Автор: Игорь Пыхалов

ВЫСТРЕЛ В СМОЛЬНОМ

Первого секретаря ленинградского обкома ВКП(б) Сергея Мироновича Кирова застрелили в коридоре Смольного семьдесят лет назад — 1 декабря 1934 года. Любое убийство крупного политика всегда порождает слухи и легенды. Не стала исключением и гибель Кирова. Наоборот, из-за политической конъюнктуры домыслов вокруг него скопилось куда больше, чем даже вокруг покушений на много более значительных политических деятелей.

Сергей Костриков, вошедший в историю под фамилией Киров, родился 15(27) марта 1886 года в маленьком городке Уржуме Вятской губернии в зажиточной мещанской семье. Детство будущего лидера ленинградских коммунистов было нелёгким. Его отец, Мирон Иванович, пьяница и бездельник, следовал принципу « бери от жизни всё». Удачно женившись на единственной дочери богатого домовладельца, он промотал полученное женою наследство, после чего бросил семью и отправился на поиски приключений. Мать Сергея, Екатерина Кузьминична, оставшись с тремя детьми без средств к существованию, была вынуждена работать приходящей прислугой и прачкой у богатых уржумцев. В 1894 году она заболела туберкулёзом и умерла.

После смерти матери 8-летнего Серёжу отдали в дом призрения малолетних сирот. Тем не менее, старательный и способный мальчик сумел, как говорили в те времена, « выбиться в люди» . В 1901 году за хорошую учёбу и безупречное поведение Сергей Костриков был направлен за счёт Благотворительного общества Уржума учиться в Казанское низшее механико-техническое промышленное училище. Успешно окончив училище, он отправился в Томск поступать в Томский технологический институт. С осени 1904 года Костриков посещает подготовительные курсы при институте. Одновременно он получил место чертёжника в городской управе.

Как и многие молодые люди того времени, Костриков не остался равнодушным к назревающим в стране революционным событиям. В декабре 1904 года он вступает в социал-демократическую партию и вскоре становится членом томского комитета РСДРП. Дважды попадает под арест, но отделывается лёгким испугом. Летом 1906 года Кострикова арестовали в третий раз и после 7-месячного следствия 16 февраля 1905 года осудили на год и четыре месяца тюремного заключения.

Выйдя в июле 1908 года на свободу, Костриков переезжает во Владикавказ. Там он становится штатным сотрудником идейно близкой к партии Конституционных демократов умеренно-либеральной газеты « Терек» , где и начинает подписывать свои статьи псевдонимом « Киров» . Газета имела довольно крупный тираж, и Киров становится преуспевающим журналистом, пишущим на самые разнообразные темы, от природных красот до творчества Достоевского.

От политической деятельности Киров после освобождения отошёл. С 1909 по 1917 год он числился во Владикавказской организации РСДРП, где, подобно подавляющему большинству местных эсдеков, откровенно забил на революцию. Из политической спячки Сергея Мироновича вывела лишь Февральская революция. В октябре 1917 года в качестве делегата от Совета Владикавказа и Кабарды он едет в Петроград на II съезд Советов, где знакомится со Сталиным и Свердловым.

Проявив распорядительность при формировании военных эшелонов для Северного Кавказа, Киров с подачи Свердлова возглавляет оборону Астрахани. В скромном провинциальном журналисте неожиданно просыпаются изрядные организаторские способности. Наладив снабжение города всем необходимым и безжалостно подавляя выступления в тылу, он сумел удержать город, который оставался в руках красных всю Гражданскую войну.

Несмотря на периодические конфликты с Троцким, заслуги Кирова были признаны, и его карьера быстро пошла в гору. В апреле 1920 года как член Реввоенсовета 11-й армии, он участвует в ликвидации опереточной « независимости» Азербайджана. В феврале 1921-го настала очередь Грузии. Наладив сотрудничество с осетинскими повстанцами, Киров предложил часть войск провести через Мамисонский перевал, считавшийся зимой непроходимым. Сергей Миронович немало сделал по подготовке этого перехода. Он встречался с горцами, беседовал в аулах со стариками, нашёл хороших проводников. Блестяще организовав переход части 11-й армии через Мамисонский перевал, Киров немало способствовал изгнанию из Грузии предшественников Гамсахурдии и Саакашвили.

