Автор: Александр Алексеев

ОТ ВОЙНЫ ДО ВОЙНЫ

Ровно десять лет тому назад, 11 декабря 1994 года, подразделения Российской армии в соответствии с указом Бориса Ельцина вошли на территорию Чечни. Началась последняя из войн России, завершившихся в несчастливом для нее XX веке – первая чеченская война, по сей день стыдливо именуемая «операцией по восстановлению конституционного порядка».

За десять лет, прошедших с тех пор, зарубежные и российские киножурналисты и режиссеры сняли десятки документальных лент, более чем подробно освещающих все перипетии этой войны, которая на самом деле началась задолго до 1994 года. Сейчас больший интерес, наверное, представляет все-таки другое – кто, когда и как делал все возможное для того, чтобы Джохар Дудаев из малозначительного регионального политика превратился в харизматического вождя, вставшего во главе большей части своего народа и объявившего «священную войну захватчикам». А также и то, кто, что и как делал все для того, чтобы в начавшейся войне Россия не смогла одержать победу. И лучше всего осветить подоплеку этой войны, как и любой другой, смогут те, кто участвовал в ней с обеих сторон – российские офицеры и чеченские боевики. Их наблюдения и размышления, конечно, не могут быть абсолютно верными или всеобъемлющими, но они ценны для нас тем, что были сделаны непосредственно на войне. А лучше, как говорится, один раз увидеть, чем сто раз услышать.

«Ручной» сепаратизм

О том, кто предоставил Джохару Дудаеву возможность развивать и укреплять свой военно-криминальный режим, сейчас известно очень и очень многое. Практически все из российских политиков, бывших «на гребне волны» в конце 1991 – начале 1992 года, так или иначе в этом участвовали, так что называть конкретные имена практически не имеет смысла. В общем, лучше всего происхождение дудаевского режима объяснил тогдашний президент России Борис Ельцин одной-единственной фразой: «Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить».

Практически все фигуранты тех событий, кроме самого Дудаева, погибшего в 1996 году, живут и здравствуют. Более того, многие из них занимают высокие государственные посты. Видимо, это – плата за молчание. Признания факта активной поддержки дудаевского режима бывшими и действующими госчиновниками ельцинской формации от Владимира Путина или от первых лиц его правительства, не говоря уж о каких-то конкретных действиях по этому факту, мы так и не дождались и вряд ли когда-нибудь дождемся. Более интересно другое: как мятежный генерал вовремя распознал выпавший ему уникальный шанс и вовремя за него ухватился – как правильно отмечал еще великий Макиавелли, это искусство на войне важнее всякого другого.

В октябре 1991 года, решающую роль в захвате власти Дудаевым сыграло оружие. Первая и самая необходимая его партия была добыта при захвате и разграблении здания КГБ Чечено-Ингушетии – как считают многие очевидцы тех событий, местоположение тайника с оружием подсказали Дудаеву некие «благодетели» из российских властных структур, которым тогда надо было (по их нынешним объяснениям) как можно быстрее добить союзную власть во главе с Михаилом Горбачевым, соорудив для последней мощный противовес из генерала, возглавляющего маленькую, но очень гордую и суверенную республику.

Такое объяснение, при всей его правдоподобности, все же не выдерживает критики. Советский Союз в то время уже практически перестал существовать, и власть окончательно утекала от Горбачева, растерявшего остатки «перестроечного» авторитета после августовского путча и кровавых межэтнических конфликтов, уже полыхавших в полную силу на окраинах страны. Через несколько месяцев существование СССР все равно прекратилось бы не только де-факто, но и де-юре, как это и произошло в декабре – центробежные процессы тогда были очень сильны, а дряхлая и абсолютно импотентная власть не могла ничего им противопоставить, кроме интриг и натравливания «суверенных республик» друг на друга. Подкармливая же Дудаева, российские «самостийники» заложили огромную мину замедленного действия под государственность самой России, так как Чечня в то время была частью Чечено-Ингушской автономной республики, входившей, тем не менее, в состав РСФСР, а, следовательно, и России.

Другое объяснение этой «подкормки» – о необходимости иметь «наших сукиных детей» для «разборок» в третьих странах вроде Абхазии – тоже абсурдно. Тот же самый Басаев уже летом 1991 года прошел полный курс террористической подготовки в Турции и в любом случае менее всего был настроен действовать на благо России. Единственный эпизод с «абхазским батальоном» был возведен кремлевскими подковерных дел мастерами в ранг победной стратегии, и с тех пор Россия истратила немало денег, сил и жизней своих сыновей, поддерживая новоиспеченных «сукиных детей» и пытаясь уничтожить утративших актуальность.

