Автор: ПОЛКОВНИК СЕРГЕЙ ГОЛОВ

КРЕПЧЕ СТАЛИ

ПРИКАЖУТ УМЕРЕТЬ — УМРЁШЬ, НО ЕЩЁ НУЖНО ПОБЕДИТЬ

ПРОДОЛЖЕНИЕ. НАЧАЛО В № 5, 2021 г.

Когда-то полковник Сергей Голов был младшим среди корифеев советской госбезопасности — Павла Анатольевича Судоплатова, Ильи Григорьевича Старинова, Юрия Ивановича Дроздова, Алексея Николаевича Ботяна… Но вот уже и ему исполнилось восемьдесят лет.

«НАЧАЛЬНИК, БОЛЬНО!»

Спецификой нашего медицинского факультета было то, что из нас готовили специалистов для работы в специальных медицинских учреждениях, прикомандированных к местам лишения свободы. В 1953 году, после смерти Сталина, вышло постановление правительства «О мерах усиления и улучшения медицинского обеспечения мест заключения». Политические заключенные, уголовники… не всегда было просто отличить их друг от друга. Врачей катастрофически не хватало. Аттестованных врачей просто не было. Часто в подчинение нам, мальчишкам-практикантам, будущим фельдшерам, давались гражданские врачи.

Основная моя функция в местах заключения была организаторская. Необходимо было создать медицинский пункт, набрать штат, обеспечить его безопасность.

Первая же комиссия обнародовала печальную статистику: в тюрьмах, вместо врачей, в основном, работают фельдшеры, вместо фельдшеров — медсестры, вместо медсестер — санитары из числа бывших заключенных. Весьма характерным был следующий диалог:

— Что болит?

— Живот.

— Вот от живота.

— Да у меня…

— Иди!

12 апреля 1961 года в Космос устремился первый космический корабль с первым космонавтом Юрием Гагариным на борту, и когда голос Левитана, такой знакомый, такой близкий, возвестил: «Внимание! Работают все радиостанции Советского Союза!..», заключенные шептали одно: «Только бы не война!»

Однако «стальной» голос диктора поверг людей в позитивный шок. А я — чтобы было понятно — в то время проходил свою практику в Саратовской тюрьме.

Дело в том, что в 1961 году в СССР не существовало смертной казни. Даже за убийство человека преступника осуждали на двадцать пять лет. Сидеть в тюрьме такой срок ему, естественно, не хотелось, и он делал попытку бежать. За побег и убийство давали еще тридцатку.

Таким образом, часто срок набирался до ста лет. Разумеется, терять этим людям уже было нечего. Но война ассоциировалась со штрафными батальонами, которые, в свою очередь, ассоциировались у осужденных с неминуемой смертью.

Однажды шел я по коридору в тюрьме. В руках нес деревянный чемоданчик с перевязочными материалами и лекарствами. Неожиданно почувствовал, как рука одного из заключенных, проходящих мимо под конвоем, тянется к чемоданчику. Я обернулся: «Сейчас размажу по стенке — мало не покажется!» В ответ услышал восхищенное: «О, начальник! Это — по-нашему!» Такие в тюрьме были шутки.

Самым сложным в моей тюремной практике было отличить истинно больного от симулянта, всеми правдами и неправдами рвущегося попасть на больничную койку. Случалось, будучи обманутым заключенными, я ставил неправильный диагноз.

В первый раз меня вызвали в камеру, представив покрасневшие глаза больного в качестве доказательства сильнейшего ожога щами. Я выписал практикуемое тогда лекарство «танин», сужающее сосуды.

Вроде как оказал первую помощь. А когда во второй раз начал глаза больному промывать тем же раствором, он взвыл: «Начальник, больно!» Как выяснилось, симулянт засыпал в глаза порошок химического карандаша вперемешку с толченым стеклом. Как мог отреагировать на подобный трюк вчерашний мальчишка? Очень просто: «Дурак, без глаз останешься!»

«ГОЛОВА НА ПЛЕЧАХ ЕСТЬ?»

