Автор: ОЛЬГА ЕГОРОВА

ОСТРОВ МАМОНОВА

Фото: «Испытывать сострадание — это мы ещё умеем. А вот попробуйте сорадоваться. У меня сосед дом построил. Была халупа, а он туда труды вложил, башенки сделал. У нас обычно как: да чтоб у тебя всё обвалилось. А я радуюсь.

Ошибочно думать, что «специальная военная операция» обращена вовне России. СВО затрагивает и всю страну, и все общество. Идет не только борьба военных машин России и НАТО, но идей — в первую очередь, идеологий, позитивных и разрушительных, принципиально разных взглядов на мир.

Одной из знаковых фигур «новой России», обращенной к своим вековым истокам, был Пётр Мамонов. Пройдя «и Крым, и Рым», он смог обрести и очистить свое духовное серебро, засиявшее в рассветных лучах. Его Остров лежит на путях Русской цивилизации, служа ориентиром, — подобно тому, как указывает путь мореходам полярная звезда.

И даже уйдя в горний мир, Мамонов продолжает участвовать в битве с мировым Злом — настолько мощным является созданный им образ старца Анатолия: «Вроде за мои грехи удавить меня мало, а меня тут чуть не святым сделали…»

Каким же был этот человек? Тот, что родился и рос в Москве на Большом Каретном — в том самом переулке, что воспел Владимир Высоцкий:

Где твои семнадцать лет?

На Большом Каретном.

Где твои семнадцать бед?

На Большом Каретном.

…Музыкант, актер штучных кинопроектов, прошел сложный путь от разнорабочего к авангардному художнику. От классного исполнителя рок-н-ролла до переводчика с четырех языков. От невероятно искреннего актера до практически отшельника, живущего в деревне. От отрицательного персонажа до праведника. От «русской народной галлюцинации» андеграундной группы «Звуки Му» до пения ангелов.

У каждого был свой Мамонов — эпатажный, нестандартный, непохожий, шут, «главный юродивый советской рок-сцены и российского киноэкрана», просто другой, не такой, как все.

А для меня, прежде всего, это истово молящийся кочегар из «Острова», всю жизнь раскаивающийся в страшном грехе молодости, — роль, которая принесла ему множество наград, в том числе премии «Нику» и «Золотого орла» — и четко разделила аудиторию на верующих и неверующих.

Дебютом Мамонова в кинематографе стала небольшая роль в «Игле» Рашида Нугманова. Потом Мамонов блистал и в «Такси-блюз», и в «Царе», и все же на первом месте его «островной» герой — отец Анатолий из фильма Павла Лунгина.

Фильм был воспринят как откровение, а Мамонов из музыканта, известного узкому кругу ценителей, мгновенно превратился в почти культовую фигуру, воина Острова веры и любви по имени Русь и символа надежды на возрождение. Как рассказывал сам Мамонов, к нему в деревню ручейком потекли люди за исцелением.

«Мамонов не столько отца Анатолия играл, сколько самого себя», — вспоминал Павел Семёнович. Сейчас, когда музыканта, актера, поэта не стало, многие события его жизни кажутся пророческими, неслучайными, знаковыми.

«…И НАСТУПИЛ ПОКОЙ»

Будучи молодым человеком — ему было двадцать пять лет — Мамонов пережил клиническую смерть. В пьяной драке актеру воткнули в грудь напильник, было повреждено легкое.

Сорок дней Мамонов провел в коме, но выкарабкался.

— Я ничего не видел за этим порогом, — рассказывал Мамонов, — но помню одно ощущение — отступила боль, и наступил покой. Все залито серым, и покой…

О страшном ранении напоминал лишь шрам — внимательный зритель может рассмотреть его на теле жутковатого доктора Артура Юсуповича, которого играл Мамонов, в фильме «Игла» с Виктором Цоем в главной роли.

В августе 2019 года Мамонов попал в реанимацию с инфарктом миокарда. Тогда ему провели подряд две операции на сердце — и он снова выкарабкался! Поэтому друзья и поклонники на полном серьезе считали, что у него определенно «девять жизней».

Еще одно знаковое для него событие произошло в марте 2021 года — погиб друг, Александр Липницкий. Когда-то они жили рядом, в центре Москвы — Каретном ряду, учились в одной школе. Вместе организовали рок-группу в начале 1980-х: в разные годы «Звуки Му» исполняла музыку в жанрах экспериментального и психоделического рока, постпанка и Lo-Fi.

А в июне 2021-го заострилась еще одна «случайная грань» будто фантастического сценария — сгорела церковь-декорация, построенная для съемок «Острова» на берегу Белого моря на остатках ветхой избы — без крыши и фундамента — специально для фильма.

Кстати, многие на полном серьезе считали ее настоящей церковью (даже, говорят, освящали), да и фильм — исторической реальностью, «списанным» с конкретного человека.