С 1921-го по1925 год Киров продолжает работать в Закавказье. Будучи 1-м секретарём ЦК КП(б) Азербайджана, он как русский и не примыкающий к местным кланам успешно сглаживает противоречия между местными « горячими парнями» . Однако в руководстве партии развернулась борьба группировки Каменева-Зиновьевым со сторонниками Сталина и Бухарина. Оплотом первых была возглавляемая Зиновьевым ленинградская партийная организация. Получив на состоявшемся в декабре 1925 года XIV съезде партии подавляющее меньшинство голосов, зиновьевцы развернули в Ленинграде агитацию против решений съезда. В результате было решено провести чистку ленинградского партийного руководства для чего понадобилась « новая метла» . В феврале 1926 года Киров становится 1-м секретарём Ленинградского губкома ВКП(б).

ЛОЖЬ О СОЖЖЁННЫХ БЮЛЛЕТЕНЯХ

Согласно перестроечной мифологии, на состоявшемся 26 января — 10 февраля 1934 года XVII съезде ВКП(б) группа делегатов попыталась сместить Сталина с поста генерального секретаря, заменив его Кировым, однако затея сорвалась, поскольку последний решительно отказался. При этом во время выборов членов ЦК против Сталина якобы было подано около 300 голосов. После чего Сталин приказал фальсифицировать результаты голосования. Тогда же он принял решение устранить Кирова как своего главного соперника. Однако давайте разберёмся, мог ли Киров в 1934 году реально выступать как соперник Сталина?

В первую очередь следует сказать, что почти десять лет не участвовавший в активной партийной работе Киров не мог пользоваться там популярностью. До революции он даже не был большевиком, поскольку Томская и Владикавказская организации РСДРП, в которых он состоял, были объединёнными и не делились на большевиков и меньшевиков.

Заслуги Кирова в борьбе с самодержавием тоже не впечатляют. Всего два года реальной партработы, пара кратковременных арестов и двухлетняя отсидка в тюрьме. На фоне других лидеров большевиков, имевших за плечами многолетний стаж подпольной работы, тюрьмы и ссылки, — весьма бледно. Кроме того, даже после октября 1917-го Киров далеко не сразу примкнул к большевикам. В июле 1918 года он входил в Центральное организационное бюро партии Социал-демократов революционеров-интернационалистов. Однако вскоре эта организация распалась, и основная часть её членов примкнула к большевикам.

В общем, если бы не заслуги Кирова во время Гражданской войны и не его дружба со Сталиным, то его партийный стаж в ВКП(б) исчислялся бы не с 1904-го, а с 1918 года. И разумеется, пользоваться должным авторитетом и стать лидером партии он не мог.

Во времена СССР существовал простой и надёжный способ определить место того или иного деятеля в партийной иерархии, которым пользовались как зарубежные « советологи» , так и простые советские граждане. Достаточно было посмотреть, в каком порядке перечислялись имена высших руководителей страны и развешивались их портреты во время официальных церемоний. Так вот, в 1934 году порядок перечисления членов Политбюро был следующим: Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович, Калинин, Орджоникидзе, Куйбышев, Киров, Андреев, Косиор.

Итак, Киров — восьмой в иерархии. Кстати, в отличие от Сталина, Молотова, Кагановича, Куйбышева, Киров не был среди основных докладчиков XVII съезда.

Теперь посмотрим на результаты пресловутого голосования на XVII съезде. Вопреки перестроечным сказкам, Сталина опередило довольно много деятелей.