Чего только в тюрьме не насмотришься: кто-то глотает шахматы, кто-то — острые предметы.

У одного заключенного в камере начался приступ аппендицита. Все симптомы на болезнь указывают, анализ крови подтверждает диагноз. Естественно, направляю человека в больницу.

Неожиданно, по оперативным данным, приходит информация: Михаил Т. идет на связь. Проверьте.

Пришлось в праздничный день вызывать хирурга. Как водится, хирург обнаружил в работе курсанта массу недостатков. «Почему больного осматривали в камере? Он должен был спуститься в лазарет!» Пришлось идти в камеру, чтобы сопроводить больного до лазарета, незадолго до того, выслушав много нелестных эпитетов в свой адрес.

В присутствии заключенного на мою голову обрушилась масса вопросов:

— Ты температуру мерил?

— Да.

— Подмышечную?

— Так точно.

— А ректальную?

— Да вроде как в голову не пришло…

— А вообще голова у тебя на плечах есть?

— …

— Можешь идти (это уже заключенному).

А мне разъяснил, что лабораторный анализ подтвердил повышение лейкоцитов оттого, что заключенные часто протертый лук или чеснок заталкивают себе в прямую кишку, что дает специфическую реакцию — повышение лейкоцитов.

Позже я научился распознавать симуляцию таких страшных заболеваний, как туберкулез, всевозможные язвы и многое другое. Знаний, необходимых для лечения законопослушных граждан, здесь было явно недостаточно.

«ПАТ И ПАТАШОН»

Еще на первом курсе я случайно забрел в пятидесятиметровой тир, где в это время тренировались легкоатлеты. Начал с ними бегать, подготавливая тем самым сердечно-сосудистую систему к дополнительным нагрузкам.

Весной мы тренировались на маленьком стадионе. Кто-то дал в руки диск. Кто-то показал технику метания диска. Было интересно, увлекательно.

Пошли первые результаты. Сдал физическую подготовку. На соревнованиях «вдруг» выполнил норму третьего разряда по легкой атлетике…

Один из наших преподавателей, капитан Акопов, решил создать эффектный сценический номер — комический бокс типа «Пат и Паташон».

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»

Пат и Паташон (нем. Pat & Patachon) — датский дуэт актеров-комиков эпохи немого кино. Пат — высокий и худой, задумчивый меланхолик; Паташон — низенький толстяк, подвижный и шустрый.

В номере акробатика и гимнастические прыжки благополучно уживались с силовыми упражнениями. Мы с моим партнером по номеру Володей Вербенко, невысоким, но достаточно крепким и подвижным пареньком, после успешных выступлений в училище «гастролировали» по всем подопечным школам, интернатам.

Ну а в родных стенах праздничных концертов училища без нашего номера уже никто не представлял.

Сначала мы падали на ковер с подстеленными под него матами. Потом о них как-то подзабыли, а затем вовсе перешли к упражнениям даже без ковра…

…Не заметил, как снова увлекся: со второго курса начал серьезно заниматься борьбой самбо. К моменту окончания училища я имел я первый разряд.

На третьем курсе наш клуб заняли. Саратовский театр оперы и балета поставили на капитальный ремонт. Дабы люди не отвыкли от культурного досуга, а актеры не деквалифицировались, театр разместили на территории нашего училища. А так как я тоже был «почти артистом», выступал с «комическим боксом», меня охотно пускали и на галерку, и за кулисы. Так я приобщился к театру.

В КОЛХОЗ НА УБОРКУ

Госэкзамены, торжественный выпуск… Но мы — люди военные. Пока приказ не вышел, домой нас не отправляют. А отправляют… в подшефный колхоз на уборку урожая.

Мальчишки… Окончив военное училище, пройдя жесткую школу практики, мы оставались мальчишками, наконец-то почувствовавшими долгожданную свободу. Надо отдать должное, весьма грамотными мальчишками (как-никак, медики!).

