Автор: ПАВЕЛ ЕВДОКИМОВ, АННА ШИРЯЕВА

СУДНЫЙ ДЕНЬ

В канун очередной годовщины событий в Кабуле (1979) представляем читателям «Спецназа России» полковника Михаила Картофельникова. За двадцать с лишним лет выпуска газеты мы ни разу не брали у ветерана Группы «А» развернутое интервью. Что есть, то есть! Грешны. Исправились.

За годы службы в подразделении Михаил Яковлевич неоднократно участвовал в операциях по освобождению заложников, среди которых одна, проведенная летом 1990 года в Сухуми, является классикой антитеррора.

Михаил Картофельников находился на острие атаки и возглавлял одну их трех штурмовых групп, которая нейтрализовала в автомобиле РАФ группу вооруженных уголовников и освободила захваченных людей.

А первая операция, в которой непосредственно принимал участие Михаил Яковлевич, была проведена 28 марта 1979 года в Москве — в здании посольства США. В результате действий сотрудников «Альфы» был нейтрализован террорист Ю. Власенко, угрожавший привести в действие СВУ.

Перед вводом советских войск в Афганистан и в последующий период Михаил Картофельников в составе группы сотрудников Группы «А» выполнял ответственное задание — обеспечивал личную безопасность Бабрака Кармаля и его ближайших соратников, тайно переправленных в эту страну.

В дальнейшем Михаил Яковлевич выполнял специальные задания в горячих точках на территории Советского Союза. Его путь кадрового офицера спецназа КГБ отмечен орденом Красной Звезды и двумя медалями «За боевые заслуги», другими наградами. В 1992 году он вышел в отставку.

…Прежде чем приступить к беседе, Михаил Яковлевич устроил экскурсию по своему загородному дому, включая подвальный ярус, а потом, растопив камин, предложил расположиться возле него — и начать разговор.

«АФГАНСКИЕ СНЫ»

— Михаил Яковлевич, с какого возраста вы помните себя?

— Наверное, чтобы так осознанно, а не «вспышками сознания», то с мальчишеского возраста: лет с двенадцати-тринадцати, когда мы играли в футбол, биты, салки… В этой мальчишеской «стае» всегда было соперничество, происходило становление личности. Каждому хотелось быть лидером.

— А в каком же районе Москвы орудовала эта лихая мальчишеская «стая»?

— Я родился в Рязанской губернии, селе «Красный восход» 8 мая 1949 года. Мой отец, Яков Филиппович — кадровый военный, был сапером во время Великой Отечественной. В этом же году мы переехали в Рузский район Московской области, станция Тучково по Белорусскому направлению. Красивые, живописные места.

— Ну, а теперь бросок в Афган на базу ВВС Баграм. Впереди сложнейшая военная операция по смене власти. Говорят, что в критический момент перед глазами в ускоренном темпе проходит вся жизнь. У вас было такое?

— Я расскажу один случай. Февраль 1980 года. Прошел провокационный слух, что наши должны были вывести войска из Афганистана 23 февраля. Кабул замер, все закрыто! Глава резидентуры Борис Семёнович Иванов проехал по городу и уговорил открыть дуканчики (маленькие магазины — Авт.). Но когда они открылись, многим их владельцам исламисты просто отрезали головы и выставили на улице.

Звериная жестокость, конечно. В духе средневековья. Хотя мы оказались именно в средних веках Центральной Азии…. Цивилизация коснулась только Кабула.

Ну, а 23 февраля на наше посольство пошла многочисленная толпа протестующих против новой власти, хорошенько разогретая провокаторами, жаждавшими большой крови. В это время посольство охраняли бойцы «Зенита», а мы со своими афганскими подопечными находились во Дворце Народов. Это тоже центр города.

Мы позвонили Бахтурину, главе службе безопасности посольства: что делать? нужна помощь! Он «обрадовал»: «Ребят, действуйте по ситуации своими силами». А нас всего одиннадцать человек и тридцать человек погранцов. В нашем распоряжении была БМДшка. Но что такое сорок человек против такой огромной толпы?

Понятно было, что разъяренная толпа обязательно направится и ко Дворцу Народов, чтобы разделаться с Кармалем и его соратниками. Не сговариваясь друг с другом, каждый из нас пошел и переоделся во все чистое… Так всегда поступали русские воины перед боем. Мы понимали, что в случае нападения шансов у нас — никаких!

— И как же вы спаслись?