Согласно официальным итогам голосования, в члены ЦК ВКП(б) были избраны:

М.И.Калинин и И.Ф.Кодацкий — единогласно;

Г.М.Кржижановский, Д.З.Мануильский, И.А.Пятницкий, Д.Е.Сулимов, Р.И.Эйхе — 1 голос « против» ;

П.А.Алексеев, К.Е.Ворошилов, Я.Б.Гамарник, Н.К.Крупская, И.П.Румянцев — 2 голоса « против» ;

В.И.Иванов, В.Г.Кнорин, А.И.Микоян, Г.К.Орджоникидзе, И.В.Сталин — 3 голоса « против» ;

И.Д.Кабанов, С.М.Киров, М.М.Литвинов — 4 голоса « против» и так далее.

Таким образом, из членов Политбюро Сталина опередили Калинин и Ворошилов, а Орджоникидзе получил столько же голосов, сколько и Сталин. Причём перечисленные три деятеля стояли в партийной иерархии выше Кирова.

Откуда вообще взялась версия о фальсификации результатов выборов? Основным её источником является делегат XVII съезда от Московской организации В.М.Верховых, входивший в состав счётной комиссии. После начала хрущёвской кампании обличения « культа личности» Верховых вдруг « вспомнил» , что является свидетелем «сталинской фальсификации» .

Однако дело в том, что к началу 1960-х годов помимо Верховых в живых оставалось ещё два члена счётной комиссии XVII съезда — Н.В.Андреасян и С.О.Викснин. Оба они дали письменные показания о событиях 1934 года. При этом Андреасян подтверждает официальную версию (против Сталина — три голоса), а из слов Викснина, правда, с очень большой натяжкой, можно вывести, что фальсификация всё-таки была. Следует также иметь в виду, что эти люди давали показания в канун антисталинского XXII съезда, когда « сверху» была спущена установка всеми способами собирать на Сталина компромат.

Естественно, встаёт вопрос: имеются ли какие-либо вещественные доказательства фальсификации?

В ноябре 1960 года материалы счётной комиссии XVII съезда ВКП(б) изучались специальной комиссией в составе члена КПК при ЦК КПСС О.Г.Шатуновской, зам. директора Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС Н.В.Матковского, ответственного инструктора КПК А.И.Кузнецова и заместителя заведующего Центрального партийного архива Р.А.Лаврова. В результате было установлено следующее.

На съезд прибыло 1227 делегатов с решающим голосом. Мандатная комиссия утвердила полномочия 1225 из них. Участвовало в голосовании 1059 делегатов. Результаты голосования соответствуют официально объявленным на съезде. Отчёт комиссии был подписан всеми её членами, включая Шатуновскую.

Между тем тридцать лет спустя, в 1990 году, в « Аргументах и фактах» было опубликовано письмо Шатуновской, в котором она утверждает:

« При выборах в ЦК на съезде фамилия Сталина была вычеркнута в 292 бюллетенях. Сталин приказал сжечь из них 289 бюллетеней, и в протоколе, объявленном съезду, было показано всего 3 голоса против Сталина. Комиссия Президиума, ознакомившись в Центральном партийном архиве с бюллетенями и протоколами голосования, установила факт фальсификации выборов».

На самом деле в заключении комиссии, подписанном в том числе и Шатуновской, не говорилось о фальсификации выборов. Хотя тогдашнее партийное руководство в лице Хрущёва жаждало дальнейших разоблачений «культа личности» . Даже если предположить, что часть бюллетеней была уничтожена (чему нет никаких доказательств), максимальное число уничтоженных бюллетеней могло составить 166 (1225 делегатов с решающим голосом минус 1059 бюллетеней, хранящихся в архиве). До 289 никак не дотягивает. К тому же достоверно известно, что отдельные делегаты с решающим голосом действительно не принимали участия в голосовании. Таким образом, отправляя своё письмо в « АиФ» , Шатуновская либо впала в маразм и не ведала, что творила, либо сознательно лгала.