Дневная работа на полях страны благополучно чередовалась с ночными загулами в обществе доступных деревенских красавиц. Чтобы не потерять здоровье, в баночках на подоконнике мы на всякий случай держали слабый раствор марганцовки.

Не обходилось без казусов. Возвращаясь в темноте от «предмета юных грез», один мой приятель взял с подоконника первую попавшуюся баночку, ополоснул из нее свое «мужское достоинство» и благополучно отправился спать.

Утром он проснулся, побежал «по малой нужде», глядь, а «достоинство-то» синее… Испугался ужасно: «Неужто какую болячку подцепил? Догулялся!» Просто в баночке той вместо марганцовки оказались чернила: кто-то из ребят письмо домой писал.

А один наш «гуляка» заснул прямо на сцене деревенского клуба. Утром открыли дирижерский люк, парень в него и провалился… Вот смеху-то было!

В день возвращения в ставшее родным училище, кто-то кинул в машину спелый помидор. Кто-то поддержал. Началась настоящая «помидорная битва». Так снимали накопившееся за годы военно-медицинской учебы напряжение.

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ… В МОСКВУ!

То было время, когда выпускники высших и средних учебных заведений получали так называемое «распределение», компенсируя затраченные государством средства на их обучение. Кто-то отправлялся на Север, кто-то — на Дальний Восток.

Что до меня, я ехал в Москву, где должен был получить предписание на работу в Новосибирской области. В общем-то, такое распределение меня устраивало: в Новосибирске жила моя тетка. Однако судьбы распорядилась иначе.

Первый вопрос, заданный мне в штабе МВД на улице Дзержинского, куда я явился за предписанием, был неожиданный: «Есть ли у вас московская прописка, лейтенант?» Получив положительный ответ, мне порекомендовали подождать.

Никита Сергеевич Хрущёв, преемник Сталина, был категорически против заселения Москвы иногородними. Он даже выпустил особое постановление, категорически запрещающее прописывать в столицу людей «с периферии». Так что законные шестнадцать квадратных метров моей семьи позволили остаться служить в Московском военном округе.

По случаю моего возвращения в родные пенаты отец приехал в отпуск из Алма-Атинского пограничного училища, заместителем начальника по научной работе которого он являлся.

Кандидат наук Александр Петрович Голов работал тогда над докторской диссертацией по теме «Гражданская оборона как наука». А утром я уехал в Калужскую область на сборы по линии специальных войск Министерства внутренних дел СССР.

Спецвойска занимались охраной особорежимных объектов государственного значения: атомных электростанций, объектов радиоэлектроники и всего того, что имело непосредственное отношение к обороне.

На сборах, которые шли три месяца, особенно четко проявились мои знания, умения и навыки, полученные в училище. Если солдат был болен, я имел право его госпитализировать и даже отправить в госпиталь на комиссование.

Стоит заметить, что контингент призывников в послевоенные годы оставлял желать лучшего. Абсолютно здоровых парней было мало. Плоскостопие, порок сердца, закрытый туберкулез легких, отклонения в психике — вот далеко неполный перечень солдатских болезней.

Задачей офицеров было подготовить новобранцев физически. В мою задачу входило не допустить во время этой самой подготовки смертельного исхода.

На одном из кроссов солдату стало очень плохо: дало себя знать имеющееся в наличии сердечно-сосудистое заболевание, о котором он и сам не знал. Пришлось срочно госпитализировать его и в последующем комиссовать.

У нас, военных фельдшеров, не было специализации: мы лечили абсолютно все, начиная от элементарных потертостей до хронических заболеваний.

ВИДЕТЬ ПЕРСПЕКТИВУ

После калужских сборов меня стали запрашивать в несколько воинских частей, а в итоге назначили старшим фельдшером военного лазарета Министерства внутренних дел СССР.

Тогда я уже четко понимал, что училище — лишь отправная точка. Лейтенанту медицинской службы надо было расти дальше. Подразумевался рост не только физический, умственный, но и нравственный. Появились здоровые амбиции. Я научился видеть перспективу. Институт казался естественным продолжением самосовершенствования.

