Автор: Константин Крылов

РАЗДРАЖИТЕЛЬ

Когда армия отступает — или, того хуже, постыдно драпает, сдавая города неприятелю, — то в газетах это обычно называют «выравниванием линии фронта». Хитрость в том, что «выравнивание линии» и в самом деле бывает необходимой и даже полезной операцией: не имея сил удержать всё, приходится жертвовать чем-то, чтобы зацепиться всей силой за оставшееся. Но в большинстве случаев речь идёт о банальной сдаче территории.

Россия (точнее, РФ) всё продолжает выравнивать свои границы. В прошлом месяце очень большая страна Китай получила вкусные кусочки русской земли — срочно понадобилось выровнять границу по Амуру. Сдача прошла почти незамеченной. Немного поволновавшуюся общественность успокоили тем, что острова эти были нам, оказывается, ну совершенно не нужны. Глава нашего МИДа Сергей Лавров объяснил: «Остров Большой на реке Аргунь не заселен, там болотистые территории. Все, что нас интересовало, это водозабор, и он остался на нашей стороне». Чем был так важен этот «водозабор» и почему вдруг до такой степени приспичило отдать китайцам русскую землю, он разъяснил так: «Нельзя упускать из виду тот факт, что снят серьезный раздражитель в отношениях с Китаем». И добавил, что любой нерешенный пограничный вопрос всегда является таким раздражителем.

Теперь пришла еще одна новость: как заявил в своём интервью всё тот же Сергей Лавров, Россия готова отдать Японии Курилы.

ИСТОРИЯ ВОПРОСА

Курилы — это четыре острова: Итуруп, Кунашир, Шикотан и Южно-Курильская гряда, в Японии именуемая Хабомаи. Это 5174 квадратных километров земли, на которой проживает 15,7 тыс. человек. 65 тысяч гектаров — заповедные земли с уникальной природой. Совокупно разведанные запасы полезных ископаемых на Южных Курилах по мировым ценам оцениваются в 45,8 млрд. долларов. На Итурупе добывают рений — редкий металл, необходимого для создания сверхлёгких и жаропрочных «космических» сплавов. Килограмм рения стоит 3600 долларов. Россия добывает в год 36 тонн рения, что примерно соответствует его годовому мировому потреблению. Другой минерально-сырьевой базы рения у России нет. Кроме того, на островах разведаны запасы золота, серебра и серы. О морских богатствах островов мы скажем отдельно.

Кто первый освоил острова — сложный вопрос. Японцы утверждают, что первыми ступили на эти земли именно они в середине XVII века. Правда, в ту пору там имелось местное население — айны (к которым, кстати говоря, японцы относились хуже, чем к собакам, как и ко всем неяпонцам вообще). С другой стороны, первое упоминание о Курилах в русских документах относится к 1646 году. О русских поселениях того времени свидетельствуют также голландские, германские и скандинавские документы. В настоящее время большинство историков склоняются к тому, что приоритет открытия и освоения островов принадлежит всё-таки России.

Так или иначе, японцы установить свою власть над островами не смогли. Русские мореплаватели, добравшиеся до Японского архипелага в 1739 году, отмечали, что японскому императору принадлежит только остров Хоккайдо, остальные же северные острова являются ничейной землёй.

Соперничество за обладание этими территориями длилось долго — фактически, до русско-японской войны, в результате которой Россия лишилась не только островов, но и половины Сахалина.

Во время второй мировой войны острова использовались как военные базы. В частности, для нападения на Перл-Харбор в 1941 году, а также и на советские мирные суда в период действия советско-японского Пакта о нейтралитете.

Во время войны с Японией хорошо укреплённые острова штурмовали «в лоб». Эта земля полита кровью советских солдат.

ПОЧЕМУ ЖЕ МЫ ДОЛЖНЫ ОТДАТЬ КУРИЛЫ?