СВАРЛИВЫЙ УБИЙЦА

Леонид Васильевич Николаев, убийца Кирова, родился в 1904 году в Петербурге. Свою трудовую деятельность начал в январе 1919 года секретарём одного из сельских Советов в Самарской губернии, куда судьба забросила его в трудные годы гражданской войны. Вскоре Николаев вернулся в Петроград, где в мае 1921 года устроился конторщиком в Выборгское отделение коммунального хозяйства Петросовета, в отдел недвижимого имущества. В апреле 1924 года вступил в партию. Вплоть до своего ареста в 1934 году, он поменял девять мест работы — от управделами районного комитета комсомола и подручного слесаря до инспектора Ленинградского обкома РКИ и инструктора по приёму документов в Институте истории партии. Частая смена места работы происходила из-за неуравновешенности Николаева, его постоянных свар и склок с сослуживцами.

Весной 1934 года проводилась партийная мобилизация на транспорт. Выбор парткома института пал на Николаева. Он категорически отказался. Тогда партком исключил его из рядов ВКП(б) с формулировкой: « За отказ подчиниться партдисциплине, обывательское реагирование на посылку по партмобилизации (склочные обвинения ряда руководящих работников-партийцев)» . 3 апреля вышел приказ директора института: «Николаева Леонида Васильевича в связи с исключением из партии за отказ от парткомандировки освободить от работы инструктора сектора истпарткомиссии с исключением из штата Института, компенсировав его 2-х недельным выходным пособием» .

17 мая того же года Смольнинский райком ВКП(б) восстановил Николаева в партии, объявив строгий выговор с занесением в личное дело. Тем не менее он несколько раз обращался в комиссию партийного контроля при Ленинградском обкоме ВКП(б), добиваясь снятия партийного взыскания и, что самое главное, восстановления на работе в Институте истории партии. Считая себя незаслуженно обиженным, Николаев продолжал жаловаться. Сначала — в Ленинградский горком, потом — в обком ВКП(б). В июле Николаев пишет письмо Кирову, в августе — Сталину, в октябре — в Политбюро ЦК ВКП(б). Всё безрезультатно. Именно после этого в дневнике Николаева появляются обвинения партийной верхушки в бюрократизме и отрыве от масс, а затем и записи о желании убить кого-нибудь из руководителей ВКП(б), лучше всего Кирова.

Имелось и ещё одно обстоятельство — жена Николаева, симпатичная латышка Мильда Драуле. Известно, что Киров был изрядным бабником. Однако как считает крупнейший специалист по Кирову Алла Кирилина, конкретно с Мильдой Драуле Сергей Мироныч роман не крутил. Впрочем, совершенно неважно, существовала ли связь Кирова с Драуле на самом деле. Главное, чтобы она существовала в воображении супруга, отличавшегося, судя по письмам, изрядной ревнивостью.

Постепенно в голове у Николаева созрело твёрдое решение расквитаться со своим обидчиком. Сделать это он решил на собрании ленинградского партийного актива, где должен был выступать Киров. Это мероприятие должно было состояться 1 декабря в Таврическом дворце. Но для того, чтобы пройти в Таврический дворец, нужен был специальный билет. С целью его получения Николаев и появился в Смольном около полудня. Шатаясь из кабинета в кабинет по своим знакомым, он всюду высказывал просьбу дать ему билет на партийный актив. Но билета так и не раздобыл. Однако один из сотрудников Смольного, секретарь сельскохозяйственной группы Петрошевич сказал ему, что если у него останется лишний билет, то он даст его Николаеву, и предложил зайти попозже. Выйдя на улицу, Николаев в течение часа прогуливался, затем вернулся на третий этаж Смольного и зашёл в туалет.

Разумеется, в обстоятельствах убийства Кирова много загадочного и непонятного. Однако, к разочарованию любителей сенсаций, на многие вопросы имеются чёткие и ясные ответы.

Откуда у Николаева револьвер? Как и у многих тогдашних членов партии, наган у Николаева был совершенно легальный. 2 февраля 1924 года органами власти на него было выдано соответствующее разрешение за №4396. 21 апреля 1930 года Николаев прошёл перерегистрацию, после которой ему было вручено удостоверение за №12296. Этот документ был действителен до 21 апреля 1931 года. Однако затем регистрация была просрочена. Но этот проступок по тем временам являлся сущей мелочью. Ведь даже за незаконное хранение оружия согласно тогдашнему Уголовному кодексу полагались всего лишь принудительные работы на срок до шести месяцев или штраф до одной тысячи рублей.

