Автор: ОЛЬГА ЗИНАЛИЕВА, ЕКАТЕРИНБУРГ

ГРУППА РИСКА

«АЛЬФА» — НАША СУДЬБА

Генерал-полковник Александр Мирошниченко относится к той категории людей, чья жизнь неразрывно связана с Группой «Альфа». Он был зачислен в ее состав в сентябре 1978 года и уже на следующий год принял боевое крещение в Афганистане.

Александр Иванович принимал участие во многих специальных операциях Группы «А», в том числе в Сарапуле, Саратове, Баку, Минеральных Водах (пять раз). Фактически прошел все горячие точки бывшего Советского Союза.

Участвовал в кабульских событиях декабря 1979 года (операция «Байкал-79»). Затем в составе группы Шергина семь месяцев обеспечивал личную безопасность нового главы Афганистана Бабрака Кармаля.

В дальнейшем, уже как опытный офицер, участвовал в «боевой стажировке» молодых сотрудников Группы «А» Седьмого управления КГБ СССР, направленных в Афганистан.

Принимал участие в разрешении острейшего кризиса в августе 1991-го и октябре 1993 года. В том же году был назначен заместителем командира Группы «А».

Вместе с бойцами подразделения освобождал заложников в Будённовске (Святой Крест), на Васильевском спуске (Красная площадь, Москва), в селе Первомайском (Дагестан) и на Дубровке («Норд-Ост»).

Управление «А» Центра специального назначения ФСБ России генерал Мирошниченко возглавлял с октября 1998-го по декабрь 1999 года.

В последующем Александр Иванович занимал должность первого заместителя руководителя Центра специального назначения ФСБ России — начальника штаба. Являлся вице-губернатором Тверской области, помощником Министра обороны РФ.

За годы службы в системе государственной безопасности генерал Мирошниченко отмечен многими высокими наградами, в том числе орденами «За заслуги перед Отечеством» IV степени, Красной Звезды, Мужества (двумя), «За военные заслуги», Почёта, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги». Он — Почетный сотрудник контрразведки.

НЕГЛАСНЫЙ ШТАТ

Ольга Зиналиева: Александр Иванович, что представляло собой подразделение в 1978 году, когда вы в него пришли?

Александр Мирошниченко: На тот момент рассказать о нем в целом никто не мог, так как действовал гриф «Совершенно секретно». Лично я узнал о Группе «А» от Виктора Лопанова (брата Александра Лопанова, на тот момент уже сотрудника «Альфы»), который вместе со мной учился в 401-й спецшколе КГБ в Ленинграде. Он намекнул, что есть уникальное подразделение, закрытое, куда набирают только спортсменов (причем преимущественно мастеров спорта). И вот после этого у меня появилась мысль посмотреть, что это такое — Группа «А».

Придя на работу в Службу охраны дипломатических представительств (ОДП), я встретил на стадионе первых «альфовцев»: Сергея Коломейца (он пятиборец), Валерия Кисленкова и Евгения Чудеснова. Они приехали на стадион и самостоятельно тренировались, а я сдавал нормативы, чтобы поступить в систему органов госбезопасности. Эти молодые люди тогда меня очень впечатлили.

Когда я был на внештатной службе в КГБ, то впервые увидел первого командира «Альфы» Героя Советского Союза Виталия Бубенина: он проводил с нами беседы. Потрясающий человек и герой, живая легенда. Он сформировал Группу и поставил ее «на крыло».

Таким было мое первое знакомство с «Альфой». А поступление мое получилось совершенно случайно — я стал лучшим молодым сотрудником по профессии в Службе ОДП и попал во второй набор 1978 года.

В 1977 году командиром Группы был назначен Геннадий Николаевич Зайцев, он добился увеличения численности подразделения перед «Олимпиадой-80» на 50 %. Как раз Зайцев побеседовал со мной, после чего было принято решение о моем зачислении.

Ольга Зиналиева: Какое он произвел на вас впечатление?

Александр Мирошниченко: Сужу о нем еще по Службе ОДП. Отзывы о нем были следующие: очень жесткий, принципиальный, требовательный. И самое удивительное, что по званию он был тогда майором, а руководил целым отделом.

ДУМАЕШЬ НЕ О СЕБЕ

Ольга Зиналиева: В «Альфе» вы были не только рядовым сотрудником, но и долгое время старшим офицером и командиром. Что сложнее — отдавать приказы или выполнять поставленные задачи?

