Автор: ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ

ИЗМЕНА И ПОДВИГ

ПРОДОЛЖЕНИЕ, НАЧАЛО В № 5, 2021 г.

22 июня 1941 года произошло то, чему было суждено быть: Гитлер, подчинивший почти всю Европу, «неожиданно» напал на Советский Союз. Началась мировая война за новый глобальный передел мира.

ПОКАЗАНИЯ ГЕНЕРАЛА ПАВЛОВА

На следствии генерал Павлов показал: «Так, например, мною был дан приказ о выводе частей из Бреста в лагерь еще в начале июня текущего года, и было приказано к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста.

Я этого приказа не проверял, а командующий 4-й армией Коробков не выполнил его, и в результате 22-я танковая дивизия, 6-я и 42-я стрелковые дивизии были застигнуты огнем противника при выходе из города, понесли большие потери и более, по сути дела, как соединения не существовали. Я доверил Оборину — командир мехкорпуса — приведение в порядок мехкорпуса, сам лично не проверил его, в результате даже патроны заранее в машины не были заложены.

22-я танковая дивизия, не выполнив моих указаний о заблаговременном выходе из Бреста, понесла огромные потери от артиллерийского огня противника».

22 июня 1941 года бойцы отдыхали в зданиях казарм в нескольких километрах от границы с врагом. Поскольку их расположение было известно с точностью до метра, то гитлеровцы нанесли прицельное огневое поражение.

На суде Павлова уличил бывший командующий 4-й армией генерал-майор Александр Коробков.

«Коробков. Приказ о выводе частей из Бреста никем не отдавался. Я лично такого приказа не видел.

Павлов. В июне месяце по моему приказу был направлен командир 28-го стрелкового корпуса Попов с заданием к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста в лагеря.

Коробков. Я об этом не знал».

После показаний генерала Коробкова Павлов уже говорит не о приказе и даже не о распоряжении, а о некоем «задании», словно речь идет о фабрике или колхозе.

Однако о неплановом выводе войск из Бреста в таком количестве мог быть только письменный приказ по округу, соответствующим образом оформленный в штабе, с учетом всех обстоятельств — зачем, куда, что с собой брать, чем на новом месте заниматься.

Мифическое «задание» дается Павловым в обход непосредственного подчиненного — генерала Коробкова. Ясное дело, что в армии такого не бывает. И быть не может.

И еще. Будь такое «задание» на самом деле, то офицеры штаба ЗапОВО забили бы тревогу уже вечером 15 июня — что войска еще в Бресте и срывается их вывод в лагеря.

Понимал ли Павлов, за что его судят? Конечно, понимал и отдавал себе отчет в том, что он совершил: «Благодаря своей бездеятельности я совершил преступления, которые привели к поражению Западного фронта и большим потерям в людях и материальной части, а также и к прорыву фронта, чем поставил под угрозу дальнейшее развертывание войны».

Об этом бывший командующий сказал это еще на допросе 9 июля 1941 года. А затем в заключительном слове подтвердил, в чем заключается его вина: «Мы в данное время сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступления в период военных действий, а потому, что недостаточно готовились в мирное время к этой войне».

Что это — «благодушие» или измена? Каждый может сделать свой вывод самостоятельно.

ТОЧКА ЗРЕНИЯ ХРУЩЁВА

Можно, конечно, встать на третью точку зрения — Хрущёва, которую тот высказал в своих мемуарах: «Если рассматривать вопрос с точки зрения юридической и фактической, на чем основывался суд, когда выносил приговор, то основания к осуждению были налицо. Почему же я, занимая такой пост, на котором мог оказывать влияние в ту или другую сторону при решении важных вопросов, согласился на их реабилитацию?

Я согласился потому, что в основе-то виноват был не Павлов, а Сталин. Павлов был совершенно не подготовлен, и я увидел его неподготовленность, когда познакомился с ним. Я сказал об этом Сталину, а он вместо того, чтобы сделать соответствующий вывод и подобрать более подготовленного человека на этот пост, передвинул его с повышением».