— Помощь все-таки пришла. Ситуацию спасли наши «крокодилы» (вертолеты МИ-24 — Авт.), которые разогнали толпу погромщиков. Конечно же, без крови тогда не обошлось…

Так что, отвечая на вопрос, скажу: никаких «картинок» из прошлого перед глазами не возникало, было просто не до того. Картинки возникают сейчас. Я знаю, об этом говорят мои товарищи — те, кто остался в живых, кто не умер за последующие годы, что им снятся «афганские сны».

МОЛОДОЙ, ПЕРСПЕКТИВНЫЙ

— Вернемся к вашей юности. Как складывалась ваши «университеты»?

— В 1964 году, после восьмого класса, я поступил в школу тренеров при Государственном центральном ордена Ленина институте физической культуры в Москве. Затем был распределен на работу в город Свердловск — в ДСО «Локомотив». Работал там заместителем главного тренера. А в 1968 году, вернувшись с Урала, был призван на службу в Советскую армию.

— Где служили?

— В спортивной роте центрального спортивного батальона ВВС. А вот уже после службы, кода я демобилизовался, меня пригласили в Комитет государственной безопасности, это был 1973-й год. Тогда это была общая практика: подбирать молодых и перспективных ребят для службы в КГБ.

Следующие пять лет я отработал в 15-м Главном управлении, а затем, в 1978 году, меня пригласили на тестирование в Группу «А» Седьмого управления КГБ СССР.

— Кто проводил собеседование?

— Михаил Михайлович Романов, заместитель командира подразделения. В декабре 1979-го ему будет доверено возглавить отряд «Гром», бравший штурмом дворец Тадж-Бек вместе с бойцами «Зенита» и «мусульманского» батальона ГРУ.

В марте я был зачислен в состав Группы, в отделение Валерия Петровича Емышева — того, что одним из первых прорвется во дворец Тадж-Бек, где получит тяжелое ранение, приведшее к ампутации кисти. И потом вернется в подразделение.

«ЮРА, ЗАЧЕМ ТЫ ЭТО СДЕЛАЛ?»

— Ваша первая операция? Расскажите о ней.

— 28 марта 1979 года. Посольство США, где мы действовали под руководством командира, Геннадия Николаевича Зайцева, и его заместителя Роберта Петровича Ивона.

Нас подняли по тревоге и привезли к посольству. Там царила полная неразбериха. Дело в том, что 2-й секретарь посольства Роберт Прингл провел туда советского гражданина Юрия Власенко. Полагал, видимо, что тот диссидент. Оказалось — бомбист, пригрозивший взорвать все к чертям, если его не отправят самолетом за океан. Дипломаты и сотрудники посольства драпанули, побросав все в здании.

Переговоры с террористом — их вел Геннадий Зайцев под видом сотрудника МИДа — не увенчались успехом. Тогда попробовали действовать при помощи гранат со слезоточивым газом. Но не знали, что этот газ не действует на психов. Поэтому Власенко остался как огурчик. К тому же он разбил бутылкой окно, и газ вышел наружу.

Тогда на контакт с Власенко пошли мы четверо. Роберт Петрович отобрал троих: Михаила Соболева, Владимира Филимонова и меня — и мы зашли в здание.

Ивон представился старшим сержантом из Министерства обороны. Дескать, мы из строительной части, находящейся поблизости. «Юра, ну давай, заканчивай, — убеждал его «по-свойски» Роберт Петрович. — Сейчас мы все решим, выпьем, поговорим…» А он нам в ответ: «А чего вы можете решить? Вы же ничего не можете».

Потом стал рассказывать нам про свою жизнь, читать стихи… Красивые стихи… про Родину. Я тоже тогда знал стихи, в ответ прочитал ему что-то из Байрона. А в это время каждые пять минут на проводе был Председатель КГБ Юрий Андропов, которого допекали американцы, а он, в свою очередь, торопил руководителей операции. Надо было скорее заканчивать дело.

— А ведь вы могли стать заложниками. Возьми Власенко и не отпусти вас — что тогда?

— Вполне! Ведь на нем был надет пояс со взрывчаткой. Однако мы, к счастью, произвели на Власенко хорошее впечатление.

В итоге Сергей Голов, подобравшийся со стороны окна, ранил Власенко в плечо и предплечье, стреляя из бесшумного пистолета. Расчет был на то, что террорист, испытав болевой шок, не окажет сопротивления. Но все оказалось наоборот! Власенко рванул кольцо… и нам неплохо досталось взрывной волной. Мог погибнуть и Голов. Ему повезло!

