Автор: Егор Холмогоров

ВОЙНА ПО СВОИМ ПРАВИЛАМ

Длившийся всего месяц политический кризис привел к тому, что европейский мир, а затем и европейский миропорядок сложился как карточный домик за пару дней. Подобного прецедента история просто не знает. Американцы готовили нынешнюю войну в Ираке полгода. Карибский кризис в 1962 развивался несколько месяцев. Во Вторую Мировую войну мир втягивался несколько лет. А тогда, практически мгновенно, если учесть тогдашние скорости, из полного мира и благополучия выросла большая война, полностью изменившая облик старой Европы.

Правда, никто не думал, что эта война будет длиться 4 года, унося миллионы и миллионы жизней. И немцы и русские, которым предстояло быть главной ударной силой в этой войне рассчитывали на скоротечные удары, которые заставят противника запросить мира. Германия остановила и разгромила русские армии в Восточной Пруссии, но сама была остановлена под Парижем — и началась долгая и мучительная позиционная война, самая страшная и бессмысленная в истории человечества.

Бессмысленная потому, что когда она закончилась, то оказалось, что проиграли в ней все начинавшие ее страны, — Россия рухнула в революцию и из войны вышла, Германия тоже, и проиграла войну, проиграли и рассыпались Австрийская и Османская империи, обессилели и надломились Англия и Франция. В выигрыше были лишь Соединенные Штаты, которые в войну вступили лишь в самом конце, зато превратились в подлинного лидера западного мира. Хотя понадобилась еще мясорубка Второй Мировой, чтобы лидерство Америки над Западом стало бесповоротным — и то пришлось поделить его с лидерством Советского Союза над Северо-Востоком.

Но когда закончилась Вторая Мировая, у всех было ощущение победы и смысла. А зачем и за что воевали в Первую — никто так до конца и не понял. Всех поставленных целей соперничавшие европейские державы легко могли достичь и без войны. Иногда создавалось впечатление, что какой-то злой волшебник посмеялся над старушкой Европой, уверенной в том, что она рай на земле и центр мира, и решил стереть ее в кровавый порошок, освободив по всему миру новые исторические силы и молодые народы.

Как ни странно, но страной, которая лучше всех знала, за что сражается, была Российская Империя. Мы решали Восточный вопрос, возвращали себе наследство Византии, устанавливали на Балканах власть Православной Империи. Именно поэтому Россия вступилась за маленькую Сербию, подвергшуюся нападению нашей соперницы — католической Австрийской империи.

И если бы Россия должна была вести войну на Балканах, а не сражаться с Германией, с которой принципиальных противоречий у нас не было, то все развивалось бы, возможно, иначе. А так старая, имперская Россия с той войной закончилась. Закончилась потому, что Россия стала играть по чужим правилам, влезла в чужой конфликт, конфликт европейский, и попыталась реализовать свои национальные и исторические цели, играя по правилам европейской войны и дипломатии, по правилам, которые написаны не для нас и более того — против нас. Во Второй Мировой Сталин хотя бы частично исправил эту ошибку — насколько это было в его силах, он играл по своим, а не по английским и американским правилам. А будущей России, которой обязательно придется столкнуться с теми же проблемами, которые не были решены 90 лет назад, надо запомнить раз и навсегда — играя по правилам Запада, по правилам Европы, мы своих целей не достигнем. И наша война должна идти по нашим правилам.

4 августа. Старый спор славян

Сегодня российскому МИДу пришлось сделать заявление, касающееся юбилейной даты в истории Второй Мировой Войны — Варшавского восстания, вспыхнувшего в августе 1944 года в польской столице, при подходе к ней частей советской армии. По мнению польских политиков и довольно многочисленной когорты русофобствующих журналистов, в трагическом поражении этого восстания виновато руководство Советского Союза и командование нашей армии, которое якобы не оказало необходимой помощи. В просторечии это выглядит так: злодей Сталин хотел, чтобы Варшава досталась ему и польским коммунистам, а не польским националистам, и потому дал немцам подавить национальное восстание и вошел в Варшаву лишь тогда, когда она была разгромлена. Этот русофобский миф в Польше широко популярен.