Однако биография командующего свидетельствует об ином. Бригада под его командованием стала одной из лучших механизированных частей в РККА. Она отлично проявила себя на Больших Киевских маневрах в 1935 году, а комбриг Павлов был награжден орденом Ленина.

Во время гражданской войны в Испании товарищ «Пабло» был командиром танковой бригады, руководил крупными сводными танковыми группировками. Отличился при отражении прорыва фронта под городом Махадаонда, в Харамской и Гвадалахарской операциях.

За плечами генерала Павлова был Халхин-Гол, война с японцами (в качестве советника). Перед назначением в Белоруссию Дмитрий Григорьевич возглавлял Автобронетанковое управление РККА. Входил в Главный военный совет РККА.

Так что перед нами биография опытного командира высшего звена, а не тупого солдафона, заслужившего лычки унтера в царской армии и проведшего два с половиной года в германском плену, работая на шахтах.

ПРИМЕРЫ ИНОГО РОДА

На сайте «Подвиг народа» по Прибалтийскому военному округу размещен журнал боевых действий Северо-Западного фронта от августа 1941-го. В нем четко сказано, что шесть приграничных дивизий ПрибОВО были приведены в боевую готовность «к исходу 21 июня».

Очевидно, что приграничные дивизии по директиве НКО и Генштаба от 12 июня могли быть подняты только по «особому приказу наркома».

Кроме Прибалтийского военного округа известно, что вполне прилично войну встретил другой округ — Одесский. Там вообще никого из командования к стенке ставить не пришлось…

А еще был Черноморский военный флот, который был приведен «внеплановыми» учениями в повышенную боевую готовность 14 июня (что было замечено немцами, а Геббельс зафиксировал в своем дневнике), а после окончания учений 19 июня так и оставался в режиме ожидания войны.

Очевидно, что это было не самочинное решение командующего флотом, а распоряжение наркома ВМФ СССР адмирала Николая Кузнецова, полученное, в свою очередь, от вышестоящего начальства.

Существует много косвенных доказательство существования телеграммы Генштаба от 18 июня 1941 года. Например, показания генералов Абрамидзе из КОВО и Фадеева из ПрибОВО («ВИЖ» № 5 1989 года).

Вот что в апреле 1963 года написал генерал-майор И. И. Фадеев — бывший командир 10-й стрелковой дивизии 8-й армии: «19 июня 1941 года было получено распоряжение от командира 10-го стрелкового корпуса генерал-майора И. Ф. Николаеве о приведении дивизии в боевую готовность. Все части были немедленно выведены в район обороны, заняли ДЗОТы и огневые позиции артиллерии. С рассветом командиры полков, батальонов и рот на местности уточнили боевые задачи согласно ранее разработанному плану и довели их до командиров взводов и отделений».

И далее: «В целях сокрытия проводимых на границе мероприятий производились обычные оборонные работы, а часть личного состава маскировалась внутри оборонительных сооружений, находясь в полной боевой готовности».

Свидетельство генерал-майора П. И. Абрамидзе (бывший командир 72-й горно-стрелковой дивизии 26-й армии): «Два стрелковых полка (187 и 14 сп) дивизии располагались вблизи государственной границы с августа 1940 года.

20 июня 1941 года я получил такую шифровку Генерального штаба: «Все подразделения и части Вашего соединения, расположенные на самой границе, отвести назад на несколько километров, то есть на рубеж подготовленных позиций. Ни на какие провокации со стороны немецких частей не отвечать, пока таковые не нарушат государственную границу. Все части дивизии должны быть приведены в боевую готовность. Исполнение донести к 24 часам 21 июня 1941 года».

Точно в указанный срок (около полуночи, «к исходу» 21 июня — Авт.) я по телеграфу доложил о выполнении приказа. При докладе присутствовал командующий 26-й армией генерал-лейтенант Ф. Я. Костенко, которому поручалась проверка исполнения. Трудно сказать, по каким соображениям не разрешалось занятие оборонительных позиций, но этим и воспользовался противник в начале боевых действий.