В посольстве повылетали стекла, а в самой комнате начался пожар. Местный огнетушитель оказался очень хлипким, поэтому пламя мы гасили собственными кожаными куртками. А Власенко, которого мы вытащили за ноги, по дороге в «Склиф» скончался… Помню, Роберт Петрович нагнулся над ним: «Юра, зачем ты это сделал?»

Нас тогда обвинили во всех смертных грехах. Помню, в ночь после операции мы с Соболевым всю ночь чертили для председателя схему со всеми условными обозначениями — «кто, где, что и почем». Но в итоге действия Группы «А» получили положительную оценку. Наверное, молодые сотрудники Управления «А» снисходительно улыбнутся, читая эти слова… Но это была первая специальная операция Группы. Действовать пришлось по наитию, экспромтом. Никаких методик не существовало и в помине, а о такой специализации, как переговорщик, даже не подозревали.

ЗАГАДОЧНЫЙ ИНСТРУКТАЖ

— Очевидно, у вас тогда и в мыслях не было, что совсем скоро предстоит операция совершено иного уровня и масштаба.

— Внутреннее напряжение в коллективе росло. Тем более, что весной 1979 года в Афганистане находилась группа сотрудников во главе с Олегом Балашовым — они обеспечивали личную охрану посла и его семьи, руководителей резидентуры КГБ. Причем, действовали не только в Кабуле, но и в нескольких провинциях Афганистана. Это была, по сути, рекогносцировка, предварявшая действия «Грома».

Мы, естественно, ничего не знали. Ни одного слова сказано тогда не было — ни Балашовым, ни тем, кто бы с ними. Но по их загару было понятно, что «отдыхали» они отнюдь не на Чёрном море. Мы же были не просто бойцами, а имели за плечами опыт оперативной работы и могли свести «два с двумя».

В мае 1979-го нас отправили на воздушно-десантную подготовку в Тулу. В подразделении стали уделять повышенное внимание огневой подготовке. Но, повторюсь, никаких разговоров не велось. А в декабре была сформирована первая группа, улетевшая в Узбекистан.

— Кто ставил вам задачу?

— Глава разведки Владимир Александрович Крючков. Это было в Ясенево на вилле ПГУ. Мы сидим, пьем чай-кофе, с нами был Геннадий Николаевич Зайцев, и вдруг заходит мужчина невысокого роста, в сером костюме. Садится и без привычного обращения «товарищи офицеры» начинает ставить задачи.

— Какие?

— Говорит, что нам предстоят очень большие ответственные задачи, их надо выполнить с честью и достоинством, и, если того потребуют чрезвычайные обстоятельства, отдать свою жизнь. «Вам будут приданы два человека. И ваша задача, чтобы с их головы не упал ни один волос», — предупредил Крючков.

Мы все выслушали, а после его ухода спрашиваем Зайцева: «Геннадий Николаевич, а кто это был?» — «Да вы что, не знаете? Да это же Крючков!» — «Ну, вы хоть предупредили бы нас…»

В тот же день нас познакомили с людьми, которых нам предстояло охранять — это был Бабрак Кармаль вместе с Анахитой Ратебзад. Но мы тогда ничего не знали о том, что перед нами будущий глава партии и государства Афганистан.

— Анахита действительно была очень красивой, яркой женщиной?

— Красивой, обаятельной — верно! Обаятельная женщина, со своим шармом. Мы называли ее нашей «афганской мамой», поскольку она всегда заботилась о нас, опекала, стараясь накормить нас, «вечно голодных», чем-нибудь вкусным.

Так закончился наш загадочный и непонятный инструктаж. После этого нас собрал начальник нашего Седьмого управления КГБ Алексей Дмитриевич Бесчастнов — и опять же ничего не прозвучало о том, что нам предстоит конкретно.

Короче, режим высочайшей секретности. «Скоро у нас будет вся информация», — пообещал генерал Бесчастнов. И все! Думаю, что он, как опытный руководитель, прошедший Великую Отечественную войну, хотел посмотреть на нас, оценить.

Затем, уже вооруженные «до зубов», мы снова приехали на виллу разведки, где Бабраку Кармалю и нам выделили по «Чайке» — и мы отправились во Внуково. Там нас ожидал андроповский борт Ту-134. Фамилия командира корабля была Наганов.

…Небольшое отступление: слава Богу, перед вылетом мы купили на свои деньги четыре ящика разной провизии — колбасы, тушенки, консервов, в последующем это здорово выручило нас в Афганистане.

