер спорта международного класса по самбо и дзюдо, друг Александра Плюснина

СПИРАЛИ ЗЕМНОГО АДА

В день операции я волновался, мандражировал, как перед схваткой на ковре. Ни у кого из наших реального опыта военных действий не было… Все необстрелянные. Присели, выпили по сто пятьдесят; закуска не шла.

Перед посадкой на технику я уединился, чтобы настроиться. Мысленно попрощался с семьей, с близкими — на всякий случай… Нас, бойцов из спецназа КГБ, было по двадцать четыре бойца в группах. «Гром» разместили в пяти БМПшках, а «Зенит» в четырех БТРах.

Вот мой экипаж: Виктор Карпухин, Сергей Коломеец, Виктор Гришин, Николай Берлев и я. Начало штурма — 19.00.

Начало штурма несколько раз переносили на более позднее время. Но вот настала эта минута, и гусеницы боевых машин рванули мерзлую землю и с ревом ушли в темноту. Бойцы «Грома», преодолевая спирали земного ада по серпантину единственной дороги, продвигались ко дворцу.

Один из моих командиров, Балашов, подколол меня перед самым рывком: «Сейчас посмотрим, как ведут себя в бою диверсанты». Меня это разозлило.

Первую боевую машину подбили перед выездом на верхнюю площадку у Тадж-Бека. Вторая «броня» ее столкнула, а я ехал в третьей БМП.

Нашей пятерке повезло. Водитель-механик из «мусбата» («мусульманский» батальон ГРУ — «Ъ») сумел подать нашу «карету» с к крыльцу главного входа.

Из башенной пушки БМП вынесли входные двери (секунда), спешились (две секунды) и подскочили под козырек (еще три секунды).

Десантировался я первым. Потом мы прикрывали высадку десанта (полминуты), потом под огнем гвардейцев просочились в холл дворца (минут пять, а то и меньше).

В самом начале боя был ранен заместитель руководителя «Грома» Олег Балашов.

В нашей группе тринадцать спецназовцев получили ранения, а у Михаила Романова от перенапряжения случился почечный приступ: он не мог передвигаться, но продолжал вести огонь из укрытия.

Грамотные действия командира роты «мусбата» Владимира Шарипова (был тяжело ранен в бедро — «Ъ»), поддержавшего нас огнем, не дали захлебнуться атаке.

БОЙ ВНУТРИ ТАДЖ-БЕКА

Время в бою тянулось очень медленно. Каждый рывок, каждый бросок от колонны к колонне, от угла к стене — эти секунды были такими длинными, ноги не хотели двигаться, и я до сих пор помню некоторые колонны, потому что я смотрел на них и думал — успею добежать, чтобы прикрыться?

Сам бой в холле занял еще минут пять. Быстро нужно было действовать. Стремительно! Вначале был хаос. Мы же все были необстрелянные.

После подрыва нашими ребятами электрической подстанции наступила тьма, но, благо, сработало аварийное освещение, иначе в темноте мы могли покрошить друг друга.

Когда вживую стреляешь по людям, а они — по тебе, когда бежишь мимо «своих» трупов, когда поскальзываешься на их крови… Такое не забывается! И не забудется.

Скольких гвардейцев я убил тогда в бою? Не помню, честно… Может быть, пять, может, больше… Зная, что сил наших становится с каждой секундой все меньше (уже были у нас убитые и тяжелораненые), я сразу побежал по парадной лестнице на второй этаж.

Не дойдя двух ступеней до верха лестничного марша, я вынужден был залечь: огонь был плотным, и гранаты сыпались, словно огурцы. Некоторые, правда, не взрывались… Афганцы, с которыми мы воевали, были ребята спортивные, под два метра ростом, многие проходили подготовку в Рязанском училище ВДВ.

Одного такого атлета на моих глазах снял из «Мухи» Витя Анисимов. Он стрелял снизу, с расстояния в пятнадцать метров. Высокий пулеметчик-афганец, сидевший на балконе с ручным пулеметом, с грохотом рухнул сверху на пол мраморного холла. После падения гвардеец… поднялся в полный рост, прошел четыре метра до крыльца, сел возле колонны и там умер.

Я швырнул гранату в дверь зала заседаний совмина. Она находилась левее стеклянной двери личных покоев Амина. Силу броска я не рассчитал, граната ударилась о стену и отскочила ко мне. К счастью, скоба не дала ей покатиться гладко, и взрыв ушел в колонну. Меня лишь слегка контузило и обдало мраморной крошкой.

Перевернувшись на спину, я стал стрелять лежа снизу вверх по гвардейцам, дуэль эта продолжалась еще полминуты. Я огляделся и понял, что на пятачке перед входом на террасу второго этажа я остался один. Я продолжал опустошать магазины короткими очередями, пока не закончился боекомплект.