Откуда патроны? Купил в магазине. На оборотной стороне удостоверения есть два оттиска штампа магазина о продаже Николаеву в 1930 году 28 штук патронов. Где Николаев учился стрелять? Совершенно легально — в тире спортивного общества « Динамо», членом которого состоял. Наконец, как Николаев попал на место преступления, в коридор Смольного? Элементарно. Он оставался членом ВКП(б). Членский билет служил пропуском в Смольный.

ОХРАНА

Сегодня мы привыкли, что руководителей такого ранга, как Киров, стерегут как зеницу ока. Между тем реалии СССР начала 1930-х годов были совершенно иными. До лета 1933 года охрана Кирова состояла всего-навсего из пяти человек. При этом официальными охранниками являлись лишь двое из них — М.В.Борисов и Л.Ф.Буковский. Они охраняли Кирова в Смольном, в поездках по городу, на охоте, в командировках. Кроме них, охрану главного ленинградского коммуниста несли трое негласных сотрудников ОГПУ: оба кировских шофёра — Ершов и Юдин, а также швейцар дома, где жил Киров.

Со второй половины 1933 года численность гласной и негласной охраны Кирова возросла до 15 человек. При поездках Кирова по городу и вне его выделялась автомашина прикрытия с двухсменной выездной группой.

Надо сказать, что сам Киров к вопросам своей охраны относился весьма легкомысленно, явно тяготился её опекой. Сергей Миронович любил ходить пешком, общаться с ленинградцами в неофициальной обстановке, ездить на трамвае, заходить в магазины. Начальнику ленинградского ГПУ Филиппу Медведю он недовольно заявлял: «Дай тебе волю, ты скоро танки возле моего дома поставишь» . Один раз Киров просто-напросто перехитрил охрану и сбежал от неё, вызвав изрядный переполох.

Да что там Киров! Сам Сталин в начале 1930-х любил в одиночку разгуливать по Москве. Кончилось это тем, что 16 ноября 1931 года, когда Сталин в полчетвёртого дня проходил по Ильинке около дома 5/2 против Старо-Гостиного двора, его чуть не застрелил нелегально прибывший в нашу страну бывший белый офицер член РОВС Огарёв. После этого случая Политбюро приняло специальное решение, запретившее Сталину « пешее хождение по Москве» .

Согласно книге Аллы Кирилиной « Неизвестный Киров», в день убийства охрана Кирова осуществлялась следующим образом. В 9:30 утра на дежурство у дома 26/28 по улице Красных Зорь, где жил Сергей Миронович, заступили два оперативника: П.П.Лазюков и К.М.Паузер. В 16:00 Киров вышел из дома и направился пешком в сторону Троицкого моста. Впереди него шёл оперативник Н.М.Трусов, на расстоянии 10 шагов сзади — Лазюков и Паузер.

Около Троицкого моста Киров сел в свою машину, охрана — в свою. Их путь лежал в Смольный. У калитки Смольного Кирова встречали оперативники Александров, Бальковский и наружный сотрудник Аузен. Все двинулись к входной двери главного подъезда Смольного. Паузер и Лазюков остались в вестибюле, а Александров, Бальковский, Аузен и присоединившийся к ним Борисов довели Кирова до третьего этажа. После этого первые трое спустились вниз. Дальше Кирова сопровождал один Борисов.

Пару слов следует сказать о Борисове, которого многие авторы ошибочно называют «начальником охраны Кирова». Это совершенно не соответствует действительности. На самом деле Михаил Васильевич Борисов был рядовым оперативником. Он охранял шефа с момента приезда в Ленинград, то есть с 1926 года. В 1934 году ему было уже 53 года, и в его обязанности входило встречать Кирова у Смольного и сопровождать его по зданию. Начальник ленинградского ГПУ Ф.Медведь справедливо полагал, что для своей должности Борисов староват, и хотел вообще его убрать. Но за своего охранника заступился Киров, что в итоге стоило жизни обоим.