Остальные части и специальные подразделения соединения приступили к выходу на прикрытие госграницы с получением сигнала на вскрытие пакета с мобилизационным планом».

«…ГОРЕ ВОЙСКАМ, ЕМУ ВВЕРЕННЫМ»

Фюрер рассчитывал на молниеносный бросок своих войск. Казалось, его планам блицкрига суждено сбыться. Павлов и ему подобные генералы, вольно или невольно, подготовили почву для последующей катастрофы.

О том, что накануне войны происходило много чего «странного», свидетельствует Маршал Победы К. К. Рокоссовский, проходивший службу в КОВО, которым командовал Герой Советского Союза генерал-полковник Михаил Кирпонос.

«Из штаба округа, например, последовало распоряжение, целесообразность которого трудно было объяснить в той тревожной обстановке, — свидетельствует Константин Константинович. — Войскам было приказано выслать артиллерию на полигоны, находившиеся в приграничной зоне. Нашему корпусу удалось отстоять свою артиллерию. Доказали, что можем отработать все упражнения у себя на месте. И это выручило нас в будущем…»

В своих воспоминаниях К. К. Рокоссовский сообщает, что командованием КОВО он, командир 9-го механизированного корпуса вообще не был поставлен в известность ни о майской «Директиве № 503862 / сс / ов», ни о начале выдвижения к рубежам обороны под видом «учений», что стали поступать в округ после 13 июня.

И уж тем более он не располагал информацией о телеграмме Генерального штаба РККА от 18 июня, в которой все было прописано черным по белому.

К. К. Рокоссовский узнал о начале войны из случайных звонков в штаб округа. А о том, что в КОВО отрабатываются некие «планы прикрытия», согласно директивам Наркомата обороны и Генштаба, что эти части 15 июня поднимаются по тревоге и начинают выдвижение к границе на случай обострения обстановки и начала войны, командир мехкорпуса резерва командующего округом вообще не подозревал — не был поставлен в известность!

Как такое могло быть? Видимо «забыл» командующий КОВО генерал Кирпонос о некоторых частях своего округа. Внятного ответа на это не существует.

Вообще, как показали дальнейшие события, полководцем Михаил Петрович был слабым — хотя в 1940 году именно его дивизия, обойдя по льду Финского залива «линию Маннергейма», сумела в ходе жестокого боя взять Выборг.

Но одно дело — комдив, другое дело — командующий целым округом, тем более таким, как Киевский особый!

Погиб генерал Кирпонос бестолково, подставив под удар многих людей. В то время как другая штабная группа, которую возглавил будущий маршал Иван Баграмян (на тот момент начальник оперативного управления КОВО), вырвалась из «котла» на стыках заслонов двух немецких танковых соединений, и Баграмян безрезультатно ждал Кирпоноса…

До конца своей жизни Иван Христофорович задавался вопросом: почему командующий округом двинулся со своей группой в другом направлении? И не мог дать на него ответа. Или боялся озвучить свои мысли…

В своих мемуарах «Солдатский долг» К. К. Рокоссовский рисует такую картину: «КП фронта оказался в Броварах, на восточном берегу Днепра. Остаток ночи я провел в штабе фронта, а утром представился командующему фронтом генерал-полковнику М. П. Кирпоносу. Меня крайне удивила его резко бросающаяся в глаза растерянность. Заметив, видимо, мое удивление, он пытался напустить на себя спокойствие, но это ему не удалось. Мою сжатую информацию об обстановке на участке 5-й армии и корпуса он то рассеянно слушал, то часто прерывал, подбегая к окну с возгласами: «Что же делает ПВО?.. Самолеты летают, и никто их не сбивает… Безобразие!» Тут же приказывал дать распоряжение об усилении активности ПВО и о вызове к нему ее начальника. Да, это была растерянность, поскольку в сложившейся на то время обстановке другому командующему фронтом, на мой взгляд, было бы не до ПВО.