И российский МИД выступил с заявлением протеста против эксплуатации этого мифа, сводящимся к тому, что подобные разговоры кощунственны по отношению к памяти советских солдат, погибших в боях за освобождение Польши. Хорошо, что заявление это сделано, но оно все-таки слишком мягко по отношению к польским русофобам. От обсуждения исторических фактов оно просто уклоняется.

А факты следовало бы напомнить. Советские войска вышли к Варшаве в результате беспрецедентной Белорусской Операции, в ходе которой ими были освобождены Белоруссия и Восточная Польша. Первый Белорусский фронт с боями прошел свыше 600 километров — глубина операции, практически не знающая равных в мировой истории. Подобное наступление, тем более, когда оно происходит не в пустоте, а с преодолением многочисленных узлов и рубежей обороны противника, ослабляет наступающую армию до предела. Представьте себе удар рукой, которым прошибается кирпичная стена. И представьте себе идиота, который упрекает того, кто только что пробил кирпичную стену, в том, что он кончиками вытянутых пальцев не пробил еще одну, стоящую на некотором расстоянии от первой. А маршала Рокоссовского, поляка, кстати, упрекают в том, что он, пройдя 600 километров, не мог с ходу взломать еще один оборонительный рубеж, форсировать под огнем Вислу и взять Варшаву, в которой вспыхнуло восстание.

Но почему вообще это восстание началось, как только наша армия подошла к Висле? Да потому, что польское эмигрантское правительство в Лондоне опасалось, что русские возьмут Варшаву, и попыталось этого не допустить, освободив город первым и установив там свою власть. Именно поэтому восстание началось тогда, когда наша армия была не в силах взять Варшаву, и в расчете на то, что она не в силах. Если бы поляки рассчитывали на встречный удар наших войск, они установили бы с ними координацию, и ударили бы на два месяца позже, когда Рокоссовский был готов нанести удар по немцам. Но к тому моменту, когда русские смогли помочь, помогать уже было некому. А тем, кто эту авантюру затеял, понадобился виноватый, которым и были назначены традиционно виноватые во всех польских бедах русские.

Российско-польские отношения — в принципе очень непростые. «Спор славян между собою, домашний старый спор», — как говорил Пушкин. Есть в истории такой феномен — стран и народов, «нацеленных» друг против друга и именно на этой взаимной вражде и существующих. Отношения России и Литвы, а затем России и поглотившей Литву Польши были именно такими. Литва-Польша захватила множество русских земель и, воспринимая Русское государство как главную себе угрозу, как могла, старалась его разрушить. Сперва были войны, потом Смутное время и оккупация поляками Москвы, а затем настало время русского реванша — начиная от воссоединения Украины и кончая разделом Польши и войсками Суворова в Варшаве. После чего вражда из внешней превратилась во внутреннюю. Весь XIX век в России прошел под знаменем польских восстаний и польской интриги, разлагавшей Россию изнутри. И вот короткий реванш Польши при Пилсудском — победоносная война с Советской Россией, Западная Украина и Белоруссия. И вскоре вновь крах — совместный удар советских и германских войск, ликвидация Польши.

После войны Сталин, казалось, решил польский вопрос — развернув Польшу на Запад, отдав ей огромные немецкие земли. Но его преемникам не удалось эту ситуацию удержать — и вот все начинает возвращаться на круги своя. По мере того, как будет усиливаться натовская Польша, и по мере того, как будет восстанавливаться Россия, старый спор и старая ненависть, которые, как иногда кажется, и делают поляков поляками, будут возвращаться вновь. И будет развиваться и русский ответ, который делает русских более жесткими и непримиримыми. Конечно, куда умнее полякам было бы не становиться опять поляками «против русских», но вот можно ли переломить историческую инерцию — не знаю.