СЛУЧАЙНАЯ ВСТРЕЧА С КИЛЛЕРОМ

В пятом часу вечера 1 декабря 1934 года Киров поднялся на третий этаж Смольного и, сопровождаемый Борисовым, направился в сторону своего кабинета. Вопреки легендам, в коридоре третьего этажа Смольного в тот момент было достаточно многолюдно. Так, поднимаясь по лестнице, Киров встретил 1-го секретаря Хибиногорского горкома ВКП(б) П.П.Семячкина, спускавшегося вниз в столовую. Разговаривая с Кировым, тот поднялся вместе с ним на третий этаж. Затем Киров заговорил с заместителем заведующего советско-торговым отделом Ленинградского обкома ВКП(б) Н.Г.Федотовым и общался с ним ещё несколько минут.

Тем временем Борисов, который по инструкции должен был следовать непосредственно за Кировым, неожиданно отстал. Что вполне естественно для пожилого человека, привыкшего к спокойной работе без происшествий.

В ту же сторону, что и Киров, но впереди него шла с бумагами курьер Смольного М.Ф.Фёдорова. На углу большого и малого коридора нервно расхаживал директор ленинградского цирка М.Е.Цукерман, ожидая Б.П.Позерна, находившегося на совещании у 2-го секретаря обкома М.С.Чудова. Здесь же по коридору ходил сотрудник оперативного отдела УНКВД А.М.Дурейко, в задачу которого входило наблюдение за коридором третьего этажа Смольного. Наконец, возле самого места убийства под руководством завхоза Смольного Васильева работали электромонтёры Платоч и Леонник.

Тем временем Николаев вышел из туалета и неожиданно увидел идущего по коридору Кирова. Следует подчеркнуть, что убивать Кирова в Смольном Николаев не планировал. Собственно, Киров и не должен был в этот день появиться в Смольном. Решение всё-таки посетить Смольный созрело у него спонтанно во время телефонных переговоров с Чудовым между 15 и 16 часами.

Более того, знать, что Киров именно в этот момент проходит по коридору, Николаев просто не мог. Интересно, что один из « обличителей сталинских репрессий» Антонов-Овсеенко всерьёз утверждает, будто находясь в туалете, Николаев следил за парадным подъездом Смольного, ожидая приезда Кирова. Как язвительно пишет по этому поводу в своей книге А.А.Кирилина:

«Великий Д.Кваренги, автор проекта Смольного института, наверняка обиделся бы на автора этой “утки” за столь несуразные мысли: уборная, окна которой выходят на лицевой фасад! Замечательный зодчий разместил все подобные заведения в здании таким образом, что их окна выходили во внутренние дворы. Естественно, что из их окон и дверей никоим образом, даже при большом желании, даже при наличии оптических приборов, нельзя было видеть ни парадного (главного) подъезда Смольного, ни тем более главного его коридора» .

В любом случае очевидно, что роковая встреча Николаева и Кирова в Смольном была совершенно незапланированной. Поэтому отставание Борисова никак не могло быть следствием его предварительного сговора с убийцей.

Николаев сумел сполна воспользоваться подвернувшимся случаем. Пропустив Кирова мимо себя, он пошёл в том же направлении, постепенно его нагоняя. Завернув за угол, вынул наган и выстрелил. Пуля попала Кирову в затылок. Смерть наступила мгновенно.

Убив Кирова, Николаев, согласно его собственным показаниям, собирался застрелиться. Однако в этот момент электромонтёр Платоч прямо со стремянки, на которой работал, бросил в Николаева молоток, удар которого пришёлся по голове и лицу убийцы. В результате вторая пуля ушла в стену, а Платоч, подбежав к Николаеву, ударил того кулаком по голове и сбил с ног. Борисов в это время находился в двух шагах не доходя до поворота коридора, вытаскивая из кобуры оружие.