Александр Мирошниченко: Мне хочется начать с того, что принцип подбора сотрудников в Группу «А» был всегда добровольный. Может быть, это вызовет у кого-то удивление, но это действительно так. Даже первые сотрудники, которые были зачислены в подразделение в самом начале, еще в семидесятых годах, делали выбор по своей воле, а не по приказу. Точно также обстоит дело и сейчас.

Когда сотрудник приходит в подразделение, от него требуется не только хорошая физическая и стрелковая подготовка, а в первую очередь морально-волевые качества. Нужная мотивация. Оказавшись в составе подразделения, молодым сотрудникам нужно овладеть профессиональными навыками и побороть чувство страха. Это основные качества, необходимые бойцу, который начинает служить.

Когда сотрудник овладевает этими качествами, он называется специалистом или спецназовцем. Ему легче в том плане, что он только выполняет приказы, он волнуется только за себя, за то, чтобы побороть чувство страха и выполнить поставленную задачу.

Командир — это совершенно другие качества. Он отвечает за людей, за выполнение задач и, конечно, это всегда двойная или даже тройная ответственность. Ты каждый раз думаешь не о себе, а думаешь о людях и о том, как выполнить приказ. Учитывая все это, я точно могу сказать, что командиром быть сложнее, и далеко не каждый становится командиром.

Ольга Зиналиева: Как справляться с чувствами, с переживаниями по поводу гибели подчиненных?

Александр Мирошниченко: Это трагедия, когда гибнут подчиненные. Самая главная задача командира спецназа — сохранить людей, сберечь человеческие жизни. Поэтому гибель сотрудника — это горе, это несчастье. У меня были моменты, когда я ездил в семью оповещать близких о смерти их родного человека. И вы можете себе представить, когда смотришь в глаза жене или родителям и говоришь: «Ваш сын… ваш муж погиб…» Для этого тоже необходимо определенное мужество.

Ольга Зиналиева: От этой горечи с годами избавляешься или легче не становится?

Александр Мирошниченко: Нет, легче, конечно, не становится. Естественно, с возрастом приходит понимание, осознание, но легче не становится. Я смотрю, как родители хоронят своих детей и, наверное, у каждого на губах вопрос: за что? почему?

Мы же об этом не думаем. Поставив перед собой задачу — попасть в это подразделение, мы этого достигли. Да, мы горды, мы счастливы, что служим в Группе «А». Но, к сожалению, больше нас в этом отношении страдают наши жены, дети, родители. Каждый раз, когда с уст родителей слетает: «За что?» — ты не знаешь, что им сказать. Но проходит время, и мы понимаем за что.

Взять, к примеру, контртеррористическую операцию, которая длилась почти пятнадцать лет. Сейчас мы с гордостью можем сказать, что Северный Кавказ живет в мире. А посмотрите на Чеченскую Республику, возрожденную из руин! Ее воины (вместе с представителями народов Кавказа) принимают активное участие в специальной военной операции на Донбассе и Украине. Российский университет спецназа в Гудермесе стал центром, где проходят обучение добровольцы со всей России.

Поэтому очевидно, что в годы КТО наши товарищи сражались и погибали не зря. Наши — я говорю о представителях всех силовых структур.

БОЕВАЯ ТРЕВОГА

Ольга Зиналиева: Известно, что сотрудники «Альфы» расстраивались, когда не попадали на задание, когда не становились участниками боевых действий. С чем это связано, как объяснить такое профессиональное рвение?

Александр Мирошниченко: Это было свойственно больше сотрудникам 1980-х годов. Я объясню почему. Те, кто пришли в подразделение в самом начале, попали в 1979 году в Афганистан, в Кабул. Они участвовали в штурме дворца Амина (Тадж-Бек) и ряде других государственных зданий — операции «Шторм-333» и «Байкал-79». Нас обкатали войной. Тогда семнадцать человек было ранено, двое погибли.

Не будь этих событий, вообще сложно говорить, по какому бы пути пошла Группа «А». И сохранилась бы вообще, поскольку изначально она создавалась для обеспечения безопасности Московской Олимпиады 1980 года в части предотвращения актов террора.