5 августа. Удар по городской России

Вчера, в рамках кампании агитации за «монетаризацию льгот», государственное телевидение показало более или менее убедительный сюжет в пользу этой реформы. Показали глухую деревеньку в Приморском крае и рассказали, что ближайшая льготная аптека — 40 километров, ближайший автобус — 10 км., а телефонов, по которым можно заплатить по льготному тарифу, и вовсе нет. В этих условиях льготы нужны людям как собаке пятая конечность. И пусть даже самые небольшие деньги — куда лучше, тем более, что в этой деревеньке они не такие уж и небольшие.

Все так, все верно. И если бы Россия, как сто лет назад, была по преимуществу аграрной крестьянской страной с плохо развитой инфраструктурой, то, наверное, сторонники «монетаризации» были бы безусловно правы. Чем ниже социальная инфраструктура общества, тем больше зависит либо от натурального хозяйства, либо от живых денег, на которые можно купить то, что нужно из того, что есть, а не льготы на пользование тем, чего на самом деле нет. Да только вот Россия давно уже страна не сельская и не крестьянская. За годы советской власти, которая и создала разрушаемую ныне систему льгот, Россия стала высоко урбанизированной страной. В городах живет 73% населения страны. В России сейчас 13 городов-миллионеров. Это все территории с высокой инфраструктурой и с высокими ценами. Территории, где предлагаемые государством денежные выплаты вместо льгот не будут иметь для людей, за исключением нетрудоспособных стариков, принципиального значения.

Люди привыкли к тому, что в жизни есть ситуации, где они могут обойтись без денег или символическими деньгами, где они могут получить что-то как само собой разумеющееся. И это — не признак «неэффективного убогого социализма», а напротив — признак высокоразвитой социальной инфраструктуры, в которую десятилетиями вкачивали огромные деньги, не давая им растечься по частным карманам. Это другая форма существования, не основанная на «чистогане». Форма существования, которая стала уже важной частью нашей русской цивилизации.

И вот ее предлагается, по сути, уничтожить. Этот удар придется не по низкоразвитым, глухим регионам России, а именно по России городской, развитой, которую в каком-то смысле предлагают свести на уровень деревни вместо того, чтобы деревню подтянуть к городу. Можно сколько угодно говорить, что у государства «недостаточно денег», что оно не справляется с такими расходами. Но эти разговоры — ложь. Если желудку не хватает пищи, то это не повод ампутировать желудок или приучать его переваривать гвозди. Так и тут: разрушение всей социальной инфраструктуры — это не способ не справиться с проблемой невыплат, это способ разрушить Россию, способ опустить ее города на уровень деревень и создать рыночную экономику по модели плохого сельского базара. «Плохого», потому что и на базаре не только чистоган имеет значение. Но тем, кто ставит над Россией подобные монетаристские эксперименты, глубоко на ее цивилизацию наплевать. Удобный объект финансовой эксплуатации их вполне устроит.

Мы вообще очень часто неправильно понимаем, в чем подлинное своеобразие России. Не понимают не только западники, которым до этого своеобразия вовсе нет дела, но и многие, так сказать, почвенники, патриоты — люди, которые Россию любят и своеобразие ее берегут. Но только многим из них это своеобразие представляется на уровне строк поэтов: «Эти бедные селенья, эта скудная природа…» — Тютчева. Или: «Россия, нищая Россия» — Блока. Есть даже поэтический оборот, который иначе как с эпитетом «нищая» не употребляется — «нищая Рассея». В лучшим случае — это есенинское умиление березками, избами и покосившимся церквушками. То есть наше народное, наше национальное видят в самом бедном, самом низкоразвитом, что у нас есть. А вот все достижения высокой культуры приписывают Западу и иностранным заимствованиям. Получается, что деревня — русская, а город — иностранный, телега — русская, а космолет — западный, примитивные отношения — русские, а все сложное и богатое — заимствованное.