В аэропорту Ташкента нас встретили семь черных «Волг», по числу прибывших. Нас привезли на новую дачу главы Компартии Узбекистана Шарафа Рашидова (сам Рашидов разместился на старой). И, можно сказать, целую неделю мы жили «при коммунизме».

— В чем это проявлялось?

— Скажу так: жили мы в «царских» хоромах. Любое желание (в рамках разумного, естественно) исполнялось. Нас прекрасно кормили, ежедневно мы получали свежие рубашки, у нас был телефон для связи с Москвой.

«ЧАЁК» БАГРАМСКИЙ

— А когда коммунизм закончился?

— Андроповский лайнер, доставивший нас в Ташкент, убыл в Москву. Через неделю мы сели на раздолбанный Ту-134 и вылетели на базу афганских ВВС «Баграм», расположенную под Кабулом. Это был ночной перелет. Где-то за пять-десять минут до посадки мы узнаем, что объект был взят под контроль начальником авиабазы и тот приказал вырубить все освещение на взлетном поле.

— Неужели какая-то информация все-таки просочилась?

— Не могу сказать… Но факт остается фактом: сели мы чудом! Самолет выходит на глиссаду, деваться некуда, а кругом горы, темень. Ну и, конечно же, мы прилично долбанулись о землю. Пилоты заставили нас потом «проставляться», ведь 90 % самолетов разбиваются при таких условиях посадки.

После жесткой посадки открыли люки, что делать дальше — непонятно! Помню, Юра Изотов просунул автомат… вокруг никого и ничего. И вдруг из непроглядной тьмы слышим русский мат: «Вы чё там, мать вашу!» — «Сам ты! Ты кто такой?!»

«Пароль» и «отзыв» сработали. Оказалось, это Толя Савельев встречает нас (само подразделение находилось в Москве — Авт.). Радости не было предела. Хотя какая-то определенность.

Короче, поселили нас в капонир и… забыли про то, что нас нужно кормить. Никто ни нас, ни Бабрака на котловое довольствие не ставит. Тут-то наши четыре ящика со снедью и пригодились! Больше всех проголодался Бабрак и с удовольствием угощался у нас.

За ту неделю, что мы провели в Баграме, не обошлось и без курьезов. За пределы капонира нам выходить было запрещено — только ночью мы крадучись выходили за водой, вооружившись пятилитровыми эмалированными чайниками.

И вот однажды мы с Юрой Изотовым отправились к источнику днем, подходим и видим такую картину: сидят десантники и полоскают в этой самой воде — о черт! — кто портянки, кто кальсоны… «Ребят, да вы, что! Мы здесь воду берем!» — «Какая вода?! Питьевая вода вон там, пять метров дальше…»

Мы просто обомлели. Ведь здесь не вода, а сплошные обмылки. Видимо, нас спасало то, что к ночи, когда мы приходили со своими чайниками, грязь оседала на дно. Мы с Юрой решили ни за что не рассказывать остальным ребятам о своем открытии, какой водой, оказывается, мы поили их все это время… Зато такой «наваристый» чаек у нас был… Баграмский!

— Первая спецоперация по устранению диктатора Хафизуллы Амина была назначена на 13 декабря.

— Верно. Сели мы в БТРы, при этом патронов для автоматов раздали — всего по четыре-пять пачек, это очень мало! Гранат — по пять штук на брата. И как, спрашивается, воевать с таким грозным арсеналом? У армейцев произошло штук пять случайных самострелов, что говорило о низком уровне подготовки.

И тут, слава Богу, поступает команда «отбой» от Дмитрия Фёдоровича Устинова (министр обороны СССР — Авт.). Иногда я «молюсь» на него — если бы не эта команда, мы бы все обязательно полегли там, в Кабуле или Баграме.

Вскоре поступает информация: в Кабуле стало известно, что Бабрак Кармаль находится в Баграме. И вот, двигатели нашего Ан-12 работают, аппарель опущена — нам нужно загрузить все вещи, Кармаля, Анахиты и наши. За пятнадцать минут, которые нам дали, мы успели побросать все в самолет и взлететь.

— Кто-то вспоминал, что Бабрак плакал при этом. Так ли это?

— Да, и Бабрак, и Анахита плакали, не скрывая своих эмоций. Для них это была катастрофа. Их ведь не посвящали во все планы, они получали информацию дозированно, но рассчитывали на предстоящий успех. А тут — экстренная эвакуация. И — все! Конец всем планам, надеждам и мечтам.