Основания для такого решения приводятся следующие. Россия с Японией до сих пор не заключили между собой мирный договор. Отношения (в том числе дипломатические) между двумя странами строятся на основе Декларации, принятой по итогам переговоров между советской и японской делегацией, имевших место быть в Москве с 13 по 19 октября 1956 года. В этом самой Декларации объявляется о прекращении войны между двумя странами и много говорится о «международном сотрудничестве» и «мире во всём мире». Однако под пунктом 9 той же Декларации шло конкретное обещание со стороны СССР: передать Японии два из четырех островов Курильской гряды — Шикотан и Южные Курилы. Это событие, впрочем, увязывалось с подписанием мирного договора между двумя странами и ещё рядом условий.

Надо сказать, что к тому моменту японцы уже успели отказаться от притязаний на Курильскую гряду.

В Сан-Францисском мирном договоре 1951 года, заключенном союзными державами (то есть победителями во Второй Мировой) и Японией, содержался пункт, согласно которому Япония «отказывается от всех прав, правооснований и претензий на Курильские острова и на ту часть острова Сахалин и прилегающих к нему островов, суверенитет над которыми Япония приобрела по Портсмутскому договору от 5 сентября 1905 года». Подписи советского представителя под этим договором не стоит: Сталин, видимо, сознательно затягивал подписание мира с Японией, имея в виду скорую войну в регионе (которая таки началась в Корее). Однако важно то, что все мировые державы, включая США и Европу, под договором подписались — и тем самым признали, что острова Японии больше не принадлежат. Тем не менее американский сенат, ратифицируя этот договор, сделал специальную оговорку, что отказ Японии от Курил и Сахалина не может рассматриваться как признание права на них Советского Союза… Но в любом случае прорыв по советскому направлению был достаточно неожиданным. Советский Союз, известный своей неуступчивостью, вдруг согласился отдать взятую с боем добычу.

В том далёком 1956 году подписание Декларации не слишком взволновало советский народ. Во-первых, у него не спрашивали: внешняя политика СССР считалась абсолютной прерогативой государства и только его одного. Но дело было не только в этом. Страна в ту пору ощущала себя на подъёме — и приписывала этот подъём новому руководству. И, соответственно, с одобрением относилась к любых его инициативам, ожидая от них только хорошего.

Здесь придётся сделать небольшой перерыв, чтобы освежить историческую память. В истории СССР было несколько «демократизаций» — то есть периодов, переживаемых как «веяние свободы». Первым был пресловутый нэп, вторым — хрущёвская «оттепель». Третий назывался «перестройка».

Так уж получилось, что в советской мифологии именно ранняя хрущёвщина осталась самым ярким и запоминающимся временем. Это связано с тем самым ощущением «страны на подъёме» — начиная с «разоблачения культа личности» и кончая советским космосом. Многие до сих пор думают, что Хрущёв был честным идеалистом, который «хотел как лучше».

На самом деле хрущёвская оттепель была чудовищным цивилизационным срывом. Хрущёв, по сути, уничтожил великий сталинский проект (оплаченный миллионами жизней), который был в шаге от успеха.

Но народ этого не понимал. Хрущёвские «послабления» и «облегчения» привлекли сердца, а успехи (очень скромные — по сравнению с тем величием, который обещал поздний сталинизм) вызвали неподдельный энтузиазм. Единственная послевоенная демонстрация, на которую люди шли добровольно, с песнями и рукописными плакатами, была посвящена полёту Гагарина…

Увы, все хрущёвские «достижения» (например, тот же космос) были цинично присвоены новым режимом: это были обломки сталинских программ, запущенных ещё в конце сороковых годов. Хрущёвские же задумки в тех же областях были неизменно проигрышными. Так, поражение в лунной гонке было вызвано ошибками, сделанными именно в пятидесятые.