Остается третье объяснение, к которому приводит сама логика тех событий – тогда к власти в России пришли люди, ненавидящие «эту страну» и желающие ей скорейшего разрушения, даже руками таких людей, как Дудаев и выращенные им полчища бандитов. Для того, чтобы Россия никогда не смогла прийти в себя, мятежная Чечня – инструмент практически идеальный.

И еще один аспект этого вопроса. При Дудаеве Чечня превратилась в своего рода «свободную экономическую зону». Только с ярко выраженным криминальным уклоном. Именно в Чечне началась бесконтрольная добыча нефти «частниками», не приносившая в бюджет страны ни одной копейки. Именно в Чечне замышлялись и проворачивались на территории остальной России самые грандиозные аферы и мошенничества – достаточно вспомнить лишь грандиозные дела с фальшивыми авизо и с «ЛогоВАЗом», имевшие выраженный «чеченский след». Именно в Чечне расцвел «бандитский капитализм», вскоре ставший стандартом для всей страны – с той лишь спецификой, что передел собственности в Чечне совершился гораздо быстрее, грубее и с большим количеством пролитой крови. И это никак не удивительно, учитывая психологическую склонность многих чеченцев к бандитизму и абсолютную незаинтересованность Дудаева в обеспечении безопасности граждан Чечни, особенно русских, которым не повезло оказаться в Чечне на момент провозглашения ее независимости. Наконец, именно в Чечне могли укрыться от законного возмездия преступники всех мастей, натворившие дел в России – ведь смертная казнь тогда еще не была отменена. С подобными «героями» мы еще встретимся ниже.

«Они вломились нагло в нашу дверь…»

Уже в начале 1992 года большинству чеченцев стало ясно, что обещания Дудаева превратить Чечню во второй Кувейт, где в каждом доме будет «краник с верблюжьим молоком» (такая вот простенькая реминесценция на тему мусульманского рая), оказались обыкновенной болтовней. Вместо этого Дудаев ликвидировал все органы образования, социальной защиты, здравоохранения и тому подобное – все, что не относилось самым непосредственным образом к делу всей его жизни – будущей войны с Россией, которую он сделал неизбежной из-за своей внутренней и внешней политики.

Все мужчины, способные носить оружие, правдами и неправдами перетягивались в дудаевскую «армию» и другие полурегулярные формирования. Несогласные, главным образом сторонники Беслана Гантемирова, уничтожались или выдавливались из Чечни. Большая часть этих вынужденных переселенцев по законам диаспоры народа, живущего в рамках родоплеменного строя, втягивалась в криминальный бизнес, и лишь немногие честные чеченцы, принципиально не согласные с режимом Дудаева, предпочитали оставаться честными до конца и зарабатывали на жизнь неквалифицированным трудом в российской глубинке, влача самое жалкое существование.

При всей геополитической недалекости, отказать Дудаеву в понимании большой стратегии никак нельзя. Он отлично понимал, что противостоять всей России в полевом бою Чечня никак не сможет, и поэтому основную ставку с самого начала сделал на партизанско-террористическую войну. Интенсивно закупались боеприпасы, стрелковое и легкое противотанковое и зенитное вооружение, формирования боевиков проводили что-то вроде «учений» и «боевого слаживания» Даже старенькие учебные самолеты, зачем-то оставленные в Чечне в составе тренировочного комплекса, были использованы Дудаевым «на полную катушку». Их переделали в какое-то подобие легких бомбардировщиков и сформировали сильное авиакрыло (более 250 самолетов!), которое Дудаев намеревался использовать для бомбардировок Ставрополья.

Общая концепция «активной обороны» Чечни лучше всего была выражена в одной дудаевской программной фразе, явно переделанной из аналогичного советского выражения: «Мы должны быть в состоянии сотворить большую беду в любой точке земного шара». И уже десять лет, начиная с самого начала первой чеченской войны, «борцы за свободу Ичкерии» неукоснительно проводят в жизнь эту «генеральную линию».Свидетельством тому – Буденновск, Кизляр, взорванные дома в Буйнакске, Москве и Волгодонске, «Норд-Ост» и, как апофеоз этого «освободительного» людоедства – сотни убитых детей Беслана. Дорогу всем этим нелюдям указал именно «первый президент Ичкерии».