Я, признаться, не знаю ни одного народа, которому до такой степени внушили бы столь неправильное восприятие себя самого. И который в результате так потерялся бы. И еще интересно, что на Западе восприятие России совсем другое — там наше своеобразие от общего серого фона начинают отличать как раз на высоких уровнях цивилизации. Телеги у всех одинаковы, а вот танк «Т-34» — это создание именно русской цивилизации. Какие-нибудь примитивные военные хитрости — они для всех общие, а вот «КГБ» — это страшное слово именно из русского лексикона. Если Запад не скатывается до совсем уж тупой антирусской пропаганды, то слово «русский» ассоциируется у него не с мужиком в лаптях, а с молниеносным казаком на лошади, бесстрашным и упорным солдатом на танке, с космонавтом или разведчиком. То есть с носителем очень высокоразвитой цивилизации, имеющей отчасти военную специфику.

Если бы вместо нынешнего лживого мирового сообщества на планете существовало объективное разделение труда и подлинное содружество народов, русские были бы именно солдатами, разведчиками, космонавтами и оружейниками планеты. И мыслителями. Еще одна характерная черта русской культуры — высокое развитие интеллекта и умение людей с высоким интеллектом как бы предопределять, программировать события, даже вне зависимости от того, есть ли у них реальный допуск к власти. Русские наиболее способны и наиболее своеобразны там, где требуется высочайший уровень цивилизационного развития. Именно поэтому нам надо сохранять предельную сложность, предельную техническую развитость нашей цивилизации, любой ценой. Не допускать регресса и упадка, даже если нам кажется, что держать такую махину нам не по силам. Мы остаемся самими собой именно на высоком уровне развития. Если нас удастся опустить до уровня деревни, то мы станем неотличимы от индусов и папуасов, и все наше своеобразие останется всего лишь экзотикой для туристов.

9 августа. В чем отличие Старых Васюков от Новых Васюков?

Арабский эмират Дубаи предлагается переименовать в «Нью-Васюки». Президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов, являющийся по совместительству президентом Международной Шахматной Федерации ФИДЕ, предложил создать в Дубаи международный шахматный город. На огромном пространстве, расчерченном на черные и белые клетки, будут построены здания, напоминающие шахматные фигуры. По фантазии Илюмжинова, в город будут съезжаться ежегодно миллионы любителей шахмат и, видимо, без устали друг с другом играть. А еще в этом городе будет пребывать штаб-квартира ФИДЕ.

Нетрудно узнать в этом проекте фантазии гроссмейстера Остапа Бендера, предлагавшего построить подобный город шахматной общественности городка Васюки. Какой погоней и потасовкой закончилась эта история — тоже все мы помним. Но калмыцкого президента, который вообще склонен к экстраваганциям и широким шагам, эта параллель, видимо, не смущает. Более того, наверняка именно бендеровскими фантазиями он и вдохновлялся: почему бы не воплотить всерьез то, что было выдумано двумя сатириками в шутку.

Но вот только платить за эту затею Илюмжинов, похоже, собирается из своего кармана. Он обещал инвестировать в строительство 2,6 миллиардов долларов. Откуда у него такие деньги? Если учесть, что бизнесмен Илюмжинов стал президентом Калмыкии еще в 1993 году, будучи богатым бизнесменом, но не миллиардером, то часть вопросов снимается. Оттуда же, откуда обычно берутся у «выходцев из России» их сумасшедшие деньги на футбольные клубы, на автомобильные заводы, на шахматные города. Даже удивительно, сколько золотых яиц может снести всего одна курица. И, разумеется, все эти золотые яйца на переплавку отправляются за пределы России — кем-то в Англию, кем-то в Эмираты. Получается мировая фабрика яиц Фаберже. Поэтому вполне естественно, что если с поставкой яиц происходит хотя бы малейший сбой (как с тем же ЮКОСом), то каждый, кому не лень, считает, что имеет право влезть в наши дела и научить жить.