Набираем высоту, а в самолете нет гермокабины — я до сих пор не понимаю, зачем надо было давать такой самолет? — и мы гурьбой втиснулись в пилотскую кабину. Кто присел пилотам на колени, кто куда, даже трудно сейчас это все представить… В такой «конфигурации» мы долетели до Ташкента и снова оказались на даче Рашидова. И опять — «при коммунизме», но уже на него не хотелось смотреть…

ЗАЩИТИТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ

— Когда вы вылетели в Баграм второй раз?

— Числа 23-го все по той же самой схеме. Накануне прилетела основная группа — двадцать два человека во главе с Романовым. Они сели на ПАЗики и поехали в Кабул. Помню как сейчас сидящего на последнем ряду моего приятеля Димку Волкова: «Мишка, не ссы, прорвемся!» — сказал он через открытую дверь, улыбаясь, и взмахнул рукой.

Больше я его не видел. Капитан Дмитрий Волков погиб во время операции «Шторм-333», действуя на отдельном объекте возле дворца Тадж-Бек. Димка — первая боевая потеря Советского Союза в Афганской войне.

Наступил «судный день». Бабрак, Анахита, члены будущего совета министров ДРА и мы, одиннадцать человек во главе с Шергиным, находились в Баграме.

Здесь тоже начался штурм — не только в Кабуле! Армейцам нужно было захватить афганские казармы. Капонир, находился рядом с этой казармой, поэтому нам пришлось помогать армейцам.

— А сколько было афганцев?

— Около роты. Им предложили сложить оружие, сдаться. Они отказались. Оставался один выход — открыть шквальный огонь из пулеметов и автоматов, забросать гранатами.

За этот штурм я замаливаю грехи до сих пор… Для нас это был очень тяжелый момент. Ведь эти люди ничего плохого нам не сделали — простые военные, дававшие присягу. Откуда им было знать такие тонкости, что Амин приказал убить своего «дорогого учителя» — президента Тараки, которого задушили подушкой… Что в партии и стране идут полным ходом репрессии.

Вечером после штурма мы сформировали колонны и устремились на Кабул. Мы были готовы погибнуть, но защитить своих подопечных. Любой ценой. На месте были под утро. Светало.

— И что вы увидели?

— Следы тяжелого сражения… Отдельные дома в центре города были изуродованы, посечены снарядами, пулями, осколками. Удручающий вид. Потом уже приехали наши строители и все восстановили.

Мы направились в ХАД (местная госбезопасность — Авт.). Затем в «Царандой» (МВД). Так мы с Бабраком и Анахитой еще не раз меняли место дислокации. Вместе с ними нам предстояло провести семь с половиной месяцев — до Московской Олимпиады, когда мы вернулись в Советский Союз.

ИЗ ДОСЬЕ «СПЕЦНАЗА РОССИИ»

Вечером 27 декабря на связь с находившимся в Баграме в расположении 345-го полка ВДВ под охраной сотрудников Группы «А» Бабраком Кармалем вышел Председатель КГБ Юрий Андропов. От себя и «лично от Леонида Ильича Брежнева» он поздравил нового лидера с победой «второго этапа Саурской революции».

Кармаль рвался в Кабул. Под покровом ночи колонна бронетехники выдвинулась в столицу, где спецназ КГБ и ГРУ вместе с десантниками брали ключевые объекты.

На этом отрезке пути группа Шергина-Изотова была разделена на две неравные части. Шесть бойцов, боевыми парами, уже работали в Кабуле по Царандою (Александр Лопанов и Евгений Чудеснов), штабу ВВС (Анатолий Савельев и Виктор Блинов) и Центральному телеграфу (Александр Мирошниченко и Владимир Тарасенко).

Остальные — Андрей Алуценко, Виктор Виноградов, Михаил Головатов, Анатолий Гречишников и Михаил Картофельников — по-прежнему «головой» отвечали за своих афганских подопечных.

Окончание в следующем номере.

 

Площадки газеты "Спецназ России" и журнала "Разведчик" в социальных сетях:

Вконтакте: https://vk.com/specnazalpha

Фейсбук: https://www.facebook.com/AlphaSpecnaz/

Твиттер: https://twitter.com/alphaspecnaz

Инстаграм: https://www.instagram.com/specnazrossii/

Одноклассники: https://ok.ru/group/55431337410586

Телеграм: https://t.me/specnazAlpha

Свыше 150 000 подписчиков. Присоединяйтесь к нам, друзья!