ПРОПАЖА СВИДЕТЕЛЯ

Рано утром 2 декабря в Ленинград из Москвы приехали Сталин, Ворошилов, Молотов, Жданов, Ягода. Вместе с ними прибыла группа работников ЦК ВКП(б) и НКВД. Прямо с вокзала Сталин, Молотов, Жданов и Ворошилов направились в больницу им. Свердлова, где находилось тело С.М.Кирова, затем посетили его вдову и наконец прибыли в Смольный. Там Сталин в присутствии Ворошилова, Жданова, Молотова, Ягоды, Чудова, Кодацкого, Медведя и Ежова лично допросил Николаева, однако ничего путного от него не добился. Как докладывал позже в своём рапорте охранявший Николаева в камере сотрудник НКВД Кацафа: «Передавая мне Николаева в Смольном, заместитель начальника оперода НКВД Гулько сказал, что этот подлец Николаев в очень грубой форме разговаривал со Сталиным, что отказался отвечать на его вопросы» (Вестник Верховного Суда СССР. 1991. №6. С.19).

В отечественной и зарубежной антисталинской литературе этот допрос, как правило, описывается следующим образом. На вопрос Сталина: « Зачем ты это сделал?» Николаев якобы закричал, показывая в сторону Запорожца: «Это они меня заставили. Это они» . Вот как описывает эту сцену А.Антонов-Овсеенко:

« Сталин спросил:

– Вы убили Кирова?

– Да, я... — ответил Николаев и упал на колени.

– Зачем вы это сделали?

Николаев указал на стоящих за креслом Сталина начальников в форме НКВД:

– Это они меня заставили! Четыре месяца обучали стрельбе. Они сказали мне, что...» .

Сцена весьма красочная, но в ней нет ни одного слова правды. Достаточно сказать, что Запорожца в это время не было не только в Смольном, но и вообще в Ленинграде.

Затем Сталин решил допросить Борисова. Чтобы доставить его из « Большого Дома» (здание ленинградского управления НКВД) в Смольный, необходимо проехать чуть меньше двух с половиной километров по прямой по Шпалерной улице. Борисова повезли в кузове грузовой машины. Вместе с ним отправились сотрудники оперативного отдела Д.З. Малий и Н.И. Виноградов. Согласно официальной версии, во время движения автомашину внезапно и резко бросило вправо, она потеряла управление, въехала на тротуар и правой стороной ударилась о стенку дома. Борисов, сидевший у правого борта кузова автомобиля, ударился о стенку дома. Борисова после аварии доставили в Николаевский военный госпиталь, где, не приходя в сознание, он и скончался в ночь на 4 декабря.

Согласно заключению технической экспертизы от 2 декабря 1934 года: « Причиной самопроизвольного поворота машины вправо и её аварии явилась неисправность передней рессоры автомобиля, а повышенная скорость движения этому способствовала» (Вестник Верховного Суда СССР. 1991. №6. С.21).

Вполне возможно, что авария грузовика была случайностью. Также вполне возможно, что Борисов при этом получил смертельные травмы — недаром правила техники безопасности строжайше запрещают перевозить пассажиров в открытом кузове. Сторонники версии о причастности Сталина считают случившееся устранением ключевого свидетеля, но верится в это с трудом. Поскольку и встреча Николаева с Кировым в коридоре Смольного была случайной, и убийство, вопреки утверждениям разоблачителей сталинизма, видело много народу, Борисов был весьма важным, но отнюдь не основным свидетелем.

ПРОТОКОЛЫ ПАРТИЙНЫХ МУДРЕЦОВ

Первоначально на допросах Николаев придерживался линии, что убийство Кирова он подготовил и осуществил в одиночку. Однако затем он изменил показания и стал утверждать, что действовал по заданию подпольной зиновьевской организации. 28-29 декабря 1934 года в Ленинграде состоялось закрытое судебное заседание Военной коллегии Верховного Суда СССР. Помимо Николаева перед судом предстало ещё 13 человек из числа бывших зиновьевцев. Все обвиняемые были признаны виновными и приговорены к расстрелу с конфискацией имущества.