Ну да ладно — России не впервой. Ее растаскивают с завидной регулярностью, но вот только утащенное впрок не идет. Значительно жальче в этой истории и российские и мировые шахматы. За 1990-е годы они, похоже, скончались в страшных мучениях. Не как игра, конечно, а как организационная система — с чемпионатами, матчами, чемпионами. В середине 1990-х, когда выдающийся шахматист и одновременно демшизовый политик Гарри Каспаров устроил большой раскол в шахматном мире, шахматы погрузились в настоящее безвременье. А простые люди перестали следить за тем, что именно там происходит — все равно не разобраться и ничего, кроме скандалов, на поверхность не вырывается.

Вот вы помните, кто является чемпионом мира по шахматам? Наверняка скажете, что Каспаров, поскольку он последний был действительно шахматной звездой. Я, напрягши информационные системы, узнал, что чемпионом с середины июля является молодой гроссмейстер из Узбекистана Рустам Касымжанов, выигравший очередной проведенный ФИДЕ чемпионат, в котором не участвовал, однако, ни один бывший чемпион мира. В ФИДЕ стараниями Илюмжинова крутятся сумасшедшие деньги, но порядку от того не прибавляется, скорее наоборот — шахматы коммерция съела, поскольку именно доходы и их раздел, а не честь или слава, теперь являются главным стимулом в этом, как и во многих других видах спорта. Отсюда и берутся «Нью-Васюки», которыми шахматной жизни не оживишь. А для нашего национального престижа от такой ситуации один большой убыток, поскольку российская шахматная школа и по сей день остается сильнейшей в мире, чемпионами становятся сплошь ее представители из бывших советских республик. Но вот только это чемпионство уже никого не интересует.

Удивительно, насколько в этом смысле деградировал мир с падением СССР и ослаблением России, с прекращением (будем надеяться, что временным) настоящего соревнования между странами и общественными системами. Не просто великая держава пала — исчез последний бастион некоммерческого, не конвертируемого в твердую валюту видения мира, каким была наша страна до начала 1990-х годов. В науке, в технике, в спорте, в культуре — везде, где шло соревнование, Советский Союз выдвигал некоммерческую систему оценки человеческих достижений, и другим странам, чтобы соревноваться с нами на равных, приходилось брать не только деньгами, но и умом, честолюбием, порывом и мечтой. Отсюда и возникали совершенно удивительные феномены.

Вспомним того же шахматного чемпиона американца Бобби Фишера. Он был шахматным гением и одновременно лютым антикоммунистом. И это заставляло его сражаться за шахматную корону с удвоенной энергией. Поединок Фишера и советской шахматной школы был захватывающим. Как и последующий поединок Карпова с Корчным, бывшим как бы символом безродного антисоветского эмигрантства. Мешал этот накал шахматам? — Отнюдь. Наоборот: заставлял делать все всерьез. И вот шахматный мир, оставшийся без других стимулов, кроме коммерции, тут же деградировал, утратил и цельность, и классическую чистоту, утратил даже само понятие чемпиона. Теперь это «шахматная биржа», на которой игроки то поднимают, то опускают свои акции и стригут с них дивиденды.

10 августа. Площадь России

В Москве продолжается перестройка. Становится даже удивительно, насколько упорно мэр Лужков умеет не обращать внимания на многочисленные общественные протесты и раз за разом водворять в Москве очередные громоздкие и дорогостоящие сооружения, попутно разрушая уже имеющуюся историческую застройку.

Вслед за безликим, уродовавшим Тверскую «Интуристом» и величественной сталинской гостиницей «Москва» жертвой перестройки станет Гостиница «Россия», ставшая на много лет своеобразным двойником Московского Кремля на официальных фото Российской столицы. Как ни пытаешься напрячь воображение, — представить себе, что может быть на этом месте, оказывается довольно трудно.