После Кабула на уровне первого лица страны было понятно, что есть подразделение, готовое выполнить любую задачу, в том числе повышенной сложности. Потому в 1980 году руководством КГБ было принято решение о расширении коллектива почти в два раза, затем в 1982 году пришло еще много молодых ребят. Здоровые, энергичные, тоже мотивированные, счастливые, что попали в Группу «А». Однако боевой опыт отсутствовал, потому что в 1980-х годах в стране было тихо и спокойно, тем более после Олимпиады!

Если привести хронику, статистику, то я вам просто назову по памяти, какие крупные акты терроризма происходили в Советском Союзе.

1981 год — это Сарапул, захват детей в школе двумя вооруженными дезертирами.

Попытка угона самолета, сопровождавшаяся гибелью пилотов и пассажиров от рук террористов, и его освобождение в аэропорту Тбилиси, 1983 год.

Еще один захват пассажирского лайнера, на этот раз в Уфе — 1986 год. Там тоже пролилась кровь от рук преступников.

1988 год. Захват бандой уголовников целого класса с учительницей в городе Орджоникидзе. Освобождение заложников в аэропорту Минеральных Вод. И возвращение террористов из Израиля, куда им позволили вылететь в обмен на детей.

1989 год, Баку — освобождение пассажиров самолета…

Ольга Зиналиева: То есть интервалы между операциями по полтора-два года.

Александр Мирошниченко: За этот период сотрудники Группы «А» чем занимались? Тренировались, истязали себя, были готовы и спрашивали: когда мы будем реализовываться? Поэтому и рвение такое было!

Плюс, надо сказать, принцип работы у нас такой: дежурное отделение находилось на работе сутки, оно первым получало задание, поднималось по тревоге, забирало все необходимое и вылетало. Но были и такие ситуации, например, захват самолета, когда тех людей, которые находятся на дежурстве, не хватало и, естественно, они ждали тех, кто приедет. И вот эти счастливчики, что первыми приезжают из дома на базу, быстренько переодеваются, запрыгивают в служебный автобус, и все отбывают к месту проведения операции.

Затем на базе собирается весь коллектив и несколько дней, пока длится операция, мы находимся здесь, в Москве. А те, кто уехал, представляете, возвращаются грязные, уставшие, но счастливые, выполнив задачу. И мы с одной стороны радуемся за них, с другой стороны присутствует профессиональная и личная зависть.

Плюс, если бы была какая-то система, сначала одно отделение съездило, потом второе… Но системы такой не было, уезжали те, на кого выпадала боевая тревога. И бывало, что одно и тоже отделение участвовало в операциях несколько раз, а другое — ни разу.

Но это было тогда, сейчас такого нет, потому что у бойцов подразделения большая загруженность. Кроме этого, сегодня в Управление «А» приходят сотрудники в небольшом количестве, они просто сменяют тех, кто уходит на пенсию или же в другие подразделения (не обязательно ФСБ).

ФАКТОР ЕМЫШЕВА

Ольга Зиналиева: Для кого-то операции заканчиваются успешно, а для кого-то инвалидностью и даже смертью. Известно о таком случае, когда вы буквально спасли бойца от списания со службы. Речь о Сергее Милицком, который получил тяжелое ранение, остался без глаза.

Поскольку в «Альфе» должны быть абсолютно здоровые сотрудники, то по идее, Сергей Милицкий не должен был находиться в подразделении. Зная это, он принес вам рапорт об увольнении, но вы его не подписали. О чем вы тогда думали?

Александр Мирошниченко: Начну с того, что Сергея Милицкого я сам брал из военного училища, я был на мандатной комиссии, я сам его отбирал. Хочу сказать, что этот человек, наверное, как любой военнослужащий, тем более только окончивший военный вуз, рвался в наше подразделение. И был зачислен, пройдя сито жесткого отбора.

Себя Сергей проявил в Будённовске, где банда террористов Шамиля Басаева, напав на город, захватила больницу с родильным отделением.

Помню, как мы грузили его, раненого, я тогда не видел, насколько серьезна полученная им травма, потому что глаз был заклеен, но я знал, что он остался без глаза. А когда Милицкий положил мне на стол рапорт об увольнении — принес его с таким ощущением, как будто у него закончилась жизнь.

Ольга Зиналиева: Вы почувствовали это?

Александр Мирошниченко: Да, это чувствовалось. Просто сидит, чуть не плачет: как же я так, мечтал, всю жизнь готовился, а в конечном результате получается, что все, для меня больше ничего не существует! Ну, естественно, я с ним переговорил, в какой-то степени успокоил, но самое главное, он же у нас был не первый с такой драматичной ситуацией.