К тому же, амбициям моим был нанесен достаточно сильный удар: в 1961 году я мог попасть в число одного миллиона двухсот тысяч ЖОРа (так называемых Жертв Одностороннего Разоружения), когда Хрущёв решил сделать шаг навстречу международной общественности и сократил армию. Заслуженных. Людей бездумно выбрасывали «в никуда».

Привычка заранее просчитывать ситуацию, как оказалось, достаточно прочно во мне обосновалась. Мой первый рапорт начинался словами: «Прошу уволить меня из рядов Вооруженных Сил в связи с сокращением армии…» И хотя по закону я должен был отслужить по специальности не менее двух лет, в виде исключения мне разрешили поступать на вечерний факультет 1-го медицинского института.

Я сдал все экзамены, кроме физики. Увы, знания, полученные в школе, оказались недостаточными для поступления в столичный ВУЗ. К тому же, и их я успел изрядно подрастерять за три года обучения в училище. Было, конечно, неприятно. Но долго расстраиваться я не стал.

Мне подсказали, что можно пойти в Московский институт физической культуры. В учебной части на вопрос: «Можно ли досдать экзамен?», я получил положительный ответ. Только к несданной мною физике добавились еще экзамены по борьбе, плаванию, гимнастике и легкой атлетике. Впрочем, физкультура теперь не казалась мне чем-то недостижимым.

МАСТЕР СПОРТА

Не дождавшись результатов экзаменов, я уехал на спортивные сборы, а потом отправился в Кишинев на первенство Центрального совета «Динамо» по борьбе самбо.

Это произошло потому, что первым местом, куда я явился, приехав в Москву из Саратова, была секция самбо на центральном стадионе «Динамо». «Что хочешь заниматься — хорошо! Но забудь о саратовском первом разряде!», — таковы были первые слова заслуженного тренера СССР Владлена Михайловича Андреева, впоследствии ставшему ведущим тренером сборной СССР.

Я приступил к занятиям. Со мной вместе тренировались такие спортсмены, как Володя Козлов, Валентин Кравченко, Сергей Цупоченко, Владимир Панкратов, Александр Фролов, Леонид Черкасов, Стас Степанов и чеченец Супьян Зубайраев. В то время мало кого интересовал национальный вопрос. В спорте, по крайней мере, все чувствовали себя на равных. Только свои силы, свое мужество и своя воля могли вывести тебя на пьедестал почета.

Буквально каждый день нашего бытия формировал наши характеры. Помню интересный случай с Сашей Фроловым. На одном из сборов за обеденным столом трапезничал Олимпийский чемпион по вольной борьбе Арсен Мекокишвили. Подошел Саша Фролов с товарищем.

— Отойди, сынок, — весьма благодушно пробурчал Арсен Спиридонович. Ему было лет пятьдесят, и он мог позволить себе такое обращение: — Сейчас мне еду принесут, твою некуда будет ставить.

Сашина воля к победе проявлялась всегда, во всем и очень ярко.

— Спорим на бутылку коньяка, кто больше съест? — предложил он знаменитому спортсмену.

Поспорили. За схваткой едоков следили буквально все присутствующие в столовой. Заказали по две полных порции первого. Съели. Стоит отметить, что порции тогда были достаточно объемными, от души.

Фролов с аппетитом умял две порции второго. Мекокишвили на этом «этапе» немного замешкался. А Саша Фролов завершил трапезу компотом и отправился в буфет. Взял коржики.

— Ну что, по коржику? — как ни в чем не бывало, обратился он к сопернику.

Потом Саша вспоминал, что ну никак не лез ему в рот этот коржик, но увидев шок в глазах Мекокишвили, он все-таки этот коржик проглотил.