Правда, он пытался решать и более важные вопросы. Так, несколько раз по телефону отдавал распоряжения штабу о передаче приказаний кому-то о решительных контрударах. Но все это звучало неуверенно, суетливо, необстоятельно. Приказывая бросать в бой то одну, то две дивизии, командующий даже не интересовался, могут ли названные соединения контратаковатъ, не объяснял конкретной цели их использования. Создавалось впечатление, что он или не знает обстановки, или не хочет ее знать».

Описав то, что было им увидено, маршал Рокоссовский делает вывод: «В эти минуты я окончательно пришел к выводу, что не по плечу этому человеку столь объемные, сложные и ответственные обязанности, и горе войскам, ему вверенным».

«ВЕРЬТЕ НАМ, ТОВАРИЩ СТАЛИН»

Накануне войны именно командующий округом генерал-полковник Михаил Кирпонос попытался воспрепятствовать приведению войск КОВО в боевую готовность

Именно Кирпонос 14 сентября убедил Сталина удерживать Киев любой ценой. В то время как маршал Буденный и начальник штаба Юго-Западного фронта генерал Тупиков (бывший военный атташе в Рейхе) требовали отвести войска на рубежи реки Псёл — чтобы предотвратить катастрофу и сохранить людей.

Сталин, находясь в Москве, колебался, выслушивая по «Бодо» обе точки зрения. И тогда Кирпонос заявил: «Примем все меры, чтобы Киев удержать. Соображения на этот счет сегодня направляю в Генштаб. Верьте нам, товарищ Сталин. Я вам докладывал и повторяю вновь: все, что имеется в нашем распоряжении, будет использовано для обороны Киева. Вашу задачу выполним — Киев врагу не сдадим».

Он же, Кирпонос, проигнорировал устный приказ Тимошенко об отводе армий фронта за реку Псёл, мотивируя это отсутствием письменного документа, и тем самым потерял драгоценное время, стоившее жизни десяткам тысяч солдат и офицеров.

…В январе 1918-го за организацию братаний на Румынском фронте с австро-венграми унтер-офицер Кирпонос был арестован командованием, а затем демобилизован.

Нынешняя война братаний не предполагала. И только смерть в бою спасла Михаила Петровича от позора сдачи Киева и полного разгрома вверенных ей войск.

И не только позора, но, быть может, и судьбы генерала Павлова.

«НЕВИННАЯ ЖЕРТВА РЕПРЕССИЙ»

Поразительных примеров преступной халатности или измены, относящихся к июню 1941 года, — много! Они настолько потрясают, что требуют не только общественной, но и политической оценки на самом высоком государственном уровне.

Свалить все на отсутствие должного опыта у генерала Павлова не удастся: до середины июня 1941 года командующий ЗапОВО исправно исполнял все поступавшие из Москвы официальные директивы. А вот потом Павлова словно подменили, хотя он, понимая директивы «по-своему», прекрасно отдавал отчет своим действиям.

Как теперь известно, директивы от 13 июня «Для повышения боевой готовности…» западных округов поступили во все эти округа одновременно, т. е. 15 июня 1941 года.

Директивы эти, вопреки утверждениям ледокольщика Резуна и К° носили оборонительный характер и обязывали командование западных округов приводить свои части в боевую готовность и приступать к выполнению майских «Планов прикрытия государственной границы» (тоже оборонительных).

Точное выполнение командованием западных округов данных директив и тем более телеграммы Г. К. Жукова от 18 июня о приведении в боевую готовность частей округа и о начале отхода приграничных частей Красной Армии от границы на свои рубежи обороны к 21 (!) июня не могло остановить или сорвать нападение Германии.

Однако нападение оказалось бы не столь катастрофичным — выполни наши генералы свои должностные обязанности и приказы Наркома обороны СССР С. К. Тимошенко и начальника Генерального штаба Г. К. Жукова, а те, в свою очередь, не осуществи контроль их исполнения.