Когда я пришел в подразделение, заместителем начальника нашего отделения был Валерий Петрович Емышев. В следующем году, в декабре 1979-го, он был на штурме дворца Амина, одним из первых ворвался в Тадж-Бек, где ему осколком искалечило руку (потом ее пришлось ампутировать).

Будь он в Москве, а не в Кабуле, то руку, наверное, можно было бы спасти, но в тех полевых условиях врачи поступили радикальным образом.

И вы знаете, какой «общественный» резонанс фактор Емышева вызывал, какую воспитательную функцию нес для вновь пришедших сотрудников. Почему? Потому что, когда Валерий Петрович выписался из больницы, то на уровне председателя Комитета государственной безопасности СССР Юрия Владимировича Андропова решался вопрос: оставить Емышева в подразделении или уволить.

Ольга Зиналиева: Его оставили в Группе «А»?

Александр Мирошниченко: И даже ввели новую должность: Емышев стал заместителем руководителя подразделения по воспитательной работе и, одновременно, секретарем партийной организации. И когда Валерий Петрович принимал новых сотрудников, он здоровался левой рукой. Правой у него не было, он здоровался левой, левой брал документы, левой научился писать.

Когда Емышев с кем-то беседовал, все смотрели на его рукав, видели, что руки у него нет, понимали, что этот человек уже в жизни что-то сделал. Каждый новый сотрудник, видя это, понимал, куда он попал и спускался с небес вниз.

Я хочу сказать, что мы очень благодарны Валерию Петровичу за то, что он нашел в себе мужество и остался в подразделении. Он даже научился водить машину левой рукой.

Ольга Зиналиева: Получается, вы буквально спасли Сергея Милицкого, определили его дальнейший жизненный путь.

Александр Мирошниченко: Я ему сказал: «Сергей, подумай, можно и у нас служить, можно у нас абсолютно реализоваться». И Милицкий сделал правильный выбор. В итоге, у человека за спиной несколько удачных операций по переговорам с террористами, он имеет пять орденов, из них четыре ордена Мужества и две медали «За отвагу»; он — полковник. В общем, человек состоялся.

ЛИЧНЫЙ ПОДХОД

Ольга Зиналиева: Часто ли вам, как командиру, приходилось принимать вот такие человеческие решения?

Александр Мирошниченко: Если сравнивать с историей Милицкого, то больше таких моментов не возникало. Были ситуации, когда люди уходили… и уходили по той причине, что понимали; не дано, устал, выгорел. Мы без всяких претензий отправляли офицера на заслуженный отдых или же помогали в переводе в другое подразделение.

А по жизни было много бытовых ситуаций, когда приходилось выручать сотрудников, ставить человеческие качества выше профессиональных обязательств.

Ольга Зиналиева: Например?

Александр Мирошниченко: Был случай, когда у нас руководитель среднего звена поехал в командировку, которая не была связана с какими-то специальными операциями, и, грубо говоря, нарушил дисциплину.

Когда об этом доложили начальнику Главного управления охраны РФ Михаилу Ивановичу Барсукову, то он принял решение уволить, немедленно — двадцать четыре часа.

Но мы хорошо знали этого человека, знали его профессиональные и волевые качества, знали, что это отличный специалист, суперспецназовец. Поэтому мы с Геннадием Николаевичем Зайцевым поехали к руководителю и попросили оставить у нас этого сотрудника — в виде исключения.

Ольга Зиналиева: Вас услышали?

Александр Мирошниченко: Да, этому сотруднику объявили полное или неполное служебное соответствие, понизили на две ступени ниже, он стал рядовым сотрудником, но буквально через полгода случаются события у Белого дома, — и он первый вызывается и идет на задание, все отлично выполняет и получает орден «За личное мужество». Его восстановили в должности, он стал начальником отдела и с семью государственными наградами вышел в отставку.

Ольга Зиналиева: Не ошиблись, значит…

Александр Мирошниченко: Необходимо индивидуально подходить к каждому человеку, смотреть насколько он профессионал, насколько нужен подразделению. На что-то можно закрыть глаза. Если, конечно, это не связано с криминалом, с «вещами», которые не совместимы со службой в органах госбезопасности. Тут компромиссов не может быть.

ОКОНЧАНИЕ.