Оценив обстановку, вычислил мертвую зону, куда не долетали пули и осколки, прикрывшись стенами и воспользовавшись тем, что скорострельная «Шилка», стрелявшая снаружи, не давала гвардейцам на этом участке высовываться, я «чирикал» патроны в пустые магазины из мешка.

Снарядив шесть магазинов, я увидел краем глаза крадущихся по лестнице Голова и Берлева, Карпухина …

ГЛАВНОМУ — КОНЕЦ!

Итак, нас стало пятеро у дверей покоев Амина. Надо было действовать быстро, пока не пришли в себя гвардейцы, не заняли круговую оборону и не смяли нас.

Я выбил ногой стеклянную дверь и швырнул внутрь гранату. Оглушительный взрыв. Потом сразу же дикий, истошный, пронзительный женский крик: «Амин! Амин! Амин!», разлетевшийся по коридорам и этажам.

Заскочив в комнату, первой я увидел жену Амина. Она громко рыдала, сидя над трупом диктатора. В том, что Хафизулла Амин был мертв, сомнений уже не было. Он лежал на полу, в одних трусах и в майке. На боку, в луже собственной крови, скрюченный и какой-то маленький. В комнате было темно, мы посветили фонариками и убедились, что все — готов.

Так уж вышло, что моя граната взорвалась в самой глубине маленькой комнаты, убив самого Амина, прятавшегося за своими женщинами и детьми, и ранив его домочадцев. Помню, что кроме семьи Амина в комнате мы нашли нашу медсестру из бригады советских врачей, приставленную к диктатору после попытки его отравления…

Если бы гвардейцы заняли круговую оборону и сумели продержаться до подхода их 5-й танковой армии, то нам пришлось бы очень туго, но практически сразу же после ликвидации Амина его охрана начала сдаваться.

Пленными забили весь холл и вестибюль. Их усаживали на корточки с руками на затылке. Официальное опознание трупа Амина произвели Саид Мохаммад Гулябзой и Ассадула Сарвари.

По окончании процедуры опознания была зачистка, а я получил приказ вывезти из дворца и любой ценой доставить афганских товарищей в советское посольство. На это ушло много времени: то БМПшка заглохнет, то мы заблудимся.

В посольстве нас не ждали, после моего короткого доклада нам была поставлена задача: доставить свидетелей на радиостанцию. После их выступления по кабульскому радио «о победе народа над кровавым режимом и кончине диктатора», мы еще три дня опекали их без сна и отдыха, пока не вернулись в расположение части.

Романов сообщил, что за успешное выполнение поставленной задачи я представлен к званию Героя Советского Союза, но мне видно не хватило административного ресурса, или у них был свой герой?

ИЗ ДОСЬЕ «РАЗВЕДЧИКА»

«В конце 1974 года Саша увлекся каратэ. За короткий период он овладел премудростями кун-фу и техникой вен-чун. Он с легкостью разбивал доски 40 мм толщины.

Тренировки, проводимые Сашей для сотрудников управления в зале на Автозаводской, собирали человек по девяносто.

По окончанию занятий десяток «однополчан» шли к нему домой и, расположившись на полу, просматривали на катушечном видаке «Сони» первого выпуска японские, американские фильмы и спецхронику про О. Яму, Брюса Ли и других выдающихся специалистов по каратэ и кун-фу.

В 1975 году у них с Ларисой родился первенец Михаил, с мамиными глазами».

Хабиб Зарипов, мастер спорта международного класса по самбо и дзюдо, друг Александра Плюснина

«ЛЕЗТЬ ТУДА, В АФГАН, НЕ НУЖНО БЫЛО»

Кабульская операция спецназа КГБ вошла в историю спецслужб мира. Ничего подобного до этого история ведомства не знала. Тем не менее, такова была политическая воля руководства нашего государства.

Насколько целесообразным был ввод наших войск в Афганистан в 1979 году? У меня нет однозначного ответа. Сейчас я считаю, что лезть туда, в Афган, не нужно было. И сейчас я бы туда не пошел.

Жаль советских ребят, которые за десять лет сложили «за речкой» головы, и тех, что были искалечены в чужой стране, а потом забыты нашим государством.

…Меня списали из органов в 1982 году в звании старшего лейтенанта. После увольнения я три года не мог себе найти место. Сначала пошел работать на завод. Снова сварщиком. Потом устроился в службу безопасности одного отеля. О своей работе в спецназе КГБ я молчал лет двадцать.

Сам штурм, сам бой с охраной, без зачистки, занял минут сорок, от силы час. Но мне это показалось вечностью. Нас было мало. По окончании операции среди наших гуляла байка, что если бы штурм захлебнулся, был бы отдан соответствующий приказ и дворец бы накрыли «Градом» со всеми, кто там был.

Правда это или нет, не знаю. Но одно могу сказать точно: единственным преимуществом спецназа КГБ вечером 27 декабря 1979 года были только скорость, русский мат и удача. Я, как и многие участники тех событий, до сих пор считаю 27 декабря своим вторым днем рождения.

 

 Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!