Большая часть действий хрущёвского руководства были чисто разрушительными. Например, хрущёвское сокращение армии и разорение спецслужб было сравнимо с позднейшей «козыревщиной» и «бакатинщиной». Потери, которые тогда понесла страна, не поддаются учёту. Хуже того, был создан прецедент саморазрушительной политики. Горбачёвские и ельцинские разорители России кроили по хрущёвским лекалам.

Особенно Хрущёв любил раздачу русских земель — конечно, если эти земли отрезались именно от самой России. В этом смысле «передача Крыма Украине» идёт в одном ряду с Декларацией 1956 года. И то, и то — отрезание земли от русской части страны, называвшейся тогда гнусным словом РСФСР.

Разумеется, не нужно думать, что Никита Сергеевич как-то особенно ненавидел Нечерноземье (другое название для всё той же Центральной России). Просто он считал совершенно нормальным ходом платить русской землёй и русскими людьми за всякие малозначительные внешние выгоды. Например, задобрить бурчащих на соввласть украинцев Крымом — это показалось ему великолепной внутриполитической комбинацией. Задобрить японцев Курилами — тоже. Отметим на будущее, что эта «политика задабривания» впоследствии стала лейтмотивом внешне- и внутриполитического курса российских властей.

Однако в ту пору до этого было ещё далеко. Хрущёв, развалив и уничтожив всё что можно, в последний момент всё-таки был смещён. Наступили брежневские «заморозки».

Увы, разоблачения Хрущёва (с последующим судом) не последовало. Все проблемы, созданные «Никиткой», так и остались в подвешенном состоянии. Это касалось и курильской проблемы.

Впрочем, у советской стороны был дипломатический козырь, который в ту пору мог считаться непрошибаемым. Дело в том, что в Декларацию 1956 года был вписан пункт о демилитаризации островов. Однако по японо-американскому договору 1960 года о безопасности американцы получили право размещать свои войска в любом месте на японской территории, включая, разумеется, и острова, буде они отойдут к Японии. Таким образом, СССР имел все основания считать условия договора несоблюденными, а сам договор — утратившим силу. К сожалению, твёрдого и ясного заявления советской стороны на сей счёт не было сделано. Советские дипломаты встали в позицию «молчать и не отдавать». Японцы же, почуяв слабину, отреагировали адекватно — стали говорить и требовать. В конце концов «решение проблемы северных территорий» вошло в политические программы всех японских политических партий.

Последний всплеск интереса к островам пришёлся на конец горбачёвщины. Я имею в виду проект продажи островов Японии за сумму в несколько десятков миллиардов долларов (назывались цифры от 20 до 50 миллиардов). Эти деньги предполагалось использовать для «модернизации советской экономики». Учитывая, что случилось со всеми предыдущими иностранными займами, кредитами и доброхотными даяниями (кратенько: все эти деньги были разворованы и спрятаны на том же Западе), можно только порадоваться, что Горби гикнулся раньше.

Во время ельцинского беспредела вопрос об островах снова подвис. Несмотря на международное давление, Ельцин откровенно боялся тронуть проблему островов. По легенде, он сказал какому-то израильскому журналисту: «Если я отдам Курилы, на следующий день меня сметут». Вряд ли это соответствовало действительности: в конце концов, Борис Николаевич расстрелял российский парламент. Скорее, ему просто не хотелось брать на свою душу, и так отягощённую грехами, ещё и это.

Тем не менее за спиной «дарагих рассиян» кое-что происходило. В 1993 году Ельцин подписал так называемую Токийскую декларацию о российско-японских отношениях, которая фактически перечёркивала все усилия советской дипломатии в этом вопросе. В частности, статус островов был признан «спорным». А именно, в Декларации было сказано, что «…провели серьезные переговоры по вопросу принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи. Стороны соглашаются в том, что следует продолжить переговоры с целью скорейшего заключения мирного договора путем решения указанного вопроса».