Вообще режим Дудаева в некотором роде уникален тем, что именно в Чечне раньше всех остальных регионов постсоветского пространства установился интересный тип государства – неоварварское государство, в котором абсолютно вся власть (и все жизненные блага) принадлежат тем «пассионариям», которые достаточно сильны и наглы, чтобы отобрать эти самые блага у всех остальных, интересы которых в лучшем случае игнорируются. Собственно говоря, неоварварство представляет собой предельный случай (и логическое завершение) «бандитского капитализма» - как полная противоположность социального государства. Таким образом, дудаевскую Чечню можно четко назвать государством асоциальным и поэтому опасным в первую очередь для своих граждан.

Дудаевские «пассионарии» к тому же выгодно отличались от «братков» средней полосы России тем, что могли совершенно свободно расхаживать с автоматами где угодно, вламываться в дом к кому угодно, наконец, выгонять из дома и убивать кого угодно. Помнится, уже потом, когда началась война, «народный артист Ичкерии» Тимур Муцураев гневно восклицал в своей «Молитве моджахеда»:

«…Джихад, опять джихад и вновь джихад

Вплетается пружинно в наши жизни.

Мужчинам не до жизненных услад,

Когда враги кромсают плоть отчизны.

Они вломились нагло в нашу дверь,

И кто-то должен стать для них препоной.

Пускай же ужаснется этот зверь

В обличии кровавого дракона…»

Воистину, не счесть дверей тех домов – и русских, и чеченских, куда именно что «нагло ломились», только не российские солдаты, а как раз «воины джихада», изгонявшие хозяев и убивавшие их при малейшем намеке на недовольство, совершенно искренне думая, что все именно так и должно быть. И длился этот ад больше трех лет – вплоть до ввода войск.

«Генеральная репетиция»

Три года мятежную Чечню пытались просто «прикормить». Всё это время туда шли все положенные федеральные выплаты, зарплаты и пенсии, которые, разумеется, не доходили до тех, кому они положены, разворовываясь во властных структурах «Ичкерии». К этому надо прибавить солидную подпитку от «самопальной» нефтедобычи, от торговли рабами и заложниками, от производства и контрабанды наркотиков, от криминальных занятий «собратьев» за пределами Чечни. Пожалуй, финансовый базис дудаевской армии в пересчете на одного бойца был гораздо более стабилен и богат, чем в нищей армии России. Так что к 1994 году, подавив силой все выступления оппозиции и бросив большую часть материальных ресурсов на повышение боеспособности своих формирований, Дудаев из опереточного «диктатора» превратился в более чем серьезного противника.

Первую попытку всерьез воздействовать на бандитский режим было решено предпринять руками оппозиции. В ряды последней небрезгливые «аналитики» из Кремля записывали всех чеченцев, которые соглашались воевать с Дудаевым за приличное вознаграждение. Это обстоятельство позволило Дудаеву буквально начинить ряды «объединенной оппозиции» своими агентами и в дальнейшем фактически развалить организованное сопротивление. По тому же принципу в Российской армии набрали офицеров и контрактников для колонны танков, которая должна была оказывать поддержку действий оппозиции огнем. Никаких учений и отработки взаимодействия, конечно, проведено не было.

26 ноября 1994 года танковая колонна, за которой опасливо следовали чеченские «диссиденты», вошла в Грозный. На этом этапе выяснилось, что власть России во главе с Ельциным никак не комментирует ввод танков и вообще всячески стремится «отмазаться» от своей причастности к этому походу, выставляя офицеров Российской армии чем-то вроде «диких гусей», которые «от балды» взяли отпуск и поехали в Чечню «подзаработать». Прагматичные чеченцы поняли, что в случае провала наступления власть России так же легко откажется от них, как она уже отказалась от собственных офицеров, и солидные формирования чеченской оппозиции рассеялись, как пыль на ветру, еще до того, как танковая колонна дошла до центра Грозного…

Лишенные поддержки оппозиционной «пехоты», танки на улицах города превратились в отличную мишень для дудаевских гранатометчиков. Павел Грачев в открытым текстом отрекся от пленных офицеров, заявив, что они «ничейные». Некоторые из них так и не вернулись из плена.

Вид сожженных танков на улицах Грозного потряс весь мир. Никто и не догадывался об истинных намерениях «стратегов» из Министерства обороны во главе с Грачевым – несчастных офицеров просто использовали для «разведки боем», чтобы ценой их жизней вскрыть тактику обороны города. Но кровь и страдания этих первых жертв еще не начавшейся войны пропали даром. Через 2 недели, 11 декабря, в Чечню вошли регулярные российские части, которые на каждом шагу натыкались на те же самые грабли. Впереди у полуголодных, плохо одетых и деморализованных защитников Российского государства было более полутора лет кровавого кошмара первой чеченской войны…

(Окончание в следующем номере)