Сразу же после ХХ съезда КПСС 13 апреля 1956 года Президиум ЦК КПСС принял решение о создании комиссии под председательством В.М.Молотова для проверки обстоятельств убийства Кирова. Через год, в апреле 1957 года комиссия пришла к выводу: убийство Кирова совершил Николаев, который никогда не был связан с троцкистско-зиновьевской оппозицией. Однако никакого решения по результатам работы этой комиссии принято не было.

В 1960 году дело об убийстве Кирова проверялось вторично вновь созданной Президиумом ЦК КПСС комиссией под председательством Н.М. Шверника. Результатом её явилась итоговая записка, в которой говорилось: « ... убийство С.М.Кирова было организовано и осуществлено работниками НКВД по указанию Сталина. Охранник С.М.Кирова оперкомиссар Борисов, вызванный на допрос к Сталину, погиб не в результате автомобильной аварии, а был умышленно убит сопровождавшими его работниками НКВД» .

Хотя подобное заключение как нельзя лучше соответствовало духу хрущёвских разоблачений, однако, поскольку оно не было подтверждено какими-либо вескими и серьёзными доказательствами, в мае 1961 года под председательством того же Шверника создаётся новая комиссия по расследованию обстоятельств убийства Кирова. В неё входили представители КПК при ЦК КПСС, включая и О.Г. Шатуновскую, директор Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС П.Н.Поспелов, представители КГБ и Прокуратуры СССР.

В результате было получено множество показаний, писем, заявлений, объяснительных записок. Некоторые лица давали объяснения по несколько раз, причём первые объяснительные записки начисто опровергались последующими. Большинство из тех, кто прошёл через эту комиссию или Комитет партийного контроля при ЦК КПСС, сами не были очевидцами трагедии в Смольном, а где-то и что-то когда-то им кто-то рассказывал. В итоговой справке, подписанной всеми членами комиссии, был сделан вывод: « Николаев был террористом-одиночкой и Сталин использовал убийство Кирова для физической изоляции и уничтожения как лидеров зиновьевской оппозиции, так и бывших их сторонников» . Таким образом, этот вывод фактически был идентичен выводу комиссии 1957 года.

Почти сразу же после XXII съезда КПСС под председательством А.Пельше была создана новая комиссия ЦК КПСС по расследованию обстоятельств убийства Кирова. В её состав вошли представители Прокуратуры СССР, КГБ СССР и ЦК КПСС. Комиссия работала почти 3 года (с 1963 по 1967 год) Было опрошено большое число лиц, работавших или встречавшихся с Кировым, получены объяснения от бывших работников НКВД, Прокуратуры и Верховного Суда СССР, изучено огромное количество архивных документов, проведены различного характера экспертизы, проверено сотни писем и заявлений, содержащих самые противоречивые сведения. Результатом этого напряжённого труда явилось заключение: убийство Кирова совершил Николаев, Борисов погиб случайно при автомобильной катастрофе.

Наконец, 30 ноября 1990 года состоялся пленум Верховного суда СССР, отменивший приговор в отношении 13 подельников Николаева и оставивший приговор в отношении самого Николаева в силе.

Таким образом, изучавшие дело многочисленные комиссии, члены которых явно не симпатизировали Сталину, не смогли найти никаких доказательств причастности Иосифа Виссарионовича к убийству Кирова. С другой стороны, официальная версия 1930-х годов об убийстве, совершённом по заданию подпольной зиновьевской организации, сегодня также выглядит неубедительной. Скорее всего свой теракт Николаев действительно совершил в одиночку. Как мы убедились, ничего сверхъестественного для этого ему не требовалось. Другое дело, что, потерпев поражение в борьбе за лидерство в ВКП(б), бывшие зиновьевцы своими непрекращающимися обличениями «переродившейся сталинской партийной бюрократии» создавали для подобных действий весьма подходящую моральную атмосферу. Как заявил на допросе один из осуждённых вместе с Николаевым питерских оппозиционеров Котолынов: « Нами создавались такие настроения, которые объективно должны были привести к террору в отношении руководителей партии и правительства» .