Путин пришёл к власти на патриотической волне — если быть совсем точным, то на «чеченской». Территориальная целостность России на какое-то время была объявлена главным политическим приоритетом. Это было воспринято с восторгом: у людей появилась надежда, что на сей раз страну возглавили не предатели. За эту самую «территориальную целостность» правительству прощали всё. И реформа ЖКХ, и подготовка нового этапа приватизации, и даже уничтожение российской науки не помешали Путину избраться на второй срок.

Тут-то и началось «выравнивание границ» и «снятие раздражителей».

С ДРУГОГО БЕРЕГА

Какова в этой ситуации позиция японской стороны? Быть может, и в самом деле, жертвуя двумя островами, мы снимем все вопросы и сольёмся в радостном единении?

Увы. С передачей островов проблемы только обострятся.

Казалось бы, японцы должны больше всего ненавидеть США, которые, собственно, выиграли войну, вывалив на Японию две атомные бомбы, а потом и вовсе оккупировав Страну Восходящего Солнца. Напротив, СССР, казалось бы, не слишком Японии навредил. Его интерес в войне свелся к тому, чтобы вернуть себе земли, захваченные японцами в ходе русско-японской войны. Атомных бомб русские на японцев не бросали, территорию страны не оккупировали. И тем не менее, Америка, американцы и вообще всё американское очень скоро стали в Японии безумно популярны. Гордые потомки самураев бросились подражать янкесам во всём — вплоть до того, что японские красавицы стали делать себе пластические операции, чтобы округлить глазки «под американских красавиц». Ещё бы: Америка продемонстрировала свою мощь, а японцы, как все азиаты, уважают силу. Зато к русским отношение всегда было скверным или очень скверным. Но особо задевающим обострённое национальное самолюбие оказались именно «отторгнутые северные территории» — даром, что они в своё время достались Японии в результате войны. Тем более обидно, что ими владеют какие-то ничтожные русские.

Поэтому Япония никогда не признавала права России на все четыре острова Курильской гряды (то есть Итуруп, Кунашир, Шикотан и гряду Хабомаи), а также и юга Сахалина. Японская позиция по этому поводу всегда оставалась неизменной, несмотря ни на какие договора и дипломатические заявления. Японцы придерживаются правила: никогда, ни при каких обстоятельствах не примиряться с территориальными потерями.

Японцы, в отличие от российских правительств, всегда следовали максиме, наилучшим образом озвученной Марком Твеном: «Покупайте землю: этот продукт больше не производят». Впрочем, именно японцы эту максиму (если её понимать буквально) и опровергли, насыпав в Японском море несколько искусственных островов. После чего выяснили, что производить «этот продукт» всё-таки можно — но в ограниченных количествах и за бешеные деньги. Настолько бешеные, что лучше действовать старым добрым методом — отнимать у соседей.

Впрочем, в этом вопросе тоже нужна ясность. Многие искренне считают, что Япония — маленькая сверхзаселённая страна, где яблоку негде упасть. Отсюда некоторые сердобольные барышни (обоего пола) делают вывод, что «надо же япончикам отдать землицу, а то им жить негде». Так вот: повышенная плотность населения имеет место быть только в нескольких прибрежных районах. В Японии полно неосвоенной земли — например, Хоккайдо, где более или менее населена только береговая линия.

Зачем же тогда японцам нужны острова — если отбросить вопросы престижа?

Начнём с того, что принадлежность Курильской гряды определяет и размеры двухсотмильной зоны территориальных вод. А воды эти золотые: одни только рыбные богатства региона мало с чем сравнимы. Общие запасы рыбы и других морепродуктов в Южно-Курильском рыбопромысловом районе составляют более 5 млн. тонн и по некоторым оценкам могли бы приносить России до 4 млрд. долларов в год.