Как декорация загорелась, отчего — неизвестно. Все, что осталось от знаменитой киноцеркви, — лишь пара обугленных бревен да печная труба. По словам очевидцев поселка Рабочеостровск (когда-то служившего перевалочной базой для заключенных), постройка вспыхнула без причины — «сама по себе». К моменту приезда пожарных тушить уже было нечего.

Через месяц после пожара в больничной палате угас от последствий ковида и сам актер, однажды трогательно сказавший: «Я бреду на ощупь, в потемках, но уже лучше, уже ближе к свету. А чем ближе к свету, тем больше видно, озаряются все уголки души, начинаешь видеть то, что раньше не замечал. Это — бесконечный путь. Стать бы хоть к концу жизни добрым, нормальным человеком. Чтобы, когда умру, мог сказать: «Господи, я старался! Дай хотя бы в числе последних протиснуться…»»

Трудно поверить, что пошел третий год, как Мамонова нет с нами, и впечатление странное — такое стойкое ощущение, что он не умер, а просто тихо перешел на параллельную плоскость — свой собственный остров, где можно читать Исаака Сирина и играть на гитаре.

«ВОТ КРАСОТА! ЗДЕСЬ Я И УМРУ»

Нет цели описывать его всем известную биографию. Интересно другое. Он всегда жил, как на грани — истово отдаваясь своим увлечениям, поискам в жизни — дела, которое захватит его целиком, в поисках Веры. В общем, как пел Шевчук, «это все, что останется после меня, это все, что возьму я с собой…»

На вопрос, что останется после него, Мамонов честно признавался — несколько стихотворений и фильм «Остров». Он не играл, а жил на полную катушку, полагая, как и его герой, старец Анатолий, что жизнь — это вообще серьезное дело.

Наверное, именно поэтому он решил для себя жить не в столице, а в Верее — самом маленьком подмосковном городке, овеянном воинской славой, с древними церквями на правом берегу Протвы — а если точнее, то в деревне Ефаново Наро-Фоминского района, недалеко от древней Вереи.

Пётр Николаевич хотел быть похороненным именно там, где они с женой прожили последние четверть века.

Ольга объехала тогда всю Московскую область, пока не нашла красивое место на холме. Привезла туда мужа. Он ехал — бурчал, что в эдакой глуши от тоски сопьется.

На холм еле-еле забрался, чувствуя себя как человек, зажавший в своей руке безжалостные песочные часы. Как там у Геннадия Шпаликова? «Жизнь уходит сквозь пальцы желтой горстью песка…» А когда поднялись наверх, отдышались, словно очнулся: «Вот красота! Здесь я и умру».

Жизнь началась совсем другая — ютились сначала в палатках, потом поставили плохонький сруб, печник сложил печку. Ольга с детьми ходила в лес, пилила двуручной пилой сухие елки на дрова. А Петр всю зиму писал. Дети на лыжах с утра бегали на дорогу, к автобусу до школы. Но потихоньку все налаживалось.

«Как же это случилось? Да, так и случилось — бегал, бегал по улице Горького, а меня за шиворот и поставили на зеленый бугор: река внизу, птицы поют, здесь я и лягу. Тогда, в сорок пять лет, ничего не понял. Переехали в деревню всей семьей, построили дом и начали жить. Сначала интересно было, потом две зимы подряд выпало скучных, один сидел. Среди снегов и тишины, и морозов.

В пять вечера уже темно, делать особо нечего, в комнатке на столе весь твой «пасьянс»: зачем жил? для чего собираешься жить дальше?.. Начал искать… Купил на рынке молитвослов, открыл — все, что мне надо, все, о чем мечтал смутно… Слова молитвы ударили прямо по глазам.

Дальше, как у всех: сперва «Господи, помилуй», а потом потихоньку. Но недаром у меня фамилия Мамонов, «ненасытный», хочу все и сразу. Говорю священнику: «Мне весь текст службы давайте, все слова пения». А он «Господи, помилуй» твердит, даже обозлился я. Слава тебе, Господи! Так я первый раз вошел в храм».

«Я ВОЗВРАЩАЮСЬ ОБРАТНО К СЕБЕ»

Многие жители встречались с Петром лично — кто на улочках уютного городка, а кто — в церкви, Ильинском храме. Человеком, по словам верейцев, Мамонов был простым и искренним, несмотря на бурную биографию и знаковые роли. «Светлый человек ушел», — говорили верейцы.

Его роли и высказывания трогают сердце и душу до слез. Бывало, услышишь что-нибудь, а потом прокручиваешь в голове, удивляясь, как все верно, точно сказано — без обиняков. Редкий дар.

О шумных временах боевого рокерского прошлого в своих редких интервью Мамонов всегда вспоминал крайне неохотно. Но в тоже время его иногда прорывало: «Если я актер, если у меня есть способности и силы, о чем я расскажу, как не о том, как у меня рушились и опять налаживались взаимоотношения с Господом?