Хотя сказать, что «Россию» жалко — язык не поворачивается. Жалко было историческое Зарядье, старейший из московских районов, усыпанный колокольнями церквей. Зарядье разрушили ради того, чтобы в итоге, в соответствии с хрущевскими вкусами в архитектуре, соорудить длинное, белое, безликое здание. Совсем не то, кстати, которое хотел архитектор «России» Чечулин, создатель высотки на Котельнической набережной, мечтавший поставить в Зарядье еще одну высотку. Хотя в Зарядье высотка тоже, конечно, была бы не на месте. Патриоты старой Москвы считали «Россию» уродливой и построенной специально для надругательства над городом. Но постепенно все как-то привыкли, поскольку Москва — город совершенно удивительный. Она втягивает и перемалывает в себя все. Любое безобразие через какое-то время начинает смотреться так, как будто оно здесь всегда стояло и лучше и быть не могло.

Поэтому расставаться с привычным для нынешнего поколения москвичей зданием становится довольно страшно. Еще страшнее думать — что будет на его месте. «Многофункциональный комплекс» из нескольких зданий, включая и новую гостиницу, — звучит неопределенно и угрожающе. Не дай Бог еще один пошловатый новодел из стеклобетона? Ведь проблема не в столько в том, что сносят — можно снести посредственность и поставить что-то хорошее, — сколько в тех новорусских поделках, которые ставятся на месте снесенных зданий.

Хотя вся эта перестройка открывала бы перед Москвой довольно интересные возможности — если бы гнаться не за новыми арендными площадями, с которых можно стричь купоны, а за величием и красотой. Вот сейчас, если выйти на Театральную площадь или, еще лучше, на площадь Революции, и окинуть взором то место, где еще недавно стояла гостиница «Москва», у человека с воображением дух захватит от огромного открытого пространства. Манежная площадь, Площадь Революции и Театральная площадь вместе с Охотным Рядом сливаются в одну большую площадь.

И хочется вот так это дело и оставить. Подарить наконец-то Москве то, чего у нее никогда прежде не было — огромную, открытую, ровную площадь, на которой могли бы проходить военные парады и собираться люди, проводиться концерты и массовые торжественные мероприятия. Площадь, на которой москвичи могли бы собраться все вместе. Нечто наподобие Римского Форума — символа и центра общественной жизни города. Красная площадь для этой роли совершенно не подходит — это сакральный и исторический центр Москвы, она довольно тесная и к тому же на холме — вся под наклоном. Когда на ней устраивают концерты — это выглядит нелепо и даже кощунственно. А то, что в результате строительства Иверских ворот на ней перестали проводиться парады, привело к тому, что Россия вовсе лишилась настоящих парадов, остались лишь вялые пехотные марши.

Наряду с историческим и священным центром Москве нужен гражданский центр — огромное поле, огромная площадь, которую можно было бы назвать «Площадью России». Площадь, на которую выходят и Исторический музей, и здание Государственной Думы, и Дом Союзов, и Большой и Малый театры, и две старинные московские гостиницы. Разровнять, зарыть наконец-то в землю нелепый торговый комплекс на Манеже, застелить камнем, разбить газоны — и площадь готова.

Но вот только каждый квадратный метр сколько-то там стоит. И поэтому на месте старой, сталинской гостиницы «Москва» появится новая, которая не будет обладать обаянием истории, у которой будет исправлена знаменитая сталинская ошибка, сделавшая фасад асимметричным, а с ошибкой этой пропадет и весь шарм. Зато будет стоять огромная новодельная дура. Непременно так и скажут люди: «Дура». Стоять до следующей великой перестройки, когда наконец-то, быть может, додумаются создать в центре Москвы настоящую большую площадь на естественно предназначенном ей месте.

12 августа. Акулы пера

Не успел Филипп Бедросович Киркоров свыкнуться с ролью уголовно осужденного и приговоренного к 60 тысячам р. штрафа, как на него повторно собираются подать в суд. И вновь за то же самое. Скоро, видимо, мужу главной эстрадной исполнительницы России предстоит получить титул главного матерщинника страны.