Японцы, как мы уже говорили, никогда не признавали Курилы российскими. И не только в теории, но и на практике. В частности, незаконный рыбацкий промысел в наших водах никогда не прекращался. Японское правительство всегда об этом знало, но всегда смотрело на хищничество своих граждан сквозь пальцы: ведь это хорошо, если японцы пользуются своим морем для своих целей. В советское время хищничающих рыбаков ловили. После же 1991 года браконьерство приняло уже какие-то совершенно гомерические формы: никого и ничего не боясь, японцы буквально зачищали море от косяков рыб.

Разумеется, этот вопрос неоднократно обсуждался. Москва просила Японию о заключении межправительственного соглашения, по которому японским рыбакам за особую плату было бы предоставлено право ловить рыбу в этом районе. Токио отвечал отказом. Во-первых, зачем платить за то, что можно взять бесплатно? И, во-вторых, плата за промысел могла рассматриваться как форма признания российского суверенитета над островами, чего Япония не хотела делать ни при каких обстоятельствах.

Давление принесло плоды. В малоизвестном документе от 21 февраля 1998 года между правительством Российской Федерации и правительством Японии «О некоторых вопросах сотрудничества в области промысла морских живых ресурсов» японцы получили право грабить наше море в южнокурильских водах. Более того, по тому же документу российские рыбаки практически лишились прав на ловлю рыбы в своём же море: все квоты перешли к японцам. Соглашение предусматривает не разрешительный, а уведомительный характер захода японских рыболовов в территориальные воды России. То есть, попросту говоря, японцы получили возможность распоряжаться морем как своим собственным.

Экономический ущерб, который терпит Россия от японского браконьерства, а теперь ещё и от законной экономической деятельности в акватории Курил, подсчитать трудно. По официальным данным, речь идёт о десятках миллионов долларов, по некоторым неофициальным — можно говорить о миллиарде или даже миллиардах.

Однако японцы на этом не остановились. В 2001 году японское правительство заявило, что намерено оспорить само право России выдавать лицензии на отлов рыбы в тихоокеанских водах возле Курильских островов.

Практически выиграв борьбу за море, японцы успешно работают и с сушей. Здесь они сделали ставку на подкуп и давление на самих жителей островов. Между Курилами и Японией уже 9 лет проходят безвизовые обмены. Все расходы при этом несет некая организация под названием «Всеяпонский совет по развитию связей с четырьмя северными островами». Японцы даже помогают местным жителям, возят гуманитарные грузы. В сочетании с полным безразличием Москвы это действует: многие местные жители внутренне смирились с тем, что японцы так или иначе сюда придут. Впрочем, особой радости по этому поводу никто не испытывает. Люди прекрасно знают, как японцы относятся к русским. Тем более, что японское правительство даже не пытается делать вид, что русское население островов в случае их присоединения к Японии получит какие-то права. Надеются в основном на компенсации — может быть, узкоглазые дадут денег, чтобы русские убрались в свою Россию…

В настоящее время нажим стал просто беспрецедентным. Нынешний японский премьер Коидзуми сделал вопрос о возвращении островов краеугольным камнем своей политики. Сразу после избрания премьером Коидзуми назвал Курильские острова исконно японской территорией и заявил, что ни о каком компромиссе в этом вопросе и речи быть не может. А любимым видом отдыха премьера является морские прогулки вблизи «северных территорий».

ТЕКУЩИЙ МОМЕНТ

Так как же отреагировала японская сторона на предложение Сергея Лаврова?

Откровенно и однозначно — отказом. Коидзуми заявил, что не может согласиться с возвращением всего лишь двух из четырех островов. «Мы придерживаемся того, что мирный договор может быть заключен только после того, как будет решена судьба всех четырех островов», — заявил японский премьер журналистам.

Что это значит? Это значит, что японцы воспринимают российские дипломатические инициативы как очередное проявление слабости России и как сигнал к усилению нажима.

И они по-своему правы.

Надо понимать, что дело не в самом факте уступок, в том числе территориальных. Иногда на уступки шли сильнейшие государства. Вопрос в том, что приобретается взамен.