Мы пробовали все, что можно, и все, что нельзя. Ведь человек ищет не счастья, а блаженства. Вот когда я это понял, то мне легче стало завязывать. Поэтому я шепотом не буду. Я буду всем об этом рассказывать — что было со мной».

Как он сам говорил, спасением для него стала Вера, а жизнь в деревне — одним из способов держаться подальше от прогнивших «светских» нравов. «Я искорежился этим миром и теперь возвращаюсь обратно к себе», — признавался Мамонов.

В город с его бесконечными ток-шоу на тему публичных «раздеваний» Мамонова совсем не тянуло. В стремлении начать иную жизнь, он превратился в человека, который абсолютно не вписывался в квадратные скобки «известных личностей».

— Хаму надо и в морду дать. Человеку, который лезет поперек моей мысли, надо сказать жестко. Иначе он не поймет. Мне не нужны ваши интервью. Это ваши проблемы. Мне надо до людей донести то, что я кровью выстрадал. И то, что выжил, — говорил артист.

У САМОГО БЕЛОГО МОРЯ

Через десять лет деревенской жизни Мамонов прервал свое затворничество, чтобы сыграть в «Острове». Сначала не соглашался, считая себя недостойным изображать «святого старца», но, посоветовавшись с духовником, все-таки дал согласие. Хотя был очень озабочен тем, чтобы фильм был снят максимально правдиво, поэтому постоянно вносил правки в сценарий — он был и консультантом, и актером на съемочной площадке.

В роль отца Анатолия Петр Мамонов погрузился полностью еще до начала съемок.

— Когда я приехал на съемки фильма «Остров», — вспоминал Дмитрий Дюжев (сыгравший роль отца Иова), — то с большим интересом подошел к Петру и хотел познакомиться с ним лично, пообщаться. Но он сразу стал избегать общения: «Прости меня, я непрофессиональный актер. Я не учился так, чтобы вот по третьему звонку занавес открывается, а вы там рыдаете сидите, жизнь уже прожили целую. Я так не умею. Мне когда дали сценарий, что отец Анатолий находится в непонимании с отцом Иовом, ты, когда приехал, я для себя сразу понял — с тобой не общаться, никак тебя в душу не пускать, ничего про тебя не знать».

Интересно, что поначалу Мамонов напрочь отказывал своему герою в даре провидца — поскольку у грешника, коим отец Анатолий является по сюжету, такой способности быть не может, и точка. Но тут чудный актер Виктор Сухоруков (роль настоятеля монастыря отца Филарета) посоветовал Мамонову играть так, будто он сам удивляется своему дару.

— Было трудно. Когда трудности, их приходится преодолевать — это и есть жизнь. Для сердца, конечно, лучше было играть старичка, — так отзывался о съемках сам Мамонов.

Ох, однако, и «старичок» получился! — спорый на работу, острый на язык, истовый в молитве. Чего стоит только одна его фраза, обращенная к настоятелю, который пришел к нему в котельную ночевать со своим матрасом: «Ты что, не знал, что на голенищах архиерейских сапог больше всего грехов-то умещается?!»

Но обо всем по порядку.

Фильм начинается со страшного эпизода времен Великой Отечественной войны. Немецкий сторожевой корабль захватывает в море небольшую баржу, на которой перевозят уголь двое русских. Одного из них, Анатолия, фашисты заставляют убить старшего товарища — шкипера Тихона, вложив в руку обезумевшему от страха юноше пистолет. Через несколько минут его взрывают вместе с баржей, но он каким-то чудом остается жив.

Прошло много лет, война осталась позади. На севере России отец Анатолий живет при монастыре и работает истопником монастырской котельной, целыми днями возит тачку с углем, спит на куче угля и даже похоронить себя завещает в угольном ящике.

Интересно, как прямо по ходу суровый пейзаж — сыгравший в фильме не меньшую роль, чем актеры, — «подстраивал» под себя картинку съемок. Когда в первые дни «придумали» мостки, по которым отец Анатолий возит угль — появилась и ржавая тачка — тык-тык-тык по мосточкам…

Надо заметить, что отец Анатолий — человек не без странностей. Их смысл открывается только по прошествии времени. То он сжигает в печи сапоги настоятеля — «Ты что, не знал, что на голенищах архиерейских сапог больше всего грехов-то и умещается?», то громко кричит петухом, то кидает обгорелой головней в настоятеля (перед пожаром в его келье), то во время службы поворачивается не туда, куда следует.

Или пускает по морю бумажный кораблик. «Царю небесному прошение хочу послать… — объясняет старец отцу Иову, — что бы еще одну зиму пережить, а то братьям тяжело в мерлоземе могилу долбить».

ОКОНЧАНИЕ.