На сей раз Киркорову позвонил журналист «Известий», и, как он сам утверждает, представился и начал фразу с просьбой о комментарии на случившееся. В ответ он услышал знакомое каждому русскому человеку послание из трех слов. И вот журналист теперь переживает якобы психологический шок, и собирается чуть ли не подавать на Киркорова в суд по поводу оскорбления. Не знаю уж, чем Киркоров так насолил журналистской тусовке и почему именно его она решила затравить, но история эта выходит за всякие рамки.

В приведшем к судебному процессу скандале с ростовской журналисткой Ириной Ароян Киркоров, что бы там ни говорили его защитники, подставился. Устраивать матерный дебош на пресс-конференции нельзя — провоцируют тебя или нет. И получил свой приговор артист вполне заслуженно. Но вот когда обнаглевшая журналистская братия начинает уже просто конкретную травлю человека, то терпеть это нельзя.

Представьте себе, что вам, когда и без того тяжело, больно и обидно, звонят на мобильный телефон и бодреньким голосом начинают требовать какого-то вам комментария. Какая будет ваша реакция? Чем она будет отличаться от киркоровской? Если кого-то это не убеждает, то можно провести простой эксперимент — опубликовать номер мобильного телефона того самого пострадавшего журналиста и звонить ему с регулярностью в полторы-две минуты, задавая какие-нибудь милые вопросы. И пусть он под эти телефонные трели спит, ест, чистит зубы и встречается с барышнями.

Одно дело — публичное, площадное хамство, потому и площадное, что произносится на площади и оскорбляет всех, а не только того, кто является адресатом. За такое не только можно, но и нужно наказывать. И совсем другое — наглые вторжения в частную жизнь человека, даже если этот человек Киркоров. В этом случае право на самооборону, хотя бы словесную, обязательно должно сохраняться, поскольку иначе прохода не будет никому — не только звездам или политикам, но и каждому, кем почему-либо захотят заинтересоваться наши «акулы пера».

Так называемое право журналиста на свободное распространение информации — штука вообще интересная и обоюдоострая, с порядочностью мало совместимая. За это право журналисты хватаются каждый раз, когда делают какую-нибудь гадость. Разбилась на машине английская принцесса — лежит, умирает, а вокруг пляшут папарацци и снимают эту смерть на фотопленку. Это «право на свободное распространение информации». Подслушанный разговор, вскрытое частное письмо, пересказанные сплетни — и это оно, родимое. Любая гадость и мерзость, которые могут про вас выкопать люди, не стесняющиеся перерывать в поисках оной информации мусорные баки — и это тоже свобода.

Такая вот интересная вещь, показывающая, что либеральное общество, которое у нас пытаются строить, с подлинной свободой, то есть с защищенностью и неприкосновенностью личности не совместимо. Общество подлинно свободное исходит из следующей простой установки: «человека никто не должен трогать». А на эту остановку накладываются естественные ограничения — если он делает что-то плохое и общественно вредное, то его можно тронуть.

А так называемое либеральное общество, кичащееся своей свободой, исходит из совсем другого принципа — каждый может делать любую гадость. А если его гадости приходят в противоречие с гадостями других, то вступает сложная и очень противная система согласований и приоритетов. И в конечном счете эти приоритеты входят в противоречие со свободой отдельного человека. Например, либеральное общество всегда в конечном счете поддержит «свободных распространителей информации», а не их жертв. Почему? Да потому, что свободное распространительство лучше способствует вседозволенности, чем защита частной жизни. Оно либеральней.

Нормальное же общество, общество, которое нам нужно в России, необходимо строить не на одномерном коллективизме и не на уродливой вседозволенности, а на подлинном уважении к свободе и неприкосновенности человека. И на пресечении попыток наглецов мешать человеку жить по-человечески. В этом смысле право журналистов на «свободное распространение информации» может существовать лишь в одном флаконе с правом на свободное ношение оружия. Чтоб отстреливаться от особенно наглых «распространителей», когда они слишком уж настырно лезут.