Так вот: что выигрывает наша страна, решая «вопрос о северных территориях»? Ответ простой: абсолютно ничего.

Россия идёт на уступки не потому, что у неё есть далеко идущие планы и большие цели — скажем, заключение какого-нибудь русско-японского союза или блока. Об этом речи не идёт, об этом даже не думают. Разговоры о каких-то экономических выгодах и перспективах ведутся, но всем ведь понятно, что дело не в этом. Никакого выгодного марьяжа с японцами всё равно не будет. Японская экономическая политика в отношении России всё равно не изменится. А любые «совместные экономические проекты», даже утверждённые на самом высоком уровне, всегда могут быть заморожены, причём в любой момент — на этот счёт уже имеется вполне достаточный опыт. Никто никогда не идёт ни на какое экономическое сотрудничество с Россией, если оно не сводится к выкачиванию российского сырья в обмен на побрякушки. Ничего другого не приходится ждать и в этом случае.

Здесь, конечно, легко впасть в пессимизм и озаботиться вопросом: «Что это — глупость или измена?» Измену предполагать как-то не хочется, на дураков нынешние российские руководители тоже не похожи. Так чем они руководствуются, выравнивая линию фронта?

Наиболее вероятный ответ таков. Мы сказали, что никаких выгод Россия от решения «курильской проблемы» не получает. Кроме самого снятия проблемы. Исчезновения раздражителя. Прекращения головной боли у начальства. Грубо говоря, того, чтобы японцы больше с этой темой больше не приставали, а также, чтобы не приставали и свои. В самом деле, это же тяжело — разбираться с нагличаньем японских браконьеров, читать заботливо переведенные из японских газет гадости, слушать на дипприёмах вежливые, но обидные наезды японских дипломатов… Хочется покоя. «Нате, нате, только отстаньте». Вот и вся политика.

Разумеется, «нате, нате» вызывает к жизни только одно: умножение требований. Государство, желающее любой ценой избавиться от болячек, подобных курильской, получит их вдесятеро. Потому что как только японцы получат Курилы, они потребуют Южный Сахалин. Тут же возбухнут финны, обиженные за Кольский полуостров. О Восточной Пруссии можно будет забыть тут же: её сжуют немцы, объяснив русским, что Калининград на месте Кёнигсберга — это серьезный раздражитель в отношениях между Россией и Германией. Да мало ли недовольных тем, как проведены границы!

Каждый настоящий политик знает, что существуют нерешаемые проблемы. Более того, есть проблемы, которые даже нежелательно решать, потому что их решение открывает дорогу ещё большим проблемам. Поэтому с этими проблемами надо научиться жить.

Территориальные споры, особенно когда на какой-то кусок земли претендуют сильные державы, для каждой из которых это вопрос престижа — типичная нерешаемая проблема. Тот, кому посчастливилось завладеть желаемым островом или косой, должен отдавать себе отчёт, что этот остров или косу будут отнимать. Не мытьём, так катанием, не силой, так хитростью. Будут тянуть, требовать, просить, угрожать, и так до самого Страшного Суда. Ибо обладание спорным — это серьёзный раздражитель, крайне осложняющий любые отношения.

Однако, те, кто не умеют терпеть это раздражение, попадают в ловушку. «Что моё — то моё, а вот о вашем можно и поговорить» — такова позиция всех сильных держав, всех мировых хищников. И кто допускает хотя бы даже разговоры о том, что считает своим, тот ступает на путь, на котором можно лишиться всего вообще.

Так уж получилось, что в настоящее время Курилы воспринимаются — как вне, так и внутри России — чем-то вроде индикатора российской мощи. Грубо говоря, авторитет Москвы (и не только в международных делах) измеряется ещё и тем, насколько прочно она удерживает эти острова в составе России.

И начало разговоров об отдаче Шикотана и Южно-Курильской гряды свидетельствует об одном: силы Кремля на исходе.