Как уже отмечалось, в протоколах допроса генерала Павлова и заседания суда над ним и его заместителями и всплывет та самая «телеграмма ГШ от 18 июня», существование которой до сих пор отрицается архивом МО РФ. Мол, нет такой телеграммы вовсе. А ведь данная телеграмма, подписанная самим Г. К. Жуковым, и есть последний приказ Москвы о повышении боевой готовности частей западных округов.

Она же предписывает командованию этих округов отводить приграничные дивизии от границы вглубь округа на предназначенные им рубежи обороны — согласно планам прикрытия округов. И именно в ЗапОВО генерал Павлов, не доведя данный приказ Г. К. Жукова до командования трех дивизий в Бресте, обрек их личный состав на истребление в первые же часы войны!

Павлов, обвиненный в том, что своими действиями он «ослаблял мобилизационную готовность войск» ЗапОВО округа и не привел заранее части своего округа в боевую готовность, был реабилитирован Хрущёвым как «невинная жертва сталинских репрессий».

Будучи арестован, бывший командующий ЗапОВО вел себя достаточно независимо и даже ставил условие — будет давать показания только в присутствии… Наркома обороны и начальника Генерального штаба! И на всем протяжении следствия он постоянно давал понять, что действовал только по прямым указаниям маршала Тимошенко.

ТЕОРИЯ ЗАГОВОРА

Сторонники теории заговора делают вывод: предполагалось открыть Гитлеру беспрепятственный путь на Москву, парализовать действия Красной Армии, сдать всю военную технику, артиллерию, армейские склады и горючее в достаточном количестве, чтобы завершить военную кампанию до наступления холодов.

Опираясь на этот план, немцы начали войну, не позаботившись о должном обеспечении своих войск (в отдельных случаях это приводило к казусам, когда немецкие танки останавливались и прекращали наступление только лишь потому, что в баках заканчивалось топливо).

Более того, немцы направили свою армию прямиком на скопление механизированных корпусов, почему-то твердо уверенные, что этим корпусам воевать не позволят, а вымотают их бездарными приказами.

Так оно и случилось. Хотя только один 6-й мехкорпус имел на вооружении свыше 1100 танков, причем большая часть новейших КВ (тяжелые танки) и Т-34, значительно превосходившие немецкие боевые машины.

Поначалу все шло, как было задумано. Правда, с небольшими накладками. Войска НКВД и «зеленые фуражки» (пограничники) оказали яростное сопротивление. Они же местами успели уничтожить склады с боеприпасами и топливом, которые по этой причине не достались немцам.

Но, в целом, все идет по плану.

Техника брошена, артиллерия — тоже, самолеты, сгруппированные на заранее обговоренных площадках, уничтожены на земле. Армейские склады сданы «из рук в руки».

Армия была деморализована и совершала бессмысленные рейды, больше похожие на броуновское движение, или просто тупо топталась на месте, дожидаясь плена.

Гитлеровцы продвигались на восток.

И вдруг… словно гром среди ясного неба — арест генерала Павлова!

Дальше — больше. Накладка за накладкой. Неожиданно гитлеровцы долго берут Смоленск. Несмотря на все усилия, не удается захватить Тулу.

Отдельные части РККА, во главе которых стоят опытные, самостоятельно мыслящие командиры, не подверженные панике, отчаянно и стойко сопротивляются.

Быстрая победа Рейха уже не кажется такой очевидной, налицо перспектива долгой, затяжной войны — что спутало все стратегические планы и расчеты Гитлера, а в итоге привело Германию к гибели и краху.

Такова оценка событий сторонниками теории заговора.

Что касается официальной военной науки, то она, исходя из открывшихся фактов, не позволяет дать вразумительную оценку катастрофы лета 1941-го. Ведь нападение не было внезапным, как это утверждалось прежде, начиная со школьных учебников.

Как объяснить разницу в действиях частей НКВД, Прибалтийского и Одесского военных округов, с одной стороны, и руководства Западного и Киевского ОВО — с другой?..

Автор — главный редактор газеты «Спецназ России», советник президента Международной Ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа». Лауреат Премии ФСБ России.

 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!