Однажды на тренировку пришел «экзотический» по тем временам спортсмен — чернокожий Ибрагим Муди, студент Московского автодорожного института. Свысока поглядывая на нас, он представился владельцем какого-то пояса по какому-то виду единоборств. Поначалу сразиться с ним решили мастера спорта и первого разряда, потом второго, третьего (по нисходящей линии). В результате мы поняли, что «владелец пояса» не столь силен, как хотел бы казаться. Молодой, подвижный, и только…

Именно тогда я начал осознавать, насколько велика роль тренера в формировании личности молодого спортсмена. Именно от его общегражданских взглядов зависит, насколько гармонично сможет развиваться молодой человек. Не зря же на Востоке есть понятие «гуру» — учитель, который в системе воспитания и подготовки зачастую стоит выше родителей.

Из-за моего высокого роста тренер смотрел на меня как на тяжеловеса. В качестве «тяжеловесов» рассматривались спортсмены от 85 килограммов и «до бесконечности». Я же едва добирал до пресловутых восьмидесяти пяти. Однако, несмотря ни на что, я приступил к тренировкам.

Первые свои соревнования на первенство Центрального совета «Динамо» я благополучно проиграл. Сказалось отсутствие опыта в подобных первенствах и значительная разница партнеров в весе.

Мой первый противник — борец из Грузии Ундилашвили, весивший 125 килограммов (при моем весе 85 кг), сразу решил сыграть со мной на весовой разнице. Он использовал прием, когда во время схватки давит на противника, делает заднюю подножку и противник, не выдержав его веса, падает.

Дважды мой противник повторял этот трюк. Дважды мне присоединяли по одному очку. И в третий раз он решил повторить свой прием. А я решил продержаться. Но не рассчитал силы и, в результате, проиграл.

Вторая встреча, которая запомнилась, была со 115-килограммовым Анатолием Андронниковым из Ленинграда. Помимо значительного веса он еще обладал какой-то особенной живостью и подвижностью. Его выигрыш последовал довольно быстро.

Потом, через два года, я снова встретился со своим обидчиком на зональных соревнованиях в Ростове-на-Дону. На сей раз выиграл я. До сих пор помню его обиженный возглас: «Я уже каким-то недовескам проигрываю!» Это был мой личный триумф!

Там я впервые выполнил норму мастера спорта.

СЛУШАТЬ, СЛЫШАТЬ И ЧУВСТВОВАТЬ

Вернувшись из Кишинёва, я активно занимался спортом, работал, учился, ходил на выставки, в театры… Пожалуй, это было самое яркое время развития моего не только физического, но и интеллектуального потенциала. Учился. Я прекрасно понимал, что одни только физические упражнения могут притормозить мое умственное, интеллектуальное развитие.

На примере своих товарищей видел: чем больше человек отдает сил и времени спорту, тем меньше в состоянии решать интеллектуальные задачи. В этом отношении спорт — хороший наркотик.

Рассказывая о соревнованиях, спортсмены часто прибегают к сравнению: «шел, как пьяный». Спорт снимает стрессы. Сняв стресс, ты испытываешь ни с чем несравнимое удовольствие. Выплеск адреналина — получение внутреннего наркотика.

Разумеется, внутренний наркотик не так вреден, как внешний, но лучший результат в развитии человека возможен только при условии грамотного сочетания разных видов деятельности. Мне близка по духу мысль Антона Павловича Чехова о том, что в человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли.

А вообще… я с удовольствием повторил бы те годы. Бурная деятельность давала возможность заложить хорошую основу моего нынешнего существования.

Едва перебравшись в Москву, в 1961 году на занятиях по борьбе самбо я познакомился с Лёней Черкасовым.

Студенты Московского авиационного института Леонид Черкасов, Валерий Смирнов, Игорь Шевченко, Лев Шершнёв, Юрий Доронин и Алексей Адижан были первыми моими проводниками по культурной жизни Москвы.

Я с удовольствием посещал клуб авиационного института. Ребята часто иронизировали: «У нас не авиационный институт, а институт культуры и физической подготовки с легким авиационным уклоном!» Ребята не «рисовались».

Многие достаточно известные артисты театра и кино, в том числе Галина Карева, были выпускниками МАИ. Именно здесь я впервые увидел настоящий, никем не регулируемый Клуб Веселых и Находчивых (КВН), которому и положил начало МАИ.

Благодаря своим друзьям я сердцем смог почувствовать культурную и творческую жизнь Москвы, ее нерв и ритм. Мальчишкой я вырос в столице, но понимать, чувствовать этот город стал лишь взрослым.

Помню стихотворение Геннадия Иванова, написанное в 1964 году, — оно сразу приходит на ум, лишь только я вспоминаю то чудесное время.

Я смотрю на Москву

через призму поэзии.

Через призму музыки, призму любви.

Просто так на Москву смотреть бесполезно,

Просто так ничего не увидите вы.

Просто так не услышите крыши притихшие,

Просто так не оце́ните плечи мостов,

Просто так вам и церкви покажутся лишними,

Просто так не поймете полет куполов…

Романтика… Наверное, в каждом молодом человеке она живет. И сердце распахивается навстречу каким-то новым, удивительным чувствам. А рядом идет жизнь. Спокойная и не очень. Добрая и жестка, где-то даже жестокая. Часто причина и следствие переплетаются, чтобы показать нам эту самую жизнь.

Именно в этот период произошел мой первый боевой эпизод применения самбо на улице. Я шел от Валеры Смирнова (он жил недалеко от станции метро «Сокол»). Моросил мелкий дождь, настроение было слякотное.

Неожиданно с криком «Помогите!» мимо меня пробежала девушка. За ней бежали двое мужчин кавказской наружности. Пришлось преградить им путь:

— Ребята, что вам нужно?

— А тебе что надо?

Слово за слово, завязалась обычная перепалка, позволившая девушке убежать. В ход пошли кулаки: горячие кавказские парни не хотели упускать «добычу». Именно в этой ситуации впервые помогли мне навыки, приобретенные на занятиях по самбо.

Едва один из нападающих на меня опустил руку в карман, мелькнула мысль: «Нож? Пистолет?» Прижав руку нападающего плотнее к его же карману, я продолжал отбиваться, свободной рукой и ногами.

В конце концов, «консенсус был найден», разошлись мирно. Жаль, правда, в битве пострадал новенький плащ…

И снова процитирую Геннадия Иванова.

Не увидите вы, что, как линии в спектре,

Окруженные радугой радостных улиц,

По Москве полетели прямые проспекты,

И, как струны гитар, натянулись.

Москвичи музыкантами ходят по городу,

Осторожно шагают и трогают струны,

И такие из них извлекают аккорды —

Композиторам было бы трудно…

Я смотрю на Москву через призму поэзии,

Через призму музыки, призму любви…

«С КАЖДОГО — ПО 15 КОПЕЕК!»

Каждый, казалось бы, случайный эпизод жизни накладывает на судьбу человека свой отпечаток. Помните, в самом начале я писал о своем детском увлечении домино? Азарт… Что это? Плюс или минус? В зависимости от ситуации и мотивации.

Минус — если увлечение перехлестывает все остальное. Плюс — если можешь этим самым азартом в себе и в других управлять. В 1974 году, уже став сотрудником Группы «А», этот самый азарт «сработал на плюс».

В Группе тренировочные стрельбы иногда проходили по шесть часов. В тире нам не разрешали закрывать уши наушниками, чтобы неожиданные выстрелы не влияли на наши действия. Это очень утомляет. Люди начинают стрелять «абы как».

Тогда я придумал соревнование, в котором перед стрельбами мы с каждого участника собирали по пятнадцать копеек.

Проигравший должен был проползти под низким столиком, либо подтянуться несколько раз на перекладине (заодно и тренировку дополнительную получит!).

Выигравший же покупает торт. А чай пьем все вместе. Но угощает-то тот, кто выиграл! Ему — и честь. Вроде бы несложный трюк, а тонус людям поднимает.

Впрочем, рассказ о моей службе в Группе «А» (большинству известной под названием «Альфа»), требует определенной подготовки, ибо, чтобы понять ситуацию, надо ей владеть.

Продолжение в следующем номере. 

 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!